Куда приводят мечты

Ах, от господ подалей; У них беды себе на всякий час готовь, Минуй нас пуще всех печалей И барский гнев, и барская любовь. А. С. Грибоедов “ Горе от ума” Вот он и сказал это. Гастон молча хлопал глазами, потому что до сих пор не верил в то, что принц действительно решил оставить их при себе навсегда. Гастон испытывал странное чувство — с одной стороны, он обожал подарки и внимание и считал, что кто как не он заслуживает всяческих почестей, но в этот раз подарок был совсем ему не нужен, более того — этот подарок изменял его жизнь в худшую сторону. Но просто отказаться от дома, как от кружки пива, которую некстати принес Лефу, он не мог — просто потому, что Адам был принцем, и купить дом было непросто, и он потратил, скорее всего, кучу денег и часть своего королевского времени, поэтому отказаться надо было вежливо. Меньше всего он хотел злить Адама — мало ли что. В Париже Гастон чувствовал себя очень уязвимым — без своих собственных денег, дома и, можно сказать, в одиночестве — без толпы друзей вокруг, только с одной Белль рядом, за которую он нес большую ответственность. Он просто не мог, например, поскандалив, хлопнуть дверью и уйти домой, потому что его дом находился в тысяче миль отсюда. Им некуда было идти. — Адам… — медленно произнесла Белль, так же, как и ее муж, ошеломленно хлопая глазами. — Мы благодарны тебе, но… А как же мой отец? Я не могу оставить его! Адам словно ждал этого вопроса и, широко улыбнувшись, хлопнул в ладоши. — Никаких проблем! Он переедет к вам — я купил достаточно большой дом. Но, если ты не захочешь жить с ним вместе, я куплю дом и ему тоже. Ему здесь будет намного лучше — здесь он может познакомиться с учеными, изобретателями, участвовать в столичных выставках изобретений… Да, я слышал, что в деревне у него дела пошли на лад, но все равно, только здесь смогут оценить его ум по достоинству! Я могу купить ему отдельную мастерскую. Я решил остаться в Париже. Я сегодня же напишу письмо, чтобы все мои слуги из замка переехали сюда, чтобы служить мне здесь. Вот Люмьер обрадуется! Все будет отлично. Мы начнем новую жизнь в Париже, полном возможностей для каждого из нас. — Подожди-подожди… — Гастон приложил руку ко лбу, пытаясь собраться с мыслями. — А как же все мои друзья? А Лефу? — Для Лефу и его невесты я куплю квартиру. Он такой общительный и веселый, я думаю, ему здесь понравится намного больше, чем в той скучной деревне. Ведь кем он там работал? То там, то здесь, то в таверне… А здесь он может, не знаю… В газете издаваться или даже в политике участвовать. А его невеста, уверен, не откажется от переезда. Гастон почти потерял дар речи. Видимо, Адам долго над всем этим думал. — Но ты же не можешь всю деревню сюда перевести! — воскликнул он. Принц обезоруживающе улыбнулся ему. — Но мне и не надо перевозить всю деревню. Только самых вам близких людей и моих слуг. На это у меня хватит денег. Я довольно богат и ничего не тратил последние десять лет, так что за это время выросли также и проценты. Я даже не замечу этих расходов. Белль молчала, наверное, пытаясь подобрать слова, и Гастон продолжил: — Адам, подожди-подожди… А я что буду тут делать? Где я буду охотиться? — Тебе не нужно будет охотиться. Я буду выдавать вам денежное содержание, и вы с Белль можете заниматься чем хотите и не думать о деньгах. Меня это совсем не обременит, если вас это беспокоит. У меня оказалось столько денег, что я их за всю жизнь не потрачу. А так я сделаю что-то полезное своим друзьям. — Но… Как же я без охоты? Я, конечно, охочусь ради того, чтобы зарабатывать себе на жизнь, но это также то, в чем я хорош, и это то, чем мне нравится заниматься… — Гастон был так ошеломлен напором принца, которого он не ожидал после бессонной ночи, что как-то растерялся и говорил неуверенно. Он, можно сказать, жил одной мыслью о том, чтобы вернуться домой, в деревню, а тут его хотели оставить в этом проклятом Париже. Здесь все, все было ужасно. Да, был какой-то лес поблизости, но он был не такой, как на родине. Воздух был не такой, все было не такое. Слишком промозгло. Снег не такой — грязный. Люди были не такие. Все незнакомые, и с ними он знакомиться не имел желания. Может быть, он придирался. Может быть, любой другой человек был бы счастлив тут жить — кто же спорит? Но Гастон тут не хотел оставаться — нет-нет-нет! — Гастон, я понимаю, что ты немного растерян от моего предложения, — ответил Адам мягко, но в его голосе зазвучали властные нотки. — Но ты также должен подумать о Белль. О том, что для нее лучше. Ты сам говорил, что она достойна большего, чем жить в маленькой скучной деревушке. Ей нужно что-то большее, чем просто быть маленькой домохозяйкой. Все книги в вашей книжной лавке она перечитала. А здесь к ее услугам большие магазины книг, различная публицистика, а также, как ты сам говорил, то, чего ей не доставало в деревне — балы, встречи с разными интересными людьми — не кокотками, конечно же, вы не должны ездить со мной, конечно, нет. Те же встречи изобретателей, ученых, женщины-писательницы. Она может найти собеседников своего уровня, начитанных женщин, а не тех, кто может только печь пироги и стирать. Ее жизнь преобразится! Ради Белль ты же сможешь умерить свой эгоизм и попробовать себя в каких-то других делах, кроме охоты? Тем более, что твой друг будет рядом. Гастон перевел взгляд на Белль. Боже. Белль. Он, конечно, говорил такое, тогда, летом. Он даже был готов отказаться от Белль, чтобы она могла жить той жизнью, которой хочет. Но… Жить самому какой-то другой, непривычной для него жизнью, переделать себя, свой быт, перестать делать то, что он любил и к чему привык… Белль. Белль была очень многим в его жизни. Не было нормальной жизни без Белль. Белль была почти всем. Белль значила для него почти все. Но все-таки, все-таки не все. Он с каким-то ужасом представил, что все останется так, как было в эти два сраных месяца. Душная квартира, пухлые подушки, невкусная еда. Он сам, как тень прежнего Гастона, не герой города, не всеобщий любимец. Его никто не окликает, когда он идет по этим стылым улицам. Никто не хлопает по плечу, не зовет поболтать. Не слушает его рассказы с восхищением. Кем он тут будет? Просто мужем Белль на содержании принца? Он просто не будет собой… А если жить в Париже — это именно то, о чем мечтала его Белль? Если она ему просто поддакивает, что хочет вернуться? Ведь ей все равно, где читать — в комнате его охотничьего домика или тут, в квартире? Она, как нежный цветок, который можно пересадить куда угодно, только подготовить благодатную почву, и он, может быть, расцветет для ценителей такой красоты и ума, но что делать ему? Он как могучий дуб, если его вырвать с корнем и пытаться куда-то пересадить, он просто усохнет, умрет, потеряв всю свою силу, которая питалась от родной земли, от того места, где он вырос, возмужал и стал тем, кем стал. — Адам, но я не хочу никуда уезжать, — раздался нежный голос Белль. Она всегда отказывала так — мягко, будто извиняясь. — Я счастлива у нас в деревне и совсем не хочу жить в Париже. — Белль! — воскликнул принц немного возмущенно. — Белль, я знаю, ты так говоришь, потому что он против. Но ты не обязана все делать так, как он хочет. Он потом передумает, а для тебя это было важно. Вспомни, как ты мечтала жить в Париже! — Ты мечтала жить в Париже?! — Гастон чувствовал себя так, будто земля разверзлась у его ног. Белль попятилась, скрещивая руки на груди. — Да нет, я это просто так говорила… — Просто так? – переспросил принц. – Помнишь, тогда, после той зимней прогулки и игры в снежки, мы зашли внутрь и читали про Париж у камина. И ты сказала, что живешь очень скучной жизнью в деревне, что мечтаешь о чем-то большем, о путешествиях и да, о том, что ты мечтаешь жить в Париже! Я это запомнил, потому что разделял ту твою мечту! Мне хотелось убраться из этого мрачного замка в глуши… Белль беспомощно развела руками. — Но я не имела это в виду на самом деле… Я просто… просто мечтала! Фантазировала! — Когда я говорю, что я мечтаю о чем-то, то это значит, что я этого очень хочу, — возразил Адам. Гастон был с ним согласен, но прикусил язык. — Это ты, а я просто мечтала. Я люблю мечтать, сам процесс. Я просто представляла себя в разных ситуациях, но это не значит, что я действительно хотела что-то поменять. Я… — она неопределенно взмахнула рукой, пытаясь придумать пример. — Я воображала себя куртизанкой, но это не значит, что я хочу быть как Флор! Я представляла себя одним из путешественников. Но это не значит, что я хочу жить, например, в Индии. Я просто представляла себя сидящей в парижских кафе, прогуливающейся по Булонскому лесу, но это не значит, что я хочу тут жить всю жизнь! Ты меня не так понял… Извини, пожалуйста, за потраченное время, но мы не можем принять такой твой подарок. Адам помолчал, досадливо хмуря брови. — Ты должна подумать о ребенке, Белль. О своем ребенке. Какое будущее ты ему хочешь? Где лучше родиться, с какими возможностями? Кем он станет? Ради упрямства Гастона ты не должна жертвовать его будущим. Гастон вскочил со стула. — Знаешь, что? Оставь, пожалуйста, нашего с Белль ребенка в покое! Его еще родить нужно. Найди себе бабу и заведи своих собственных детей и планируй их будущее. А мой сыночек будет охотником, как его папочка! — он ударил себя кулаком в грудь. Они поругались. Нет ничего хуже, чем то, когда кто-то знает, что для тебя лучше. Адам обвинял Гастона в эгоизме, а Белль — в том, что полностью ему покорна. Он почему-то не думал, что Белль сама хотела жить на родине. Он был ужасно обижен, что его подарок из лучших побуждений не оценили. А Белль и Гастон упрекали Адама в том, что он все решил за них и играет ими, как живыми куклами. Они стали орать друг на друга. — Знаете, что? Убирайтесь-ка вы вон! — наконец крикнул Адам, швыряя вещи. — Убирайтесь в свою обожаемую деревню. Вон! Белль вскочила и выбежала из комнаты, хлопнув дверью. Гастон побежал за ней.