По пути

Бардовое зарево в волосах, пушистые подрагивающие ресницы. Брови, умиротворенно сложенные домиком. Улыбка от уха до уха. И мирно вздымающаяся грудь под влажной футболкой, льнущей к горячей коже. Хината подкладывает руку под голову, когда ложится на шероховатую поверхность, второй тянет к себе Кагеяму. — Если мы сейчас уляжемся, твои друзья заскучают. На крыше почти не слышно голосов и музыки, мешает высота и ветер. Но от знания, что ребята всё ещё блажат там, никуда не спрятаться. — Там такой дурдом! Они и не заметят, если меня не будет три минуты. — Мы уже тут минут 10. Хината лениво открывает глаза, и под воздействием последних солнечных лучей в радужках плещется расплавленное золото. — Пофиг. Я хочу побыть с тобой. С самого утра хотел! — Мы вместе целый день… — Я не про это. — Да, я знаю. — Ты и так мне наврал с три короба. — И что же ты? Расстроился? — Ни капли! Нет конечно! Просто… мы же всё равно были не вдвоем! Кагеяма медленно оседает на пол, ложится, поворачиваясь к лицу Хинаты. Шипит, когда покрытие въедается в открытую кожу на предплечье. Подростковая романтика, как она есть. Шоё сразу его целует, сокращая расстояние. Поцелуи с ним всегда такие разные, будто каждый раз они пробуют что-то новое. Иногда он касается только губами, смыкая их крепко на нижней или верхней губе Тобио, нежно оттягивая. Порой, прежде чем поцеловать, проходит влажным языком по нужному участку, и не важно, губы это, щеки или шея. Покусывает, играясь. Втягивает мягкую кожу. Часто Кагеяма дает ему помучаться: когда Шоё проникает в рот языком, он прячет подальше свой, чтоб самому чуть не потерять сознание в предвкушении. В такие моменты Шое обычно тянет его за затылок, вжимаясь сильнее, и недовольно мычит. Хината любит красть поцелуи, проходя мимо него в школе или затягивая в безлюдные коридоры, классы и пыльные кладовки. Они облюбовали всю клубную комнату, сошлись на том, что она является самым безопасным местом на всей территории школы, и ходили туда по пять раз в день, даже если не было тренировок. Хорошо, что Энношита любезно поделился с ними ключами. Хорошо, что он так кстати стучал в дверь, когда заявлялся туда сам. И у них было в запасе секунд 30, чтобы разбежаться по разным углам друг от друга. Кагеяма любит оставлять поцелуи между лопаток Шоё, потому что, как они выяснили недавно, — там у Хинаты слабое место. Стоит лишь коснуться или провести рукой, спина покрывается мурашками, а щеки заливаются румянцем. И Шоё, вечно нетерпеливый и заводной, сразу срывается, просит продолжения… А когда Шоё просит — терпение заканчивается уже у Кагеямы. Удивительный дуэт первогодок второгодок. Сейчас Хината целует порывисто и глубоко, притираясь вплотную к чужому телу, будто вкладывая в это всё свое желание. Прерывается, стоит воздуху в легких закончиться, и возвращается с новыми силами ещё раз и ещё, пока они оба не разомлеют. Пока дыхание не собьется окончательно. Пока не размоется граница между реальностью и вымыслом. На уме у Кагеямы вертится столько нужных слов, что, не будь у Тобио рот занят другим делом, уже… уже получилось бы. Тёплый летний вечер, закатное солнце на горизонте, они вдвоем на крыше. Более подходящего момента точно не наступит! — Шоё… К реальности возвращает чей-то надрывной визг и громкий шакалиный смех. Музыка внизу явно становится тише. — Эт-то Цукишима. Сейчас. Визжал? — Хината настолько недоумевает, что дробит предложение, и Кагеяме не остается ничего другого, кроме как подняться с нагретого места и потянуть за собой своего нетерпеливого коротышку, сдаваясь. Тобио берется за перила лестницы, но рука Хинаты его останавливает. Красивые волосы треплет поднявшийся ветер, щеки горят, в глазах полыхает жаркий огонь. Такой же горячий, как и всегда. Такой же нужный, как и всегда. От такого взгляда у Кагеямы тянет под ложечкой. И ему так хорошо, что он боится вспоминать, когда было по-другому. Хината гладит его пальцы, тянется на носочках для нового поцелуя и слишком, слишком уж красноречиво глядит. Кагеяма выуживает коробочку из кармана шорт, закипая в мгновение ока, и руки вдруг перестают слушаться. Уже все подарили, только Тобио — всё ещё чего-то ждет. — Но это ещё не всё, остальное у меня в сумке, ты так неожиданно потянул меня на крышу, что я не успел… — Комментирует. Хината в запале распечатывает, тянет за ленту, потому что Кагеяма навязал тысячу бантиков, когда упаковывал. Хината почему-то дрожит. — Ф-фенечка? — Крутит руками, ёрзая на месте от нетерпения. — Д-да… я сам сплел, — Тобио готов провалиться под землю. Хината любуется, перекатывая по руке, будто бы держит на ладони самое прекрасное сокровище мира. И долго молчит, наклонив голову. А потом начинает шмыгать носом: — Девять и десять. Эт-то ж-же… как я и ты! — Шоё треплет кулончики пальцами. Кагеяма качает головой: — Ага. Как мы. Ты опять плачешь? Хината упрямо мотает рыжей макушкой, параллельно завязывая на запястье браслет. А у самого слезы катятся уже по подбородку. Тобио помогает затянуть получше, чтобы не спал, мысленно радуясь, что по длине он вышел идеальным. И когда узелок затянут, Кагеяма эти слезы с лица стирает большими пальцами. — Чего ты? Не понравился? И Хината сквозь ком в горле, наконец, говорит, даже не скрываясь.               Утро начинается не с кофе. Утро начинается с пробежки и просмотра гребаных тысячи новых сообщений в злополучном чате. Кагеяма не знал, что люди могут так много писать ни о чем. Его как-то выводили очереди сообщений от Шоё, которыми он буквально выстреливал, но он даже не подозревал, что многих их семпаев в чате попросту не заткнуть. Из обсуждения дня рождения Хинаты всё вылилось в жуткую неразбериху и вчера, а, может быть, даже раньше, Кагеяма вообще потерял нить разговора, который там вели круглосуточно. Сегодня это всё закончится, и можно будет спокойно вздохнуть. Потому что, несмотря на то, что Кагеяма оказался втянут в эту авантюру против своего желания, участие он в ней принимал самое прямое. И воспротивиться не мог практически ничему, на что собственноручно подбил его Ноя. Он сделает. Но не потому, что так сказал Юу. А потому, что его коротышке это точно понравится. Пока он думает, что надеть в этот прекрасный солнечный день, на телефон снова приходят уведомления. Он раздраженно шипит, открывая смс (кто в такую рань?!), но оно оказывается даже не из чата. От кого: Мандарин Сегодня, [07:12] Не хочу идти на уроки сегодня! Давай прогуляем? [07:13] Почему в день рождения не положен выходной? Это не справедливо! Я и так там каждый день! У Кагеямы подрагивают руки — вот и подплыл новый ивент: затащить Хинату в школу, чтобы весь план мероприятия не порушить. Потому что, раз он решился учебу прогулять, совсем недалеко до того, чтобы он и на тренировку отказался сегодня идти.

[07:16]

Доброе утро, именинник. С чего ты вдруг так? Короткий же учебный день. Потом тренировка!

[07:17] Не хочу. Мне грустно. Я бы лучше у тебя провел время, дома тоже не хочу, тут этот… Или погуляли бы? [07:18] На треню можно забить хотя бы раз в году, потом наверстаю!

[07:20]

Шоё, во-первых, моей маме не понравится, что мы прогуливаем, ведь она дома. Во-вторых, это же всего день, а весь вечер будет в нашем распоряжении…

[07:21] А в третьих что-то будет? Потому что пока не убедительно! Кагеяма готов кусать свои ухоженные ногти, настолько нервничает, и, путаясь, что сказать, строчит в чат:

[07:23]

Ноя, твой план катится в пизду бездну, Хината не хочет ни на уроки, ни на треню!

Танака Рю [07:24] Ээ почему еще? Ямагучи Тадаши [07:24] Признавайся, Кагеяма, ты ему что-то сделал?

[07:25]

Ничего я не делал! Он просто не хочет, сказал что и так круглый год туда ходит и сегодня можно прогулять

Очкарик, [07:25] Не можно, я не для этого тут с плакатом ковырялся три дня! Заставь его! Ямагучи Тадаши, [07:26] Цукки, кто еще тут диктатор? Явно не Кагеяма, ха-ха Очкарик, [07:26] Ямагучи, заткнись! Коротышка-2, [07:27] Я не понял, что вообще за нытье, реши этот вопрос! Он размером с карманный фонарик, ты можешь спокойно принести его на руках, дылда! Кагеяма взвился так, что от напряжения пальцы не попадали по клавишам, но, пока он печатал гневное сообщение, Нишиноя докинул сверху: Коротышка-2, [07:30] Иначе я вас обоих за жопы укушу, потом сидеть не сможете! Очкарик, [07:31] Потому что только до них дотянуться сможешь, Ноя-сан? Коротышка-2, [07:31] Цукишимааааааааааааааааааааааа! Суга-сан, [07:32] Ребята, только не ругайтесь. Кагеяма, скажи Шоё, что если он пропустит уроки, то ему запретят выезд на межшкольные. Не удивительно, что совет Сугавары работает. Кагеяма корит себя, что сам не додумался до этого. И спустя полчаса уже видит рыжее солнце на горизонте. Понурое и грустное солнце. Шоё коротко чмокает его в щеку и бредет дальше. — Ты такой нарядный… Из нарядного на Кагеяме только уложенные волосы, но Хината всё равно заметил. — Да я просто… — У Кагеямы пылают щеки. — Я ничего такого не делал… — Хотя с укладкой возился минут 20. — Ты… красивый! — Да ладно тебе, я даже волосы не завязал. — Но ты всегда красивый, и сегодня особенно! — В запале добавляет Кагеяма и чуть не давится словами, когда в карих глазах, наконец, виднеется радостный проблеск. Хината никогда долго не грустит. Надо продолжать в том же духе. — Расскажешь, почему не в настроении? Парень мотает головой. Тобио ловит его руку, чтоб не ускользнул, хотя тот, вроде, и не собирался. — Проведем время вместе после тренировки, я весь твой буду, Шоё! Знать то, что Кагеяма нагло врет, Хинате не стоит. Самое главное сейчас — дождаться вечера, и всё пойдет как по маслу.               На первой перемене в чате светится 6 сообщений. На второй уже 17. Перед тренировкой их набирается 67, и Кагеяма порядком нервничает. Ноя сверлит его взглядом, выманивая на разговор, но Хината настолько сегодня ручной, что не отходит дальше, чем на метр. Он сейчас не грустный, но ещё и не разговорчивый. Единственное, что он сказал ему во время обеда — это то, что он завтра хотел встретиться с ребятами из Некомы, однако они не смогут, каждый по какой-то дурацкой причине. И поэтому, возможно, только поэтому, он без настроения. Цукишима тоже косится. Ячи довольно улыбается, когда обнимает Хинату у входа в зал и тихонько, на самое ухо, шепчет ему слова поздравления. Шоё от этого цветет и пахнет. Ноя сразу же вырастает рядом с ним, будто из-под земли и пихает в бок: — Ты уже подарил? — Я попозже. Думаю, может, после всех… вечером. — Боишься, что ли? — Нет!               Сегодня они отрабатывают блоки. Укай награждает их кругами подборов в случае неудач, как-то слишком уж дьявольски ухмыляясь. Если задача на сегодня — загонять Карасуно до смерти, то он справляется с ней на все 100%. Хината пыхтит, заваливаясь на бок прямо на полу и стонет, воображая из себя Кенму: — Какого хрена сегодня мы с закрытыми дверями тренируемся? Духота же! Когда ребята думают, что уже всё, тренер глядит в телефон и добавляет: — Давайте-ка, поделитесь командами 3 на 3. Посмотрю ещё на ваши связки! Кагеяма сразу же подходит к Шоё, отдирает тельце от пола: — Я с Шоё. Цукишима возникает рядом: — Я в команде с придурками. Нишиноя прыскает: — Тебе бы такую футболку, Цукишима! Энношита становится по другую сторону сетки вместе с Танакой. — Надо ещё связующего. Я мог бы встать, но ужасно тороплюсь, кто-нибудь другой хочет? — Возится Нишиноя. Он зачем-то брякает мячом по решетке на окне. Хината тем временем разминает руки и ноги, оторванный от реальности. Это единственный день в жизни, когда он хотел бы уйти с тренировки пораньше. Прихватить с собой Кагеяму, Ною и, возможно, даже… да он всех бы прихватил. Он бы погулял или просто подурачился на улице, повеселился бы. Солнце так маняще печет, а ещё хочется мороженого и вредной газировки! Шоё не важно, поздравит его кто-то или нет. И подарки… подарки тоже не нужны. Главное ведь — хорошо провести время. Для счастья не много надо. Но почему все такие странные? Куда собрался Ноя? Неужели… Может, они забыли? Хината не поворачивается, даже когда скрипит входная дверь. В зале мгновенно стихают голоса. — Простите за вторжение! Укай-сенсей, можно я с вами потренируюсь? Я тут как раз мимо проходил. Не может. Не может быть. — Нам бы связующего, раз из наших никто не хочет. А ты вроде бы больше по блокировке. Шоё оказывается вросшим в деревянный пол. — Так у меня свой. Дверь хлопает ещё раз, и на этот Хината вздрагивает. — Тогда давайте я? Но чур, я буду в связке с Шоё-куном. Тобио-кун, уступишь? Рыжий поворачивается всем телом, не веря ни ушам, ни собственному зрению. Кагеяма ворчит на Атсуму, пока тот слишком уж упорно гладит его по голове, насовсем разворошив укладку, которая теперь выглядит как воронье гнездо. Куроо обменивается рукопожатиями с сенсеем и сокомандниками Шоё, а затем медленно, почти что крадучись, словно он огромный кот, подходит к Хинате и тянет его за руку. На лице у Куроо — широчайшая из всех улыбок. Будь он действительно котом, был бы Чеширским из сказки. — Рад видеть тебя, именинник. Пошли, я покажу тебе твой подарок! У Хинаты язык присыхает к нёбу и всё, что он может выговорить, это: — П-подарок? М-мне? — Конечно тебе, рыжуля! — Подплывает Мия. Легонько толкает его руками в сторону выхода. Ноги Шоё плетутся, будто они на резиночках. — Сегодня 21 июня. Помнишь же? — Помню! — Ну, дак вот. Ты в этот день родился! — Разжевывает крашеный, обнажая плутоватую улыбку. Последнее, что видит Хината, перед тем как на его глаза падают теплые руки, — это хитрую ухмылку Нишинои и почти такую же эмоцию на лице Кагеямы. Его ведут осторожно, так, что кроссовки скрипят по полу. И ноги с каждым шагом становятся более ватными и неподвижными. Когда они настигают крыльца, Шоё уже готов рухнуть, — настолько всё это неожиданно и волнительно! Он бы упал, если бы его не придержали. Потому что все те, кого он тайно хотел увидеть, оказались вдруг здесь — перед залом Карасуно.