Мы совпали с тобой...

На город медленно опускались сумерки. Разноцветные витрины загорелись огнями, толпа прохожих становилась все более плотной. Сюэ Ян бездумно шел куда глаза глядят. По пути он рассматривал витрины магазинов, украшенные с использованием тематической атрибутики: искусственной паутины и пауков, летучих мышей, черных котов, скелетов и ведьмовских метел. Но главным символом праздника был конечно оранжевый «светильник Джека». Большая оранжевая тыква, с вырезанной зловещей мордой, подсвеченная изнутри. Рассматривая одну из них Чэнмэй неожиданно вздрогнул. Он вдруг увидел кого-то идущего навстречу и лишь секундой позже сообразил, что это он сам, его отражение в наклонном боковом зеркале магазина одежды. Сюэ Ян остановился, не сводя глаз со своего образа в матовом, желтоватом зеркале. Некоторое время Чэнмэй не двигался с места, пока не услышал сзади: — Ух-ты, какой у вас костюм! Повернувшись на голос, Сю Ян увидел мальчика лет семи, наряженного тыквой, который удивленно его рассматривал. — Беги отсюда! — сказал Чэнмэй. Он скорчил, насколько это позволяла обожженная кожа, страшную рожу, глядя как улыбка сползает с лица мальчишки, стоило тому разглядеть его лицо, как страх затуманивает размалеванное личико. Ребенок бросился наутек… Но торжество было не долгим. — Эй, стой! — грубо окрикнули Сюэ Яна сзади. Чэнмэй обернулся. Уже знакомого мальчишку в костюме тыквы теперь сопровождал здоровенный детина с маловыразительными чертами лица, которого Сюэ Ян мысленно назвал «громилой». — Ты что ребенка пугаешь? В рог захотел? — Я его не пугал, — как можно спокойней и миролюбивей сказал Чэнмэй. — Нет, пугал, нет, пугал! — с видимым удовольствием ябедничал мальчишка. — Хочешь, сейчас я тебя напугаю? — чадолюбивый папаша приближался с совершенно определенными намерениями. Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, Сюэ Ян хотел броситься бежать. — Стой, я сказал! Вид бегущего вызывал охотничий азарт, «громила» побежал следом, догнал, схватил за рукав: — Стой! Наша встреча не закончена. — В гробу бы мне тебя видеть! Пусти! ― крикнул Чэнмэй, пытаясь вырваться, но «громила» крепко держал его и хохотал над тщетными усилиями. — Погоди, я вначале сдерну с тебя маску: хочу посмотреть на твою рожу. «Громила» уже протянул руку, чтобы снять с Сюэ Яна несуществующую маску. Но Чэнмэю удалось увернуться. Он стоял перед своим обидчиком, едва переводя дух, со сверкающими глазами, точно загнанный дикий зверь. — Не трогай меня! Не смей трогать! — закричал Сюэ Ян и, размахнувшись, изо всех сил ударил своего обидчика. — Люблю кожуру от курицы, особенно в духовке. Теперь хочу попробовать кожуру зомби, над вид она очень даже ничего. «Громила» был выше и сильнее; казалось бы после долгой болезни, с раненой рукой у Чэнмэя против него почти не было шансов. Но Сюэ Ян дрался с раннего детства и уже лет с пяти усвоил простую истину: в потасовке побеждает не сильный, а хитрый и изворотливый, умеющий ударить или ущипнуть в самое незащищенное место. Чэнмэя спасала ярость. Если он разозлится, если покажется кровь, если боль ослепит его — тогда держись. Тогда у него глаза делаются волчьими, нередко противники от одного взгляда пугались и отступали… К подростковому возрасту он уже настолько преуспел в боях, что парни постарше стали его побаиваться. Вот и сейчас «громила» попытался использовать физическую силу, прижав Сюэ Яна к земле, он вцепился ногтями в его коросты, пытаясь их сорвать. — Сдаешься? — засмеялся он. — Все, полная победа, ты на лопатках. — Никогда не сдавайся! — азартно выкрикнул Чэнмэй и укусил его за кончик носа. — Ааа! Урод бешеный! Он мне чуть нос не откусил! Отцепись! — А у тебя шкура ничего так на вкус, — усмехнулся Сюэ Ян, сплевывая кровь. — Не передумал мою пробовать? — С ума сошел! — заорал «громила», вскакивая, при громком хохоте собравшихся зрителей. — Это же не по правилам! Он уже хотел пнуть не успевшего подняться Чэнмэя, но, откуда ни возьмись, появился неожиданный союзник: какой-то человек подскочил к «громиле» и оттащил его. Это был Сяо Синчэнь. От удивления в первую минуту Сюэ Ян не мог выговорить ни слова. Он только открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная на берег. — Ты не ранен, А-Ян? Да, стоило получить рану, и даже не одну, чтобы еще раз почувствовать глубину заботливости и любви Сяо Синчэня. Ясный взгляд его на мгновение затуманился, твердые губы задрожали. — Всё в порядке, — с трудом выдохнул Чэнмэй. — Больно? — спросил Сяо Синчэнь, опустившись на колени и ощупывая его. — Тошнит? — Нормально. — Точно не тошнит? — Точно. — Вроде бы повреждений нет, — воскликнул Сяо Синчэнь с глубоким вздохом облегчения. Потом лицо его ожесточилось. Он бросил гневный взгляд на окровавленного «громилу», потом оглянулся на мальчика. Маленький ябеда сидел вдали на скамейке и ошарашенно смотрел перед собой. — Счастье твое что у тебя ребенок, негодяй, не то, клянусь… Сюэ Ян почувствовал, как крепкие, словно стальные, руки подхватили его, помогая встать на ноги. — У вас кровь, — заметил Сяо Синчэнь обоим участникам драки. — Надо перевязать. Пойдёмте, здесь неподалеку аптека моего знакомого. Нужно промыть и обработать раны. «Громила» согласился и Сяо Синчэнь со своей обычной вежливостью отвёл их с Чэнмэем в аптеку. Там он перекинулся парой слов с аптекарем, лицо которого показалось Сюэ Яну смутно знакомым, но откуда он вспомнить не мог. Аптекарь, оставив «громилу» с ребенком в торговом зале, провел Сяо Синчэня и Чэнмэя через свой кабинет, мимо прохода на склад, в комнатку с кушеткой, где отдыхал по ночам дежурный провизор. Сосед уложил Сюэ Яна на кушетку чтоб тщательно осмотреть. — Прости, надо было мне вмешаться раньше, — первым нарушил молчание Сяо Синчэнь, когда аптекарь оставил их наедине. — Где только ты обучился подобным приемам? С ума сойти можно. Чэнмэй хотел было ответить сущую правду: «В подворотне, меня там вечно поджидали желающие намылить шею», — но осёкся. Лучше Сяо Синчэню не знать в деталях, каким было его детство. Как-то раз Сюэ Ян уже рассказывал ему парочку историй и очень хорошо помнил, как на лицо соседа наползли сначала ужас, а потом жалость. Чэнмэй же терпеть не мог, когда его жалели… Не обнаружив серьезных травм, Сяо Синчэнь занялся изрезанной стеклом ладонью. Быстро найдя все необходимое, он стал вытирать кровь ватным тампоном, намоченным в разведенной марганцовке, проверяя не осталось ли осколков. Эта процедура оказалась не очень болезненной, но довольно неприятной. Сюэ Ян съёжился и чтоб отвлечься постарался сосредоточить все свое внимание на длинных, как у пианиста, пальцах Сяо Синчэня, обрабатывающих его рану. — Сейчас нужно будет немного потерпеть. Чэнмэй попытался пошутить. — Хоть целую вечность под твоими руками. Сосед ничего не ответил, но, кажется, улыбнулся. Сюэ Ян не видел его лица — он повернул голову. Потом Сяо Синчэнь взял стеклянный пузырек и свинтил с него пробку. — Не будь таким самонадеянным. Я сейчас прижгу рану перекисью водорода. Будет больно. Чэнмэй вздохнул, чувствуя себя обречённым терпеть мучения. — Я готов, — сказал он и на всякий случай покрепче стиснул зубы. И все-таки не сдержался, негромко выругавшись. Перед глазами будто все вспыхнуло огнем. Вспыхнуло и погасло. И только тихий, успокаивающий голос: — Ничего, ничего. Сейчас болеть не будет. Наконец-то Сюэ Ян решился задать мучающий его вопрос: — Как ты там оказался? Сяо Синчэнь как будто давно ожидал этого. Он даже не уточнил, что сосед имел в виду, а сразу начал отвечать на вопрос: — Вышел из магазина сразу за тобой и все это время шел следом, но держался на расстоянии. Тебе надо было побыть наедине с собой. — И ты не задержался чтоб послушать что рассказывал Мэн Яо? — Нет, мне это не нужно. Я уже в курсе. — То есть ты узнал меня? — Ты о том как много лет назад ограбил волонтёрскую организацию где мы с Сун Ланем тогда работали? Да. Я давно догадался что это был ты. А сегодня понял что действовал ты вместе с Мэн Яо. — Но как? Из-за ожогов лица не разглядеть и отпечатки пальцев не снять! Прошло много лет, я вырос, голос с возрастом сломался. На чем же я прокололся тогда или сейчас что ты смог меня опознать? — Тебе так важно это знать? Отвечу: это профессиональное, я медик и вижу по иному, не так как другие. — Помню как накануне ограбления, я приходил чтоб все разведать и попал на медосмотр к студенту медику. Этим студентом был ты. Но как по этому можно опознать? — Могу попросить Сун Ланя рассказать тебе поподробнее — он на юридическом лучше изучал криминалистику. Но если в двух словах то я опознал тебя по шрамам. Много лет назад, осматривая подростка, я не мог не заметить что его не раз били, порой довольно жестоко, иногда даже до переломов. От этих побоев остались шрамы. И вот на теле своего нового соседа, я увидел те же шрамы на тех же местах. Один-два шрама могли бы ещё быть случайным совпадением, но не больше полдюжины… — Ха! Сун Ланя! Значит и он все знает? — Конечно знает. Я рассказал ему в первую же ночь, когда мы оставили тебя в моей комнате. Неужели ты думаешь, я бы позволил взять тебя в наш с ним дом, скрыв правду? Чэнмэй промолчал, пытаясь уложить в голове то, как воспринимали этот мир его соседи. Как же они могли быть такими… такими… Ну, просто нет слов, чтоб описать этот поступок… Он чувствовал себя так, будто его только что грубо вырвали из сна. — Кстати он нашел еще один способ опознать тебя, — продолжил Сяо Синчэнь. — В нашем центре есть программа для розыска людей. Она позволяет состарить или, наоборот, омолодить на фотографии любого человека. После обработки фотографии с твоих документов я увидел изображение того самого подростка. — Но если ты все понял с самого начала, то почему промолчал? Лечил меня? — Лежачего не бьют, А-Ян. Я врач, ты мой пациент. Лишнее знание бывает вредно. Я боялся твоей реакции в случае нашего откровенного разговора и хранил тайну чтоб сохранить, уберечь душевное равновесие. Ведь главное для выздоровления — это желание стать здоровым. Когда ты всеми силами стремишься к одной цели — победить болезнь, — ты обязательно поправишься. Сяо Синчэнь замолчал, давая время осознать услышанное и вернулся к его ране. Сюэ Ян наклонил голову, посмотреть, что сосед там делает. Сяо Синчэнь преувеличенно старательно накладывал на рану тампон, пропитанный какой-то мазью, и приклеивал к его ладони пластырем. — Пластырь надёжней. Повязка может соскочить, — объяснил он, подняла голову и встретился с взглядом Чэнмэя. Его перебил звук открываемой двери. — Коллега, вы закончили? — спросил вошедший аптекарь, он переоделся во фрак и цилиндр и держал на виду монокль. — Нам пора — отмечать Хэллоуин! Но, если вы позволите, я хотел перед уходом произвести осмотр вашего друга? Ради науки. Вы не обижайтесь, я впервые в своей практике сталкиваюсь с подобным случаем. — Чэнмэй, ты не против? — Производите, хотя мне не хочется, но я потерплю. Ради науки. Теперь Сюэ Ян понял почему этот человек показался ему знакомым. Синчэнь ведь упоминал про дерматолога, который осматривал его. Так вот кто это был. Закончив осмотр, медик отметил улучшение и с интересом немного побеседовал с Сяо Синчэнем о лечении. — Коллега, вы все сделали правильно, уход прекрасный. Вижу под коростами кожа уже заэпителизировалась, угрозы проникновения инфекции нет и сами коросты держатся больше за счёт того что прилипли к волосяному покрову на голове и лице. Свою защитную функцию они уже выполнили, и кожа практически зажила. Рекомендую возможности размочить коросты с помощью растворов антисептиков и удалить остатки. На участки с новым розовым эпителием наносите восстанавливающий крем в течение десяти дней для увлажнения. Все нужные препараты я вам предоставлю. Повязки, в принципе, не нужны. Гигиенические процедуры проводить можно, только не трите усиленно новую кожу и не забывайте обрабатывать после мытья. В скором времени произойдёт следующий этап заживления… — Благодарю за консультацию, — ответил Сяо Синчэнь. — Извините, не узнаю ваш костюм. Вы сегодня кто? — Понятия не имею! Главное, чтоб меня пустили, — ответил дерматолог. — А вы как и в прошлом году епископ из «Отверженных»? Где же ваши Жан Вальжан и Козетта? — Наверное уже там. — А вы идете? — спросил он Чэнмэя. — Непременно пойду, — ехидно ответил Сюэ Ян. — Грех пропадать такому великолепному костюму зомби с разлагающейся кожей. — Прекрасная идея, — поддержал аптекарь. — Все подумают, что у вас такой грим и повязки добавляют антуража. Там будет конкурс костюмов и вам точно дадут приз!

***

— Как тебе? — спросил Сяо Синчэнь, указывая рукой. Вывеска «La Petite» светилась в темноте, невысокое крылечко в одну ступень было красиво оформлено искусственными тыквами и гирляндами из летучих мышей и приведений. — Выглядит неплохо, — согласился Чэнмэй. — А какая тут кухня? — Европейская, насколько я помню, — ответил Сяо Синчэнь, отворяя довольно тяжелую старомодную дверь. На их пути появился охранник. — Он со мной, — бросил ему Сяо Синчэнь. — Добро пожаловать! — расплывается в улыбке охранник, смещаясь в сторону. Они с Сяо Синчэнем обменялись рукопожатием. Изнутри пахнуло теплом, донеслись звуки музыки. У входа стояли в ряд несколько официантов и хостес — все в строгих рубашках в тонкую черно-белую полоску и черных брюках. Напоминая о тематике вечера в приглушенном освещении зала на их головах светились маленькие красные рожки. — Сяо Синчэнь! — внезапно раздался рядом чей-то ликующий голос. — Ну наконец-то! Чэнмэй обернулся и увидел рядом со своим спутником какого-то парня, наряженного в черный костюм, на котором были нарисованы белые косточки, а на голове красовался череп из папье-маше. — Вон там все наши! Парень схватил Сяо Синчэня за руку и потащил к живописной группке в карнавальных костюмах, которая, как Сюэ Ян узнал позже, состояла в основном из медиков — коллег Сяо Синчэня. Пока они все по очереди с ним здоровались, Чэнмэй подобрался к напиткам и прихватил бокал, украшенный клубникой. Не пробовавший алкоголя после того несчастного случая, Сюэ Ян осторожно сделал маленький глоток коктейля. Напиток оказался безалкогольный, но очень вкусный, клубничный, без каких-то посторонних привкусов. Чтобы пока не болтаться, точно бельмо на глазу, Чэнмэй отошел к барной стойке. Он взгромоздился на высокий стул и принялся рассматривать зал, изучая композиции из тыкв, свечей и сухих растений. Народ веселился во всю, на сцене пели приглашенные музыканты, танцевали принарядившиеся посетители. Антуража было не так много, но нашлось место и рожкам, и крылышкам и даже хвостам. Мимо сновали расторопные официанты с подносами. Их красные рожки забавно мигали. Приглушенный свет и характерные декорации прибавляли своеобразного шарма классическому интерьеру ресторана. Обдав приятным запахом парфюма, мимо него прошествовала, девочка, ровесница А-Цин. Она вырядилась под Джулию Робертс из фильма «Красотка»: полный набор, включая черную фуражку, красную куртку, платиновый парик и ботфорты на высоченных каблуках. Кокетливо вращая бедрами, она самодовольно впитывала мужские взгляды. Пройдя несколько шагов вперед, девочка вдруг вернулась, подошла к барной стойке, угнездилась рядом и уставилась на Сюэ Яна. — Тебе чего? — спросил Чэнмэй, надеясь напугать ее своим видом. Но девушка оказалась не из пугливых, лишь снисходительно улыбнулась, как бы извиняя его грубый тон. Она мечтательно вздохнула и спросила: — Дяденька, а вам девочки нравятся? — Ну, допустим, нравятся, и что? — А вы не желаете получить немного удовольствия… со мной? — девчонка хитро глянула на него. — «Красотка» из фильма намного старше. — Я лучше взрослых, — самоуверенно возразила девчонка. — Со мной вы получите больше удовольствия. Поверьте, взрослые женщины надоедают мужчинам, им хочется необычного, интересного. — А у меня привлекательная фигура? — после паузы продолжила девчонка. — Ну скажите, ведь привлекательная? С этими словами она спрыгнула со стула и распахнула свою куртку. Увиденное заставило Сюэ Яна вынырнуть из моря своих мыслей: в потоке серебристо-голубого света, перед ним стояла совершенно обнаженная девушка. Ее тело с неправдоподобно высокой грудью прикрывал лишь дождь сверкающих блесток. Под курткой не было ровным счетом ничего. Довольная произведенным эффектом, девочка позировала перед ним, так, чтоб незаметно было со стороны. — Нашла чем удивить, — усмехнулся Чэнмэй. — Это такой комбинезон из особого материала, «исчезающего» при определенном освещении, получается эффект обнаженки. И, наверное, изнутри специальные карманы, куда вложена фальшивая грудь, поэтому и получился совершенно ужасающего размера бюст, а темный треугольник внизу живота — это на самом деле трусы особой формы, пришитые изнутри. Такое используют в стриптизе. Иди кому другому показывай, а я насмотрелся. «Джулия Робертс» презрительно фыркнула, запахнула куртку и удалилась. — А я-то не повегила, что ты на шесте танцевал? Значит плавда… загаза чегтова!.. — прокартавил сзади знакомый голосок. Сюэ Ян разинул рот и… улыбнулся. «Загаза чегтова…». Только А-Цин ругала его «загазой». — Про стриптиз это Мэн Яо наплел? — усмехнулся Чэнмэй, повернувшись к девочке. А-Цин, зарумянилась от неловкости, кивнула, от чего Сюэ Ян развеселился. — Значит хочешь знать правду? — спросил Чэнмэй. — Знаешь, та девчонка мне кое-кого напомнила. Мэн Яо в юности был очень похож на девушку и нередко так подрабатывал. Подходил, знакомился, но поначалу и не заходил чересчур далеко — только подразнить и ничего более. Обычно ухажеры убегали опрометью, едва разглядев его при хорошем освещении. Но были и те, кого не смущало, что он парень. Вот с такими ему обычно был нужен я, с фотоаппаратом… — Все ясно, — кивнула А-Цин. — А утлом они плоснулись, клугом помятая икебана и папагацци. Вот ведь олухи! Я — и то догадалась! Сюэ Ян молча кивнул в знак того что она не ошиблась. Тем временем ведущие принялись за обещанный конкурс костюмов. Сначала вытащили на сцену «Самый выдающийся костюм» вечера. Победителем оказался человек в роскошном одеянии Зорро. Под маской обнаружился довольно смазливый парень, и ему бешено захлопали в ладоши. Чэнмэй продолжил свой рассказ, он совсем по-мальчишески расхвастался: поведал о том как стал стриптизером для вечеринок и девичников. Но особенное внимание Сюэ Ян уделял темным сторонам людской жизни, стараясь поразить воображение девушки. За разговорами он выпил еще один коктейль и съел клубнику. Чэнмэю было вкусно и сытно. — Очень забавляет после очередного девичника встречать на улице своих клиенток, идущих вместе со своими парнями, мужьями, — взахлеб рассказывал Сюэ Ян. — Не так давно они позволяли вытворять с собой всё, что душе угодно, а сейчас под ручку идут со своим «любимым» как ни в чем не бывало. Меня мало кто из них узнает, так как работаю в маске почти всегда. То и дело он с видимым удовольствием указывал в сторону какой-нибудь личности и шептал на ухо: «Вон видишь, так вот…» А-Цин слушала затаив дыхание, хотя и не верила ни единому слову. Тем не менее, ей льстило, что все это он выдумал исключительно ради того, чтобы произвести на нее неизгладимое впечатление. И чтобы доставить ему удовольствие, девочка взвизгивала и хихикала, делая вид, будто верит. Он ненадолго замолчал, пока награждали «Самый глупый костюм вечера» — мужчину, одетого пивным бочонком. К его пузу был приделан никелированный краник, который придавал костюму определенную пикантность. После паузы А-Цин рассказала как сама попала она к Сяо Синчэню. Как-то раз тот отправился по магазинам, а А-Цин, очень голодная, остановилась у входа в торговый центр, прикидывая, удастся ли быстренько стащить у этого молодого человека кошелек. Девчонка залезла к нему в карман и была поймана за руку. Однако Сяо Синчэнь не отвел ее в полицию и не сдал охране, а, войдя в торговый центр, присел, поставив А-Цин перед собой. Бойкая на язык девочка быстро сообразила, что перед ней — способный к состраданию слушатель, и поведала свою душещипательную историю живущей на улице сироты. Молодой человек отпустил девочку, но предложил ей заглянуть в волонтерскую организацию, в которой работал. А-Цин пришла. Ее выкупали в теплой ванне и нарядили в чистое. Затем Сяо Синчэнь познакомил ее со своим другом Сун Ланем. — Цзычэнь, — торжественно сказал он. — Это А-Цин. Она малообразованна, бедна и не имеет родителей. Хочу попросить тебя вместе попробовать помочь ей. А-Цин поняла что у них самые добрые намерения и отплатила за их помощь любовью и преданностью. Позже они оформили над ней опеку и привели к себе в дом, накормили и старались дать хорошее образование. — Сун Лань потом сказал что Сяо Синчэнь давно хотел осчастливить силоту убогую, без лодителей, из глухого места. У него еще в детстве в голове заноза засела, проникся идеями о благогодстве, думал кого-нибудь осчастливить. Он еще до меня какого-то пацана нашел, хотел всем доказать, только тот ему небо в алмазах показал — обвоговал. А этот сумасшедший в полицию заявлять не стал и Сун Ланю заплетил, сказал, что волюги на самом деле невинные, несчастные, вогуют исключительно из-за нищеты. Чэнмэй хотел ответить, но не успел. — А теперь, — провозгласил ведущий, — «Самый пугающий костюм вечера»! Тащите его! Два официанта с красными рожками возникли подле Сюэ Яна и, схватив его под руки, поволокли на сцену.