Секрет Небес: Наследник

      Не спалось. Ади, Астрик и Вист Риверфорд — коренастый блондин с вечной счастливой улыбочкой, — устроились у угасающего костра. Жаркое еще пламя танцевало на черных сгоревших головешках, отбрасывая оранжевые отсветы на их лица. Лагерь замер в тревожном ожидании зова горна. Солдаты переговаривлись тихо. То были наемники: часть из них сделала смерть своим делом, другие — просто пошли за звонкой монетой на погибель. Слышался еле различимый стук ложек о миски — кто-то доедал остатки ужина, фыркали кони и с шорохом лупили себя по крупу красивыми хвостами. Ади, с любовью касаясь Мотылька, начищал лезвие. Астрик сидел, расставив ноги и уперевшись локтями в колени. Сидя он походил на кузнечика, созданного сплошь из углов. Длина его конечностей просто поражала. Тонкими пальцами Астрик сжимал фляжку с вином столь крепким, что после него хотелось выдохнуть. Он изредка подносил ее к губам, делал глоток и снова застывал изваянием, уставившись в огонь. Вист лежал на спине, подложив под голову ладони, и с обычной счастливой улыбкой глядел на небо. Звезды мерцали холодно, словно россыпь драгоценных камней. Светло-золотые волосы Виста отливали медью в гаснущем свете. Ади дивился, как же ему повезло оказаться в такой компании — как ученик Астрика, он один из немногих мог спать в шатре, и пусть завтра ему не придется биться, скоро он себя покажет! Ему не терпелось в бой, но его оставили дозорным у шатра Мальбонте, где на время битвы будет находиться Сильвия. «К тому же у меня еще есть дела в лагере», — утешался Ади. Он посмотрел во тьму, словно пытался что-то отыскать глазами. — Ну и темень сегодня, — растерянно заметил он. Костры гасли, и за кругами слабого света чернела мгла. — Не может быть. Ночью-то? — с искренним удивлением спросил Вист.       Астрик заулыбался, поднося ко рту фляжку. Ади коротко хохотнул. Он привык этим двоим и даже, казалось, мог им довериться. Совсем чуть-чуть. Астрик стал великолепным наставником. Несмотря на свой рост, он умело использовал длинные руки и ноги, в бою двигался гибко и скоро, словно смертоносная змея. Такой стиль разительно отличался от того, чему учил Вельден, но все больше приходил по вкусу Ади. Они оба будто родились с мечом в руке и занимались денно и нощно. Ади даже думал, будто чему-то научился. Он потянулся к ножнам и вернул Мотылька на место. Завтра он останется там же; мысль о том, что битва будет шуметь где-то впереди, зудела под кожей. Ум представлял сцены, где он одним махом укладывал десятерых. Ади воображал, как толпа воинов выкрикивает его имя, как одобряюще улыбается Астрик и случайно прибившийся бард просит рассказать, как лилась кровь рекой из-под меча, названного Мотылек. — Знаете, — Ади снова нарушил молчание, глядя на мерцающие красные угли, — в такие ночи я думаю, что мы живем зря, если умираем тихо. — Тихо? — переспросил Вист, садясь. Он потянулся к Астрику, и тот передал фляжку, — пусть тихо. Главное, чтобы не больно.       Ади шумно выдохнул и выпалил на одном дыхании, не давая себе шанса замолчать: — Я хочу сражаться. Хочу подвигов.       «Хочу, чтобы Уильям Хилл слышал мое имя, и его сердце источало гордость за Сэми».       Астрик и Вист переглянулись. — Знаешь, Ади, умереть не страшно, — глаза Астрика пьяно блестели. — Ты гниешь в земле, а они решают, каким ты был. Врут и приукрашивают, только чтобы выпить за тебя. Битва — это вообще не страшно. Ты убиваешь, чтобы не умереть. Но бой не заканчивается на поле рати. Потом ты приходишь в замок, за который дрался, и называешь себя хозяином. Прислуга плюет тебе в лицо. Что делать с ней? С ее ребенком? Покажи слабину, и завтра весь камзол будет в плевках. Что же ты сделаешь Ади? С женщиной, с дитя, со стариком? — Астрик помолчал и, не дождавшись ответа, добавил: — Не рвись в бой. — Вы ведь оба рыцари. Рыцарь не обидит слабого. Такова его клятва, — возразил Ади.       Улыбаясь, Вист принялся загивать пальцы. — Стоять за правду. Укрывать щитом слабого. Не пасовать перед тьмой. Подчинить волю долгу. Мечом губить зло. Быть верным короне, — пальцев одной руки уже не хватало, — только чью голову венчает та самая, правильная корона? Шепфа? Шепфамалума? Мальбонте? Клятв так много, жизнь долгая — где-нибудь да оступишься.       Ади упрямо молчал. Он знал, что мать Виста наушничала для Шепфа, а его брат служит Шепфамалуму. Пока он никому не давал клятву, и ему выбирать не приходилось. Но он будет защищать тех, кто в этом нуждается, а не отбирать жизни. — Тебе придется дать клятву на верность Мальбонте. Но ты ведь будешь верен друзьям, верно? — Астрик ногой подтолкнул полешко в костер, и то разворошило потухшие было угли. — Эта девушка, Рея. Почему Мальбонте так стережет ее?       Колючие красные искры полетели в черное небо. Обычно Астрик не болтал так много. Пусть язык не подчинялся хмелю, но вино точно играло в голове Астрика. Что-то этим вечером точно стряслось с его рассудком. Ади потянулся к ножнам, придвинул Мотылька к себе. Он понимал: чем дальше Астрик от цели, тем сильнее он жаждет ее достичь. Но все же он не мог позволить ему приблизиться к Вики. — Отстань от нее, — сказал он, стараясь, чтобы голос прозвучал грозно. — Пусть Мальбонте отдаст девушку мне. Говорят, будто он залез на нее еще в первую ночь, но я знаю, что это не так. Что толку от такой красавицы, если она до сих пор нецелованная? Только зря старится. — Астрик смотрел в дрожащее пламя и уже говорил в пустоту. Красные угли отражались недобрым огнем в его глазах. Теперь переглянулись Ади и Вист. — Я бы все эти дни с нее не слезал. А ведь завтра я могу умереть. Время уходит зря.       Он резко поднялся, и Ади вскочил следом. Ему хватило терпения не обнажать сталь — если бы он сделал это, то, вероятно уже был бы мертв. Они сверлили друг друга глазами. Астрик намерен отыскать Вики и… Нет, об этом Ади думать не хотел. Он медленно опустил руку на навершие меча. Астрик проследил движение взглядом и ухмыльнулся. Сердце Ади больно колотилось в грудь. — Ту-у-у-у-у-у-у, — вдруг запел горн, и каждый мужчина повернул голову на звук. — Что ж, — хмель мгновенно пропал в глазах Астрика, — придется вернуться живым.       Кивком головы он позвал Виста за собой.       Затихший лагерь мгновенно ожил, зашевелился, словно рой. Мужчины повскакивали с лежаков у костров, из шатров выскакивали, прижимая платья к груди, обнаженные шлюхи. Ади шел к шатру Мальбонте, постоянно сталкиваясь с кем-нибудь плечом. В воздухе витал запах суеты — смесь конского и человеческого пота, пролитого пива, сырой земли и еще чего-то металлического. Двое солдат пронесли мимо высокий шест, на котором развевалось алое знамя без герба. Чувствуя общую тревогу, заржали кони, вставая на дыбы. Забряцала сбруя, заскрипела кожа, зазвенело оружие; со всех сторон слышалась крепкая ругань. «Ту-у-у-у-у-у», — заплакал горн второй раз. Поляна резко опустела, воины выстроились где-то за пределами лагеря. Как бы Ади хотелось стоять в одном ряду с ними! Увидеть, как Мальбонте проезжает вдоль линии и дает напутствие; как бьет нетерпеливо копытом его черный конь. Как кричат взбодренные словами солдаты, как яростно стучат мечами, предвкушая кровь. Услышать, как зовет горн в третий, последний раз. Несмотря на то, что ему наговорил Астрик и Вист, Ади все еще желал оказаться на поле битвы. В его положении это был единственный шанс встать на одну ступень рядом с Сэми.       Ади поднял полог шатра Мальбонте и вошел. Ему подчеркнули особенно: нести караул внутри, а не снаружи, как бывало обычно. Он ни разу не посещал Мальбонте прежде, но убранство шатра показалось ему скупым, даже бедным — взгляду зацепиться не за что, разве что ванна выдавала статус владельца. Караул положено нести стоя, поэтому Ади вынул меч из ножен и, устремив лезвие в пол, устланный коврами, встал, опираясь на рукоять. Ночь будет долгой. Свечи давали немного света, и Ади заметил Сильвию за столом: она с нечитаемым выражением уставилась на него. — А вот и тюремщик, — сказала она и потянулась к кувшину. Судя по резкому запаху, она выпивала что-то крепкое. Ади внутренне горько вздохнул, стараясь не показывать раздражения.       Сначала от скуки он принялся рассматривать женщину. Высокие скулы украшал нездоровый румянец, бледные, водянистые глаза горели ненавистью, губы окрасились в цвет вина. Две косы, спускавшиеся через плечи к красивой груди, растрепались, будто она пыталась распустить волосы, но бросила на половине дела. Она немигающим взглядом смотрела на стол, изредка отпивая из медного кубка, украшенного черными камнями. Ади заметил, насколько она старается усидеть на месте. Он знал, что Сильвия раньше сражалась наравне с мужчинами, видел, как та бросилась к Мальбонте в Седом лесу, и не понимал — почему сейчас она осталась здесь, почему не бьется вместе с названым сыном? Впрочем, мысли об этом скоро снова уступили скуке. Он надеялся, что Сильвия вскоре напьется и уснет.       Ади постарался отвлечься. Это был его не первый караул, но ноги затекали всегда; он немного потоптался, разминаясь, и снова замер. Сильвия не обратила на это внимания. Ади подумал о Сэми, представил его благородное лицо; мягкую улыбку; белые шелка свободной рубахи, бледную грудь, красивую изящную шею; сильные запястья. «Скучает ли он по мне, как скучаю я?», — подумал вдруг Ади и тут же сам себе кивнул: «Да. Глаза не лгут. Он дождется меня». Впереди их ждет много битв. Он представил, как приедет к замку Хиллов под собственным знаменем; его собственный оруженосец спросит, где это они. Как Уильям Хилл отложит перо при виде его, как попросит подняться — в этот момент Ади уже стоял перед лордом, почтительно преклонив колено, — и скажет, что Небеса сотрясают легенды об Ади из района Золотых кошельков и…. — Битва, должно быть, уже началась, — женский голос жестоко ворвался в фантазию Ади.       Он промолчал. Сильвия выпила остаток вина в кубке залпом, поднялась, слегка пошатываясь. Свечное пламя дрожало, отчего лицо женщины выглядело еще более нервным и дерганым, чем было на самом деле. Ей пришлось упереться пальцами в стол, чтобы поймать равновесие. Она вышла и принялась мерить шагами шатер. Тяжелые полы платья подметали ковер. Одеяние выглядело потускневшим, словно выцвело вместе с ее уверенностью. Простая, почти грубая шерстяная ткань местами вытерлась, на краях пышного подола виднелись рваные нити. Корсаж, обычно плотно обхватывающий талию, сейчас ослаб, рукава казались слишком широкими, обнажая костлявые, обтянутые тонкой кожой запаястья. Все это делало ее фигуру чересчур хрупкой, хотя Ади знал, сколько силы в этой женщине. На поясе болтались пустые ножны, и это только подчеркивало беспомощность Сильвии. Она металась, шаги ускорились, иногда она подходила к столу, опрокидывала в себя кубок с вином, наполняла его снова и снова выпивала залпом. — Долго, — сказала она вдруг и упала на кровать, словно подкошенная.       Наверное, сейчас она представляла мертвое тело драгоценного воспитанника где-то на поле сражения, а может, видела, как Мальбонте уносит, пряча под бурную пену, Старшая сестра. Какие еще страхи могли одолевать мать, когда ее сын, подняв оружие и личное знамя, отправился в бой? Вцепившись до побелевших костяшек в подушку, Сильвия уткнулась в нее лицом и закричала. Глухие рыдания, переходящие в вой, донеслись до ушей Ади. Будто умирал раненый зверь. Подушка, влажная от слез, уже не могла глушить эти звуки. Они становились громче, обнажая боль женщины. Ади жалел ее всем сердцем, хотя слабо понимал, что происходит. Если она так переживает, то почему не с ним? Ему стало страшно неловко, но, боясь сделать хуже, Ади молчал. Наплакавшись, Сильвия подняла раскрасневшееся лицо в грязных разводах. — Знаешь, почему ты? Ты… Ничтожный вояка, которого я бы разрубила на куски, будь у меня оружие, — прошипела она грозно и с силой запустила в него подушку. Ади пришлось увернуться. — Он мстит мне. Показывает мое место за то, что хотела обменять его жизнь на трон… Так он думает. Несносный мальчишка…       Она снова упала лицом на кровать, плечи ее тряслись. Ади оставалось только вздыхать и ждать, когда истерика кончится. «Пьяные слезы», — подумал он равнодушнее, чем хотел, — «На Шелковой улице я видел такое сплошь и рядом». Через время Сильвия все же затихла и села на постели, обхватив себя за плечи, прислушиваясь к шорохам, будто ждала знакомых шагов. Но время шло, и ничего не происходило, и надежда в ее очах гасла. Ее дыхание выровнялось, но взгляд опустел. Женщина медленно подняла покрасневшие от мучительных слез глаза. — Даже без оружия я готова защищать его, — сказала она бесцветным голосом. Безжизненный взгляд устремился в угол, — нет ничего, за что бы я сердилась на него. Он считает, что я готова усадить его на трон ценой его же жизни, но… Я убила мужа, когда тот посмел сделать мальчику больно. Он мой сын… — она прижала руки к животу и, отняв их, посмотрела на ладони. Ее пальцы дрожали, а взор оказался затуманен воспоминаниями, — в единственную ночь, проведенную с Дональдом, я понесла. Семя темного лорда прижилось в светлой леди. Шепфамалум знал… Он отправил меня брать Рыбацкий залив. Если бы я призналась, то он убил бы меня на месте, как поступил Шепфа с Брайтами. Я даже не помню лица того, кто сделал это… Ударил молотом в живот, — она подняла на Ади светло-голубые глаза, и опасный блеск заставил парня поежиться, — я заставила его сожрать мои кровавые портки… Затолкала тряпки в глотку так глубоко, что его зубы ободрали мне локоть. Мне едва исполнилось семнадцать, а я навсегда потеряла надежду стать матерью. Я могу заплести три косы, но та победа на вкус как пепел. Косы…       Она поднялась и шатаясь, направилась к Ади. Он замер, не зная, чего ожидать от пьяной женщины. Та вдруг опустилась перед ним на колени, и Ади отпрянул. Сильвия вытянула к нему косу: — Руби, — сказала она, — отрежь напоминание о том дне, когда я поплатилась за минуту слабости, чтобы я перестала вздрагивать всякий раз, когда касаюсь волос. В конце концов, у меня есть сын. Пусть я не носила его в себе, но держала его под сердцем, когда он плакал; убаюкивала, когда снились кошмары; целовала ранки, когда он расшибал колени. Одного ребенка я потеряла еще в утробе, второго — ни за что не отдам в когти смерти. Он считает, что я торгую его жизнью, но я скорее умру, чем позволю кому-то ранить его.       Она разжала косу, и ее рука безвольно опустилась. Голова клонилась к груди. Ади смотрел на Сильвию, не в силах отвести взгляд. Ее горькая исповедь оставила тяжелое впечатление. Он вдруг понял, в чем заключался его караул: не дать Сильвии уйти на поле боя и не встать рядом с Мальбонте. Сегодня он и в самом деле стал ее тюремщиком, частью ее наказания. — Леди Сильвия, — сказал он мягко, убирая меч и садясь рядом, — позвольте...       Она подала ему ладонь, и Ади помог женщине подняться. Его рука случайно коснулась щеки, и он вдруг понял, что лицо женщины было мокрым от слез. Он подвел Сильвию к столу, налил для успокоения вина и снова занял место караула. Сильвия выпила в последний раз и, уложив голову на руки, замолчала совсем. — Леди Сильвия, — снова позвал Ади через время, но та никак не отреагировала.       «Она уснула», — понял Ади. Ее предстояло как-то перенести на кровать, но касаться благородной леди без разрешения можно расценить как невероятную наглость. Ади принял решение стремительно: «Быстренько схожу за Фенцио. Он будет свидетелем, что я не имел в виду ничего дурного, когда переносил Сильвию на постель». Он вернул на кровать подушку, взял со стола кувшин и вышел наружу. Голова закружилась от свежего воздуха. Ночь прошла — бесконечно долгая, полная слез отчаяния. Спина Ади ныла от напряжения. Солнце уже поднялось: кроваво-красное, оно освещало мир холодным светом. Розовое, как вино, небо закрывали редкие облака. Утро встретило прохладой и легким туманом, который низко стелился по земле. Ветерок касался разгоряченной кожи, принося свежие запахи с реки. Глухая тишина пронзала воздух. Где-то вдали каркнул ворон, и этот звук казался Ади ненастоящим.       Однако направился он в противоположную от шатра Фенцио сторону. Ади шел вдоль кромки леса, стараясь остаться незамеченным. Обойдя лагерь по дуге, он приблизился окраине. Здесь горел единственный костер, на котором кипел котелок похлебки. Услышав шаги, мужчина, гревшийся у огня, поднялся и, подняв меч, спросил: — Кто здесь? — Всего лишь я, — ответил Ади, выходя из тени деревьев. — А, — мужик почесал затылок, пытаясь понять, что ученик Астрика делает здесь, — а ты… — Сильвия отправила вино для тебя и пленника, — Ади поднял кувшин на уровень глаз, показывая его, и протянул стражнику.       Тот довольно крякнул и сходу приложился к напитку ртом. Сильвия оставила немного, но этого хватило, чтобы Ади обошел мужчину и сделал резкий выпад со спины. Лезвие легко скользнуло промеж ребер и на краткий миг показалось из крепкой груди, приподняв ткань рубахи. Он умер тихо: упал лицом вниз, в костер, котелок опрокинулся, надевшись на голову покойника. Кипяток, ошпаривший затылок мертвеца, притушил огонь, угли зашипели. Ади вытер меч о штанину стражника. Поднял кувшин и, заметив мешок со снедью, прихватил и его. Он вылил остатки вина и, отвязав коня, провел его под уздцы чуть дальше к лесу. Здесь, привязанный к столбу для лошадей, сидел Люцифер. Он сильно похудел, щеки покрыла жесткая бородка. Ади соврал Вики, и она, наверное, поняла это. Мальбонте плевать хотел на статус пленника и держал его, как скотину. Парень покачал головой. Он оставил лошадь и приблизился. Услышав шаги, Люцифер встрепенулся, внимательный взгляд всматривался в неожиданного гостя. — Кто здесь? — вторил он своему тюремщику. — Всего лишь я, — улыбнувшись, ответил Ади и одним ударом перерубил веревки. — Ади? — удивился Люцифер. Он все еще сидел на голой земле и растирал запястья. — Это я, — подтвердил Ади и кинул ему веревки и мешок со съестным, — заберешь с собой. Скачи вдоль реки на юг. Приблизишься к Плачущему мосту — будь аккуратен, спрячься. Как только битва закончится, попробуй пересечь Старшую сестру и отправляйся Тропой Цитадели. Она наверняка будет полна бежавших солдат. Прибейся к ним, чтобы добраться до столицы.       Люцифер с трудом поднялся и придержал лошадь за уздечку. Та повела ухом, прислушиваясь к их разговору, будто пыталась понять, куда везти седока. Ловким движением Люцифер оказался в седле. Его грудь высоко вздымалась, словно он не мог надышаться своей свободой. — Спасибо. — Не мне, — Ади вложил меч в ножны, — Вики просила помочь. — Передай ей… Передай ей: «Спасибо, Вики». Именно так. Назови по имени.       Ади коротко кивнул и, убедившись, что Люцифер отправился в нужном направлении, побрел за Фенцио. Обратный путь он проделал так же, лесом, однако ближе к центру лагеря вернулся к шатрам. Там он столкнулся с одним из караульных и, показав кувшин, пробормотал: «Отправили за вином». Караульный махнул рукой. Лагерь пробуждался и готовился встречать пленных и раненых. У восточной границы ставили новые навесы: солдаты натягивали канаты, укладывали свежую солому, на которую бросали одеяла, — там ждали тех, кому еще можно было помочь. Ближе к другой стороне леса готовили места для пленных: вбивали столбы и крепили веревки. Один из воином с усмешкой крутил веревку, играясь с ней, пока другой ругался на него. До носа Ади донесся аромат печеного лука и жареных колбас. Желудок заурчал, и Ади поторопился.       Фенцио Ади нашел в его же шатре. Тот перебирал какие-то травы и, услышав просьбу, наскоро засобирался. Ади снова соврал, что Сильвия отправила его за вином, но — и тут он уже не лгал, — Сильвии точно больше не сможет выпить. Они вместе вошли в шатер Мальбонте: Сильвия все еще спала, положив голову на руки. Фенцио встал, упершись в посох. — Что ж, ничего удивительного. Переживания за Мальбонте истощили ее запас прочности, — сказал он, окидывая взором спящую. Ади аккуратно поставил кувшин у входа и прошел внутрь.       Снаружи послышалось нервное ржание и короткие резкие крики. Топот сапог стал громче, к нему примешался металлический звон, словно клинки задевали доспех. Ади обернулся, его ладонь легла на рукоять Мотылька. Полог шатра взметнулся, впустив в утренний резкий свет и утреннюю прохладу. В вошедшем Ади узнал Мальбонте — и поразился его виду. Черная эмаль брони мерцала в тусклом свете, покрытая тонкой сеткой пыли и запекшейся крови. Доспех на плече оказался поврежден, и Ади увидел заживший рубец. Клыкастое забрало было приподнято и открывало сосредоточенное лицо. На его руках покоилась Вики. Голова девушки безжизненно свисала, кровь засохла темной коркой на подбородке и тонкой шее, но ее грудь поднималась, и то был хороший знак. Следом, наклонившись, в шатер шагнул Астрик. Серый доспех блестел от пота и грязи, рукава его вымокли от крови. Началась суматоха, шатер наполнился людьми, впрочем, все тут же успокоилось. Солдаты, заметив взгляд командующего, испарились. Мальбонте аккуратно устроил Вики на кровати. Астрик хотел было прикоснуться к пальцам девушки, но Мальбонте в мгновение обнажил Смерть богам и приставил лезвие к горлу воина. Тот отступил на шаг, подняв грязные ладони вверх. — Я лишу тебя обеих рук, если коснешься ее хоть пальцем, Астрик, — проговорил угрожающе Мальбонте, — предупреждаю тебя.       Сердце Ади болезненно сжалось. Забывшись, кто перед ним, Ади выхватил Мотылька и воскликнул: — Он.. Он навредил ей?!       Астрик покачал головой — даже, как показалось Ади, с каким-то сожалением. Он не отрывал странного взгляда от девушки. — Нет, — ответил Мальбонте и, спрятав меч, устроился подле кровати на коленях, как некогда это делал Бонт, — она не не ранена, и дело в другом. Брат оказался прав, — он мягко, бережно коснулся волос и убрал с ее лица прядь, — Вики Уокер — ведьма крови.