Охотник на вампиров

      31 декабря, 193Х г.       Высокая ëлка поблëскивала стеклянными игрушками в пламени камина и расставленных по всей гостиной свечах. Зоро и Ло оказались отличной парой лесорубов, а эстетический вкус Бепо, признаться, был весьма и весьма неплох.       Настоящие морозы нагрянули — не раньше и не позже — ровно в канун нового года, и в поместье было ужасно холодно. В гостиной было ничуть не теплее, чем в спальнях или столовой, но всë-таки они уже договорились собраться и встретить наступающий год. Рождество, ожидаемо, в этом доме не отмечали.       Бепо любезно предложил свою помощь всё ещё живому и отчаянно замëршему Зоро, правда, весьма необычную, и такую, какой тот точно не ожидал: они устроились на полу, Бепо лëг на живот, вытягиваясь слева от дивана и недалеко от камина, а Зоро откинулся на него, более того, завëрнутый в плед. Бепо был тëплым, даже горячим, и Луффи, увидев эту картину, хитро заметил:       — Я буду ревновать.       Но уже через секунду, заливисто смеясь, оказался рядом с Зоро и предпринимал всё новые попытки пробраться под плед. Луффи был холодным, как мертвец.       — Честное слово, мне неловко, — ворчал Зоро, обращаясь к Бепо.       — Напрасно, — упорствовал тот. — Берите пример с господина Луффи.       Луффи не знал значения слова «неловко». Ему всюду было спокойно и удобно: он дремал в объятиях Зоро среди ночи, спал на его груди, пуская слюни, а в долгих посиделках в гостиной, когда Зоро уже уходил спать, мог забраться даже на Росинанта — чем неизменно вызывал холодные, собственнические взгляды Ло.       Своей привычке куда-то исчезать на целые ночи Ло и Росинант не изменяли. Ровно как и Зоро, Росинанту предстоял переезд, пусть тот его и откладывал, и пусть вещей у него было совсем немного. В его случае продать старый, обветшалый, доставшийся от родителей дом означало окончательно смириться с произошедшими переменами. Словно в мире живых его ничего больше не держало. Однако дом всë-таки был продан вместе со всей мебелью, и Росинанту — вопреки всему здравому смыслу — всё ещё было немного грустно. Нет, его новый дом был ничем не хуже, и Росинант находил утешение в том, что поместье всë-таки жило. Не только благодаря Зоро и Бепо.       Понемногу, но Росинант смирялся и с миром бесконечной ночи. Когда однажды вечером Ло привëз его в полицейский участок, чтобы тот смог наконец сообщить руководству и коллегам об увольнении, оказалось, что Росинанта объявили пропавшим без вести! И правда, он ведь не связывался с коллегами уже месяц, и не было родственников или друзей, способных объяснить, куда тот вдруг испарился, словно его никогда и не было. Не так уж часто пропавшие без вести сами приходили в руки полиции. Пришлось солгать, что сейчас он болен, а потому и бледность, и холодность — всё это следствия болезни. С уже бывшими коллегами Росинант встречаться не желал, а о ходе расследования своего последнего дела так и не поинтересовался.       Он любил Ло, так сильно и безвозмездно, что в конце концов ни переезд, ни увольнение не ощущались в тягость. Ло твердил, что теперь им некуда было спешить. Росинант хотел поскорее расправиться со всеми оставшимися делами.       Ночи напролëт Луффи и Росинант болтали, заперевшись ото всех в игровой комнате. Луффи твердил ему всё то же самое, что не единожды повторял и самому себе, и Ло, ведь в чëм-то он был определëнно сильнее их вместе взятых. Жажда жить — так, как получалось — у Луффи была если не бесконечна, то поражала воображение. Пускай убедить Росинанта во всех плюсах вампирской жизни пока не удавалось, Луффи не оставлял попыток. Он прекрасно знал: полагаться на Ло в этом деле было нельзя, тот наверняка уже наплëл Росинанту невесть что!       Стоило Зоро избавиться от последнего серебряного кинжала и последнего креста по настоянию решительно всех обитателей дома, отношения с Ло наладились будто бы сами собой. Тот больше не выглядел так, словно изнывал от желания разложить Зоро на своём операционном столе, а Зоро почти не ощущал то едва уловимое покалывание, когда в его голове рылись, точно в какой-то пыльной кладовой. Лишь полностью оказавшись во власти Луффи и отдав себя в его руки без остатка, Зоро начал ценить холодную отстранённость Ло. Почему, в самом деле, они не могли поладить раньше?       В гостиную вошли Росинант и Ло, последний размахивал зажатым в руках свежим письмом, а Росинант говорил:       — Я и подумать не мог, что она будет обо мне волноваться, — голос его звучал виновато. — Да и домашнего адреса её не знаю…       Луффи склонил голову на бок, по-видимому, сдерживаясь, чтобы не вытянуть шею и не взглянуть в письмо лично:       — От кого оно?       — Робин злится на нас, — усмехнувшись, сообщил Ло. Сказано, впрочем, было весьма беззлобно. — Читаю: «Досадно, что о ваших новостях мне приходится узнавать от посторонних. Когда вы собираетесь познакомить нас с Росинантом? Более того, мне сообщили, что и тот охотник Ророноа не так прост».       — Кто ей постоянно всё сообщает? — недовольно пробормотал Луффи.       — Спросишь у неё, когда приедет.       Луффи тут же переменился в лице, едва не вскакивая на ноги от взволнованного восторга:       — Она приедет? Когда?! И с чего бы ей волноваться о Роси?       — Опять же, читаю: «Мы с Нами приедем погостить во вторую неделю нового года. Сможем обсудить все новости без посторонних ушей», — Ло вновь улыбнулся, уже размахивая письмом перед самым носом Луффи. После чего обернулся к Росинанту и продолжил чтение: — Приписка от Нами: «Росинант, я с вами не знакома, но немедленно напишите моей маме, Бельмере! Она очень беспокоится из-за вашего исчезновения, однако я ей ничего не рассказывала!» Так ты, оказывается, знаком с Нами и Робин?       — Очень, очень, очень косвенно, — озадаченно отозвался Росинант.       Ло с Росинантом сели на диван, Луффи воспользовался моментом замешательства и забрался к Зоро под плед, обхватывая его ногами и пробираясь мертвецки холодными руками под одежду. Согреть Луффи было той ещё задачей, и пускай Зоро знал целых два способа, как это сделать, заниматься любым из них прилюдно, да ещё и вплотную прижавшись к Бепо, казалось несколько неправильным. Однако после той ночи даже «прилюдность» уже не столько смущала Зоро.       Отчаянно шипя от холода и вероломства Луффи, он осведомился:       — Вы говорите о той рыжей девчонке и вампирше? Выходит, раз Нами приедет сюда, её уже обратили?       — Это их личное дело, — поучительным тоном отозвался Ло. — Они уже довольно давно вместе, может случиться и так, что Робин никогда её не обратит.       — Тогда в чём смысл?       Росинант рассмеялся, закуривая:       — И об этом спрашиваешь ты?       Три пары глаз уставились на непонимающего Зоро. И что он такого сказал? Пускай он и был знаком с Нами и Робин ещё меньше, чем все остальные, даже казалось бы возникший из ниоткуда Росинант, откуда же ему было известно обо всех перипетиях их отношений? Однако внезапный интерес к словам Зоро был вызван совершенно иной причиной.       — А что же ты? — ухмыльнулся Ло. — Когда ты сам позволишь Луффи обратить себя?       — Меня? — всё тем же непонимающим тоном отозвался Зоро. — С чего бы мне становиться вампиром? Луффи, ты чего?       Он вдруг почувствовал, как Луффи ещё сильнее прижался к нему, не просто обнимая, но и пряча лицо в его горячей шее. Тот бормотал что-то совсем неразборчивое, но первой и единственной реакцией Зоро было обнять его в ответ.       — Выходит, вы не говорили об этом, — догадался Ло, ухмылка исчезла с его лица. — Зоро, ты стареешь. И однажды умрёшь. А Луффи даже через сотню лет будет выглядеть в точности так же, как сегодня.       — Не говори так, Торао, — донёсся голос Луффи откуда-то из-под чужих рук.       До Зоро, наконец, начал доходить смысл чужих слов:       — О, вот оно что. Почему же? Ведь Ло абсолютно прав, — он наклонился к Луффи и прошептал, но не слишком тихо, чтобы все услышали: — Представь, как мы будем выглядеть через тридцать лет. Все будут говорить, что ты со мной возишься, чтобы заполучить наследство. Такой молодой, а уже со стариком связался! — Он выпрямился, откинул голову на мягкий бок Бепо и рассмеялся. — Может, я и правда умру. А может, нет. Пока не решил. Вдруг вы все осточертеете мне лет через двадцать?       — Моложе ты уже не станешь, — напомнил Ло будто бы в шутку, но в то же время серьёзно. — Советую обдумать этот вопрос в ближайшие десять лет. Иначе вы с Луффи и правда будете странно смотреться.       — А мы с тобой разве не смотримся странно? — вдруг опомнился Росинант, окидывая и себя, и Ло придирчивым взглядом. — Не ставь на Зоро крест, мне тоже уже давно не двадцать лет.       — Не нужно сразу принимать всё на своё счёт, — Ло махнул рукой. — Старше нас всех выглядит Брук, а ведь он младше меня и Луффи лет на пятьсот.       Росинант слегка закатил глаза и ухмыльнулся:       — Как виртуозно ты умеешь переводить тему разговора. Между прочим, Зоро тоже абсолютно прав: это очень серьёзный шаг, почему вы все хотите, чтобы он поскорее решился? Когда человек знает, что близок к смерти, это всё меняет. Если бы я не знал, что мне осталось всего пару лет, то ни за что не оказался здесь, не решился приехать. Зато представь, как отчаянно и сильно он будет любить, зная, что в любой момент всё может закончиться.       — Это не отменяет того факта, что он к тому моменту будет уже шестидесятилетним стариком! — не желал униматься Ло.       Зоро очень отчётливо ощутил, что его присутствие в разговоре этих двоих было совсем не обязательным. Он мысленно махнул на них рукой (когда Ло и Росинанта тянуло на философские беседы, никто не был в силах их остановить) и заглянул под плед, где к нему по-прежнему в странном рвении прижимался Луффи. Зоро поднял его за подбородок, вынуждая взглянуть на себя, и улыбнулся:       — Слышал? Я буду любить тебя отчаянно и очень сильно, зная, что в любой момент могу умереть.       Он поцеловал Луффи прямо в губы, совсем немного, потому что любые долгие поцелуи неминуемо заканчивались в постели. А время, меж тем, уже приближалось к двенадцати. И хотя Ло, Росинант и Бепо едва ли обиделись на них, всё же они договорились о хоть каком-то подобие праздника.       — В самом деле, Луффи, что с тобой? — не выдержав, изумился Зоро.       — Я же не могу заставить тебя стать вампиром, и не могу хотя бы заставить тебя захотеть этого. Они все правы, ты и в самом деле смертен. Мы с Торао потеряли много близких людей. Как видишь, Торао уже не готов переживать это снова. Я, честно говоря… тоже.       Видеть Луффи расстроенным было не просто странно, а чертовски странно! Казалось бы, по такому незначительному, самому обычном и при это естественному поводу. Однако Зоро не мог утверждать, что не понимал чужого беспокойства. То, о чём обычные люди почти не задумывались — умрёт ли их муж через тридцать лет после свадьбы, умрут ли однажды и их дети, и их внуки, умрут ли они сами хоть через пять, хоть через пятьдесят лет — для вампиров оказывалось самыми насущными вопросами всего лишь… ближайшей перспективы.       Зоро заглянул в невыразимо глубокие, тёмные глаза и улыбнулся:       — Так и быть, если в ближайшем будущем меня застрелят, или ещё как убьют, словом, я поспешно отправлюсь в мир иной не своей смертью — разрешаю меня воскресить. Но если у нас будет три минуты, чтобы всё обсудить, придётся спрашивать моего разрешения.       — О, так сложно, я не запомню, — и сам рассмеялся Луффи.       — Дашь мне хотя бы пять лет подумать над обращением?       — Что, не хочется на целую вечность остаться стариком?       Луффи вновь захихикал, как и прежде, обхватил Зоро за плечи и принялся настойчиво укладывать его на пол, немного тёплый там, где лежал Бепо, но абсолютно холодный во всех прочих местах. Он укрыл их обоих пледом и, нависая над Зоро сверху, продолжил привычным шутливым тоном:       — И это Торао жалуется, что я нетерпеливый — не слушай его! Если станешь вампиром, то останешься таким навсегда, без вариантов. И скорее всего, эту вечность придётся провести со мной. Так что я дам тебе на размышления столько лет, сколько захочешь.       Луффи наклонился совсем низко, накрывая поцелуем губы Зоро. Губы Зоро были очень тёплыми и очень мягкими, и каждым раз Луффи ужасно радовался тому, что целует его. Каждый раз будто бы не мог поверить. Он целовал Зоро, не обращая внимание ни на сопение огромного Бепо под боком, ни на недовольные, возвращающие в реальность возгласы Торао.       Ему было бы намного спокойнее, если бы Зоро был таким же холодным, как он сам, и если бы больше не мог в один момент глупо, случайно погибнуть. Но что, если Роси был прав даже больше, чем предполагал, и Луффи тоже будет любить его лишь отчаяннее и сильнее только потому, что в любой момент всё могло оборваться? …Однако едва ли он сможет любить ещё сильнее, чем сейчас. И едва ли эта любовь угаснет лишь потому, что Зоро станет вампиром. Зоро мог и вовсе им не стать — решать оставалось только ему.       Луффи считал, что ему полагалось просто быть рядом.       — В самом деле, хватит! — Ло стащил с них плед, и холод тут же забрался под одежду, до самых костей. — Теперь даже приличных гостей не пригласить, они ведь будут в ужасе от вашего поведения.       Зоро выглянул из-за головы Луффи и ухмыльнулся:       — А сами-то?       — Я всё лучше контролирую свою силу! — провозгласил Росинант в их защиту.       — Но не взгляд!       — Чтобы придраться ко взгляду, много ума не надо.       — Тогда прекращай так откровенно пялиться на Ло каждую свободную секунду, и я не буду придираться к вашим взглядам, — объявил Зоро победным тоном, не терпящим возражений.       Честно говоря, он по-прежнему большей частью находился на полу, в объятиях и однозначной близости к Луффи, и плед больше не скрывал то, что могло бы происходить, скрытое от чужих глаз.       — Очевидно, нам нужен непредвзятый судья, который определит, чьë поведение более вызывающее, — Ло прикрыл глаза и спокойно позвал: — Бепо!       Бепо под боком у Зоро и Луффи заворочался. Неизвестно, вслушивался ли он в разговор, и вообще, смущали ли его происходившие поблизости непотребства. С одной стороны, он ведь был медведем, разве медведей должно смущать хоть что-то в человеческом поведении. С другой стороны, все последние годы он провëл в поместье, и драма последних месяцев разворачивалась перед ним во всей красе. Так значит, не должен ли он был привыкнуть к ней?       — Бепо предвзят! — провозгласил Зоро. — Он ведь твой фамильяр, конечно, он встанет на твою защиту. Спи, Бепо, не обращай на нас внимания.       — Тогда вообще все в этом доме предвзяты, — подхватил Луффи.       Росинант покачал головой:       — Дело даже не в этом. Все в этом доме ужасно себя ведут.       — Правда, что ли? — Ло рассмеялся. — Тогда накажи меня.       — Отвратительно! Прекратите! — в один голос воскликнули Зоро и Луффи.       Они всё же выпрямились, принимая более или менее благопристойную позу на полу, прижавшись спинами к Бепо. Зоро всё же пришлось поделиться пледом, однако теперь он чувствовал, что по температуре руки его не слишком отличались от рук Луффи.       Ло продолжал:       — Если мы будем так вести себя, когда к нам в гости прибудет Робин, что-то подсказывает, что к нам вообще больше никто и никогда не приедет.       Однако в следующую секунду он прильнул к Росинанту и опустил голову ему на колени, а ноги закинул на диван.       — Торао!       — Гостей ведь ещё нет.       Высокая ëлка поблëскивала стеклянными игрушками в пламени камина и расставленных по всей гостиной свечах. Бепо дремал у огня, но не видел снов. Для него холод господина Луффи был привычен, напоминая о тех далëких временах, что он провëл среди бескрайних льдов. Тепло господина Зоро, в свою очередь, было непривычным, но всë же очень приятным, напоминая о ещё более далëких, позабытых временах, когда он был… человеком.       Зимой Бепо предпочитал проводить больше времени на улице, прогуливаясь на четырëх лапах среди голого сада и поскрипывая нетронутым снегом. Однако сегодня в их поместье был праздник — и ему полагалось присутствовать.       Наступила полночь. Во всëм поместье не было часов, провозгласивших бы приход нового года оглушительным звоном. Ло взглянул на свои маленькие карманные часы и тут же убрал их.       Сколько историй, подобных этой, произошло в мире с момента его сотворения? Должно быть, великое множество. И в то же время каждая история не была похожа ни на одну другую.       Но был вампир, и был человек. Был взрослый и ребëнок. Капитан и его первый помощник. Кто-то приходил в мир, чтобы мечтать, а кто-то словно был рождëн, чтобы погибнуть. Одних смерть преследовала по пятам, иные сами становились ею.       Сначала всегда был человек.       Письмо, перрон, поезд, попутчик — всë это случится позже. Вглядываясь в ночную темноту, в бесконечное величие космоса, далëкое мерцание звëзд и бледный свет луны, кому-то лишь предстоит найти ответ: вечная жизнь — это дар или проклятие? Может ли быть вечной любовь, и стоит ли хоть один человек того, чтобы ради него умереть — и родиться вновь?       — Спать? Я ещё не хочу спать!       — Луффи, скоро рассвет! Быстро в кровать!       — Нечестно, что ты можешь не спать что днëм, что ночью.       — Если бы! Я сейчас усну быстрее, чем ты.       В своей постели Росинант, расплывшись в улыбке, перевернулся на бок и произнëс:       — Они такие шумные.       Поначалу Ло ничего не ответил, повернул к нему голову и, казалось, собирался что-то сказать, однако Росинант оборвал его:       — Мне и в самом деле не нужны никакие силы, чтобы читать твои мысли. Мои сегодняшние слова по поводу Зоро задели тебя? Извини.       — Извиняться здесь должен только я, — Ло отвернулся и накрыл лицо ладонями.       Когда он всё же открыл глаза вновь, прямо перед ним обнаружилось слегка улыбающееся лицо Росинанта. Так близко, что для поцелуя оставалось лишь немного податься вперëд. Однако вместо поцелуя Росинант произнëс:       — Моей судьбой всегда была смерть. Даже если бы мы не встретились, это не изменилось. Но сейчас я здесь, я жив… если это можно так назвать, и, откровенно говоря, я не так придирчив, как Зоро. В конце концов, сейчас — это всё ещё я.       Поджав губы, Ло с готовностью кивнул:       — Ты прав: это всё ещё ты.       И только после этого Росинант, наконец, поцеловал его.       Наступил новый день и новый год. Поместье, укутанное снежной метелью, уснуло ещё до первых рассветных лучей.       Был вампир, и был охотник на вампиров, и детектив полиции, и… ещё один вампир, хотя он, возможно, предпочëл бы слово «доктор». История, подобная этой, не случится больше никогда. Быть может, в ином мире они могли бы стать кем-то ещё, найти и потерять друг друга, победить или не справиться с силой Смерти.       Но в этом поместье, затерянном среди старых дорог, бескрайних полей и густых лесов, всегда окутанном полупрозрачной туманной дымкой и укрытом лунным светом, они останутся все вместе.       А заглянув как-то раз днëм, гости обнаружат лишь залитую солнцем гостиную и дремлющего на диване Зоро.       Однажды и он перестанет появляться под солнечным светом.