Бог Раздора выходит на сцену

— Я опять отрубилась в твоем кабинете. — недовольно промычала де Фонтейн, потирая затекшую шею. — У тебя неудобная софа! Давай заменим на человеческий диван! Нёвиллет даже не повернулся в ее сторону, лишь краем глаза удостоил вниманием, не отрывая свое важное судейское лицо от документов: — Если не забуду. Фурина удивленно вскинула брови, если юдекс хоть в чем-то с ней согласился вне рабочих дел — быть беде. Заваливать его вопросами в стиле: «В чем подвох?» или «А ты случайно не поменяешь софу на стулья, чтобы я тут не спала?» было бы невежливо, поэтому Архонт бросила, как между прочим: «Я напомню», затем переместила свою божественность за столик с десертами, который лично поставила у юдекса в кабинете для себя любимой гостей. Давно у них не было такого спокойного утра. То разборки с пророчеством, то ее тщетные попытки поговорить с Фокалорс, то суды, то затопление Фонтейна, то ее консультации — казалось, у них даже секунды на перерыв не было. Фурина чуть ли не мурлыча от удовольствия, медленно, но уверенно съедала один десерт за другим, лишь изредка и из рамок приличия предлагая Нёвиллету сладости. Дальше у них по плану несколько разбирательств и какой-то нудный банкет. «Блаженство!» — потягивая сок из пузыринов, подумала де Фонтейн. «Надо будет на охоту сходить». Родной и любимый Фонтейн за окном кабинета судьи постепенно пробуждался. Фурина уселась напротив Гидро Дракона, думая, сказать ли ему, что она знает, что он следит за ней. Пророчество уже сбылось, присоединись Нёвиллет к ней с самого начала, все бы не закончилось так, как закончилось. «Ну было и было» — махнула рукой Фурина, встав с места. Она медленно подошла к окну, чтобы понаблюдать за снующими туда-сюда жителями столицы, пока судья не закончит с работой. Взгляд тут же наткнулся на статую Архонта. Фурина долго всматривалась в изваяние, пытаясь собрать всю картинку воедино. «Во-первых, Фокалорс мертва, и возле ее статуи должны быть цветы.» — начала рассуждать де Фонтейн. — «Во-вторых, я покинула Дворец и до сих пор не намерена в него возвращаться.» — И в-третьих, — твердо произнесла Фурина, разворачиваясь на каблуках, — повара Мермония не смогли бы приготовить такие шедевры, даже, если бы существовал Архонт Готовки и лично бы их благословил. Как она и ожидала, теперь на месте судьи сидел незнакомец из темных вод Лиффи. Мужчина встал, разворачиваясь, позволяя детальнее рассмотреть себя: бурый цвет длинных волос начинался в корнях и плавно перетекал в кармин на концах; кроваво-красная кофта неизвестного Фурине стиля смотрелась эстетично вместе с обтягивающими брюками такого же оттенка. Резкие черты его лица отдаленно напоминали Нёвиллета — такие же миндалевидные светлые глаза с узкими драконьими зрачками, выступающие скулы и прямой нос. Сам незнакомец являл собой образ некого хаоса и беспорядка, пытаясь внушить ужас безумным взглядом и не менее безумной улыбкой. — Уже научилась отличать иллюзии от реальности? — В этот раз ты даже не старался. — ответила Фурина, настороженно осматриваясь по сторонам. Она до последнего не была уверена, что находится во сне. «Что делать?» — Ответить на парочку вопросов. — учтиво предложил мужчина. — На какие? Дракон медленно приблизился к ней, не снимая с лица странную гримасу. Он подцепил темно-красными когтями ее подбородок и внимательно посмотрел ей в глаза. Под его испытывающим взглядом де Фонтейн вся съежилась, физически ощущая вмешательство в свои мысли. Как она и думала — он как-то может влиять на ее сознание. Словно ее мысли — громадная кладовая, в которой Дракон медленно перебирал каждую вещицу, начиная от воспоминаний о позавчерашнем завтраке, заканчивая первыми секундами сознательной жизни. Спустя время он спросил: — На что ты готова, ради спасения региона? — На все. — без раздумий ответила Фурина. Незнакомец кивнул, словно знал, что она так ответит. — Даже, если я буду пытать тебя? — Да. — Даже, когда ты будешь меня умолять о смерти, а я буду продолжать? — Да. — Даже, если придется потерять в себе все человеческое, что оставила тебе Фокалорс? Фурина напряженно смотрела на него, не до конца понимая, к чему клонит мужчина. Она ответила так же твердо и ясно: — Можешь стереть меня в порошок, но не трогай никого из моих людей. Дракон довольно рассмеялся, словно де Фонтейн рассказала какую-то шутку. Хватка на ее лице смягчилась, незнакомец аккуратно положил ладонь на ее щеку, а его деланное глумливое выражение лица сменилось на доброе. — Мое милое дитя, — прошептал он, — одно прекрасное храброе сердце на троих… — Что? — Мне очень жаль. — пропустив ее вопрос мимо ушей, сказал Дракон. — Сопротивляйся. Сражайся до победного конца. — тут же добавил он. И с силой ударил ее в солнечное сплетение. Фурина пролетела через весь кабинет с грохотом рухнув на рабочий стол юдекса, сломав его пополам. В глазах на несколько секунд потемнело. Кровь хлынула из горла, де Фонтейн прикрыла рот рукой, откашливаясь. Сколько костей на этот раз сломано она не смогла посчитать. Вопреки ожиданиям, боли в теле она не ощущала. «Если это все сон, а мне не больно, значит, мое настоящее тело в целости…» — рассуждала Фурина, — «Надо найти способ проснуться.» Могущественная фигура незнакомца снова возвысилась над ней, и Фурина призвала меч. Дракон только и ждал, когда она нападет. Все ее выпады он отбивал, словно она не сильный владелец Гидро Глаза, а комар, которого жалко прибить. Просторный кабинет верховного судьи за несколько минут унылой схватки оказался разгромлен время от времени отхватывающей мощных кулаков Фуриной. А когда вся мебель оказалась сломана, незнакомец, за неимением вещей под рукой, на которые можно обрушить с виду хрупкое и тонкое тело де Фонтейн, схватил ее за грудки черной блузы, отмахиваясь от ее меча, как от тонкого прутика, и вышвырнул ее из окна. Фурина с грохотом упала на землю, кубарем покатившись к краю платформы статуи Фокалорс. До боли знакомый образ предыдущего Архонта мгновенно отрезвил. Если Фурина по какой-то причине сейчас не испытывает боли, тогда нет причин бояться упасть даже с крыши Мермония. Де Фонтейн встала как раз к выходу Дракона из Дворца — тот, видимо, счел недостойным занятиям выпрыгивать из окна и медленно спускался по белым каменным ступенькам, заложив руки за спину. По незнакомцу было видно, как ему уже надоела эта возня с Фуриной, но он по какой-то причине не спешил с ней заканчивать. Фурине же приглашения не нужно было — она снова призвала меч и ударила первой. На этот раз мужчина даже не размахивал руками — лишь методично и молча, увернувшись после трех ее ударов, снова и снова бил ее, только уже ногами. У де Фонтейн не было ни единого шанса. Схватка обещала никогда не заканчиваться, что очень сильно пугало ее. Обрушив на Дракона серию абсолютно бесполезных ударов и получив при этом по темечку, Фурина вспомнила о Глазе Бога. — Не выйдет. — ответил незнакомец в красном. — Если начнешь использовать силу Гидро — пострадаешь. — Не ты ли обещал мне нечеловеческие муки? — ухмыльнулась она, призывая Гостей. Дракон ответил ей звериным оскалом, когда она поняла, что существа не откликаются на зов. Фурина перевела взгляд на пояс мужчины — к ремню был прикреплен ее Гидро Глаз! «Это все иллюзия» — попыталась сконцентрироваться де Фонтейн, — «В реальности мой Глаз Бога лежит недалеко от меня, я могу использовать…» — Ты чем слушаешь? — недовольно спросил Дракон. — Я сказал не использовать силу. Фурина замешкалась, глупо уставилась на незнакомца, пытаясь сообразить, что ей делать. Что-то внутри нее было согласно с его словами. Де Фонтейн перестала взывать к родной стихии, крепко ухватилась за рукоять меча, стоя в ожидании. Но взгляд мужчины блуждал по каменному изваянию Архонта, молча и смиренно наблюдавшего за ними. — Сохрани она свою силу в тебе, — вдруг произнес незнакомец, — Было бы намного легче. — К чему ты клонишь? Дракон слегка повернул голову в ее сторону, не сводя взгляда со статуи: — Небожители считают, что Фокалорс жива и прячется внутри твоего тела. — Это возможно?! Это так?! «Она жива?» Фурина с надеждой смотрела на мужчину, который, возможно станет ее мучителем. Но он не спешил с ответом, лишь перевел мрачный взгляд на девушку. «Фокалорс точно мертва.» — прозвучало его голосом в голове. Вдруг его лицо исказилось в улыбке, а с губ сорвалась усмешка: — Твое тело бессмертно. Поэтому Боги решили, что Фокалорс смогла избежать казни. «Бессмертна? Я? Снова?!» Фурина попыталась сделать глубокий вдох, но воздух вокруг нее потяжелел. Она мелко задрожала, отозвала оружие и загнанным взглядом посмотрела на Дракона: — Я — человек. Мое проклятие было снято в день ее смерти! — Я знаю. — ответил мужчина. — Но небожители не стали бы даже заявляться в эти земли, будь ты смертной. Небесам нужны доказательства, что предыдущий Гидро Архонт мертв. Фурина потеряно замотала головой, пытаясь переварить услышанное. — И как мне убедить Небесный Порядок? — Никак. — спокойно ответил Дракон. — Предоставь всю работу мне. Он схватил Фурину за воротник и швырнул на мост, ведущий к подъемнику, затем с силой ударил ногой по камню. Прочная конструкция под ногами через секунду обратилась в пыль, а де Фонтейн с утробным визгом полетела вниз.

***

— Фурина! — Леди Фурина! — Кто-нибудь позовите жандармов! — Лекаря! «Что произошло?» Громкие выкрики людей вокруг больно били по вискам. Сознание еще помнило падение во сне, прийти в себя в реальности оказалось труднее. «Я не дома.» — чувствуя нарастающую панику, поняла Фурина. — «И я что-то снова натворила…» Она же засыпала с Нёвиллетом. Он должен был сидеть у ее кровати до утра и разбудить. Он ушел, когда она уснула? Он где-то рядом? С ним что-то случилось? Де Фонтейн попыталась приподняться — в шее что-то щелкнуло и болью отдалось по всей спине. — Не двигайтесь, моя леди. — послышался над ухом знакомый голос. «Пьер?» Фурина с трудом разлепила глаза. Солнечный свет на несколько секунд ослепил и дезориентировал. Привыкнув к неприятной рези в глазах, де Фонтейн мутным взглядом осмотрелась. Первыми в глаза бросились верхушки жилых домов и стены столицы. Затем окна домов. Разбитые. Поврежденные каменные стены построек. Поврежденные до боли знакомым лезвием. Фурина повернула голову, игнорируя тупую боль в шее — вокруг нее то тут, то там лежали десятки правительственных меков. Уничтоженных. На металлических корпусах железных страж порядка тоже виднелись очень знакомые следы от очень знакомого меча. Справа от нее вдали сидел на ступеньках ее дома юдекс, над ним корпел жандарм-лекарь, накладывая повязку на глубокий порез на плече. Сам судья был покрыт десятком таких ран, взгляд его блуждал по округе и остановился на ней. Фурина с силой зажмурила глаза, надеясь, что это кошмар. «Я напала во сне на Нёвиллета, пока дралась с тем Драконом.» — досадно заключила де Фонтейн. В памяти тут же всплыла просьба незнакомца не использовать Гидро Глаз. Учитывая двадцать уничтоженных почти голыми руками меков и сильно поцарапанного судью, Она могла ненароком кого-то убить. К слову о людях. Те сновали туда-сюда, от чего голова закружилась. В нос тут же ударил неприятный запах спирта — де Фонтейн закашлялась. — Леди Фурина? — осторожно позвал ее медик. Врач принялся осматривать ее тело, периодически вмешиваясь в ее мыслительный неутешительный процесс вопросами о самочувствии. — Я ранила юдекса. — хрипло ответила она. — Помогите сначала ему. — Лучше подумай о себе, а не о судье. Кто будет ущерб возмещать? — послышался недовольный знакомый женский голос. Фурина задрала голову, чтобы осмотреть Клоринду. Не заметив на подруге видимых травм, она облегченно выдохнула. — Жемчуг все еще актуален? Клоринда села на корточки, склонилась над ней и с деланным угрюмым взглядом строго произнесла: — Моя леди, у тебя большие проблемы. — Я знаю. Лекарь закончил с осмотром, сказав, что Фурина в полном порядке, ушел помогать бинтовать Нёвиллета. «Почему я в целости? Неужели Нёвиллет ни разу не ударил меня?» Возможно, он снова потратил силы, чтобы ее подлечить. Тело безбожно ныло еще с ночи, к полученным в Лиффи ранам добавились еще и эти. — Леди Фурина, — осторожно позвал Пьер. — У вас был припадок, вы напали на верховного судью, а потом разгромили подмогу… — Я это уже поняла. — вздохнула де Фонтейн. — Скажи, что ты тут делаешь? Твой дом далеко. Старый лодочник помог ей сесть на землю, Клоринда позволила опереться о себя. — Мы с моряками ждали у вашего дома. Хотели поблагодарить вас, думали, утром вы выйдете к нам и мы с вами поговорим… У вас над домом был барьер, мы не слышали схватки, но потом вы вышвырнули юдекса и принялись нападать на окружающих… Сердце Фурины болезненно сжалось: — Кто-нибудь пострадал? — Нет-нет, моя леди, — беспокойно затараторил Пьер, — месье Нёвиллет собой закрывал людей от вашего меча. А потом меки на помощь пришли, а вы на них переключились… Фурина виновато посмотрела на юдекса — тот что-то обсуждал с жандармом, затем она перевела взгляд на Клоринду. Вид дуэлянта был устрашающим, но на дне фиолетовых глаз плескалось сильное волнение. — В итоге вы сильно закричали, а потом рухнули без чувств, мы все испугались, что вы… — старик покачал головой, словно не мог решиться произнести слово «смерть». Фурина вернула взгляд на Нёвиллета — тот уже шел к ним медленной грузной походкой. «Он вчера потратил много сил, а сегодня я его ранила…» «Одного «прости» будет недостаточно» Вопреки ожиданиям, юдекс не спешил читать нотации. Он присел к ней и внимательно осмотрел ее. — Прости-прости. — нервно проговорила она, словно два «прости» меняли все. Чувство вины неприятно горчило в груди. Но Гидро Дракон ничего не ответил. Он медленно встал и повернулся к ней спиной. Кивнул что-то стоявшим неподалеку жандармам, и те подошли к ней, взяв ее под мышки, аккуратно приподнимая на ноги. — Сможешь идти сама? — спросила Клоринда, придерживая подругу под спину. Ходить было трудно, потому что земля мгновенно ушла из-под ног. Не в физическом, конечно же, смысле. На том спасибо. Фурина пораженно посмотрела на юдекса — но тот даже не повернулся к ней. — Что происходит? — недоумевал Пьер. — Я арестована. — ответила де Фонтейн.

***

Мерный перестук колес повозки убаюкивал. Фурина замыленным взглядом смотрела в щель между шторами, вслушиваясь в крики людей на улицах. «Ни при каких обстоятельствах не засыпать!» — сказала себе она и с силой похлопала по щекам. День обещал быть трудным с самого утра. Вначале ее повели в Мермоний, пока они с жандармами шли, дорогу им все время перекрывали моряки и их семьи — те, казалось, грудью под пули были готовы лечь, лишь бы де Фонтейн не арестовывали. По мере приближения во Дворец, охрана увеличивалась, потому что жители буквально расталкивали стражей порядка, чтобы выудить Фурину из конвоя. Апогеем абсурда оказались два десятка адвокатов, преградивших вход в Мермоний. Журналисты облепили их с жандармами, выкрикивая о несправедливости, а де Фонтейн, снова попав под всевозможные объективы камер в одном исподнем, лишь вздохнула. Во власти Нёвиллета было устроить слушание в обед в Эпиклезе, но никто почему-то и не заговаривал о поездке в Оперу. Фурину отвели в ее бывшие покои, где она наскоро помылась и пыталась сообразить с костюмом на грядущий суд. Она ведь забрала все свои блузы и рубашки, и те уже давным-давно покоятся дома в ящике для изодранных тряпок. Долго думать не пришлось — натянув черные штаны, она, обернув грудь полотенцем, вышла из покоев и юркнула в кабинет судьи. Ей уже все равно, пусть к общему сроку прибавят и кражу у юдекса. Вопреки ожиданиям, Нёвиллет, который вообще-то уже давно должен был привести себя в порядок и разбираться с беснующимися у входа в Дворец жителями, стоял посреди помещения раздетый по пояс и выбирал между привычным своим судейским нарядом и нарядом судьи, который он надевает каждый день. Первые сто лет было смешно, Фурина даже пыталась разбавить однообразие его гардероба, но Гидро Дракон, не изменяя себе, носил только одно и то же. Нёвиллет встретил ее нечитаемым взглядом, но удивления в его глазах не было. Де Фонтейн слишком требовательным для заключенной голосом попросила его рубашку. Закончив с прихорашиванием, она вальяжно уселась за самую неудобную софу в Тейвате и сказала: «Я готова. Судите меня полностью, месье Нёвиллет.» Гидро Дракон дернулся, посмотрел на нее своими драконьими глазами так, словно она снова ляпнула самую тупую глупость из всех, что ему доводилось слышать. Затем он покачал головой и ответил: «Собирайтесь, мы скоро выезжаем». Собирать Фурине было нечего, разве что взять с собой в тюрьму Клоринду и Монт — с ними явно будет веселее в женской-то компании, но перспектива стать среднестатистическим заводчанином и по вечерам с осужденными мужиками пить пиво тоже очень привлекала. Но их королевская роскошная карета медленно выехала за пределы столицы, оставив позади и вход в Меропид, и толпу негодующих фонтейнцев, и последствия ее сна. К слову о сне. Засыпать в тесном пространстве в окружении юдекса, судебного дуэлянта и герцога было бы невежливо, и, признаться, опасно для них. Тот незнакомец сказал, что разберется со всем сам, но тон его намекал на то, что до этого де Фонтейн лишь мягко гладили по головке, целуя в лоб. Настоящий ад ждал ее за порогом того места, куда ее везут. Ведь рано или поздно она уснет, и Дракон начнет ее пытать, а что она будет в это время делать с окружающими и с собой — неизвестно. — Судьба мне трудности готовит, встречает вновь меня тюрьма. — чтобы разбавить гнетущую атмосферу, начала петь Фурина. — Святого в этом мире нет, но есть закон, тюрьма и судьи, что загубили жизни цвет, ломая молодые судьбы… — Леди Фурина, ради всего святого, — раздраженно произнес юдекс, — вас никто не будет судить. — А вы разбираетесь в высоком искусстве. — начал щелкать пальцами в такт песенке герцог. Клоринда глубоко вздохнула, ее рука лежала на колене в опасной близости от кобуры. Фурина на всякий случай остановила бесплатный концерт, откровенно побаиваясь реакции дуэлянта. — Я так понимаю, меня не посадят. — Вы так огорчены этим? — слабо улыбнулся Ризли. — Меня бы в изолятор. — кивнула она, — А то еще на кого-нибудь нападу. Юдекс не сводил с нее пристального взгляда, словно перемена в ее настроении обусловлена не нервным срывом. Он понял, что Фурина что-то скрывает. «Как бы мягко им намекнуть, что я снова проклята? Нёвиллет не обрадуется, если узнает, что придется терпеть меня целую вечность…» «Никакой вечности не будет.» — тут же поправила себя она. — Учитывая место, куда мы отправляемся, можете быть спокойны — вы никому не навредите, себе в том числе. — преспокойно ответил герцог. — Свяжете меня и оставите в каком-нибудь подвале? Клоринда подавилась воздухом, а судья коротко фыркнул: — Мы не звери, чтобы держать вас в плену, леди Фурина. — Тюрьма и лечебница для душевнобольных давно позади, — сказала де Фонтейн, — Я бы предпочла сырой темный подвал и кандалы изгнанию. — Тебя никто не выгоняет! — тут же вскрикнула Клоринда. — Да, — подтвердил Нёвиллет, — мы перевезем вас и ваши вещи. Вы будете под круглосуточным присмотром врачей, ученых и жандармов, пока ваши… припадки не закончатся… — О-о, — вальяжно протянула Фурина, — мой сир сделал несколько ошибок в слове «видения». Гидро Дракон пропустил мимо ее слова, спокойным тоном добавив: — Я найду способ вам помочь, пока вы будете под охраной… Юдекс замешкался. — Месье Нёвиллет имеет в виду, что сам бы за вами круглосуточно присматривал, но это невозможно, поэтому, пока вы будете под присмотром его доверенных лиц, он сможет со спокойным сердцем искать ответы. — беззаботным тоном истолковал Ризли. — Да. — прикрыв глаза кивнул судья. Фурина рассмеялась: — Какая у вас добровольно-принудительная забота, верховный судья. Клоринда ткнула ее в бок, а де Фонтейн, осознав, что ляпнула, попыталась исправиться: — В любом случае, предложи вы мне этот план до того, как меня молча увели в Мермоний жандармы, я бы согласилась. А куда мы едем-то? — Вам понравится. — довольно улыбнулся Ризли. — В нашу резиденцию. — ответил Нёвиллет. Фурина попыталась напрячь последние разумные извилины, чтобы вспомнить, когда это у них с Нёвиллетом был хотя бы одно общее имущество, помимо ее первого дома. — Но у нас никогда не было никакой резиденции… Карета не спеша подъехала к огромным железным черным воротам. Послышался противный скрип металла, и они въехали на вымощенную белым камнем дорожку, подъезжая к приличных размеров двухэтажному дому из такого же камня, как и все постройки в Кур-де-Фонтейна. — У нас есть резиденция?! — воскликнула Фурина, выскочила из повозки и бегом направилась к широкой лестнице, ведущей к входу в здание. — Почему я об этом не знала?! — Потому что месье Нёвиллет выкупил ее вчера. — послышался знакомый задорный мужской голос, — У меня. Из-за угла к ним вышел мужчина, которого, кроме как «груда мышц», иначе никак нельзя было назвать. Белокурые кудри милым беспорядком были неумело приложены на бок, а непривычный взгляду наряд садовника вызвал невольную улыбку. — Вице-адмирал Жаме, — гортанно рассмеялась Фурина, — не знала, что вы увлекаетесь садоводством. — Если моей леди пришлась по вкусу моя скромная рассада, то я рад. Жаме являл собой практически всю военную мощь Фонтейна. Без преувеличений — его одного можно было бы противопоставить многотысячной армии. Его барьеры и щиты невозможно проломить, а умение использовать Гидро стихию, как пробивную составляющую, делали из него вторым по силе человеком региона. После юдекса. Скромной рассадой вице-адмирал назвал роскошный сад из деревьев и цветов из разных регионов Тейвата. Всюду по секциям гармонично, ничуть не умаляя величия друг друга стояли растения из Ли Юэ и Инадзумы, в тени прекрасных извивающихся сакур виднелась скамейка, которую Фурина уже успела заприметить. Недалеко от резиденции были слабо слышны всплески, возможно, тут где-то озеро с рыбами, которое тут же захотелось посетить. — Вы можете выбрать любую комнату. — прервал ее любования Жаме, — Я буду жить в сарае. Прислугу разместим на чердаке? — он повернулся к Нёвиллету, дождавшись кивка, продолжил, — Охрана поселится уже вечером. — Зачем продавать такой домище? — спросила Фурина. Жаме улыбнулся, демонстрируя глубокие ямочки на щеках: — Он все равно пустует, лучше будет в вашем с месье Нёвиллетом пользовании, а я ближе к столице переберусь. Де Фонтейн понимающе кивнула, быстрым шагом направилась к дому, думая, что такой арест ей точно придется по вкусу. Резиденция была скромно обустроена, до интерьера Мермония далеко, но в расстановке мебели отчетливо виднелся спокойный минимализм, присущий Жаме. Это во дворе он дал волю фантазии, а дома у него все строго и по классике. На каждую спальню по кровати, гардеробной и письменному столу, в гостиной стояло несколько кожаных диванчиков по кругу, а в центре красовался пустой столик. Ни картин, ни ваз, ни стенда с наградами, как у Фурины. «Нёвиллет столетиями будет тут жить и за все время даже интерьер не сменит. Надо что-нибудь ему тут придумать…» В голове пронеслось «наша резиденция». Де Фонтейн покачала головой. Нет, она здесь на короткий срок, даже, если она чудом выживет, ей нельзя больше пользоваться великодушием Нёвиллета. — Что-то не так? В дверях одной из осматриваемых ею комнат застыл Гидро Дракон, следовавший за ней по всему дому. — Все хорошо. — попыталась убедительно произнести Фурина. Юдекс слабо улыбнулся и медленно подошел к ней почти вплотную: — Вы чем-то сильно обеспокоены, я вижу. Странная преграда между ними рухнула еще рано утром, когда Фурина потеряла всякий стыд и после получаса откровенных рыданий в объятиях Нёвиллета попросила его остаться на ночь рядом с ней. Казалось, последующая после тяжелого сна схватка ничуть не рассорила их, де Фонтейн понимала, что бесполезно спрашивать про его раны, ведь он ответит, что его порезы уже зажили, при этом будет пристально осматривать ее на предмет повреждений. «Он хочет меня спасти. Это его личное желание.» — от этих мыслей внутри потеплело. — Я снова бессмертна. — глухо произнесла Фурина, пряча взгляд под длинными ресницами. — Проклятие вернулось. Лицо Дракона вытянулось, того, кажется, этот факт ошарашил. Де Фонтейн осторожно приблизилась к нему, неуверенно обвила руками застывшего от шока Нёвиллета и слабо усмехнулась: — Прости, что доставила столько проблем, но сейчас я сама ничего не смогу сделать. — Что вы имеете… — Это последний спокойный день. — уверенно прохрипела она, — Что бы не случилось дальше — можешь выполнить одну мою просьбу? — Все, что захотите. — прошептал юдекс, невесомо касаясь ее плеч, словно она хрусталь, норовящий лопнуть от любого неправильного дуновения. — Живи долго и счастливо. — тихо ответила Фурина. — Не говорите так, словно мы вот-вот распрощаемся. — Прости. — искренне произнесла де Фонтейн. — У меня плохое предчувствие. Глаза понемногу закрывались, а царство дремы резко накатило, забирая ее из реальности. «Сейчас» — поняла Фурина, мысленно благодаря небеса за то, что дали шанс в последний раз его обнять.

***

Тихие приятные слуху щелчки вызывали табун холодных мурашек, блуждающих по спине. Щекочущее чувство падающих на оголенные плечи волос заставляло невольно вздрагивать. Цирюльник напевал себе под нос какую-то задорную песенку про любовь, словно он стриг волосы не приговоренной к казни Фурине де Фонтейн. Та смиренно ждала, когда мужчина закончит и ее уведут на последнюю трапезу. Она не помнила, когда Нёвиллет ввел смертную казнь, честно, будь у нее власть, отменила бы этот приговор, но ватная голова почему-то не соображала. Ей просто хотелось поскорее с этим закончить. Вместо желанных сладостей ее накормили какой-то мерзкой кашей, принявшей форму тарелки. Субстанция огромным комком была насажена на вилку и съедена так, словно Фурина несколько недель до этого нормально не ела. Воспоминаний о прошлом у нее нет. Представления о будущем сомнительные. Гильотина совершенно не вписывалась в роскошный интерьер зала заседания в Эпиклезе. Де Фонтейн сморщилась, демонстрируя ликующей публике свое отношение и к ним, и к своему приговору. Юдекс грозной фигурой навис над ней, смерив ее строгим и холодным взглядом. Фурина фыркнула — такое его лицо она видела настолько часто, что им ее не напугать. Шестеренки в голове со скрипом закрутились. Палач швырнул ее на пол, словно нашкодившую шавку. Грубо, чуть не выдернув сустав из плеча, поднял, зафиксировал ее руки и голову, и отошел к рычагу в ожидании завершения приговора. Верховный судья надменно ухмыльнулся, спрашивая ее о последних словах. Фурина вернула ему улыбку фразой: «Жестче».

***

Сны, в которых умирала только она становились отдушиной. Подобно глотку свежего воздуха, она смиренно опускала руки, когда Нёвиллет топил ее; Фурина с улыбкой на лице принимала каждую пулю Клоринды; Она напевала Ризли смешные тюремные мотивы, пока тот с легкостью ломал ее шею одним резким ударом. Де Фонтейн даже умудрялась танцевать, пока сотни ее милых и дорогих сердцу жителей Фонтейна друг за другом поочередно втыкали в нее острые лезвия мечей. Во всем ужасе и великолепии своих смертей она с радостью из раза в раз погибала с присущим безумцу триумфом. Но были и другие сны. В них разъяренная толпа разбирала Мермоний по камешку, вырезая сопротивляющихся бедствию революции жандармов. В таких дремах обязательно умирал Гидро Дракон. А Фурина была вынуждена смотреть на то, как ее Нёвиллета раз за разом четвертовали, обезглавливали, сдирали кожу, брили налысо и забрасывали помоями, раздавливали его Шипом, оставляя от его могущества лишь лужу крови. Еще Небесам понравилось над де Фонтейн издеваться. В такие моменты они усаживали Фурину за праздничный стол, давали ей в руки яд, который ее друзья выпивали прямо из ее ладоней. В первые тридцать раз было невыносимо. Де Фонтейн охрипла от криков и визгов. Каждый такой сон она умоляла убить ее, а не их. Она потеряла счет смертей. Потерялась в разнообразии ужасов, которые ей показывал во сне незнакомец, тот, к слову, так и не появлялся. Одно радовало — сколько бы раз ее не выворачивали наизнанку ее любимые люди — боли она почти не чувствовала. Это означало, что ее тело в безопасности. А рядом с ней, наверняка был Нёвиллет или Клоринда. За эти мысли она держалась, из раза в раз погибая от Небесного Порядка. Последние извилины, способные здраво рассуждать иногда выводили ее из бедственного положения. К примеру, в двух-трех сновидениях она первым делом призывала меч и перерезала себе сонную артерию. Перспектива так безболезненно умирать не понравилась Небу. И ее лишили возможности убивать себя во сне. Плохо, когда твой разум находится во власти существ, способных контролировать мысли. Почти всегда, когда требовалось смотреть на смерти близких, она громко и грязно крыла всю Селестию потоком непристойных высказываний. Кажется, ее слышали, потому что каждый сон становился невыносимее предыдущего. Фурина не знала, сколько дней или месяцев она проспала, по ощущениям, она несколько десятков лет провела в круговороте жестоких смертей. Ад, который ей пообещал неизвестный Дракон постепенно становился рутиной. Или это де Фонтейн окончательно сошла с ума. Воспринимать весь ужас происходящего получалось… не получалось. Фурина лишь с бездумным пустым взглядом, ничего не предпринимая, ожидала своего мучительного конца. Так было до определенного момента. Де Фонтейн открыла разномастные глаза, желая их выколоть себе, лишь бы не видеть больше. Она стояла посреди Оперы, а напротив нее под светом прожекторов находилась Фокалорс. Вопреки ожиданиям, громадный меч не рухнул с неба, бывший Архонт лишь со слабой улыбкой смотрела на Фурину, а та надеялась, что умрет первой и не увидит ничего, что уготовили в этом сне для Фокалорс небожители. — Что-то не так. — ласково произнесла Архонт. Фурина хотела что-то ответить, но она забыла, как говорить. Что-то внутри нее уже давно оборвалось, де Фонтейн даже засомневалась, что способна формулировать речь. — Ты должна проснуться. Фурина замотала головой. Если бы она физически могла проснуться — она бы это сделала. — Ты должна открыть глаза. — настояла Фокалорс. «Моя милая…» — попыталась позвать ее де Фонтейн. Но голос не спешил ей подчиняться. То, что что-то пошло не так Фурина поняла еще десять смертей назад. Но ее тело никак не хотело пробуждаться, а она не знала, что с этим делать. Гидро Архонт медленным шагом приблизилась к ней, позволяя себя рассмотреть. Фурина с удовольствием, почувствовав его впервые, отметила, что все еще отчетливо помнит, как Фокалорс выглядит. Как и пять сотен лет назад, создав ее, пообещав новорожденной Фурине бесконечный маскарад, Гидро Бог, сверкая нежной улыбкой, предвещала новый поток мучений. Она слегка коснулась отросших кудряшек де Фонтейн, заправив выбившуюся прядь за ухо. А Фурина с трепетом взирала на своего создателя. Слезы подступили слишком быстро, она даже не заметила, как крупные соленые капли прозрачными жемчужинами покатились из глаз. — Забери меня с собой. — жалобно провыла де Фонтейн. Фокалорс покачала головой: — Ты должна жить, мое сокровище. — Я больше так не могу. Отражение лишь заботливо и молча поправила жабот черной блузы. — Я бы тоже не смог. — послышался знакомый мужской голос со стороны зрительских мест. Фурина ощутила сильное дежавю. В одном таком сне он оторвал голову юдексу. Ее ведь пытают потому что Боги не уверены, то Фокалорс казнена… — Это все сон! Не убивай ее! Фокалорс мертва! Это моя больная… Де Фонтейн закрыла собой Гидро Архонта, расставив руки в стороны, словно бы это действительно ей помогло. Незнакомец лишь фыркнул. — Даже, если бы Мелочь выжила в твоем теле, я бы ее не убил. Он одним рывком забрался на сцену, останавливаясь возле Фокалорс, осмотрел ее, глубоко и протяжно вздохнул и повернулся к Фурине: — Ты и не сможешь такими темпами проснуться. Я помогу, но тебе надо разобраться с угрозой самостоятельно. — Угрозой? — глупо уставилась на него де Фонтейн, — Со мной рядом судья и дуэлянт, о какой угрозе может быть речь? Дракон ехидно ухмыльнулся, не скрывая издевки во взгляде: — Уверена, что теперь можешь хоть кому-то из близкого окружения доверять? Фурина гордо вздернула подбородок, смаргивая последние слезы. Этот Бог Раздора может говорить о ней, что ему заблагорассудится, но трогать ее ближайшее окружение он не смеет. — Моей милой Фурине предстоит ряд величайших открытий. — покачал головой незнакомец, явно прочитав ее мысли, — Хотя ты давно обо всем догадалась, просто не хочешь признавать очевидное. — Сей хаос в другие головы. — яростно прошептала де Фонтейн. — Разбуди меня. — Юная леди променяла зубки на клыки? — усмехнулся Дракон. — Как прикажешь. Фокалорс, которая все это время хранила молчаливо-участливое выражение лица, зашла за спину Фурины и крепкой хваткой уцепилась за ее плечи. — Будет очень больно. — прошептал родной материнский голос прямо на ухо. — Терпи. Де Фонтейн с решимостью посмотрела на Дракона, тот аккуратно, едва касаясь, приложил ладони к ее вискам. Через секунду тупая невыносимая боль охватила ее голову, и она истошно завопила, содрогаясь. Фокалорс уложила ее на пол, крепко удерживая визжащую и дрожащую Фурину. Любая боль, которую ей доводилось испытывать за последние пять сотен лет теперь казалась смешной на фоне той агонии, в которую ее погрузил незнакомец. В глазах понемногу плыло, по венам тут же забурлило что-то, что было в ее крови. С кончиков пальцев, с головы, с сердца — неизвестная субстанция, собираясь воедино, медленно и тягуче выбиралась наружу через пот и слезы. Желудок свело, Фокалорс повернула голову Фурины, и та исторгла из себя прозрачную зеленоватую жидкость. В нос тут же ударили знакомые едва различимые нотки беладонны и… возможно… яд иглобрюха. «Что?» — пронеслось в сознании де Фонтейн. «В простонародье это называют мятежом, леди Фурина» — послышался в голове голос Дракона. — «Тебе нужно быть в сознании до момента нашей следующей встречи, заклятие, которое я наложил на тебя слишком сильное для твоего разума». Потолок Эпиклеза, украшенный несколькими рядами роскошных люстр, расплывался перед глазами. Сквозь сильное головокружение Фурина увидела склонившуюся над ней Фокалорс. Выражение ее лица было смазано ускользающим сознанием, но Фурина знала, что та ей улыбалась. Возможно, скоро все закончится. Возможно, она умрет и они воссоединятся. Но гудящее от боли сердце подсказывало, что второго такого шанса не будет. — Я люблю тебя. — робко проговорила она. — Очень сильно люблю. Фокалорс молчала, ее образ понемногу расплывался, свет золотых ламп над ней мерк. Белоснежные волосы перед глазами изменили форму, а лицо Гидро Архонта вытянулось, приобретая грубые мужские черты. Вместо родной пары разномастных глаз на Фурину смотрели светлые драконьи глаза. Образ Фокалорс понемногу менялся другим образом. — Нёвиллет. — прошептала де Фонтейн. Гидро Дракон обеспокоенно всматривался в ее лицо, пока та глупо улыбалась. Голова все еще гудела, во рту чувствовался вкус рвоты с примесью нескольких сортов яда. Фурина попыталась встать но тело не слушалось. — Моя леди… Фурина повернулась на звук. Клоринда тоже рядом с ней. — Сколько месяцев прошло? — спросила де Фонтейн, безвольной куклой лежа на грязной от пота и содержимого ее желудка постели. — Четыре дня. — сипло ответила Клоринда. — Ты не просыпалась несколько суток… «Интересно, почему?» — язвительно спросила про себя Фурина, опуская взгляд на колющий след от недавнего укола в вену. — Доктор? — недоумевала она, осматривая несколько десятков следов от уколов на обеих руках. «Меня пичкал ядом врач? Абсурд…» — Ученые из Института разрабатывают для вас лекарство. — пояснил Нёвиллет. — Оно ограничивает влияние сновидений на тело и психику. «Нет, Нёвиллет, не будь таким глупым, ты же чувствуешь запах яда…» — Ты спокойно спала все это время… — вмешалась Клоринда, — Только сейчас ты очень сильно кричала, наверное, действие лекарства закончилось. Надо сообщить ученым. Фурина закатила глаза, недовольно провыла непристойности, игнорируя вопросительные взгляды юдекса и дуэлянта. Резким движением, игнорируя тупую боль во всем теле, она содрала с себя простынь и поднялась. Потребовалось время, чтобы принять устойчивое положение. — Больше никаких лекарств от ученых. — Но… — Я все сказала. — смерила строгим взглядом судью де Фонтейн. — Мне нужна ванна и одежда. Ни лекарей, ни жандармов, ни ученых не подпускать к поместью. Надо — оставьте меня здесь в одиночестве, либо перевезите в Меропид. «Надеюсь, хоть заключенным можно доверять…» — досадно спросила про себя она. Незнакомец в красном был прав. Во многом картинка происходящего складывалась воедино. Заключения, к которым приходил ее разум, не утешали. — Это невозможно. — запротестовал юдекс. — Вы здесь на лечении, вам ничего не угрожает. — Верховный судья чересчур обеспокоен моим самочувствием, что лично сидит над моей койкой… — спросила Фурина, — или он не хочет, чтобы меня осматривали настоящие врачи? Узкие драконьи зрачки опасно сверкнули. Де Фонтейн выпрямилась, встречая грозный взгляд юдекса. «Все же было так хорошо…» — К чему ты клонишь? — послышался настороженный голос Клоринды. — Твоя леди просто сошла с ума, не обессудь. Судебный дуэлянт находилась в прямом подчинении судьи, она не могла не знать. Они все знали. Они с самого начала это планировали. Фурина театрально расставила руки в стороны, задрав голову, хохоча: — Бог Раздора пришел не убивать меня, а спасать! Кто бы мог подумать, что враг не в Небе, а рядом со мной? — Леди Фурина… — позвал ее Гидро Дракон. — Что? — маниакально улыбнулась де Фонтейн, — Скажешь, мне лечиться надо? Увезешь в другое место и поставишь барьер? Удиви, великий юдекс! Фурина быстрыми и резкими движениями начала пританцовывать, демонстративно уворачиваясь от попыток Клоринды ее остановить. Через несколько минут громких вскриков в комнату ворвался знакомый ученый из Института в сопровождении ассистентки. Де Фонтейн хищно улыбнулась предвосхищая настоящий цирк. Двое людей в белых халатах гонялись за ней по всему помещению, Клоринда пыталась угомонить ее разговорами, а Нёвиллет молча наблюдал за сценой. В конце-концов, притворившись уставшей, Фурина сделала вид, что запнулась о свою ногу, позволяя ученым повалить себя на пол. Она обернулась корпусом, безумным взглядом смотря на мужчину, делающего укол ей в ягодицу: — Знаешь, что такое настоящий Ад? Нет, это не котлы с грешниками и не замерзшее озеро… Это цикл смертей людей, которых ты безумно любишь. Хочешь, я покажу тебе его?! У тебя есть родные? Хочешь, покажу тебе сон, в котором ты их всех из раза в раз травишь? Ученый замер в оцепенении, вытаскивая иглу из ее тела. Помощница протянула ему второй шприц с тем же содержимым. Де Фонтейн слабо сопротивлялась, проговаривая под нос обрывки из снов с особым леденящим душу содержанием. Дрожащими руками ученый помог исследовательнице приподнять Фурину и отвести на кровать. Фурина перевела взгляд на Клоринду: — Мадемуазель так напугана? О, прошу, не бойся! Тебя я не убью. Я так много раз делала это во сне, что совсем потеряла удовольствие лицезреть твою кончину! Де Фонтейн срывая голос гомерически смеялась, делая вид, что ее медленно клонит в сон. Заметив потерянный и загнанный взгляд Нёвиллета, она, собравшись с духом, продолжила: — А вот с тобой я с удовольствием еще встречусь! Жду, когда смогу снова оторвать твою прелестную голову и испить вина из черепа! Продолжать дальше у нее не было желания. Рухнув без сил на подушки, Фурина громко засопела. Вокруг нее на долгое время воцарилось неловкое молчание, прерываемое тихими всхлипами Клоринды. Ту до слез почти невозможно довести, но у Фурины есть особый дар выводить людей из душевного равновесия. Послышался шорох одежд и трое присутствующих спешно покинули помещение, не произнося ни звука. Фурина подавила желание горько усмехнуться. После такого ей стоит выдать все награды за актерское мастерство, которые только существуют по всему Тейвату. Сердце глухо билось в грудине постепенно успокаиваясь. Присутствие Нёвиллета рядом не раздражало, но сильно напрягало. Она чуть не выдала себя вскриком, почувствовав, как на щеку что-то капнуло. Затем еще раз. И еще. Юдекс почти неслышно плакал над Фуриной, а та подавляла желание показать, что не спит. Что она все понимает, что она хочет снова его прижать к себе. Но у нее были дела поважнее их внутренних отношений с судьей. Де Фонтейн все-таки изумленно распахнула глаза на секунду, почувствовав влажные от слез губы на лбу. — Я все исправлю. — хриплым голосом сказал он, — Позже можешь сделать со мной, все, что пожелаешь. Фурина была благодарна всему, что можно было бы благодарить за то, что после этого Нёвиллет быстро и тихо покинул комнату. Горячие слезы тут же покатились из глаз, стоило двери с тихим стуком закрыться. У Нёвиллета не было выбора. У нее тоже. Маленький пузырь, который она образовала аккурат в месте для уколов в ягодицу, благо кололи ее через одежду, вылетел из белых штанин. Фурина внимательно рассматривала зеленоватую жидкость той дряни, которую ей вводили, называя яд лекарством. Сердце болезненно сжалось от мыслей, что юдекс позволил вводить в ее тело такую дозу. Десятка капель этой субстанции достаточно, чтобы убить человека, а ей вводили каждый день по несколько кубиков. Состав яда ей не удалось выяснить. Пахла сильно белладонна, но отравы в субстанции было в разы больше. Она точно все исторгла из тела? В любом случае, ей надо сматывать удочки из поместья. Гидро-барьер вице-адмирала Жаке не давал солнечным лучам проникать сквозь окна. То, что за окном день говорил светло-голубой оттенок барьера. «Жаль, конечно, но иначе я не выберусь из этого дома. Долго на обманке с безумием и сбором инъекций я не продержусь.» Она призвала двух Гостей, разделяя пузырь с «лекарством» на две равные части. Существа приняли ядовитые сгустки, ожидая приказа. — По две-три капли во все резервуары с водой. По капле в каждый стакан, в каждый кусочек пищи. Смотрите, не переборщите, иначе люди умрут. Фурина легла обратно на кровать в ожидании ужина.

***

По цвету барьера было понятно, что сумерки давно сгустились над Фонтейном. Чуткий слух Фурины улавливал вопли и крики людей в доме. То тут, то там валились с ног отравленные своим же ядом ученые, хныча, зовя на помощь. Тела жандармов были покрепче, но и их хрипы эхом отдавались в стенах здания. Де Фонтейн пустым взглядом смотрела на то, как Гидро сила вице-адмирала Жаке меркнет, а барьер ослабевает. Она встала на ноги, медленным спокойным шагом приближаясь к выходу из комнаты. Стоило ей открыть дверь, как за порогом оказался знакомый незнакомец в красном. — Нет, я знал, что ты гений своего поколения, но даже я поражен! Фурина закатила глаза, пропуская Дракона в комнату. — Ты быстро. — Я с презентом. — мужчина всучил ей в руки бумажный пакет. — И с благими вестями. Де Фонтейн придирчиво осмотрела подарок — несколько пирожных и три куска ее любимого торта. Специфического запаха яда от еды не было, но Фурина не была уже уверена ни в чем. — Не смотри так, — закатил глаза Дракон, — Если бы хотел тебя убить, сделал бы это голыми руками. Фурина не знала, благодарить его за честность или послать куда подальше. Есть хотелось сильно, а вся еда в поместье отравлена, выбора другого не оставалось. — Благие вести — это счастливое завершение конфликта, или Небесный Порядок сотрет с лица земли Фонтейн? Дракон по-хозяйски разлегся на подоконнике, явно брезгуя прикасаться к постели Фурины. — Небожители убедились, что Фокалорс мертва, раз не показалась после моих пыток, и ты уходишь от подозрений. В любом случае, так просто тебе не отвертеться, сама понимаешь. — Из-за бессмертия. — сказала она, начав трапезу. — Именно. — кивнул незнакомец. — Полгода назад Боги не стали убивать тебя из-за того, что ты больше не была подвластна проклятию Гидро Архонта. Все условились на том, что ты доживешь до старости и умрешь, вполне себе разумный гуманный вердикт. Фурина кивнула. — Но ты теперь снова бессмертна, а у нас уже как пять веков были большие планы избавиться от Гидро Бога, а ты его часть, понимаешь? — Я — телесная оболочка со своим сознанием, которая все еще является частью Фокалорс. Оставить мне бессмертие равносильно тому, что отказаться от наказания для Гидро Архонта, который пошел против Небес. Дракон довольно улыбнулся: — Понятливая. Удивительно, что про проклятие не сразу догнала. Де Фонтейн глубоко вздохнула, отталкивая от себя емкость с тортом. Она старалась не думать об этом, но теперь у нее кусок в горло не полезет. — И каково требование небожителей? Не думаю, что Нёвиллет снимет с меня проклятие, если попрошу. — Он и не сможет, — отмахнулся мужчина, — Я покопался в его воспоминаниях и понял, что Гидро Дракон напорчатил со своим заклинанием. Откуда такая тяга нарушать правила древнейших ритуалов? Фурина покачала головой, пустым взглядом уставилась в темный угол комнаты, погрузившись в свои мысли. Ей нужно было догадаться в ту самую секунду, когда энергия Гидро перестала ее слушаться. — Как твое имя? — Величайший из обманщиков, Бог Предательства, Раздора, временно отвечаю за наказания Небесного Порядка, — он встал на ноги, глубоко поклонился, не скрывая лисью лукавую улыбку, — Юний — старший сын первого Пиро Дракона, покровитель всего плохого, предвестник бедствий и так далее, думаю, наслышана. К вашим услугам. — добавил он. Де Фонтейн была рада, что в этот момент сидела, потому что перед ней был тот самый Дракон, о котором ни при каких обстоятельствах нельзя было говорить в приличном обществе. Все воспоминания о нем намеренно были стерты тысячелетия назад, Драконы не жалуют его за то, что тот предал свой род, а Боги его не милуют, потому что Юний умудрился и им насолить. «Невиллет рассказывал о нем, как о персонаже легенд, но никогда не отрицал его существование… Неужели сказки на ночь были предостережением?» Фурина попыталась вернуть самообладание, но осознание того, что настолько древнее и могущественное существо вальяжно восседало рядом с ней, несколько сбивало с толку. Юний позволил ей прийти в себя, лишь молча наблюдал за тем, как она восстанавливает дыхание. Собравшись с мыслями, она спросила: — Юний, Нёвиллет хотел сделать меня Богом? — Фамильяром, предполагаю. — ответил Юний. — Верховный судья изменил заклинание, даровав тебе бессмертие и часть своей силы. Думаю, он побоялся, что твое тело начнет меняться, как у Дракона, поэтому сделал все скрытно. Но твой Глаз Бога больше не может реагировать одновременно на твои желания и на силу Дракона в тебе. Ты бы догадалась. — Мое тело изменилось. — подтвердила де Фонтейн. — И я несколько раз призывала оружие без Гидро Глаза… «Чуткий слух, который уловил Марселя и его семью за стенами…» — перечисляла про себя она, — «Чутье охотника у меня сильное, но я ощущаю угрозу не так, как Клоринда. Словно все мое тело — локатор, который определяет монстров на более высоком уровне. Раны заживают быстрее… И тогда в Лиффи мое тело оказалось явно выносливее обычного человеческого…» — Прибавь еще то, что ты надолго задерживаешь дыхание под водой. — добавил Юний. — Люди так не могут. О, еще ты использовала заклинание Дракона, даже обладатели Глаза Бога так не могут. «А ты можешь не лезть в мою голову?» — язвительно спросила Фурина. — Любопытно, не обессудь. — Значит, из-за этого проклятия я теперь под прицелом Небес? — Да, — кивнул Дракон, — но, как я уже сказал, я пришел с благими вестями. — Знаешь способ снова сделать меня человеком? — с надеждой спросила де Фонтейн. — Да. — лицо Юния строго вытянулось, Фурина поняла — сейчас он действительно серьезен, — Для этого нужно убить Нёвиллета. — Нет. — отрезала де Фонтейн. Юний понимающе слабо улыбнулся, усаживаясь обратно на подоконник. Он откинул длинные красные пряди за спину, деловито поднял указательный палец вверх: — Селестия не станет скидывать Шип на Кур-де-Фонтейн просто так. Для этого нужно, чтобы Фонтейн пошел против воли Небес. Ваш юдекс преступил черту. Он прекрасно знал, что, сделав тебя бессмертной — обрушит гнев Богов на всех вас. Фурина прикрыла глаза, досчитала до десяти, гул в ушах успокоился, а беспокойное сердце перестало громко и бешено стучать. — Он с самого начала понял, что я не бредила. Я не догадалась сразу, потому что в Лиффи не было на это времени. Военные корабли не добрались бы так быстро до района. Они изначально там находились. — Нёвиллет и герцог Ризли в тот самый день, когда ты пришла с новостями о небесном острове, уже готовили план эвакуации. — кивнул Юний. — Клоринду подключили пару дней назад. Де Фонтейн неверяще замотала головой: — Тогда какой смысл обвинять меня в измене и делать из меня сумасшедшую? Дракон склонил голову жалостливо ухмыляясь: — Мне пришлось вызволить из Небесной Тюрьмы речного духа, чтобы остановить тебя от самоубийства, а ты спрашиваешь, почему люди, которые тебя любят не посвящали тебя в планы борьбы с Порядком. Кончики ушей предательски заалели. — Не смущайся, — расхохотался Юний, — Ты бросаешься на верную смерть, а Нёвиллет очень хочет спрятать тебя от Богов и смерти, он, конечно, понимает, что ты желаешь сдохнуть и встретиться с Фокалорс, но так просто тебя не отпустит. Ты бы поступила с ним так же. — Проклясть самого близкого человека? — усмехнулась де Фонтейн, — Думаешь, я бы поступила с ним так? Юний уверенно кивнул, проницательно смотря прямо ей в глаза. — Драконы очень ревностно относятся к своим принцессам, леди Фурина. Ты с самого момента своего появления находилась рядом с ним и не можешь отрицать своего отношения к нему. Вы оба — две стороны одной медали. К красным ушам теперь запунцовели щеки. — Вернемся к делам насущным… — неловко прокашлялась Фурина, игнорируя многозначительный взгляд Дракона, — Ты смог сделать так, чтобы Шип не скидывали на Фонтейн. — Пришлось снова всех обмануть! — вскинулся Юний, — Я еле запудрил мозги этим прохвостам… Владыка едва ли не захлопал, услышав мой вердикт! — Не тяни. — потребовала Фурина. — Селестия сменит курс на место. — твердо ответил Дракон. — И никогда не побеспокоит тебя и твой народ, но только при одном из двух условий. — Сдохнуть или умереть? — насмешливо спросила она. — Почти. Либо схватка со мной, как с ответственным за исполнение приговора, либо изгнание. Фурина еще раз сказала «Спасибо» судьбе за то, что усадила ее на твердую поверхность. Тот факт, что она может всех спасти очень радовал. Но изгнание из ее родного дома… из места, в котором столько лет жила и где погибла Фокалорс… — Схватка с тобой предполагает… — Мое убийство. — Но к чему драка, если ты победишь? Юний вздохнул, оборачиваясь к окну. Гидрокупол Жаке уже спал, и из окна отчетливо виднелся небесный остров, успевший приблизиться на несколько километров. — Шанс победить меня минимальный, но не равен нулю. Я бы посоветовал тебе покинуть Фонтейн в ближайшее время, потому что я не могу с тобой драться. — Во снах тебя ничего не останавливало. — Я не хочу тебя убивать. — признался Дракон. — И, убив тебя, очевидно, что Гидро Дракон взайдет на святую землю небожителей и начнет свой суд. Я не боюсь его, мне не составит труда обмануть его разум и оторвать голову, но я из принципов больше не хочу убивать. А в таком случае начнется новая война Богов и Драконов, в которой погибнут уже обычные смертные. Фурина понимающе кивнула. — У нас нет права разрушать то, что построила Фокалорс. — отстраненно добавил Юний. — Поэтому тебе стоит покинуть эти земли для общего блага. Несколько крупных соленых капель все-таки потекло из глаз. Де Фонтейн тихо всхлипнула. — Не плачь. — сказал Юний. — Слезы — спутник судьи, а ты у нас девочка многообещающая. Глядишь, найдешь способ снять заклятие. У тебя есть маленький шанс вознестись, так что не робей. Дракон встал, медленной вальяжной походкой приблизился к выходу. — И еще, — он остановился, — Последние травы, которые лишали людей сна, вымерли двести лет назад. Ваши ученые соврали юдексу и пытались тебя убить. В Фонтейне сейчас неспокойно. Воспользуйся случаем, чтобы покинуть регион. Я буду ждать на границе. — На какой из пяти? — К какой придешь, там и буду. — отмахнулся Юний. Фурине потребовалось время, чтобы успокоиться. Перспектива умереть была бы предпочтительнее. Ей придется провести столетия в бегах, вдали от всего, что было ей дорого. Кажется, участью, страшнее смерти, стали даже не пытки. Де Фонтейн нашла ванную и медленно омывала себя, стирая мочалкой чуть ли не верхний слой кожи. Пришлось долго разбираться с запутанными кудряшками, которые уже доставали до лопаток. Фурина, смаргивая подступающие все время слезы, призвала меч и быстрым рубящим движением срезала длину. В шкафу она нашла свой любимый парадный костюм и принялась натягивать вещи. Если и уходить навсегда — то делать это красиво. Закончив с прихорашиваниями, Фурина попыталась улыбнуться отражению. Странно, но у нее вышло. Возможно, грядущие перемены в глубине души казались не такими страшными, возможно, радовало осознание, что в этот раз она, как и Фокалорс, пожертвует почти всем, чтобы спасти Фонтейн. Фурина вернулась в свою комнату, чтобы собрать мору и вещи, которые она сможет унести на себе, но, стоило ей подойти к двери, как до ушей донесся глухой стук. Она распахнула дверь, боясь, что Нёвиллет вернулся и вступил в схватку с Юнием, но посреди комнаты стояли три знакомые фигуры. А одна до боли узнаваемая фигура главного ученого из Института распласталась на полу. Фурина хотела извиниться за беспокойство, закрыть дверь и дать деру, но она лишь стояла на пороге, нечитаемым взглядом смотря на ночных гостей. — Ты представляешь, — Навия указала на ученого, убирая в сторону зонт, которым, предположительно, огрела мужчину, — он хотел тебя зарезать! Де Фонтейн эти слова удивили меньше самого присутствия девушки в особняке.