Хорошая девочка

      Закрыв квартиру на два замка Катя заглянула на кухню. В тишине и под светом настенной лампы ужинал Валерий Сергеевич. Сгорбившись, закатав рукава рубашки, в брюках и тапочках. Под светом блестела седина на висках и затылке. Со спины показалось движение рукой. Мужчина откусил хлеба.       Повесив шубу на плечики, Катя спрятала ее в шкаф, а обувь аккуратно приставила к ряду родительских сапог и ботинок. — Приятного аппетита.       Мужчина поднял на нее грозные глаза и отсканировав незнакомый наряд, нахмурился. Катя коснулась очков. На столе ждал ужин. В тарелке отца лежало красное мясо, картофельное пюре, овощи. В отдельной корзине ароматный хлеб, а рядом маленькая пиала с чесноком. Валерий Сергеевич принялся разрезать мясо на кусочки. — Что за костюм? Когда купила?       Темно-коричневый, велюровый. Прямые брюки с золотистой пуговицей на завышенной талии, хваленная Милко рубашка, и из того же материала пиджак, но с широкими плечами, как с мужского плеча, и острыми лацканами. — Это подарок.       Мужчина усмехнулся: — От твоего кавалера? Жданова.       Сердце пропустило удар. «Я знаю все», — звучало в ушах десятки раз. — Нет. — Ты похоже на фокусника, только шляпы с зайцем не хватает. — Это подарок от нашего модельера, Милко Вуканович. — Катя выдохнула и села за стол, напротив отца.       Покивав, Валерий отправил в рот порцию мяса, шумно дыша, принялся тщательно жевать. — К сожалению, из-за одежды и неумения подавать себя я стала причиной насмешек своих коллег, сразу как только вышла на работу. — Катя скромно взяла с тарелки ломтик огурца. — Я думала, что люди привыкнут ко мне и хотя бы не будут обращать внимания. Но даже когда, появился мой кавалер… они просто стали делать это за глаза. И я обратилась к Милко.       Перестав жевать на первых словах дочери, Валерий Сергеевич только сильнее сжимал столовый нож. — Я говорил тебе, дочка, это место не для тебя.       Катя сняла очки и устало зажмурилась, надавливая пальцами на глаза. — Ни одно место не для меня, пап. Ни школа, ни универ. И работа тоже. Разве так может быть?       Воцарилось молчание. Мужчина рукой указал на плиту с чугунной утятницей, бессловесно приказывая поесть. Подчинившись, Катя достала себе тарелку и вилку с ножом. Выковыряла немного мяса из спинки запеченой утки. Ложка пюре, пол ложки овощного рагу. Валерий Сергеевич недовольно покачал головой, увидев размер порции.       Молча доужинав, мужчина не ушел, только поменял позу. Замер, уставившись перед собой. Катя убрала тарелки, собрала тряпкой крошки и спрятала в холодильник нарезки. — И что, ты продолжишь терпеть насмешки? Над Пушкаревыми-то?!       Вытерев руки, Катя повернулась к отцу с натужной улыбкой. — Я бы хотела обратиться к тебе… за советом.       Мужчина моргнул. Суровые складки под глазами и у крыльев носа разгладились. Валерий Сергеевич встал. — Пошли в мой кабинет.       Катя юркнула перед отцом в коридор. Дверь в родительскую комнату тихо затворилась. В полоске света стояла тень. Катя усмехнулась, остановившись рядом с отцовским кабинетом. Погремев ключами, Валерий открыл дверь и крикнул за плечо: «Не тревожь нас, Елена».       Строгий порядок в папках, одноцветные книги, желтые листы бумаг, печати стоящие в ряд. Низкое кресло для посетителя и высокое черное хозяина. — Присаживайся.       Валерий Сергеевич включил настольную лампу, достал лист и снял серебристую ручку с подставки. Катя растерянно наблюдала. Мужчина сел, облокотился на спинку кресла и разложил руки на подлокотники, сделав жест он пригласил к разговору, готовый слушать.       Сильно, больно, размеренно ударяясь о грудную клетку, истекая кипятком по венам, сердце качало кровь. Ладони нагрелись. В кончиках пальцев забил пульс. В ушах забил пульс. Катя судорожно вдохнула и протяжно выдохнула. Кислород забивал легкий с каждым вдохом, превращался в яд и туманил голову. Выдыхать не получалось. Катя схватилась за грудь. — Нет… Нет.       Огонь. Кипяток и яд бурлили внутри, дергая ее сбросить компьютер со стола, смахнуть все документы, разбить руки об стол. Катя сжала кулаки. Тело трясло, но послушно сидело в кресле. — Почему?       И боль нашла выход. Слезы ручьем пролились пощекам.       Грудь распирало. Теперь она не могла вдохнуть и перед глазами темнело, оставляя только белые полосы между черными строчками.       «Инструкция по совращению» «Благодарим от лица всего коллектива», «…хоть ты и не признаешься, спать с такой женщиной как Пушкарева…» «всякая дрянь, которую ты будешь кидать в железную пасть», «какое отвращение», «почаще делай комплименты», «полюбуешься на моделей, отдохнешь», «когда этот ужас закончится, отошлешь ее…». — Я даже не спала с ним…       Сухая кожа на губах треснула от ухмылки.       Бессилие прибило к креслу. Руки и ноги лишились энергии, а сил хватало только тихо вдыхать и выдыхать. Чистая пустота заменила истерику в черепной коробке. Катя двинулась. Сдвинув мышку, она залезла в корзину и нашла первое письмо. Что-то незримое толкнуло ее дальше. «Мне нужно», «Что еще?», «Мне надо это знать».       «Дорогой друг, я прошу тебя прислушаться ко мне не только как старому приятелю, с которым ты прошел огонь и воду, а как к бизнесмену.       Она наша золотая жила. Крыша. Забор от Воропаева и пожизненный спасательный круг. Со связями ее отца мы сможем все!       Только не нужно прыгать с места в карьер, девочки из богатых семей всегда очень подозрительны. Начни с малого: цветы за первый месяц работы. Она хоть и страшненькая, но ты же понимаешь, насколько она привыкшая к лести, открыткам и цветочкам. Не мы первые, не мы последние берем эту крепость. Пока наш выход это комплименты ее работе. Богатые и умные девушки больше ценят внимание к своим достижениям. Скажешь, что ее отчет был самым точным и объемным за все время, что ты ведешь компанию! Надеюсь система ясна?       Потом, когда наша пиранья в тебя влюбиться, можно будет чуть-чуть расслабиться, коробка конфет раз в неделю, будет нормально. Обдумай мои слова. Решим при встрече, сегодня мне нужно…» — Остановись.       Валерий Сергеевич тяжело выдохнул отвернув голову от дрожащей дочери. Та сняла очки, пиджак, распустила пучок, переодически хватаясь за голову. Вытирая слезы и нос рукавом рубашки, Катя с трудом подавила рвущийся наружу скулеж. — Для чего ему нужна эта Ника мода? — Чтобы защитить активы от кредиторов.       Мужчина ударил ладонью по столу, Катя вздрогнула. — Ты должна была уволиться сразу как поняла, что компания проделывает такие махинации! — Ты направил на нас налоговую и таможенную, сам все лично проверил и не нашел, не так ли, папа? — Я должен был знать чем живет моя дочь и вот во что все это вылилось!       Новый наплыв слез, смазал отцовскую фигуру в глазах Кати. — Папа… От всего не уберечь.       «Я знаю!» — прогремело в кабинете. Отчаянно и сипло. Мужчина встал, почти отшвырнув стул к стене. Раскрыв дверцу в пенале стеллажа, Валерий зазвенел стеклом и достал пузатую бутылку коньяка. — У меня есть два человека, которым я доверяю и за которых я беспокоюсь. Вы с матерью. И твоя мать, в отличие от тебя, — он укоризненно потряс пальцем, — всегда понимала и принимала тот факт, кто я такой и чем чревата жизнь с таким как я. Но как объяснить ребенку, почему ему нельзя оставаться после уроков сидеть на лавочке с одноклассниками? Блаженное неведение!       Запив гнев коньяком, мужчина выдохнул в сторону. Катя потянулась к отцовскому стакану с бутылкой. Валерий Сергеевич беззлобно покачал головой. — Я ожидал террористов, мошенников, коллег, просто ушлых людей, но про то, что ты влюбишься в низкого человека и тебе разобьют сердце… Как ты вообще нашла это письмо?       Коньяк — горький и спиртовой обжег рот. Катя поморщила нос, стерла влажные дорожки слез и сказала: — Я знаю… что из себя представляла. И похоже никогда не верила, что меня может любить кто-то кроме отца с матерью. Андрею ставили новую дверь в кабинет. Секретарши не было на месте, присматривать поручил мне, все-таки девушка. Рабочие ушли. Я долго смотрела на компьютер. Когда вставляли дверь, у меня даже мысли не было, но как только я осталась одна. Даже остановилась на минуту. Но потом… Не знаю чем это объяснить.       Кабинет впитывал молчание, только мерно тикали часы. Катя встала, заставляя отца поднять глаза. — Поэтому я хочу отомстить. — Не пробуй глубину реки двумя ногами, дочка. Этоне твой путь. — Оставить все как есть? Пусть дальше Малиновский пишет инструкции и подписывает открытки? Пусть они распевают какая я отвратительная, что из меня можно будет слепить что угодно и самое главное жить под твоим крылом? — Ни в коем случае. — Мужчина хлопнул по столу ладонью. — Ты увольняешься! — Я должна себя защитить! Я должна дать отпор! Я всю жизнь молча терпела! Я должна отомстить!       Валерий Сергеевич встал следом за дочерью, возвышаясь на голову. — В мести, Катерина, как в войне — нет места обидам и жалости. Ответ должен быть равносилен полученному удару и враг должен точно знать, за что ему отвечают. Ты сможешь измерить эту силу?