На языке зверей

      В темном зале без окон, отделанным малахитом и фарфоровой лепкой, царила прохлада, будто в большом холодильнике. Кругом были расставлены столы, за ними сидели молчаливые фигуры в одинаковых черных мантиях и шапочках с кисточками. Маленькая дверь позади трибуны судьи распахнулась, и вошел он — Корнелиус Фадж. Человек, способный изменить ее жизнь раз и навсегда.       — Рассматривается дело номер 234-б о бесконтрольном применении друидских способностей. Напоминаю, что в следующую субботу состоится слушание по другому делу из этого подсписка, а именно: об укрывании друида и его статуса...       Лицо министра оставалось мрачным и неподвижным, пока тонкие смурые губы шевелились, открывая судебное заседание.       — Астра Максвелл, признаете ли вы, что незаконно заклинали дракона двадцать третьего октября текущего года в первом туре Турнира Трех Волшебников?       Астра ответила, не дрогнув:       — Все было не совсем так, сэр...       — Вас видели по меньшей мере полторы тысячи человек, — Фадж прищурился. — Они в один голос утверждают, что вы заклинали драконов видов венгерская хвосторога и зеленый валлийский, чтобы стравить их друг с другом.       — Это неправда, сэр, я...       — И вы хладнокровно убили одного из драконов, вселившись в другого, — безжалостно прожолжил он. — Что породило дипломатический скандал. Поскольку, как нам всем известно, оба дракона принадлежат румынскому заповеднику.       — Понимаете, сэр, я...       — Второй дракон в процессе драки также получил серьезные повреждения. Согласно документу, который мне прислал румынский Министр Магии, он пойдет на поправку не раньше чем через полгода.       — Но мистер Фадж, — пылко ответила Астра. — Другие драконы также были тяжело ранены во время поединка. Испытание называется «сразиться с драконом», так? Если с ними сражаются, значит, они могут погибнуть? Как и ученики. Я хочу сказать, было бы нечестно, если бы этот риск распространялся только на учеников.       Корнелиус Фадж от такого резонного замечания несколько оторопел. Рассаженные вокруг него чиновники начали переглядываться и шептаться.       — Юная леди! — пророкотал министр, раздраженно поправив очки. — Разница между тем, чтобы убить дракона в ходе состязаний, и тем, чтобы убить его по окончанию поединков, да еще и таким кощунственным образом — неоспорима.       Астра сглотнула, осознав, что если так пойдет и дальше, аргументы у нее закончатся очень быстро. Мамы в зале по-прежнему не было, а от магадвоката, выданного министерством, чудес ждать не приходилось. Этот тщедушный бюрократишка просто стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу, и лишь время от времени выдавал какое-нибудь беззубое замечание...       — Один из драконов был заражен груагах, сэр, — решилась она, наконец. — Мне пришлось вселиться во второго, чтобы предотвратить жертвы!       Лицо министра вытянулось в изумлении. Воспользовавшись моментом, Астра быстро и обстоятельно изложила суду свою версию произошедшего. Несколько раз ее пытались перебить, но ей как-то удалось вывести разговор в нужное русло.       — Пункт пять уложения «О псионических способностях», — сказала она в заключение. — Утверждает, что их использование не считается незаконным в том случае, если...       Лицо Корнелиуса Фаджа исказила усмешка.       — Мисс Максвелл, вы же не думаете, что мы поверим в эту белиберду? Груагах — не более, чем друидические сказки.       — Груагах существуют! Послушайте, ведь никто не станет отрицать, что хвосторога сошла с ума прямо во время испытания, так? Спросите себя, почему это произошло!       Астра обежала взглядом зал. Большинство взирало с откровенной неприязнью, но были и те, кто, по всей видимости, искренне желал во всем разобраться — и на них была вся надежда.       — Никто не станет отрицать, мисс Максвелл, — с нажимом сказал Фадж. — Что вы единственная, кто мог повлиять на драконов подобным образом. Вы — прямой потомок Сколопакса Драконовольца. Просто безумие какое-то, что мы вообще это обсуждаем! — он переглянулся с членами комиссии, издал уязвленный смешок. — Тем не менее, закон обязывает нас дать вам шанс. В данном случае — признать свою вину. Будьте хорошей девочкой, мисс Максвелл, и расскажите нам, как все было на самом деле. Признайтесь, и мы отнесемся к вам со снисхождением.       — Я не признаюсь в том, чего не совершала, министр.       — Позвольте мне.       От парадной двери, тронутой плетеным золотым узором, отделилась фигура женщины — Астра с облегчением узнала в ней свою маму. Вместо деловой мантии на ней была походная магическая одежда, кое-где запачканная грязью и пылью.       Корнелиус Фардж воззрился на незваную гостью с возмущением.       — Вы! Мало того, что вы опоздали на заседание по делу собственной дочери, так еще и перебиваете судью! Возмутительно!       — Соглашусь с вами, — невозмутимо ответила Дейдра Максвелл. — Возмутительно, что Министерство поставило меня в такое положение, — ее взгляд обратился на комиссию. — Мало того, что мне не прислали предварительного извещения, так еще и время, выделенное для поиска доказательств невиновности моей дочери, было ничтожно мало. Произошло исключительное событие, и сколько же длилось его расследование? Четыре дня?       — Министерство лично засвидетельствовало успешность процесса, — ретиво отозвался Фардж. — На месте работали лучшие мракоборцы. Вина вашей дочери доказана, а отговорки про гру-а-гах, некую мифическую материю...       — Уверяю, министр, груагах настолько же реальны, насколько реальны привидения. И я могу это доказать, — голос ее стал учтиво-снисходительным. — Поскольку допросить мать ребенка, то есть меня, не потрудились, у меня было достаточно времени, чтобы найти доказательства непричастности Астры к безумству венгерской хвостороги.       Астра зажмурилась: мама разговаривала с министром магии прямо-таки вызывающе! Не лучшая стратегия, учитывая обстоятельства...       — С вашего позволения, господин министр, я хочу пригласить в этот зал мистера Сильвануса Клерига, старейшину Ирландской Друидской Общины. Речь идет о будущем ребенка, — мягко сказала она, заметив, что в глазах министра поселилось сомнение. — Суд должен выслушать все версии.       Члены комиссии усиленно зашушукались между собой, бросая озабоченные взгляды в сторону дверей.       — Ладно, — нехотя сказал Фадж. — Впустите!       Двери распахнулись и к трибунам, постукивая посохом по каменному полу, гремя браслетами да ожерельями из звериных клыков, прошествовал Сильванус Клериг. Лицо друида было абсолютно непроницаемым. На Астру он не взглянул даже мельком. Зато на лицах присяжных отразилась явственная враждебность, смешанная с презрением, и Астра вдруг поняла, почему друиды так недолюбливают волшебников.       — Мистер Клериг...       — Для вас — старейшина, — бросил он. Присутствующие дружно охнули. Фардж на мгновение оторопел от такой наглости, но все же выдавил из себя улыбку:       — Что ж, как вам будет угодно. Мистер старейшина. Как, на ваш взгляд, груагах — истинная друидическая магия?       — Груагах не имеют прямого отношения к друидической школе, — заявил Клериг. Он говорил негромко, однако его голос, куда более грозный и властный, чем у министра, отдающий чисто лесным бесстрашием, гулко отдавался в комнате заседаний, и комиссии волей-неволей приходилось к нему прислушиваться. — Впервые мы обнаружили их незадолго до падения Темного Лорда в октябре тысяча девятьсот восьмидесятого года. По меньшей мере двадцать два таких духа были выпущены в мир близ Чертополоховой Теснины, где, как мы знаем, Корвус Максвелл встречался с Тем-Кого-Вы-Не-Желаете-Называть. В данный момент мы изловили большую их часть. Вы позволите продемонстрировать?       Сильванусу пришлось еще раз повторить вопрос, прежде чем Фадж отбросил смятение и кивнул. Толкая перед собой небольшой резной шкафчик на колесах, вошел Герхард О’Рейли. Он ободряюще улыбнулся Астре, а та попыталась выдавить ответную улыбку, но не сумела — все внутри будто бы заморозилось.       Остановив шкафчик в центре зала, Герхард почтительно отступил назад. Сильванус Клериг положил руку шкафчик и пробормотал что-то себе под нос; вспыхнули сине-зелено-фиолетовые искры, и дверцы распахнулись, являя взгляду...       Астра вся сжалась и судорожно вцепилась пальцами в подлокотники кресла. Груагах занимал собою днище шкафчика целиком, перетекал, таращился пустыми призрачными глазами и дергался, силясь вырваться, но неведомая магия не отпускала; при одном взгляде на него душа уходила в пятки. В голове роились голоса — визжащие, кричащие, злобные, испуганные и молебные.       «Мы хотим убивать, мы хотим убивать... хотим получать от этого удовольствие...»       «Лежи смирно, сука!»       «Нет, о нет, только не его! Убейте меня, не его!»       «АВАДА КЕДАВРА!»       «КРУЦИО!»       Астра уронила голову на ноги, резко выдохнула. В голове одна за другой проносились картины расправы, отчаяние и страх щемили сердце. Она знала, что это такое, уже знала — все самое грязное, что таится в человеческой душе, и способность наслаждаться грязью. Все, о чем когда-либо помышляли, все, что когда-либо делали темные волшебники и светлые, продавшиеся Тьме, притягивалось к груагах — облепляло, как железная пыль облепляет магнит. Она не знала, что из этого было реальным, а что лишь помыслом, но худо было от всего. Душа разом тяжелела, словно свинцом наливалась, и каждый вздох причинял невыносимое страдание.       Когда она, наконец, подняла голову, то увидела, что на присутствующих груагах влияет точно так же. Увидела побледневшие лица Фарджа и присяжных, увидела болезненно застывший взгляд своей матери. И лишь друиды, кажется, не поддавались козням духа — они оставались невозмутимыми. Сильванус кивнул. Взмахнув палочкой, Герхард захлопнул дверцы шкафа; на мгновение все застыли в замешательстве, потом облегченно вздохнули.       — И вы хотите сказать, — почти взвизгнул Фадж. — Что Министерству об этом ничего не известно?       — Министерству все было сказано в том же тысяча девятьсот восьмидесятом, — сухо сказал Сильванус. — Почему ему об этом не известно теперь, я не знаю.       — Я не вижу вашего треклятого духа, Сильванус, но чувствую его. Как такое возможно?       Один из министерских сотрудников, сидящий по правую руку от Фаджа и смутно напоминающий облаченного в мантию богомола, тихонько кашлянул:       — Господин министр, сэр, судя по нашим данным, волшебники не могут видеть груагах...       — Разумеется, не могут, — острый слух Сильвануса легко уловил их перешептывания. — Только видевший глазами и зверя, и человека способен узреть груагах. Очевидно, это условие, заложенное в духов их создателем.       Фадж хмыкнул.       — О, нам прекрасно известно, волшебник какого толка был их создателем. Не удивительное ли совпадение: только друид способен видеть груагах? Не удивительно ли, что груагах являют собой материю темной природы?       — Едва ли это совпадение, — согласился Сильванус. — Но Ирландская Друидская Община не имела отношения к появлению груагах.       Чья-то тонкая рука взметнулась вверх, уронив широкий рукав мантии. Это была полная дама с круглым розовощеким лицом, ласковой улыбкой и черным бантом на голове. Взгляд ее Астре решительно не понравился.       — Правильно ли я понимаю, что если друиды И.Д.О. непричастны к тому, что темные духи оказались выпущены на свободу, — пропела она высоким голоском. — То остается лишь один человек, который был способен это сделать? — она выдержала паузу. — Корвус Максвелл.       — При чем тут Корвус Максвел? — Астра насилу поборола желание прибавить к своему вопросу нелестное предположение об интеллекте дамочки. Зачем бы ее отцу делать что-то подобное? Он же был противником Волан-Де-Морта. Он погиб в ту злополучную ночь.       Фардж грохнул молотком.       — Старейшина Клериг, будучи знатоком друидской магии, как бы вы сказали, мог ли Корвус Максвелл лично призвать груагах?       — Не исключаю, — спокойно отвечал Сильванус, и Астре показалось, что ее сердце пришпиливают на булавку, как редкую тропическую бабочку. — Корвус был сильным друидом, хотя и не являлся членом Общины. Мы не знаем, выпустил ли он груагах, но, теоретически, ему бы хватило знаний и сил.       — Значит, Корвус Максвелл — вероятно! — призвал в наш мир существ, способных подчинить своей воле любое сознание, — продолжил Фадж,. — Предположительно, по приказу Того-Кого-Нельзя-Называть, поскольку их видели там вместе. Его дочь заклинала драконов, поставив под угрозу тысячи жизней... — он недобро усмехнулся. — Яблочко от яблоньки, дамы и господа! Разумеется, вопрос виновности Корвуса Максвелла мы рассмотрим отдельно. Сегодня решим относительно меры наказания для мисс Астры Максвелл, дочери вышеупомянутого, которая...       Двери вдруг задрожали, застонали и распахнулись без чьего-либо участия. Два мракоборца, стерегущие вход, дружно схватились за палочки.       В зал суда, шурша мантией, вошел Альбус Дамблдор.

* * * *

      — Альбус, — воскликнул Фадж — постоянных неожиданностей голос его совсем охрип. — Ваше слушание назначено на следующую субботу!       — Я здесь в качестве защиты, — Дамблдор кивнул на магадвоката, приставленного министерством. — Ваша, сдается мне, недостаточно информирована. Разумеется, я не виню Визенгамот, в свете последних событий подготовка к заседаниям весьма затруднена. Случившееся на первом испытании Турнира Трех Волшебников — настоящая трагедия. Нам повезло, что никто из людей не погиб, но есть пострадавшие, а смерть дракона проложила длинную тень между британским и румынским министерствами.       Дамблдор прошел вдоль столов, сложив руки за спиной. Астра заметила, что мама следит за ним, не отводя глаз. Похоже, для нее появление профессора — такая же неожиданность.       — Тем не менее, вина мисс Максвелл не доказана, — продолжал Дамблдор. — И не будет доказана, поскольку девочка не виновата! Свидетели утверждают, что видели, я цитирую, «черную дымку в глазах венгерской хвостороги», а также чувствовали сильный душевный упадок в тот момент, когда дракон обезумел. По сему ясно, что они уловили присутствие уже известной вам магической сущности. Я собрал допросные документы, с которыми вы можете ознакомиться...       Один из секретарей взмахнул палочкой, и на стол перед Фарджем легла увесистая стопка бумаг, которую он тут же принялся с раздражением перебирать.       — Спешу заверить уважаемую комиссию, что мисс Максвелл — очень благородная и отважная волшебница. Ей приходилось скрывать свои способности. Но даже зная, что ее могут арестовать, она без раздумий бросилась к дракону, чтобы защитить людей. Это поступок, на который далеко не каждый взрослый бы отважился.       Дамблдор ненадолго остановился, чтобы положить руку Астре на плечо — и та вдруг успокоилась. Слова профессора никого не оставили равнодушным: и присяжные, и члены комиссии стали задумчивыми, попрятали глаза куда-то в пол. «Профессор Дамблдор все исправит, — подумала Астра. — Он докажет, что мы с отцом не виновны!»       — Не в пример Корвусу, который всегда отличался мятежным нравом, — сказал профессор, отнимая руку. — Астра Максвелл оставалась доброй, верной и честной девочкой, всегда готовой прийти на помощь своим однокурсникам. Я лично готов за нее поручиться.       Астра подняла глаза на Альбуса Дамблдора; тот посмотрел в ответ внимательно и многозначительно, будто предостерегая. Шок на какое-то время лишил девочку способности думать. Лишь когда Дамблдор развернулся, вновь сменив траекторию в сторону судейского стола, в ее мозгу запульсировала одна-единственная мысль — и ужасно болезненная:       «Как. Он. Мог!»       — Корнелиус, мы не можем позволить предрассудкам взять над нами верх. Мы не можем винить дочь в преступлениях отца, ровно как не можем винить всех друидов в преступлении одного из них...       — ХВАТИТ! — закричала Астра.       Дамблдор оборвал свою речь и смерил ее строгим взглядом, однако Астру было не остановить. Она не могла понять, почему все вдруг заговорили о Корвусе, как о преступнике — ведь это слушание по делу ее, Астры Максвелл, преступления!       — Да как вы можете, — произнесла она дрожащим от негодования голосом. Страх публичных выступлений, как и страх толпы, разом куда-то выветрился — Астра разговаривала с комиссией с такой уверенностью и прямотой, будто обращалась сама к себе. — Мой отец не делал этого, вы знаете! Мой отец никогда бы не объединился с Волан-Де-Мортом, и груагах он тоже не выпускал! Мама, скажи же им. Скажи, что отец никогда бы такого не сделал.       Дейдра Максвелл стояла неподвижно и молчаливо, как статуя. Лицо ее застыло непроницаемой маской, взгляд уткнулся в ноги. Астра, наконец, сообразила, что она ничего не собирается говорить.       — Мама?       Дейдра не спешила с ответом.       — Миссис Максвелл, вы знаете, что лгать на суде — величайший проступок, — сказал Фадж. — Если вам известно что-либо о том, что произошло четырнадцать лет назад на Вороновом Холмогорье, скажите нам прямо сейчас.       — Я... — голос Дейдры был глух, будто вещал со дна могилы. — Я не знаю, министр. Он ничего не сказал мне. Вечером он взял свою палочку и куда-то ушел, пообещав, что скоро вернется... я не знаю, мог ли он, мне не хочется верить в это, но...       — Ты лжешь, — завопила Астра, вскакивая со стула. Герхард О’Рейли, стоящий ближе всех, попытался ухватить ее за плечо, но она увернулась и ткнула в мать обвиняющим пальцем.       Дейдра Максвелл взглянула на дочь так, словно впервые ее увидела. Ну так смотри, неистово подумала Астра, смотри, какой злой я могу стать, если вижу перед собой откровенную подлость. Все присутствующие были подлецами, теперь-то она в этом уверилась: они готовы были обвинить Корвуса Максвелла в призыве груагах, хотя еще этим утром даже не верили в их существование.       — Мой отец был благородным и смелым, — Астра не обращала внимания на нарастающий гул. — Он не сделал ничего из того, в чем его обвиняют! Вы не имеете права!       — Тишина, — рявкнул Корнелиус, отстукивая молотком. — Тишина, чтоб вас! Мисс Максвелл, немедленно сядьте!       — Не сяду я, — рыкнула она. — Потому что это не суд. Вы давно уже все решили! Вам надо было кого-нибудь обвинить! Как удобно, что Корвус Максвелл уже умер, неправда ли?       Возмущению министра не было предела.       — Мисс Максвелл, как вы смеете так со мной разговаривать!       Астра набрала в легкие воздуха, готовясь высказать то, что думает о Фадже и всем его окружении, но Герхард О’Рейли наконец изловил ее, прижал к своей груди легко, словно куклу, и зажал рот рукой. Астра забрыкалась, но он держал крепко.       — Корнелиус, — мягко сказал Дамблдор. — Девочка пережила сильный стресс. Ни одному ребенку не хотелось бы думать, что его отец может быть виновен в подобном преступлении. Особенно гриффиндорцу... Прошу тебя, вели увести Астру. Дальнейшее может пройти без ее участия.       Корнелиус Фадж поразмыслил с самым что ни на есть мрачным видом.       — Мистер О’Рейли, — сказал он, наконец. — Уведите.       Герхард протащил Астру к выходу, игнорируя ее сопротивление; фигуры матери, Сильвануса, Дамблдора вместе со столами комиссии быстро отдалились, покуда, наконец, не исчезли за массивными дверями. Герхард не сбавлял шаг. Когда добрались до вестибюля второго уровня, он немного ослабил хватку и усадил Астру на диван.       — Астра, прошу, постарайся успокоиться.       Она вскочила, обрушила кулаки ему на грудь — Герхард даже не дрогнул, зато руки болезненно заныли.       — Я так уважала вас, а вы... вы... — она задохнулась от возмущения. — Вы такие мерзавцы!       Лицо Герха не выражало ничего, кроме смятения. Друид смотрел на Астру с высоты своего могучего роста, силясь подобрать слова.       — Прости, — сказал он, наконец. — Таков был план Сильвануса и Дамблдора. Они знают, что делают. Я им доверяю.       — Зато я больше нет. Какой же я была дурой! Все эти разговоры про то, что я должна заслужить доверие... Плевать я хотела на эту вашу инициацию. Плевать.       — Астра, не вздумай сказать это Сильванусу, — Герх предостерегающе сверкнул глазами. — Тебе нужна инициация, понимаешь? Без нее полную силу не обрести. Пообещай, что не скажешь ему ничего.       — Я тебе ничего не буду обещать.       Плечи Герха поникли. Астра скрючилась на диване, твердо решив, что до конца заседания не перемолвится с ним ни единым словом.       Все, кого она считала своими союзниками — союзниками Максвеллов — предали ее, не моргнув глазом. Они использовали доброе имя Корвуса, чтобы отвести подозрения от Общины и Хогвартса. Им не было дело до того, что Корвуса Максвелла навсегда заклеймят предателем.       До сих пор Астра мало задумывалась о своем отце: старая фотография, на которой он держал сверток с ней, совсем еще маленькой, да рассказы мамы, не скупящиеся на восхищение — этого, как ей казалось, было вполне достаточно, чтобы понять, каким он был. Кронос любил и уважал своего хозяина. Дамблдор, Кингсли и другие прежде отзывались о нем весьма лестно. Образ смелого и талантливого волшебника, без сомнений вставшего на защиту своей семьи, прочно отпечатался в голове Астры — и она даже помыслить не могла, что отец сотрудничал с Темным Лордом, что он выпустил груагах. Нет, это просто невозможно.       Астра ощущала сильнейшую связь между собой и Корвусом, человеком, у которого больше не осталось друзей в этом мире. Даже супруга не встала на его защиту. Но Астра Максвелл не станет спокойно смотреть, как разжиревшие министерские чиновники измываются над памятью ее отца.       «Я знаю, что ты не виновен, — упрямо думает она. — Пусть хоть весь мир считает иначе!»       — Астра, — позвал Герх — судя по тону, ему очень хотелось помириться. — Не хочешь куда-нибудь сходить, пока ждем? Они там надолго...       — Я с тобой. Никуда. Не пойду.       Слезы на ее глазах быстро высохли, сердце ожесточилось. Чувство несправедливости, сперва больно кусающее, наросло вокруг него стальной броней. Выплескивать всю злость разом? Нет уж, так делают только глупцы. Умные люди накапливают ее, чтобы воплотить в чем-нибудь долгоиграющем. Сейчас она всего лишь Астра Максвелл, ученица, потерявшая право голоса, жертва обстоятельств, но пройдет время, и чаша весов накренится. Как не раз говаривал профессор Дамблдор в те дни, когда они еще были друзьями — ничто не стоит на месте, в особенности если оно волшебное.       «Господи, — с болью подумала Астра. — Неужели мы и впрямь больше не друзья?»       Спустя четыре часа, которые показались ей вечностью, из коридора, ведущего к залу заседаний номер семнадцать, повалили люди. На Астру глядели с вежливым недоверием; Корнелиус Фадж, о чем-то беседующий с Дамблдором, скупо улыбнулся, поймав ее взгляд. Затем Дамблдор, Сильванус и миссис Максвелл оказались отрезаны от потока — они отошли в сторону, чтобы побеседовать. О чем они говорили, разобрать было невозможно, и Астра бессильно заскрипела зубами.       Наконец мама направилась в ее сторону. Хотела взять Астру за руку, но та не далась.       — Хочешь ты этого или нет, а нам пора трансгрессировать.       Астра протянула свою руку нехотя и не глядя. На миг весь мир безумно завертелся, ударил в глаза яркими вспышками, затем она обнаружила под своими ногами желтеющую траву Кроу Хайгландс. Астра тотчас побежала в сторону леса, намеренная раствориться в нем, пропасть на долгие часы или даже дни, но Дейдра вдруг проворно ухватила ее за шею и рявкнула:       — Не так быстро!       Она с силой втащила Астру на кухню и швырнула на стул. Та, не ожидавшая подобной резкости, больно ушибла нижнюю часть спины и с удивлением воззарилась на мать. Сейчас Дейдра Максвелл не походила ни на одно из своих обычных состояний: была прямо-таки неестественно зла, как хвосторога в тот злополучный день.       — Говори.       — Что говорить?       — Зачем ты это сделала.       — Думаешь, я специально? — фыркнула Астра. — Там дракон взбесился. Я должна была попробовать его остановить. Я, на секундочку, спасла всем жизнь... — она отвела глаза и пробурчала вполголоса: — Хотя, может, не стоило.       — Плевать я хотела на долбанного дракона! — заорала Дейдра. Она достала что-то из кармана и с размаху швырнула в Астру. — Что это такое, скажи мне?       Два серебряных браслета больно отскочили от груди, стукнули пол, зазвенели. Один крутанулся пару раз и застыл, другой закатился под плиту. Астра вздрогнула: она и думать забыла про эти дрянные побрякушки. Мракоборцы конфисковали браслеты, но затем, судя по всему, решили вернуть маме, либо она сама нашла способ их забрать.       — Говори же, Астра, говори, или я за себя не отвечаю!       Дейдра буйствовала, как ураган, приказывала Астре говорить, но криком своим не давала вставить и слова.       Из дверей, ведущих в гостиную, вдруг вышел человек, и Астра на автомате потянулась за палочкой. Гость был высок, худ и носил старомодный бархатный плащ с жилетом. Вьющиеся темные волосы тянутся до плеч, небрежная бородка, цепкий взгляд... Астра узнала его не сразу.       — Как все прошло? — встревоженно спросил Сириус Блэк, посматривая то на маму, то на нее. Беглец выглядел поприятнее, чем на газетных снимках, и Астра догадалась, что он, по-видимому, прячется в Гнезде с начала учебного года.       Замечательно, просто замечательно.       — Исчезни, — прошипела Дейдра, затем развернула Астру к себе лицом. — Это он их тебе дал? Он дал, я спрашиваю?       — Да.       Дейдра на мгновение остолбенела — то ли от того, что Астра так легко подтвердила ее подозрения, то ли от ее спокойного, безмятежного тона. Затем ее красивое лицо вновь перекосилось от гнева.       — Ты виделась с ним. С Пиритсом.       — Да, — воскликнула Астра уже с вызовом. — И он мне все рассказал!       Дейдра неприятно заулыбалась:       — И как, понравилось то, что ты услышала?       — По крайней мере, он был со мной честен.       — Честен! — лицо Дейдры стало мученическим. — Честен! Ты уверена, что это подходящее слово?       — Уж более честен, чем ты, — едко заметила Астра. — Ты постоянно где-то пропадала. Говорила, что занимаешься своими делами, а на деле... — она злобно зыркнула на Сириуса Блэка, беглого преступника, и бесцеремонно ткнула в него пальцем: — Даже спрашивать не хочу, что он тут делает!       — Закончила? — выцедила Дейдра.       — Нет, не закончила. Ты предала отца, — на глазах Астры вновь вскипели слезы, она решительно отбила мамины руки. — Ты должна была защитить его честь, но ты ничего не сделала. Ты просто стояла и слушала, как они поливают его грязью. Ты... ты его жена, в конце концов.       — Корвус умер четырнадцать лет назад, — отчеканила Дейдра. — Ему уже не поможешь. Зато мы живы. И видит Мерлин, я не хочу, чтобы остаток этой жизни моя дочь провела в Азкабане, — она покачала головой. — Луто Пиритс делал с тобой ужасные вещи, Астра, понимаешь? Я просто пыталась...       — Все правильно, — непримиримо сказала Астра. — Он делал это со мной. Не с тобой. Ты не имеешь права решать за меня, что мне нужно знать, а что нет, потому что это не твоя тайна.       — И что мне надо было делать? — взорвалась Дейдра. — Рассказать моей дочери, что какой-то псих выкрал ее, когда она была совсем крошкой? Я хотела, чтобы у тебя была нормальная жизнь!       Чушь, со злостью подумала Астра. Мать упрямо продолжает лгать — то ли саму себя обманывает, то ли дочь свою считает круглой дурой. Неужели лишь среди волшебников встречаются психопаты, пытающие детей? А как магглы справляются с этим? Маггловским детям вот так не соврешь, воспоминания не почистишь. Но волшебники, видать, на то и волшебники — привыкли искать легкие пути.       — Ты же мама, — тихо сказала Астра, и Дейдра вздрогнула, словно от пощечины. — Ты должна была сказать мне правду, и вместе... мы бы как-то пережили это. По-твоему, сейчас у нас нормальная жизнь? Ты ничего не знаешь! Не знаешь, что я переживаю каждый день в школе! Мне плевать на Пиритса, честно, потому что есть вещи и похуже. Они все... — губы Астры непроизвольно дрогнули. — Они все меня ненавидят! Они считают меня полным ничтожеством. Они изводят меня каждый день...       — Это мелочи, — пробормотала Дейдра.       Астру пробрала злоба:       — Ну извините, госпожа Идеальность! Извините, Дейдра Максвелл, что надоедаю вам со своими глупостями... — она отвесила издевательский поклон. — Не все в мире такие совершенства. Тебе-то никто и слова поперек не скажет! Ты представить себе не можешь, каково это — испытывать такое унижение. Тебе не понять. Ты просто...       — Довольно.       Рот Астры захлопнулся сам собой, руки онемели и плотно прижались к туловищу. Мама обожгла взглядом, вскинула руку — и неведомая сила потянула Астру назад, в гостиную, а оттуда наверх по лестнице. И тянула до тех пор, пока перед ее носом не захлопнулись двери спальни. Ключ с щелчком повернулся в замке. Астра, наконец, отмерла, пошевелила руками, и новая волна раздражения захлестнула ее.       — Ненавижу тебя, Дейдра Максвелл! Ненавижу!

* * * *

      Дейдра осталась стоять посреди кухни, безвольно уронив руки.       — Дейдра... — Сириус положил руку ей на плечо, и только тогда она опомнилась, оттолкнула его, пронзила злобным взглядом. Никогда еще Сириус не видел женщину настолько злой и отчаянной одновременно.       — Какого черта ты пришел?       — Думал, что ты можешь сделать что-то непоправимое. Ты слишком разгневана, чтобы разговаривать с ней. Вам обеим нужно время.       — Пошел ты.       Сириус отодвинул перед ней один из стульев, и Дейдра села, глядя куда-то в сторону. Она не проронила ни слова, пока он шарил по шкафчикам. Сам Сириус привык пить по-плебейски — прямо из горла, и плохо представлял себе, где могут храниться фужеры.       — Третья полка слева, — глухо сказала Дейдра. — Наверху.       Через мгновение граненые стаканы звякнули о стол, затем наполнились из бутылки, которую Сириус отыскал тут же, между хлебницей и стенкой. Это был бурбон, а не виски, но Дейдра не капризничала — осушила свой стакан, даже не поморщившись, и лишь тогда сумела унять дрожь в плечах.       — Что произошло там? Почему Астра...       — Это не твое дело, — отозвалась Дейдра.       — Не мое, — согласился он. — Но порой тяжело нести все на одних плечах. Не потому, что ты слаба, а потому, что от вечного одиночества начинает ехать крыша. Поверь псу, который просидел в Азкабане двенадцать лет.       Дейдра ответила ему кривоватой улыбкой, давая понять, что готова просидеть в Азкабане и больше, лишь бы с ним не разговаривать. Сириус вздохнул.       — Вы, Максвеллы, ужасно упрямы. Но, может, это немного приободрит тебя, — он вытащил из-за пазухи размякшую от воды картонную папку и бросил на стол. Дейдра тотчас оживилась. Ее руки вцепились в папку, нетерпеливо вытряхнули содержимое — благо, оно было сухим.       — Это снимки с камер наблюдения, — пояснил Сириус, перехватив ее удивленный взгляд. — Мне про них рассказал один сторож, у которого я прятался, когда сбежал. Когда Министерство еще не предупредило магглское правительство... У полиции в криминальных районах Лондона много камер, и при наличии связей можно выследить кого угодно. Ну или с помощью волшебной палочки и навыков наложения Обливиэйт.       — Пиритс, — Дейдра неотрывно смотрела на черно-белый квадратный снимок. Качество его было, конечно, ни к черту, но эту белую шевелюру, осанку и характерную франтоватую одежду просто невозможно не узнать. — Куда это он заходит?       — Магазин подержанных вещей на Пенрит-стрит, — поведал Сириус. — Повезло, что там камера видеонаблюдения прямо над дверью. Ты погляди, кто идет следом.       — Проклятье, — рыкнула Дейдра. Сириус знает, что она видит: длинные волосы, зализанные назад, мантию в пол, трость. Люциуса Малфоя, заходящего в обшарпанную дверь того же магглского магазина. Время в нижнем правом углу показывало 22.05 — пятью минутами позже, чем был запечатлен Пиритс. Не было сомнений, они явились туда отнюдь не за подержанными вещами. Два бывших пожирателя в Стретэме, маггловском районе — всем событиям событие. И это через каких-нибудь полгода после появления Черной Метки!       Сам того не замечая, Сириус рассматривал ее. В льдисто-серых глазах Дейдры Максвелл зажглись азартные огоньки, а грудь от волнения вздымалась чаще и выше, чем обычно. Над ключицей билась нервная синеватая венка, двигались, пока она бормотала себе под нос не то догадки, не то проклятья...       Он заставил себя отвести взгляд, слегка побарабанил по столу пальцами и буднично спросил:       — Ну? Когда выдвигаемся?

* * * *

      Когда Астра вновь переступила порог Хогвартса, в округе уже выпал снег. Снег скрипел под ногами, мелкие его хлопья оседали на шапке и плечах. Был вечер воскресения, и ей предстояло вернуться в женские спальни, миновав гостиную, где наверняка собрался весь факультет — в такое время ребята обычно отдыхают, играют в шахматы или доделывают уроки на понедельник...       От мысли о предстоящем унижении сердце Астры принималось болезненно ныть. Она пыталась отвлечься, напоминая себе, что при другом раскладе многие из них, вероятно, уже были бы мертвы. Воображение нарисовало черные траурные знамена в главном зале, бледные заплаканные лица, скорбную тишину — и полное неведение обитателей Хогвартса. Хранение семейной тайны всегда тяготило Астру, однако сейчас она бы отдала все, что угодно, лишь бы все вновь стало тайным. Как отчаянно она желала этого!       Теперь они возненавидят ее. Они устрашатся ее. Не только сквибское ничтожество, но и чудовище, безумный друид — ведь, по словам Фарджа, очевидцы в один голос утверждали, что Астра Максвелл виновата, и клялись, что видели, как она стравливала драконов. Гриффиндорцы — те самые очевидцы. Их допрашивали самыми первыми.       Зачем, во имя всего волшебного, профессор Дамблдор и мама вернули ее в эту дурацкую школу? Чем она это заслужила, черт побери?       — Ну вот, мисс Максвелл, — сказала Макгонагалл, кладя руки ей на плечи. Именно Минерва Макгонагалл встретила ее у ворот и проводила до портрета Полной Дамы, неясно, правда, почему. — Дальше вы управитесь сами. Желаю удачи.       — Спасибо, профессор, — безжизненно ответила Астра.       Макгонагалл почему-то ее не отпустила. Руки, лежащие на плечах, легонько сжались.       — Я не должна говорить этого, мисс Максвелл, — деликатно, как и всегда, проговорила она. — Но мне все равно, если Министерство считает вас опасной. Я учила вас с первого курса, оставляла после уроков, заставляла по три раза пересдавать аттестацию. Видит бог, если бы вы были хоть сколько-то опасны, думаю, я бы узнала об этом первая.       Астра так растерялась, что не нашлась, что ответить.       — Добро пожаловать домой, мисс Максвелл, — Макгонагалл тепло улыбнулась. — Я рада вас видеть.       И она ушла.       «Ну хоть кто-то не жаждет прибить меня на месте...» — со вздохом подумала Астра. Слова Макгоналл были очень приятны, однако они не могли предотвратить то, чего Астра больше всего страшилась.       Она медлила, прежде чем подойти к портрету: рассеянно погладила парапет, сделала несколько танцующих шагов, раскрутилась вместе со своим чемоданчиком. И вот, когда дальше тянуть время было уже совершенно невозможно...       — Пароль, девочка-которая-говорит-с-драконами, — сказала Полная Дама, подмигнув. А ей-то кто успел рассказать? Впрочем, известно, кто. Об этом, наверное, только глухому не рассказали.       — Ослиное ухо, — чуть не со стоном ответила Астра.       — Правильно! А тебе нездоровится что ли, милочка?       — Да открывай ты уже!       Дама обиженно вздернула подбородок, и рама со скрипом отъехала в сторону. Глубоко вздохнув, Астра шагнула внутрь и двинулась по коридору, пообещав себе, что вытерпит любые уготованные ей насмешки, любые косые взгляды.       Настал он, момент истины.       Едва Астра показалась в башенной зале, разговоры стихли, а глаза однокурсников обратились на нее. Казалось, что собрался весь факультет: вот Кэти и Алисия — таращатся, словно гриндилоу увидели; Невилл, от неожиданности сжавший Тревора в руках так, что кажется, что вот-вот выдавит из него весь дух; Дин и Симус, Парвати, Колин... Фред Уизли едва заметно ткнул Джорджа локтем в бок, показывая на нежданную гостью. Гарри, Рон и Гермиона, склонившиеся над какой-то книгой, дружно обернулись назад.       Молчали добрых полминуты, и тишина была такая плотная, что почти осязаемая. Хоть бери и ножом режь. Ну же, обреченно подумала Астра, отрежьте себе кусочек тишины! Расскажите о том, что она, Астра, беда всего Гриффиндора! Что хуже ученицы не было со дня основания школы!       Но они ничего не говорили. Астра попыталась улыбнуться, подозревая, впрочем, что улыбка выйдет жалкой, несмело махнула рукой...       И тут кто-то начал хлопать в ладоши.       К первым неистовым хлопкам присоединились вторые, затем — третьи. Через несколько секунд гостиная Гриффиндора бурлила овациями, что стадион на международном матче по квиддичу. Кто-то ликующе засвистел, сунув два пальца в рот, и Астра от изумления забыла, как дышать. Ученики хлынули к ней разноцветным потоком, выбили на радостях чемодан, подхватили под обе руки и потащили в центр комнаты, обступая все плотнее.       — Максвелл! Максвелл! Ну ты даешь, Максвелл!       — Я думал, тебя там сожрут, но ты победила дракона! Настоящего дракона!       — Ты — новый драконоволец, с ума сойти!       Голоса смешивались, сливались с нестройным смехом; ее хлопали по плечу, по спине, трепали за волосы. Гарри, Рон и Гермиона продрались через толпу, чтобы сжать в стальных объятиях. Астра совершенно ничего не понимала.       — Поверить не могу, что они судили тебя, — возмущенно голосила Гермиона. — Это просто во-пи-ю-ще! Ты спасла столько людей!       — Погодите, — промолвила она слабым голосом. — Так вы... вы мне верите? Вы меня не ненавидите?       Фред непонимающе вскинул брови:       — С чего бы нам тебя ненавидеть?       — Кажется, по дороге в Министерство кое-кто свалился с метлы, — заключил Джордж. — Головушка не болит?       — Конечно, мы верим тебе, Астра, — сказал Рон таким тоном, как будто это разумелось само по себе. — Мы же там были, прямо за тобой! Хвосторога по-настоящему взбесилась, и если бы не ты...       — Но мне сказали, что вы свидетельствовали против меня.       Все заметно помрачнели. Гермиона неодобрительно поджала губы, лица Фреда и Джорджа одновременно преисполнились презрения. Только теперь Астра поняла, что в Министерстве ей рассказали не все... и, похоже, очень выборочно опрашивали свидетелей.       — Это все слизеринцы, — сказал Симус, как выругался.       — Малфой их подговорил, — подхватил Рон. — Говорят, что его семейка очень хотела, чтобы тебя посадили!       — Но мы, Астра, ни за что не дадим тебя в обиду, — сказал Гарри, лучезарно улыбаясь. — Мы же на Гриффиндоре. Это ведь что-то значит, верно?       Ему вторили согласными воплями. Астра еще долго не могла прийти в себя. Утром следующего дня она нарочно повалялась в постели подольше, опасаясь, что все теплое приветствие, что было накануне, может оказаться слишком хорошим сном. В последнее время вообще много происходит того, что можно легко спутать со сновидением.       Она бежала в оранжерею, где как раз начинался урок травологии, в жуткой спешке, не потрудившись застегнуть куртку на все пуговицы. Морозный ветер бил по лицу, ретиво взметал волосы, покусывал за шею, но ей, черт возьми, на это было плевать. Впервые в жизни Астра чувствовала себя в Хогвартсе, как дома, взаправду чувствовала, а не как во всех этих формальных речах, мол, «школа — ваш второй дом»; это был второй Эйршир, такой же безопасный. И даже Малфой, вышедший из-за угла со своей свитой, не мог все испортить.       — Что, Максвелл, тебя уже выпустили из Азкабана? По мне, так тебя следовало закрыть там давным-давно. Министерство еще пожалеет, что оставило тебя на свободе...       Астра приблизилась к нему, не сбавляя шага — так быстро и уверенно, что даже Крэбб с Гойлом не успели отреагировать, и встала нос к носу с Драко Малфоем. Ублюдком, превращавшим ее жизнь в сущий кошмар каждый день на протяжении последних трех лет.       — Никто не пожалеет об этом сильнее тебя, Малфой, — низко сказала она, и с удовольствием отметила, что ее голос теперь больше походит на рычание.       — Ты как смеешь, — прошептал Драко, краснея от гнева. — Друидская рвань! Зверюга дикая!       — Да-а, — Астра невольно заулыбалась. Как приятно наконец почувствовать себя в своей тарелке! Ее называют зверем, но это больше не тяготит, скорее наоборот. — И тебе теперь надо быть очень осторожным, Малфой. Звери бывают опасными. Кто знает, что взбредет им в голову...       Малфой отшатнулся от нее, как от ядовитой змеи, потом фыркнул, возвращая себе прежний надменный вид. Он казался безразличным, но Астра видела, что заставила его о многом задуматься.       — Черт с тобой, — бросил он, разворачиваясь. — Крэбб, Гойл, оставьте ее. Не хочу провонять звериным дерьмом.       Слизеринцы исчезли за поворотом, и Астра, от души посмеявшись, продолжила путь.       «Профессор Стебль, наверное, уже начала урок. Некрасиво опаздывать в первый день...»       Однако она ошибалась: ни один из уроков так и не начался. Вся школа вместе с учителями и иностранными гостями столпилась на площади перед главным входом, оживленно перешептываясь. Астра увидела их на бегу, тут же развернулась и присоединилась к остальным; однокурсников нигде не было видно, зато над скопищем заметно выдавались две знакомые долговязые фигуры. Подкравшись, Астра дернула Фреда — или, может быть, Джорджа — за хлястик на брюках. Тот повернулся с улыбкой, как будто поджидал ее.       — Привет, драконовольная.       — Не называй меня так, — cказала Астра, вытягивая шею. — Что там происходит?       — Министерство направило в Хогвартс новых наблюдателей, — поведал Ли Джордан. — Мы думаем, ты их знаешь.       Толпа вдруг отхлынула назад, сосредотачиваясь тонким рядом по периметру площади. Астра оказалась зажата между Фредом, Джорджем и Ли, однако сумела, наконец, увидеть, из-за чего поднялся такой шум.       — Не может быть...       По площади нога в ногу вышагивал отряд друидов — все, как на подбор, плечистые, мощные и мускулистые, распространяющие вокруг себя пары горячего дыхания; шкуры и кожаные ремни наброшены прямо поверх кожи, но Астра знает, что лагерная закалка не даст им почувствовать холод.       Большинство прибывших Астра встречала, когда жила в убежище. Был тут Анвелл, мальчишка двумя-тремя годами старше нее самой, наголо обритый, скуластый, с татуировкой, украшающей заднюю часть черепа; был Таранис, однорукий здоровяк со светлыми волосами, заплетенными в косу — вторую руку, по слухам, он потерял в сражении с мантикорой; был Герхард, непривычно суровый, и многие другие. В какой-то момент колоны выскочила Фейбл, совсем маленькая на фоне мужчин. Завидев среди ребят Астру Максвелл, она энергично замахала рукой, и Астра невольно замахала в ответ, хотя была обижена на весь друидский род.       Дамблдор тоже здесь, приветствует диковатых гостей поочередно и очень радушно. Ученики кругом перешептываются — кто с опаской, кто с неприкрытым восхищением. Где-то сбоку томно вздыхает Ромильда Вейн, впечатленная друидской статью.       — Зачем они здесь? — полюбопытствовал Джордж.       — Не знаю, — ответила Астра. Хотя на деле, конечно, прекрасно знала: Министерство сменило приоритеты.