Честью будет самопожертвование

Команда покинула базу еще до того, как Мегатрон вернулся на Землю, взорвав бомбу с таймером прямо у спейсбриджа и после того, как все её покинули. Даркмаунт находился так близко, что не было никакого желания оставаться на том же месте, зная, что десептиконы обнаружили местонахождение базы. Дворец тьмы возник прямо перед их носом. Оказавшись далеко от базы, где-то на краю Джаспера, наконец можно было выдохнуть. Преимущество во времени помогло им остаться относительно невредимыми. Городу досталось больше всего. Все вокруг было серым, погода портилась, а дома медленно сгорали, подорванные десептиконами. Взрывались бензоколонки, падали здания, стояла полнейшая разруха и пустота. Неоценимая помощь военных помогла местным, и те, кто успел, покинули город, направившись в безопасное место под строгим наблюдением. Автоботы же скрылись из виду, не в состоянии связаться даже с агентом Фоулером. — Я не верю, что он так поступил с нами... С Кибертроном! Должен был быть другой вариант, он не мог не придумать запасной план!— разразился Рэтчет, скрипя зубами. — Наш дом! Вся наша надежда, ради чего мы воевали! — Утихни, — все молчали. Арси была сама не своя. Обняв себя руками, она смотрела на небо, на каменную пустыню, куда угодно, лишь бы убежать от принятого Оптимусом решения. — Ты не был с нами. На кону была жизнь детей. На его месте любой из нас поступил бы так же. Услышав эти слова, медик все же замолчал, переваривая внутри себя все, что поведали побитые и израненные товарищи. Если бы Рэтчет забрал детей, то ничего бы не было... — Нужно выручать его, да, Балкхэд? — встряла в разговор Мико, однако автоботы, кажется, не спешили с решением. Рэтчет и вовсе как воды в рот набрал, не слыша никого из присутствующих, лишь звон в слуховых модулях. Прайм поступил, как идиот, наверняка был другой способ защитить Землю. Однако, когда рука Уилджека осторожно легла ему на плечо, тот вновь смог взять себя в руки. Что сделано, то сделано... Оставалось только принять этот нелегкий выбор, ведь, если он окажется жив, Рэтчет лично его обо всем спросит. — Мы не сможем. По крайней мере не сейчас. Вам всем нужно время залатать раны... — схватившись за голову, продолжал медик. — Жизненные показатели Прайма можно отследить. Сделав это, мы уже поймём целесообразно ли рисковать и вламываться в Даркмаунт. — А как мы это сделаем? — искренне спросил побитый Балкхэд, держа в руках молос Солус Прайм, который ещё был с ними. Здоровяк, еле-еле тянущий за собой ноги, осматривал пустыню вокруг. — Как отследим жив ли Прайм, если у нас ничего нет? Глядя друг на друга, команда молчала. У них действительно не было никакого оборудования, даже самого простого и это... Демотивировало. Смоукскрин и Бамблби сидели в стороне под основанием горного образования, тихо следя за всем происходящим. У первого все еще был фазовый переключатель, но, как сказал Рэтчет, им всем нужен был отдых, чтобы здраво взглянуть на происходящее, не будучи в состоянии аффекта. И это действительно было хорошим решением, но тяжелым, особенно для того, кто ещё недавно, как казалось ему, защищал архив Кибертрона ценой своей жизни. — Старый корабль десептиконов... Место, где как-то засел Старскрим. Сейчас он им не нужен и вряд ли кто-то вспомнит о его существовании! Услышав про незнакомый корабль, новичок поднялся, подойдя ближе. Может все же осталась какая-то надежда? Раз ребята не теряют дух, то и ему нельзя... Нужно сосредоточится на выживании. — Молодец, Раф, — Арси потрепала его по макушке. — Разделимся. Будьте осторожны, встретимся утром у корабля. Постарайтесь не попадать в неприятности и не связываться друг с другом. Десептиконы могут отследить наши передвижения. И все же страх за Оптимуса переполнял всех. Страх остаться без лидера, без последнего, кто собрал их вместе и повел против десептиконов, вселил надежду на светлое будущее. Оставалось лишь надеяться на живучесть Прайма.

***

— Я хочу вырвать проржавевшие элементы из Кибертрона! Все эти ублюдки с золотой ложкой в зубах не видели настоящей жизни. Не видели, как корячатся шахтеры, работая целыми циклами, как умирают те, кому не достались крохи энергона, потому что все партии уходят наверх! Оптимус когда-то уже слышал эти слова. С размаха врезав кулаком по столу, тот смел архивные документы. Те разлетелись в стороны, а стол с сенсорным экраном заискрился и погас от мощного удара стального кулака. В одном из кабинетов архива воцарился тревожный мрак. — Смерть кого-то из них не сделает мир лучше, — Орион до последнего не хотел верить, что это была его ошибка и пожинать плоды запоздалого осознания было... Больно. Он слишком долго позволял себе вести себя ребячески и к чему это привело? Лучший друг, его брат, ближайший соратник был в ужасе от несправедливости этого мира, был зол на него за то, что Пакс не разделял его взгляды. Все механическое тело тогда сжималось от едкого чувства обиды, всполохом огня прожигающего искру. Было противно от самого себя, от своей глупости, незрелости, ведь он не смог тогда помочь ему одуматься. Не хватало правильных слов. Добивающим фактором казалось то, что Орион не заметил, каким на самом деле жестоким был его друг. — Я хочу показать людям, что лидеры их обманывают! Я хочу, чтобы все аристократы познали, насколько справедливой может быть месть народа. За то, что не хотят слушать нас! За то, как отвратительно относятся к обычным ботам! Его голос звучал странным эхом, реверберацией, сотрясая воздух сновидения. Да, это был именно он... Кошмар, преследующий Оптимуса много лет. — Это неправильно... Я уверен, Праймы бы сделали по-другому, будь они здесь. Нужно... Рассказать правду всем, дать им понять, что миру нужен новый лидер. Пойти в совет... — Конечно, как я мог забыть, — язвительно проворчал Мегатронус, заткнув своего друга. Громко дыша и сжимая кулаки, тот уже не старался погасить свой гнев. В его оранжевых окулярах горела жажда кровопролития за справедливость, за своих друзей, которые жизни положили ради Праймов, ради этого мира. — Это же Орион Пакс — справедливый бот, который никогда не теряет надежды. Мы вместе докопались до истины, и что теперь? Хочешь сказать, ты не зол, да?! Пойдёшь в совет и скажешь, что все можно исправить дружбой и цветочками?! Мегатронус быстро подошел вплотную к Паксу, как всегда делал, когда собирался взглянуть, чтобы в чем-то убедиться. Но на этот раз сделал совершенно иное. В его взгляде читались злоба, боль, непринятие. Большой стальной кулак врезался в стену позади Ориона, пробив насквозь дисплей с вырезками архивных книг. Тот крупно вздрогнул. Внутри все вдруг перевернулось. "Он хотел ударить меня." — Громко кричало что-то в его голове, поднимая из недр искры неконтролируемую злость. Орион и сам не понял, как вмазал тому по челюсти, не собираясь мириться с этим своеволием. Мегатронус отшатнулся в сторону удара. — Если бы ты взглянул на мир моими глазами, может, и понял бы. Тяжёлое молчание. Гладиатор поводил челюстью в разные стороны, проверяя цела ли она и вновь выпрямился во весь рост, глядя на друга уже более спокойно. Эти слова задели обоих за живое. Неужели они действительно всегда были такими разными? Вспоминая, как они ели вместе, вместе зарывались с головой в архив, как Мег помогал ему, как они уходили в оффлайн после выматывающих дней, разговаривали ни о чем и обо всём одновременно, как Пакс следил за каждым его боем, всегда поддерживая друга... Хотелось верить, что это все было не пустым звуком. Но Мегатронус просто стоял и смотрел, словно пораженный, что Пакс смог дать сдачи. Архивист врезал ему по челюсти и даже бровью не повел и всё это из-за того, что Орион Пакс возомнил себя белым и пушистым. Разве сделанное им сейчас не говорит об обратном? Не говорит ли о том, что он просто завравшийся урод, который просто хочет подлизаться к совету? Орион схватился за ноющую руку, обессиленно облокотившись о стену, и сновидение всколыхнулось большой рябью. — Твоя правильность, видимо, очень избирательна... Если пойдёшь в совет, я тебе этого не прощу. Правильность... Ориону не хватало опыта, чтобы точно сказать, как Мегатронус видел этот мир. И сейчас, глядя на земные закаты, на палящее земное солнце, Прайм мог только предполагать, что было бы, если б совет выбрал Мегатронуса, вместо Пакса. Мегатрон нашёл бы красоту этого мира неважной мелочью. "На каждой планете закат одинаков. " — Сказал бы он, а Орион воспринял бы это как тоску по родным местам. Опыт же подсказывал, что лидеру десептиконов безразлична красота, обречённая на его захват. Помнит ли он как выглядел их дом до войны? Мегатрон преследует цель порабощения, в прошлом презирая бесчестных лгунов, помешавшихся на власти. Он ненавидел таких больше жизни и всё же стал одним из них. Возможно, Прайм сам не хотел замечать его двойственность, нежелание подчиняться, его стремление к обладанию силой. Орион мыслил однобоко: своими честными принципами, заветами Праймов. Не сказать, что что-то изменилось со временем... Ему всё так же не хватает понимания мотивов Мегатрона. Свои же принципы: "исправить ошибки никогда не поздно" и "каждому нужно давать второй шанс" болью вгрызались в его искру, заставляя чувствовать безысходность, которая никогда не должна была даже упоминаться последним из Праймов. В сторону Мегатрона уже ничего давным-давно не работало. Второй шанс был дан бесчисленное количество раз, каждый из них приводил к ожидаемому исходу — мечта Прайма вместе возродить Кибертрон разбивалась об острые уступы реальности. Он не изменится, поэтому нужно быть сильнее любой мягкости, доставшейся Прайму от Ориона Пакса, который никогда не терял надежду вернуть своего друга. Выросший на трагедиях Оптимус давно похоронил эту идею в глубине своей искры. Мегатронус, которого он знал до войны, для него мёртв. Стержень лидера не позволял проявлять эту слабость. Не тогда, когда на него все надеются. Сновидение помутнело, все знакомые ему лица размылись, а он не слышал более ни единого слова. Тьма накрыла его оглушающей волной и так же быстро отпустила, когда Прайм с огромным усилием смог открыть голубые окуляры, еще не полностью сфокусировавшиеся на настоящем. Во рту остался привкус энергона. Пахло тюрьмой: запах ржавого металла, сырости и смерти. В стенах было огромное множество клеток, уходящих далеко вниз. Густая тьма обволакивала все пространство, заставляя тревогу подниматься из глубин корпуса. Постепенно приходя в себя, Прайм понял что ещё жив и это уже казалось невероятным везением. Однако двигаться было невыносимо больно из-за незаживших ран. Взглянув вокруг, он понял, что висит на цепях в своеобразной тюрьме, где стояли медицинские приборы, провода от которых тянулись к его обездвиженному телу. Двери напротив были тяжелыми, высокими, омраченными иероглифами Кибертрона и острыми вензелями. Атмосфера этого места давила на голову своей масштабностью. Видимо, он упустил момент, когда Мегатрон создал себе целый замок. Сколько же прошло времени... Закряхтев от боли при движении, Прайм несколько раз с силой потянул цепи. Никак, слишком крепкие для его-то состояния. Сбоку он насчитал штуки четыре на каждую руку, по ощущениям несколько на спине и в ногах. Поток энергона в его ранах был остановлен, а значит кто-то старается его подлатать. Голова болела так сильно, что, казалось, сейчас взорвётся. Его неплохо приложили, он даже был удивлен, что, проваливаясь в стазис, не почувствовал добивающий четвёртый удар. Мегатрон явно не хотел его убивать, но сделать так, чтобы малейшее движение вызывало агонию в теле ему ничего не мешало. Было ожидаемо услышать, как кто-то копошится. По звукам, Прайм мог предположить, что это был Нокаут. Слышались его редкие ворчания о царапинах на отполированных дисках. Резко дернув цепями в вперед, оглушающим лязгом дав ему знать, что он очнулся. Звук эхом разнесся и поднялся к потолку. — Нокаут, — проворчал низким и еще хриплым басом Оптимус и красный десептикон выбежал из-за его спины, со страхом оглядывая цепи и пленного, видимо, не думая, что он сможет проснуться сам и боясь, что сможет вырваться. Нокаут явно был занят чем-то важным, раз подбежал к нему с руками полными инструментов и прочего барахла. — Зови своего господина. Надо поговорить. Какое-то время тот просто стоял не двигаясь. — С чего бы мне это делать? — держа в руках контейнер с чистым энергоном, возразил медик. Кажется, это было для Прайма. Значит, это он держит его в живых. Подняв брови и улыбнувшись, десептикон положил все вещи на свой стол. — Здесь у тебя нет никакой силы. А владыка занят куда более важными вещами, чем переговоры с пленным. Глаза сверкнули, услышав такой ответ и Нокаут занервничал. Автобота действительно беспокоило чем занят вражеский лидер. Он искренне надеялся, что друзья ещё живы. Зная команду, рисковать зря без подтверждения, что Прайм жив, они не будут. По крайней мере некоторые из них... Беспокойство за Бамблби со Смоукскрином не давало ему покоя. Они вот точно могут наделать глупостей. — Мегатрон не оставит как есть то, что ты не сообщил ему о изменении моего состояния, — Нокаут лишь неуверенно фыркнул, понимая, что это правда. Он бы и сам догадался, но Прайм давил на его, не только интонацией. Вновь со всей силы тот дёрнул цепями в его сторону. Одна из них не выдержала и со звоном упала на пол. Нокаут отбежал спиной от своего стола, несколько раз споткнувшись о провода, раскиданные по стальному полу, пока цепи вновь и вновь скрежетали от давления, от того, как ослабленное, но все же сильное и тяжёлое тело на них давило. Вертикальные выхлопные трубы автобота нагрелись и из них резко вышел дым. Прайм был не в духе. Разница между ними была колоссальной и десептикон это прекрасно понимал. Оптимусу ничего не стоило даже в таком состоянии раздавить его, как жука, хоть тот даже не думал об этом. Обозначая всем своим видом, что не намерен терпеть игры Нокаута, в темноте тюремного зала Прайм напрягал злостью и нетерпением, пока тот отчаянно боролся с гордостью под действием страха получить по бамперу. — Приведи его, живо. — Ладно! Хорошо! Святая Матрица... Нокаут думал про себя, что нужно будет попросить у Мегатрона приставить к нему стражу в зале. Не хотелось оставаться наедине с непредсказуемым пациентом... Как только тот быстро скрылся за дверьми, Прайм тяжело застонал, повиснув на цепях, пока была такая возможность. Только так можно было немного передохнуть и набраться сил перед тем, как встретиться с Мегатроном. Боль заставляла вновь задумываться о благополучии ребят. Тяжело вздыхая и пуская выхлоп, Оптимус продолжал рассматривать помещение. Здание крепкое, возможно находится где-то в самом низу, чтобы сбежавшие заключённые путались в коридорах и натыкались на караульных. Довольно умно и надёжно и в духе Мегатрона. После нескольких минут тишины, заслышав тяжелые, громкие шаги в сторону зала, Прайм вновь крепко встал на ноги, насколько позволяли это цепи. Им предстояло вновь встретится. Вновь лицом к лицу, только в неравных условиях.