Бледно-розовый шиповник

      Яков разочарованно пнул небольшой камень носком, крепче сжимая в руках смартфон, с которого несколько раз пытался дозвониться до Вальтера, что-либо внёс его в чёрный список, либо забыл о его существовании и том, что телефоны заряжать надо.              На просьбу, дабы узнать, дома ли сейчас Шмидт, администратор вежливо отказала (оно и понятно), однако, время перевалило за три часа ночи, тот уже должен был давно вернуться. Был бы у него только номер Хельги, возможно, та бы ответила где он…              Яков побродил вокруг ещё недолго, прежде чем бросить эту странную попытку сталкерства и уйти восвояси, даже не обратив внимания на чёрную иномарку, из которой вышел Вальтер мрачнее тучи. Он обернулся на уходящего Якова, не произнёс и слова, крепче сжимая плотный бумажный пакет.       

      ~

      — Нет, — отрезал Вальтер, отступив, — я никуда с тобой не поеду, не надейся.              — А твоего скромного мнения здесь никто не спрашивал, — строго произнёс Тео, кивая кому-то прямо за спиной парня.              Вальтер и обернуться не успел, как его грубо схватили двое из рабочего персонала (он уже потерял счёт, сколько в доме незнакомых людей) под руки с обеих сторон и силой потащили прямо за впереди идущим Тео. Он даже попробовал крикнуть, но в рот грубо пихнули белую тряпку, ему даже знать не хотелось платок это или чья-то ткань, тем самым закрыв рот. Всё что он мог — мычать и активно брыкаться, пока четыре крепкие руки больно сжимали его.              Это было похоже на похищение прямо из-под носа родных. По крайней мере, так считал только Вальтер, и только до того момента, пока его грубо не запихнули на переднее сиденье рядом с Тео, так ещё и вынув влажную от собственных слюней тряпку. Шмидт агрессивно прижался плечом к двери машины, дёргая ручку, в надежде сбежать отсюда и настучать его родителям.              Однако Тео заблокировал двери раньше.              Страх, боль, отчаяние, беспомощность и снова страх. Всё это смешалось в однородную массу, неприятно кипятясь в груди. Болело всё: от рук, на которых останутся еле заметные синяки, до головы, что гудела не хуже тромбона. Ему уже даже хотелось встать перед этим ублюдком на колени и вымаливать прощения за своё оскорбление, главное — не ехать никуда. Но машина дёрнулась с места, а Вальтер похоронил остатки надежды. Теперь его захлебнуло полное отчаяние…              — Перестань испускать это настроение.              Но Вальтер даже не ответил, он молча уставился себе под ноги, а в голове даже обезьянка с тарелками повесилась, не выдерживая давления.              — Я сказал прекратить, — почти что рявкнул Тео, заставив парня занервничать ещё сильнее. Прямо до дрожи.              — А что… что я должен? Кувыркаться тут перед тобой от счастья, что ты буквально похитил меня? — голос неприятно подрагивал.              — Я тебя не похищал, — ему хотелось добавить ещё одно слово, но такие сюрпризы он точно не переживёт. Слишком мягкотелый. — А вывез погулять.              — В лес? — он истерично вскрикнул, но тут же зажал рот руками, боясь, что ему за это прилетит. Запястье неприятно ныло от недавнего укуса.              — Зачем нам в лес, по-твоему?              — Ну не знаю, может это у тебя такой способ пригласить меня по грибы? Действительно, зачем ещё нам в лес!              — Прекрати истерить, — фыркнул Тео, а Вальтер послушно замолчал. Сейчас он понимал одно: нужно делать то, что говорят, а не играться со своей жизнью.              За окном мелькали дома, и единственное, что он понимал, и что его очень беспокоило — незнакомая дорога. Это был не тот путь, которым ехал отец. Дом находился в абсолютно другой стороне. На дороге не было ни одной машины, Тео ехал на всей скорости, будто не зная о существовании педали «стоп». Вальтер любил поездки, путешествия, особенно на машине. Любил путешествовать дорогой компанией, да той же семьёй, но находясь в данный момент в компании Тео, всё, что хотелось — выпрыгнуть из машины, и всё равно, насколько он пострадает. Он готов ползти по земле со сломанными ногами; зажать открытую рану на руке, но только не ехать с ним неизвестно куда.              Весь мир перед глазами разрушился в один момент. В момент, когда машина завернула в неизвестный район, он поймал себя на мысли, что это ни черта не похоже на Париж. Они в другом городе? Сколько времени прошло с поездки? Он совершенно потерял счёт времени.              Надежды не осталось, когда в глаза бросились очертания могил. Они на кладбище.              И только он захотел успокоить себя тем, что это обычная дорога, что останавливаться они не будут, как Тео заглушил машину. Вальтер напряжённо проследил за тем, как он обошёл ту спереди. Он поставил на кон всё, потянувшись рукой к дверце, но открылась она не по его воле.              — Выходи, — властно произнёс Тео, протягивая свою руку.              Вальтер спорить не стал, но помощь не принял, не беспомощный. Его сильно заботил тот факт, зачем они приехали на кладбище, и, собравшись с силами, он негромко спросил:              — Зачем мы здесь?              — Ты говорил, что хотел бы, чтобы твой отец был как мой, — в чужих глазах сверкнул огонёк, а Вальтер тяжело сглотнул, до того, что слюна неприятно резанула горло.              Он двинулся вперёд, а Вальтер остался стоять на месте, в некоторой части удивлённый тем, что его не контролировали. То есть, теоретически он может сбежать.              Шмидт воровато покосился по сторонам, только собираясь ступить прочь отсюда, как голос Тео заставил кровь в жилах замереть:              — Ты можешь пытаться сбежать отсюда, кричать и молить о помощи, молиться на своё счастье, если тебе удастся сбежать и оказаться дома, но пойми одну главную вещь, солнышко, — слова болью отзывались в глубине сердца, он понимал, что всё это бесполезно и единственный способ избежать его… — Ты не избавишься от меня, я достану тебя везде.              Вальтер осмотрелся, но в темноте изучить местность не удалось. Как бы ему не хотелось соглашаться, а он не будет, но бежать действительно бесполезно. А если он наткнётся на какого-нибудь маньяка, хотя он и так в компании явно неадекватного человека, а наткнуться на убийцу кажется благодатью свыше. Хоть избавит от мучений…              Отрицание медленно перекрывало осознание, а за следующими шагами от «отрицание-осознание-принятие» он пришёл к третьему и финальному этапу.              — Потом ты отвезёшь меня домой, — будто поставил ультиматум Вальтер, не до конца осознавая, что балансирует на тонком лезвии.              — Идём, — ни положительного, ни отрицательного ответа за вопросом не последовало, лишь указ.              Вальтер облизнул свои пострадавшие губы и двинулся за Тео, не заостряя внимания на фамилиях, а тем более датах жизни людей. Ему казалось, что так нагло пялиться на чужие надгробия — нечто хамское и аморальное. И немного пугающее в плане мистики. Он в принципе не любил кладбище, а тем более тему, закрученную вокруг него. Жертвоприношения, сатанизм, некромантия, если такая существует, а Вальтер верит, что существует, — всё это его пугало до мурашек — идти здесь, как попасть в самый страшный кошмар из снов.              Резкая остановка. Вальтер чуть ли не врезается в спину Тео, тихо ругаясь себе под нос. Он выглянул из-за его плеча, цепляясь взглядом за надпись, что была выгравирована прямо на могильной плите «Г. Руст и А. Руст», а чуть ниже даты. Фотографий не было, что немного опечаливало, однако…              — Это мои настоящие родители, — на выдохе произнёс Тео, скрещивая руки на груди. — А те люди, так скажем, хорошие друзья родителей, что некогда забрали к себе.              Вальтер ещё раз обратил внимание на дату смерти, примерно прикидывая, сколько могло быть лет Тео, хотя он даже его возраста не знал… Нет, гадать по этому поводу то же самое, что целиться в мишень с закрытыми глазами.              — Ты назвал мсье Арно отцом, — напомнил Вальтер, изучая чужую реакцию.              — Только для вида. Всё это обычный фарс, чтобы поддерживать вид идеальной семьи, — он прячет руки по карманам, отворачиваясь от могилы к Вальтеру, — но идеальных семей не существует.              — Как они умерли? — таит надежду Шмидт, будто узнав Тео ближе, ему удастся смягчить его поведение по отношению к себе.              — Я их убил, — раскат грома на небе добавил жути к сказанной фразе, а мрачное лицо Тео ещё сильнее давило без того перепуганного Вальтера. — Я шучу, — он натянул улыбку, но ему не поверили. — Нет, я правда шучу.              — Тогда как они умерли? — чуть ли не шепчет парень, но ему никто не отвечает.              — Поехали, скоро начнётся дождь.              На самом деле эта ситуация была жуткой, а молчание нагнетало сильнее. Пройдя обратно к машине, Тео вежливо открыл дверь для Вальтера, а его чуть не стошнило от этой показухи.              — Не делай такое лицо, я просто не хочу, чтобы ты совершил нечто глупое.              Он нахально улыбнулся, буквально читая парня по его реакции. Забавляло, как тот кривится в его присутствии, но одновременно и раздражало. Неужели у этого ангелочка совсем отсутствует инстинкт самосохранения? И ангелочек ли он на самом деле — предстоит понять.              Закрывая за Вальтером дверь, он обошёл машину, занимая своё водительское место. Шмидт еле сглотнул, но спрашивать о том, куда сейчас они держат путь — не решился.              Ежели Вальтер — простая модель, набирающая с каждой фотосессией популярность; парень, пленяющий своей внешностью дев и юношей, благодаря которой ему повезло отхватить лакомый кусочек от жизни, то Тео совсем другой. Он чёрствый, грубый и ядовитый. Одно его упоминание заставляет многих вздрогнуть. Его присутствие отравляет. У него не осталось сожаления, в нём нет и капли сочувствия. Чужие жизни для него ничего не значат, он пользуется ими, как себе удобно. Потеряв однажды контроль, он смажет все границы, то его будет невозможно остановить…              Надежда канула в бездну, когда машина остановилась напротив двухэтажного дома. Вальтер настороженно проследил за Тео, что прямо-таки прожигал парня своими голубыми глазами, оставляя неизгладимое клеймо на нежной треснувшей душе.              Шмидт шлёпнул себя по карманам брюк — забыл телефон. Где он мог сейчас находиться — загадка. Может, он выпал во время прыжка и сейчас лежит на траве во внутреннем дворике? Неужели он снова лишится телефона? А Тео потом любезно преподнесёт новый с восстановленными данными? Дрожь побила всё тело от осознания, что все переписки с Яковом, звонки могли отслеживаться (хотя он не один раз об этом думал).              Дверь перед глазами открылась, но Вальтер не спешил выходить. Он в принципе не хотел вылезать из этой чёртовой машины в неизвестном районе рядом с неизвестным домом.              — Ты меня нервируешь, — раздражённо протянул Тео, хватая Вальтера за руку, буквально выволакивая из машины.              Парень резко полетел на землю, но в этот раз его не встретила более-менее мягкая трава, а лишь ледяной и твёрдый асфальт. Он прикусил губы, дабы случайно не издать звуков и не показать этому ублюдку то, что ему больно, хотя вся боль, которую он испытывал весь вечер — картиной исказилась на его несчастном лице. Глазами он пробежал по фасаду двухэтажного загородного дома, а идей о том, кому он мог принадлежать — только Тео. Что же им ещё здесь делать? — Поднимайся, — парень схватил Вальтера за воротник рубашки, что тот не успел и глазом моргнуть, как стоял на ногах. Сил у него немерено, хотя на вид не скажешь.- Это не мой дом, — осмелился предположить Шмидт.- Сейчас нет, — Тео даже не смотрел на парня, — пока нет… Сказать, что эти слова смутили Вальтера — ничего не сказать. Они буквально ввели его в ступор, но лёгкий толчок в спину привёл все мысли в небольшой порядок, если так вообще можно выражаться в данной ситуации.- Не стой столбом.Тео схватил сопротивляющегося Шмидта под руку, утаскивая за собой к дому.       — Не рыпайся, по-хорошему, — фыркнул парень, видя, как Вальтер покорно принимает неизбежную судьбу, на что довольно ухмыльнулся.              Вальтер считал, что хуже быть не может: то, как он оборачивался на каждое шуршание, не доверял всем прохожим, видя в каждом опасность; дрожащей рукой открывал свою квартиру, в надежде не увидеть новых сюрпризов, — однако всё стало куда ужаснее. Настолько, что этим безумным человеком оказался «без пяти минут владелец». Теперь же, он стоял в неизвестном районе, неизвестном доме из-за того, что не послушался отца. Останься он сидеть за столом, не контактируя с Тео, всё могло быть иначе. Но может, он смог отделаться простым испугом, Бог знает что у этого придурка в башке.              — У жертвы всегда есть преимущество, когда она попадает в лапы хищника, — нарушил душащую тишину Тео; щелчок замочной скважины разнёсся по всему коридору. — Она может получше узнать его слабые места, однако шансы на её побег значительно снижаются. Ты в моём распоряжении, Вальтер, — он демонстративно отправил ключ в карман.              Шмидта мандраж схватил, когда осознание с новой силой накрыло его с головой: запертый в доме с сумасшедшим незнакомцем, следящим за ним почти месяц. Он сжимает кулаки, готовясь отбиваться из последних сил, если Тео приспичит нечто жуткое.              — Проходи на кухню.              Вальтер не спорил, хотя желание поязвить своему «похитителю» куда выше, чем обычно. Он двигался наугад, а интуиция вновь его не подвела, когда в глаза бросились чёрные кухонные столешницы. Кухня была невероятно огромной, куда больше его, хотя он свою считал довольно широкой. Глаза пробежали по стенам, интерес затмил страх, но лишь на мгновение, пока Тео не напомнил о своём присутствии.              Вальтер обернулся и попятился назад, напряжённо уставившись на Тео. Его взгляд жадный, пронизывающий всё тело, посылая тревогу по всему телу, что Вальтер не сразу заметил, как он немного подрагивал от напряжения, витавшего в комнате. Тео ухмыльнулся, шагая вперёд, заставляя своего «гостя» отшагнуть. От уверенности и язвительности след простыл, сейчас он метался глазами по кухне, продумывая план побега: сковородой по голове, ключ в кармане и бегом. Нет, слишком глупо.              Тео склонил голову, внимательно изучая подрагивающего Вальтера перед собой, — ему занимательно видеть его таким напуганным. Вальтер встретился взглядами со своим мучителем и тяжело сглотнул, вызвав довольную ухмылку на лице напротив. Всё, что он понимал — ему стоит повременить, а точнее, засунуть свою храбрость поглубже в задницу и не совершать ничего такого, за что ему может влететь, учитывая, что прямо сейчас он в неизвестном доме.              Тео же, в свою очередь, буквально ведёт от этой ситуации, которую он находит несколько интимной, пока они так молчат и смотрят друг на друга. Он почувствовал своё превосходство над потерянным Шмидтом и понимал, что тот также понимал, но не признавал своё покорство. Это больше забавляло его. Тео чувствовал, как каждую минуту Вальтера заполняло отчаяние ситуации. Эти грустные глаза и приоткрытые губы в тяжёлом дыхании — ему в прямом смысле сносило крышу.              — Может, ты в конце концов объяснишь, зачем привёз меня сюда и стоишь, молчишь? — голос Вальтера дрожал, но на лицо вернулась прежняя уверенность. Надолго ли? — Был бы тут твой отец, что бы он сказал?              От слов Вальтера у Тео кипит кровь, он скалится, хватая парня за запястье, резко прижимая его тело к своему, пальцами скользя к талии. Вальтер дёрнулся в чужой хватке, испытав попытку освободиться, но Тео лишь крепче сжал тонкое запястье до негромкого писка с чужих уст.              — Ты отвратительно ведёшь себя, Вальтер, я позволил тебе слишком много. Ты не в том положении, чтобы пытаться принизить меня или задеть за что-то, — Тео опустил рукав рубашки и пиджака на запястье Шмидта вниз, обнажая вид на оставшийся недавний след от своего укуса. — Запомни наконец-то: всё, что связано с тобой — моё. И вся твоя жизнь теперь моя.              Вальтер не отводил глаз, видя, как внутри Тео с каждым словом разгоралось пламя ненависти, угрожающее поглотить его полностью утащить вглубь ада и заставить умолять и раскаиваться в собственных грехах. Именно сейчас он понял, что от его спокойной и мирной жизни ничего не осталось. Он выпустил демона, наложил на себя проклятие, хуже любого другого, хуже порчи или сглаза. Тео — собрание всего ужасного в мире. Попал в ловушку, прямо в лапы хищника. Не понимал и не знал, что с ним сейчас происходило, в каком месте на точке мира они находились и сколько людей его услышит, если он начнёт кричать. Не услышат.              Вальтер прикрыл глаза от закружившегося вокруг мира, голова неприятно запульсировала. Всё это было последствием стукнувшего по голове страха. Впервые он почувствовал себя в настоящей опасности. Сильные руки по-хозяйски устроились на его талии, а большой палец поглаживал кожу через одежду. Вальтер раскрыл глаза, встретившись с горящим голубым взглядом.              — Не трясись, я отвезу тебя домой. Но не сейчас. Давай выпьем.              Тео расслабил хватку, позволив Вальтеру отстраниться и сделать несколько безопасных шагов назад.              — Садись за стол, — приказал он, но Шмидт с места не двинулся, пока не услышал тяжёлый вздох. Нельзя было испытывать его терпение. — Так бы сразу, — более спокойно протянул Тео.              Вальтер устремил взгляд в пол, воспользовавшись наступившей тишиной и спокойствием, дабы переварить ситуацию и всё, что произошло с момента, когда его запихнули в машину ещё в доме. Он сжал брюки на коленях, почувствовав всю тяжесть дня, пластом уложившуюся на сердце. Его уже даже не раздражал Тео — его бесила собственная слабость перед властью, которую имел тот. Вальтер не исключал возможности просто встать и, вложив всё своё отчаяние и силу избить Тео до смерти, но понимал, что тот точно не станет так легко поддаваться, а тем более умирать. Да даже если всё сложится в его сторону — Тео явно продумал другой ход, как уничтожить ему жизнь.              Он кинул кроткий взгляд на хозяина дома, столкнувшись с его хищной улыбкой. Тео преодолел комнату за несколько шагов, с грохотом поставив бутылку крепкого виски и бокал на стеклянный стол. Вальтер скривился от одного вида алкоголя, который ну очень сильно был противопоказан ему, а в случае с Тео — вообще запретный плод.              — Выпей со мной. Также, как ты пил с Яковом.              От знакомого имени сердце, казалось, точно остановилось, он забыл, как дышать, что лёгкие больно сдавило от нехватки кислорода. Вальтер закашлял, прикрывая рот тыльной стороной ладони. В уголках глаз скопились слёзы, а рука заметно дрожала в поднятом положении. Тео облизнулся, — ему нравилось видеть, как его солнышко медленно гаснет, когда он жмёт на верные кнопки.              — Вы так сладко спали, почти в обнимку, что мне стало даже завидно. Гуляли, непринуждённо общались. Даже в переписке вы такие неловкие, словно влюблённые школьники, — с каждым словом Вальтер слышал, как раздражение в его голосе нарастало, а лицо приобретало жестокость. — Аж бесит. Раздражает, понимаешь? Больше всего я ненавижу делиться тем, что по праву принадлежит мне.              — Я не твой! — парировал Вальтер, успев дёрнуть рукой перед тем, как Тео мог схватить его.              Он готов был поклясться, что увидел, как взгляд Тео приобрёл нечто, о чём в дальнейшем Вальтер пожалеет.              Тео молча налил виски в бокал, залпом осушив его до дна, даже не скривившись от горечи, обжигающей горло. Вальтер чуть не упал со стула, когда стакан с оглушающим звуком пролетел мимо него в стену. Он встревоженно обернулся в сторону осколков, но не успел осознать, как его сталкер навис над ним, сверля хищным взглядом голубых глаз; Вальтер вжался в спинку деревянного стула сильнее, прикусывая щёку изнутри.              — О, не надо смотреть на меня такими отчаянными глазками. Хочешь объяснений? — Вальтер кивнул. — Так ты их не получишь. Ты не слушаешь то, что тебе говорят, так и объяснений не заслужил, — Тео схватил Вальтера за подбородок, сжимая пальцы до того, пока не заметил, как его лицо перекосилось от боли.              — Почему… почему ты прицепился именно ко мне? — желваки Вальтера напряглись, он изо всех сил сдерживался, дабы не ударить Тео между ног.              Глаза Тео загорелись от интереса, граничащего с возбуждением и странным желанием, от которого по спине мурашки побежали. Он облизал губы, наклонившись ближе, что Вальтер почувствовал запах перегара от испитых недавно виски. В ушах неприятно зазвенело, а голова пошла кругом от неприятной близости. Она не была опьяняющей, не была той, как с Яковом, что кончики пальцев покалывало от ожидания. Нет, она была той, от которой волосы на руках вставали дыбом, а сердце медленно отбивало свой считанный ритм в груди.              — Потому что мне нравится твой страх, — прошептал Тео, рассматривая стеклянные, словно у куклы, глаза. — Мне нравится смотреть, как ты медленно разрушаешься под давлением, нравится, как ты теряешь счёт времени в критических ситуациях, а то, как ты смотришь в мои глаза, выдавая свою панику — бесценно, — Тео бесцеремонно поскользил ладонью на затылок, зарываясь в рыжие волосы. — Единственное, — он оттянул голову за волосы назад, обнажая тонкую шею, — мне непонятно, как ты продолжаешь держаться и делать вид, будто твоя жизнь не стоит на мушке. Мне льстит твоя ведомость, то, как ты послушно молчишь…              — Желание жить и не усложнять жизнь близких мне людей — вот что мной движет, — Вальтер смотрел неотрывно в голубые глаза, медленно потягиваясь в сторону бутылки с виски на столе.              — Жалкие жизни остальных тебя волнуют? Ты готов страдать ради других?              — Ни чья жизнь не жалкая… — Шмидт сжал горло бутылки.              — Знаешь, почему я ещё так заинтересовался тобой? — Вальтер ослабил хватку, вопросительно уставившись на Тео, вызвав у него удовлетворённую ухмылку. — Ты чист. Чист, словно ангел, белый лист бумаги, на котором ни разу не писали и даже не прикасались. Однако ты забрался так высоко ни разу не испорченный тем, что происходит за кулисами медийности, — Вальтер растерялся. Он знал, он понимал и удивлялся сам, что ничто ни разу не коснулось его, когда даже Хельге, например, публично угрожала огромная толпа её же фанатов. — Ты редкий экспонат, Вальтер, на твоих плечах ни одного грешка, ты само солнце, освещающее собой правильную тропинку жизни. Но так нельзя. Нельзя оставаться на вершине ни разу не грешившим, — Тео очертил контур подбородка до скулы носом, вдыхая сладкий аромат. — Чем выше забираешься, тем больнее падать.              Вальтер замахнулся рукой с бутылкой над затылком Тео, но его резко оборвали, хватая за запястье, заводя за голову и прижимая к стене. Губы совсем неожиданно прижались к чужим, пробуя на вкус. Вальтер вздрогнул, а сердце облилось кровью. Руки безвольно скользнули по шее, пальцем задев притягивающий всё внимание кадык. Тео улыбнулся, прикусив губы, после вновь поцеловал.              Он широко распахнул глаза, затрепыхался, в несчастной попытке вырвать руку с бутылкой и хорошенько приложить ею по чужой безмозглой башке. Попытался отвернуться, однако Тео крепко сжимал, вновь сливаясь с ним губами. Вальтер в немом шоке пялился в лицо перед собой, в эти дьявольские голубые глаза, не отвечая на поцелуй, не давая влажному языку проскользнуть в свой рот. Если Тео наслаждался каждой секундой, то Шмидт мучился, почти в припадке, ёрзая на стуле под собой, пока первый угнетающе удлинял невозможный поцелуй. Лёгкие горели, но пухлые губы настолько привлекательны и сладки, что не хотелось отстраняться. Вальтера тошнило, его схватило дикое отвращение от ситуации и от себя; он никогда в жизни не ощущал себя настолько ничтожным.              — Иди нахуй, — Шмидт больно прикусил его губу, за что моментально получил сильный удар по лицу, еле удержавшись на стуле. Лучше б грохнулся без сознания, однако один Бог знал, где он окажется потом.              — Блять, неужели ты ещё не понял? — Тео схватился за шею, разминая её, облизывая саднящую губу.              — Заткнись! — воскликнул Вальтер, игнорируя звёздочки в глазах, безжалостно замахнулся полупустой бутылкой в Тео.              Парень вовремя прикрыл лицо рукой. Бутылка больно прилетела в плечо и с грохотом разбилась об пол. Глаза Тео померкли, он взглянул на беспорядок под ногами и яро усмехнулся.              — Теперь ты должен мне дорогое виски, но не волнуйся, я возьму с тебя другим способом.              Тео подался вперёд, дабы схватить несчастного мальчишку за волосы и доказать свой авторитет, как Вальтер ускользнул прямо из-под его руки, чуть ли не влетая в чёрную столешницу. Заприметив подставку для ножей, он вынул один из них: длинный с рубцами, предназначенный для хлеба. Резко развернулся, поясницей сталкиваясь с деревянной тумбой, направляя лезвие в сторону Тео. Идея со сковородкой отошла на другой план.              — И что? Будешь угрожать мне ножом? Ты хоть размахивать им умеешь?              В Тео полетел сначала один стакан, а после второй с криком:              — Не подходи, мать твою!              — Кидайся посудой сколько влезет, солнышко, она, в конце концов, закончится, а за каждый осколок на полу тебе придётся дорого заплатить.              — Клянусь, я тебя прирежу.              — Может, ты и сможешь меня убить, но поверь, Вальтер, я не дам тебе не думать обо мне каждую секунду своей жизни. Попробуй только сбежать от меня, я переломаю тебе все кости, лишу ног, найду в любой точке этой планеты и потяну за тот ошейник прямо в ад. К слову, ты ведь всё ещё хранишь его у себя? — нарочито тянул каждое слово Тео, смотря на него со всей яростью и насмешкой, медленно приближаясь к Вальтеру. — Ты — мой. Я буду делать с твоей жизнью всё, что захочу. С твоей семьёй и твоими друзьями, — он прикоснулся к покрасневшей щеке Шмидта, опуская руку с ножом вниз, обводя большим пальцем пухлые губы.              — Только прикоснись ко мне, и я дам знать твоим родителям обо всех твоих выходках.              — Ты жив ещё из-за собственной покорности, а сейчас шагаешь по тонкому лезвию, солнце, посмев произносить подобное вслух, — одним движением он выбил из ладони Вальтера нож прямо на пол, всем телом прижавшись к нему, впечатав его бёдра в столешницу.              — Да на что ты способен, кроме того, чтобы каждый раз угрожать мне?              Тео дьявольски улыбнулся, сжимая тонкое запястье в руке до побледневших костяшек пальцев. Злость затмила весь рассудок Вальтера, ему только хотелось плюнуть прямо в это смазливое обманчивое лицо.              — Ты, видимо, не понял, — хмыкнул Тео, шагнув назад, дёрнув парня прямо за собой. — Тогда мне стоит тебе объяснить.              Вальтер потерял момент, когда за спиной захлопнулась дверь, а тёплые ладони мягко усадили на край кровати. Парень обошёл кровать, остановился напротив рабочего стола; рассмотреть содержимое в темноте не удавалось. Экран ноутбука загорелся, привлекая к себе внимание. Вальтер прикусил губы, в попытке угадать, что ему хотели показать.              — Солнышко, теперь запомни, — он открыл неизвестное видео, — всё, что связано с твоей жизнью — под моим контролем.              Шмидт широко раскрыл глаза, уставившись на появившуюся картинку: несколько коротких отрезков видео снятых со стороны, где главный объект — Яков. Вальтер заметно нервничал, покосившись в угол экрана, заприметив там дату и время, что говорили о совершенной свежести видео. Вальтер покачал головой, нервно усмехаясь и не веря в достоверность этой провокации. Не может быть, чтобы Тео угрожал ему с помощью своего же друга. Они ведь друзья, не так ли?              — Ты показываешь это мне, чтобы позлить? Яков ведь твой друг, — настороженно протянул Шмидт, беспокойно косясь на Тео, что улыбался, глядя в монитор.              — Яков? Мой друг? — звонкий смех эхом отскочил от стен спальни, ударяя прямо по перепонкам. — А мы похожи на друзей? Я специально позвал его тогда в клуб, специально произвёл впечатление, вытащив тебя, якобы, от «сталкера». Потому что заметил, что вы неровно дышите друг ко другу.              — Неровно дышим? — Вальтер подскочил с кровати, растерянно уставившись на Тео. — Мы не… — он тут же опешил, переваривая чужие слова.              Означало ли это то, что Яков неоднозначно отзывался о нём и видел кого-то больше, чем друга. Или это очередной вымышленный бред от Тео, в который верить — себе дороже. Вальтер нетерпеливо прикусил губу, ведь какая-то его часть поверила, а другая — кричала о том, что это очевидная ложь и такие вещи лучше лично с Яковом обсуждать. Он нервно улыбнулся своим мыслям, не уловив момент, когда Тео возвышался над ним, а последний источник света уже погас, лишь тусклый свет луны помогал ориентироваться в чужих очертаниях. Вальтер нерешительно поднял голову, встретившись с хищными глазами. Его сердце бешено заколотилось прямо под рёбрами, а руки задрожали, как у больного тремором человека.              — Тебя так радует эта мысль? Нравится думать, что любим этим человеком? — его ледяной взгляд скользит по всему бледному лицу Вальтера, тот даже не успевает опомниться, когда Тео грубо толкает тело на кровать. — И не думай, Вальтер. Все поцелуи на твоём теле будут от меня, все засосы и укусы будут принадлежать мне, очернить тебя могу только я и никто иной. Забудь о своей свободной жизни и раздевайся, — весь мир Вальтера упал. Всего несколько слов, которые были холоднее воды в январскую погоду и больнее раны, оставленной ножом.              — Нет… — он отодвинулся дальше, прижимаясь спиной к стене.              — Либо это сделаешь ты, либо я сам.              — Я не буду… — Шмидт чувствует этот пронизывающий до костей взгляд, ощущает себя как никогда обнажённым, словно с него не просто сняли одежду, а залезли прямо в самую душу, раскрыв каждую мысль, каждый страх и переживание за все его двадцать лет жизни.              — Тогда… мне лучше выбросить тебя отсюда и поменять на, что скажем, Хельгу? Или быть может Элиаса? А может и самого Якова? Кем из них ты больше дорожишь?              В комнате мёртвая тишина, Вальтер даже не дышал и не слышал дыхания чужого, поглощённый своими мыслями. Не замечал горящих желанием голубых глаз, смотрящих в его сторону, не мог прочесть похабных мыслей и удостовериться — блеф ли это.              — Никого не трогай, пожалуйста…              — Ты так отчаянно защищаешь всех, не вспоминая о себе. Ты такой странный и в то же время притягательный, — Тео обходит кровать и присаживается ближе к Шмидту. — Однако в конце концов я сломаю это в тебе. Я рассыплю твоё сознание и личность на крупицы.       

      ~

             За окном — тишина, а в небе полная луна, накрывшая весь город. Время давно перевалило за полночь, однако шум проезжих машин изредка доносился до ушей. Город никогда не спит, особенно если это Париж. Ночь — загадочное время суток, однако никто никогда об этом не задумывается, ведь людям положено в это время спать, так как именно в этом промежутке, как считается, самые важные часы сна для человека. Однако именно ночью происходят самые жуткие вещи. Город засыпает, просыпается…              Дверь автомобиля хлопнула, через несколько секунд сбоку за водительское уселся Тео, бросив довольный взгляд в сторону молчаливого Вальтера. Он и глазом не повёл, знал ведь, что на него смотрят, безжалостно рассматривают.              В эту ночь Тео не тронул, лишь испил всю болящую душу, безбожно поиграв на тонких нервах и худом теле. Избавил от рубашки и молча любовался красивым телом модели, которое мог наблюдать лишь на глянцевых страницах журналов. Поцеловал несколько раз дразнящие взгляд места на теле: впалый живот, тонкую ключицу и веснушчатые плечи; и даже ни единого укуса не оставил, хотя жаждал. Нахально обвёл пальцами спрятанные за брюками бёдра, а Вальтер и не сопротивлялся — боялся. Не проронил ни звука, ни слова, пока его медленно отравляли изнутри. Дрожал от любого прикосновения, смотрел мимо Тео после каждого: «Смотри на меня, солнышко»… «Я хочу видеть твои красивые глазки»…              Он хотел домой…              Застёгивая пуговицу за пуговицей, мечтал о ледяном душе, представляя, как натирал мочалкой кожу до красных пятен на коже, в попытке смыть все прикосновения. Но как бы он не направлял свой поток мыслей на одно — тут же всплывали эти тошнотворные голубые глаза.              Голова пульсировала так, словно вот-вот взорвётся, мутило от запаха одеколона в его машине, а от воспоминаний поцелуя пришлось прикусить язык, дабы не сблевать на месте. Даже плакать не хотелось, не то что злиться. Все эмоции исчерпаны до дна, он сидел словно фарфоровая кукла, прикованная к автомобильному сиденью, а взгляд к длинным пальцам, лежавшим на его коленке.              — Подожди, — нарушил долгую тишину Тео, когда машина остановилась напротив апартаментов, оборачиваясь к заднему сиденью, хватая бумажный пакет. — Это будет тебе милым напоминанием о том, что я везде.              Шмидт молча сверлил взглядом плотный пакет и протянул руку совершено не задумываясь. Он чувствовал себя псиной на побегушках, пуделем в цирке или игрушкой для личного использования.              — Внутри то, что поможет тебе забыться и прийти в себя. Не злоупотребляй. Теперь иди.              Вальтер вышел из машины, ступая на асфальтированную дорогу. Взгляд невольно зацепился на знакомую удаляющуюся фигуру, в глазах неприятно поплыло от выступивших слёз.