Охотник на вампиров

      31 октября 193Х г.       По залу тут же прокатилась волна шепотков:       — Охотник на вампиров?       — И что же, он здесь для того, чтобы убить нас всех?       — Уж скорее, чтобы встретить свою смерть!       — Почему он вместе с Луффи?       Отчего-то Зоро ждал, что в этот момент Луффи отшатнётся от него, или, того хуже, нападёт, но вместо этого Луффи обернулся к гостям (по-прежнему находясь к Зоро слишком близко) и со всей присущей ему уверенностью в голосе произнёс:       — Что за ерунда? Зоро не может быть охотником! Не нужно наговаривать на моих гостей, господин Михоук.       — Я ведь просто спросил, — спокойно отозвался тот. Ни лицо, ни голос мужчины ничего не выражали. — Быть может, среди нас есть те, кто могут подтвердить или опровергнуть моё предположение.       Зоро почувствовал, как все взгляды устремились на него. Насколько хорошей могла быть память вампиров на лица? Должно быть, не слишком. Сколько лиц он встречали за своё бессмертное существование? Бесчисленное множество.       Но могли ли они забыть лицо охотника?       Пока они встречали гостей, Зоро не увидел ни одного знакомого лица — он не любил оставлять после себя следов, и всё же этот странный мужчина… он знал его! Так, словно его лицо было нарисовано на афише у входа. И всё же атмосфера резко переменилась. Брук словно не мог найти в себе сил, чтобы сыграть новую мелодию, то ли ошарашенный, то ли разъярённый. И было очевидно, что многие, очень многие гости разделяли его чувства. Вопрос «точно ли это тот самый Ророноа Зоро, и точно ли когда-нибудь Ророноа Зоро занимался охотой на вампиров?» уже не нуждался в уточнении.       Круг пустого пространства вокруг Луффи и Зоро начал неумолимо смыкаться.       В зал вошёл Ло, по необъяснимым причинам — в компании поразительно, возмутительно длинного меча в ножнах, откинутых на плечо. Зоро никогда бы не подумал, что будет настолько рад его видеть.       Ухмыльнувшись, Ло громко осведомился:       — Почему такая тишина? Словно на похоронах.       Не успел Зоро опомниться и понять, серьёзен ли был Ло или попросту издевался над окружающими, как Луффи вцепился в его руку и потащил прочь из зала, расталкивая всех и вся на своём пути. Стоило пересечься взглядом с Ло, как в памяти возникли чужие слова: «Признаюсь, мне будет немного жаль, если ты не переживёшь сегодняшную ночь», — впрочем… едва ли вампиры умели всерьёз жалеть из-за смерти человека. А может, это было лишь недоброе предзнаменование, а Зоро и не понял?       Луффи рванул в маленькую дверь, прежде неизменно закрытую, но не сегодня. Дверь вела в подвал, и Зоро практически скатился по винтовой лестнице, в то время как Луффи снова самым нечестным образом даже не касался ботинками ступеней. Его тащили по темноте, пока вода не начала хлюпать под ногами, а вдалеке не послышался шум несмолкающего дождя. Обернуться, чтобы проверить, нет ли за ними погони, никак не находилось сил.       В подвале обнаружился — тайный или не очень — проход, отчасти затопленный. Луффи пролез через него на улицу, у Зоро не оставалось ровным счётом ничего, кроме как последовать за ним. Оставаться в темноте одному больше не хотелось. Они оказались в саду, в некотором отдалении от поместья, среди мокрых кустов, грязи, пожелтевших деревьев с наполовину облетевшими листьями, но более того — под открытым небом. Дождь всё лил, барабаня по листьям.       — Луффи, чёрт возьми, куда именно ты меня ведёшь?! — не выдержав, воскликнул Зоро и дёрнул чужую руку на себя.       Луффи обернулся, на лице его отпечаталось нешуточное волнение:       — Разве ты хотел остаться в доме?       Зоро ничего не ответил, но больше не сдвинулся с места. Погони не было. Что сейчас происходило в доме, он и не представлял. Неожиданно Луффи спросил:       — То, что сказал Михоук — это правда? — Однако Зоро, хоть убей, никак не мог понять, о чём думал Луффи в этот момент.       — Правда.       И Луффи… расхохотался. Громко и несдержанно, задрав голову и подставив бледное лицо каплям дождя. Казалось, даже слёзы в уголках глаз выступили от смеха, а Луффи всё не замолкал.       — Что смешного? — сквозь зубы проворчал Зоро.       Ему было не смешно. Ему было страшно, чертовски страшно за свою жизнь. Почему он думал, что мог оставаться с Луффи наедине теперь?       — Повторяю: Луффи, что смешного?       — Нет, ничего, просто..!       — Ты думаешь, это шутки?!       Зоро рванул вперёд, хотел было толкнуть Луффи, чтобы тот пришёл в себя и перестал хохотать как умалишённый; однако садовая тропинка за его спиной спускалась вниз, и они, вцепившись в руки и плечи друг друга, кубарем покатились по ней. Перепачканные грязью с ног до головы, они остановились лишь после того, как налетели на крепкий высокий куст.       Луффи не спешил подниматься на ноги, теперь он лежал, особенно глупо улыбаясь. Это раздражало. Неужели он не мог стать серьёзным хотя бы на несколько минут?!       Серебряный кинжал воткнулся в вязкую мокрую землю рядом с головой Луффи.       Зоро чувствовал, как капли дождя острыми иглами пронзали спину. Он стоял на коленях, склонившись над Луффи, и не позволял ему даже пошевелиться. Медленно, так, чтобы в этот раз Луффи успел всё разглядеть, он достал из-за пояса второй кинжал и крепко сжал в левой руке, подставляя к чужому горлу.       Не изменяя привычной широкой улыбке с острыми выступающими клыками, неотрывно глядя Зоро в глаза, Луффи произнёс:       — Давай, убей меня, Зоро. Ты ведь охотник. И всегда им был. Охотник на вампиров, — прозвучало так, будто он и в самом деле пробовал, как слова ощущались во рту. — Ты должен убивать таких, как я, а не дружить с нами. Не... — он с силой сглотнул, — влюбляться в нас.       Голос Луффи звучал очень спокойно, несмотря на широкую улыбку или разыгравшееся где-то в глубине тёмных глаз волнение. Он не шевелился и не моргал, даже когда капли с волос Зоро скатывались прямиком на мертвенно-бледное лицо. Холодное, но в то же время такое живое.       — Ты так легко прощаешь предательство?       — Предательство? — Луффи ухмыльнулся. — Ты бы предал меня, если бы притворялся кем-то другим, но с самого первого дня здесь ты был самим собой. Помнишь, как в машине ты кричал, что хочешь убить меня?       Что-то шумело у Зоро в ушах. Выходит, этот паршивец и в самом деле умел читать мысли, и делал это… постоянно?! Что ещё он выведал из того, что ему определённо не стоило знать? Слушал ли он отчаянные размышления, когда Зоро собирался убить его вчера? Слышал ли то, что было дальше?       Однако Луффи неумолимо продолжал:       — Я знал о тебе всё с самого начала. Но если бы у меня был выбор… Знаешь, Зоро, если бы у меня был выбор, я бы полюбил тебя ещё раз. Так что убей меня, и покончим со всем этим!       Зоро почувствовал, как руку, сжимающую кинжал, обхватили с совершенно нечеловеческой силой и направили прямиком к сердцу. Пронзить сердце серебром — разве этого недостаточно, чтобы убить вампира? В том-то и дело, что вполне себе достаточно. Зоро не мог сопротивляться неотвратимой силе, это был его долг, даже если каждое слово до сих пор оглушительно звенело в голове.       Чёртов Луффи! Разве в целом мире нашёлся бы второй такой же, как он? Кто улыбался бы в лицо, зная о том, что хочешь его убить. Кто целовал бы. Кто осмелился бы сделать то, что Зоро никак не мог заставить себя сделать.       Но это было его работой. Было тем, во что он так отчаянно и всем сердцем верил. Так что даже если сердце его в этот самый момент разрывалось на куски от того, что вот-вот должно было произойти, разве слепая вера в высшую цель не склеит его обратно? И когда-нибудь, быть может, через много лет, его сердце перестанет так отчаянно плакать по этому мёртвому мальчишке.       Со слезами на глазах Зоро обхватил кинжал двумя руками и вонзил его в сердце Луффи.       Тот зажмурился, вскрикнул от боли, дёрнулся в чужих руках и в чужой власти. Улыбка медленно сползла с бледного лица. Только дождь всё не смолкал.       В свете далёких раскатов грома на некогда белоснежной рубашке расплылось красное кровавое пятно.       — Луффи, прости меня, — едва слышно произнёс Зоро, задыхаясь. — Это правда, что если бы мы могли быть вместе, я хотел бы остаться. Но я знал, что как только ты узнаешь правду обо мне, всё изменится, и ты убьёшь меня за всё, что я делал. Луффи, прости…       Он прикрыл глаза, тяжело дыша. Слова застревали в горле.       — Говоришь, ты хотел бы остаться?       Зоро распахнул глаза. Приоткрыв веки, Луффи улыбался, и от приложенных усилий кровь хлынула у него изо рта. Зоро, будто только осознав, что именно успел натворить, в ужасе рывком вытащил кинжал из груди Луффи и рухнул на голую землю.       — Ты же не умираешь?! — воскликнул Зоро, не зная, злиться ему, радоваться или по-настоящему волноваться.       — Ха-ха, конечно, нет! — отозвался Луффи с излишней бодростью и снова закашлялся кровью. — Может, просто кол в сердце и работал с двухсотлетними малышами, которых ты убивал раньше, но такую древнюю восьмисотлетнюю мерзость, вроде меня, так просто не взять. Ты что, умных книг не читал? Нужно отрубить вампиру голову и обязательно прочитать молитву! У-у-у-у, Зоро, это даже дети знают.       С трудом, однако ему всё же удалось принять сидячее положении, даже если кровь всё так же лилась из разорванной груди, а горло заходилось в кровавом кашле.       Зоро никогда бы не хотел встречаться с детьми, о которых говорил Луффи. Наконец опомнившись, он снова рванул к нему, встал рядом на колени и буквально просунул свою шею под его окровавленные губы.       — Пей, идиот! — скомандовал Зоро. — Без всяких «но».       — Зоро, со мной…       — Пей. Уж если ты так хочешь это услышать, я очень рад, что не убил тебя!       Луффи едва заметно кивнул, сплюнул остатки крови изо рта и обхватил грязными руками Зоро за плечи, подтягивая ближе. Зоро никогда не мог поверить в это по-настоящему, однако клыки Луффи оказались настолько острыми, что без труда вонзились в мягкую кожу на шее. А ещё это было нестерпимо больно, но даже если боль напоминала о том самом дне, когда он получил длинный шрам на груди, Зоро больше не смел жалеть о своих решениях. После того, как он — подумать только! — и в самом деле едва не лишил жизни Луффи, своего Луффи, самого очаровательного и несносного вампира на свете, из-за чего его сердце готово было разорваться на части — разве мог он после этого верить во всё, что знал прежде?       Когда-то он не верил и в существование вампиров. Ещё вчера он верил даже в то, что сможет прожить новый день без Луффи, и что тот, едва представится шанс, прикончит его. Что же. Если окажется, что это всё — лишь очень хитроумный спектакль… то так ему, дураку, и надо.       Пускай разбитое сердце постепенно приходило в себя, Зоро был вынужден сцепить зубы и терпеть по совершенно иной причине. Укусы вампиров, чёрт возьми, были чрезвычайно болезненными.       Наконец, Луффи отстранился. Зоро тут же почувствовал лёгкое головокружение и острое желание присесть. И Росинант переживал это из раза в раз? Вот же жертвенный идиот. Но Луффи, должно быть, было намного, намного больнее от серебра. Зоро медленно осел на землю, острые капли дождя теперь ощущались совсем по-другому, помогая взбодриться и прийти в себя. Словно решив не терять ни секунды, Луффи приблизился к его лицу и, глядя прямо в глаза, произнёс:       — Оставайся со мной.       — Я останусь, — подтвердил Зоро, особо не раздумывая.       — Будем вместе спать, кататься по ночам на машине, подшучивать над Торао и Роси, а Бепо будет на нас ворчать за то, что мы сломали кусты в саду. Хоть это и было очень приятно, я, правда, не буду больше пить твою кровь. Только если ты сам не захочешь… — последние слова он произнёс уже заметно тише.       — Конечно, Луффи.       Зоро подался вперёд и отпечатал на щеке Луффи долгий поцелуй.       — Эй, я думал, ты поцелуешь меня в губы! — немедленно возмутился тот.       — У тебя на губах ещё осталась кровь, давай не будем проверять, чья она.       Вдруг что-то осознав, Луффи принялся старательно облизывать губы от остатков крови. Зоро бы очень не хотелось вот так, по глупости, стать вампиром, и лишь после этого он вновь приблизился к чужому лицу и поцеловал. В этот раз — в губы. Они больше никуда не спешили, целовались медленно, глубоко, точно ночь никогда не закончится, а утро никогда не наступит. Луффи не твердил, что всё это сон. Зоро не лгал себе, будто не знает, что чувствует.       Пальцы Зоро скользнули в тёмные растрёпанные волосы. Жёсткие, мокрые, с прилипшей грязью — они ощущались для Зоро как возвращение в холодный дом после долгого путешествия. Если теперь Луффи был его домом — пусть так. Он уже согласился остаться. Быть может, навсегда.       — Зоро, я люблю тебя, — прервавшись на секунду, шепнул Луффи. — Мне нужно было сказать об этом раньше. Я люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя…       — Я… тоже…       — Ш-ш-ш, — он прижал палец к губам Зоро.       Но тот оттянул его пальцы от себя, приблизился к Луффи и, при каждом движении касаясь чужих губ своими, произнёс:       — Я тоже люблю тебя.       Он не жалел ни слов, ни поцелуев. И Луффи в его руках вздрогнул, становясь ещё немного теплее. А когда поцелуи закончились, быть может, целую вечность спустя, Зоро вдруг выругался:       — Вот чёрт, Ло точно меня убьёт.       — Из-за костюма? Не бери в голову, Брук просто пошутил!       — Из-за тебя!       Луффи, глядя ему прямо в глаза, заливисто рассмеялся. Отчего-то этот смех подсказывал, что Ло, конечно, мог совершить нечто подобное… Но как будто не стал бы этого делать. Пока что оставалась неясной лишь ситуация с костюмом, и вообще: могли ли они сейчас вернуться в дом? Зоро, припомнив кое-что, в один момент посерьёзнел, потянулся к Луффи и очень спокойно осведомился:       — Это ведь не вы убиваете тех людей, о которых пишут в газетах? Да, я уже спрашивал, но сейчас ответь мне честно.       — Зоро, я уже очень давно никого не убивал. И уже лет сто почти не пью людей! Торао вообще только сейчас крышу сорвало, обычно он ещё сдержаннее, чем я.       — Погоди секунду, но кто же тогда убил их?