С Рождеством, матерь котья!

— Ну я… Это самое… — мямлил Гарри, опасливо косясь на подругу, которая стояла посреди гостиной, скрестив руки и исподлобья наблюдая за попытками горе-кота оправдаться. Мороз ему должен был здорово и эффективно мозги прочистить, но слова нужные, из-за которых его в живых оставят, он так и не подобрал. А, может, кошачий мозг просто ещё не совсем раскукожился. Так что это, ну то самое, того, да. И Живоглот уже не поможет с подсказками. — Гермиона, милая, думаю, ты сама разберёшься, что с раздетым парнем делать, — начала миссис Грейнджер, а после выразительного взгляда мужа в свою сторону быстро добавила: — Гарри наверняка замёрз! На твоём месте я бы его обсушила и чем-нибудь горячим напоила, пока он не заболел. Гарри, — обратилась она к нему, чуть улыбаясь, — там наверху есть свободная спальня, можешь её занять. Если она, конечно, понадобится… — она снова запнулась о немигающий и уже звереющий взгляд мужа. — Я имела в виду — если решишь у нас остаться! Глядите-ка, какой у меня муж испорченный… Гарри, одежду я тебе на диване оставила. И полотенце, и щётку. В общем, доброй ночи, дети, мы уходим. Ну же, дорогой, идём, они сами разберутся! В этот раз точно. — Мама, — грозно оскалилась Гермиона и та понимающе закивала, хитро усмехнувшись и утащив за собой сопротивляющегося и рычащего мужа. В комнате повисла тишина. Живоглот, что тут же приклеился к горящему камину, настороженно косился на парочку, но вёл себя тихо, пока снова за что-нибудь не прилетело благодаря сумасбродным дружкам хозяйки. В конце концов, сколько можно из-за них так несправедливо страдать! Гермиона взмахнула палочкой и Гарри, который был готов уже принять любое наказание, с некоторым опасением зажмурился и слегка отступил, но в итоге лишь ощутил, как тёплая волна воздуха объяла всё его тело, отчего незаметно выдохнул и открыл глаза. Он ещё жив, жив! — Одевайся, а я пока сделаю какао, — сухо произнесла Гермиона, не глядя на друга и деревянной походкой направляясь в сторону кухни. Гарри скинул одеяло и переоделся в вещи мистера Грейнджера, которые на нём немного болтались, но в домашних штанах, футболке и тёплых носках он ощутил себя чуть увереннее, чем в самодельном пончо на голый зад, так что уже без опаски уселся на диван. Жизнь налаживалась. Одежда есть, подруга не пришибла. В конце концов, Гарри Поттер был весьма неприхотлив. Когда Гермиона вернулась и с мрачным лицом буквально впихнула Гарри в руки напиток, едва не расплескав содержимое прямиком на него, то он не выдержал: — Герм! Ну ты же не можешь всерьёз предполагать, что я специально всё это подстроил! Гермиона, поджав губы в духе профессора Макгонагалл, уселась чуть поодаль от него. Она уже успела вытащить из причёски все застрявшие в них невидимки, пока волосы на голове выдирала, так что пышная копна вкупе с подтёкшим макияжем придавали ей весьма зловещий вид. Но тут её губы неожиданно дрогнули, а взгляд смягчился. — Нет. Ты прав, я не должна была так думать и почти, почти рада, что едва не порубила на фарш для завтрашнего пирога. Я была шокирована и смущена. Уточнить чем конкретно или по Обливейту да разойдёмся по домам? — Я понимаю, — сдавленно произнёс Гарри, с некоторым облегчением сглатывая. По крайней мере, Гермиона не считает его конченным извращенцем — уже половина дела и нехилый повод для праздника. — Но всё это правда произошло случайно. Просто в процессе что-то пошло не так… — Мы сейчас о вчерашнем отдирании твоих когтей от занавесок или о низвержении ёлки? Не об этом? Хм. Что ж. Так ты пришёл ко мне… — её брови собрались домиком и она озадаченно с ног до головы оглядела друга, который сконфуженно улыбнулся и почесал потемневшую от щетины щёку, — когда что-то пошло не так. Забавно. Даже интригующе. — Да, знаю, глупо вышло. Надо было в Мунго бежать. Просто так исторически сложилось, что, кхм… у животных рефлексы срабатывают лучше мозга. О, не продолжай, умоляю. Да-да, а я таким и родился. — Как хорошо ты меня знаешь. А что же Кикимер на помощь не пришёл? — Я его ещё тем летом в Хогвартс работать отправил, чтобы совсем не озверел в одиночестве на Гриммо, пока меня не было. Да и каковы шансы, что он понимает кошачий язык? Правильно — никаких, потому что я пробовал. — Верно, ты ведь писал, что приедешь только весной, — взгляд её вперился в него и Гарри виновато вздохнул. — Я так думал. А потом… Кхм. Кхм-кхм. В общем, неважно, — он отвёл глаза под вопросительный взглядом Гермионы и сделал мощный глоток какао. — И вообще, говоришь так, будто не хотела меня видеть. Не вижу что-то радости в твоих глазах. Про объятия даже не спрашиваю, скорее всего, мой лимит на них за эти дни уже исчерпался. Гермиона снова грозно нахмурилась. Конечно, она хотела его видеть — ведь она буквально несколько часов назад в этом весьма постыдно признавалась, котами слёзы и сопли утирая! И этот поганец прекрасно об этом помнит! — Забыли, — торопливо отреагировал он, заметив потемневший взгляд подруги, что медленно скрестила руки на груди. — Ведь после такого фокуса, ты бы меня ещё лет сто не видела, а? Она молча и насмешливо хмыкнула, чуть прищурившись. — Ты хоть представляешь, насколько это ужасно — застрять в теле животного без единой возможности сообщить об этом? — взмахнул раздражённо ладонями Гарри. — Если ты думаешь, что я весело время проводил, пока ты меня намыливала или кошачьим кормом щедро угощала, то очень ошибаешься. Очень-очень. Хотя тот, что с индейкой, в общем-то был ничего… Но вообще, всё это — одно сплошное унижение! Я, конечно, тебе благодарен, но моё мужское эго знатно пострадало не без твоих заботливых ручек. Да и я, честно говоря, уже был уверен, что навсегда останусь котом. Гермиона едко улыбнулась. — Могу представить. — Что? Ах да, второй курс, — вспомнил он Оборотное зелье с волосом кота, которое Гермиона случайно хлебнула. — Честно говоря, не знаю, что из этого хуже — вечный кот или йети… — Йети? — возмутилась Гермиона, задрав брови и поперхнувшись напитком. — Йети?! — Ты была весьма волосата и стояла на двух ногах, — уверенно обосновал Гарри, уворачиваясь от летящей в него диванной подушки. — Но зато тебе хотя бы не грозили лотком. Проклятые лотки. Благодаря им мои кошмары сменили направление, а ведь раньше я не подозревал, что так буду скучать по Волдеморту. Гермиона закрыла лицо руками и помотала головой. — Не знаю, кто сейчас испытывает больший стыд, — буркнула она, немигающим взглядом изучая пушистый ковёр. — Но была уверена, что даже в глаза тебе смотреть не смогу, не то, что это обсуждать. — Я думал о том же, — отозвался Гарри, закатив глаза. — Что лучше от переохлаждения сдохну, чем тебе снова покажусь. И вот мы… Здесь. Смотрим. Говорим. Прожигаем диван от стыда. Гермиона не могла не заметить его крайне удручённый вид. Её лучший друг сидел, прикрыв ладонью лицо, а его голос звучал донельзя раздражённо. Прямо даже как-то погладить его по макушке захотелось… Нет, Гермиона, нет! — Стыдно, что я не догадалась, — пробормотала Гермиона. — Мне приходила дурацкая мысль, что Гаррус на тебя похож, но в то же время казалось, что я просто проецирую. — Ну да, откуда тебе было знать, что это твой друг-везунчик, застрявший в теле кота? — простонал Гарри. — Но, знаешь, уверен, что ты бы вскоре сообразила. Ты обычно соображаешь. — Это что, претензия? Полегче на поворотах, у меня всё ещё палочка в руке! Да, меня удивило, что ты знаешь для чего нужен унитаз и кто такой ветеринар, но я подумала, что ты просто когда-то был домашним и тебя за поганое поведение из дома выперли, — съязвила Гермиона, глядя на то, как друг недовольно морщит нос. — Но тебя совсем не удивляет тот факт, что моя форма — это кот? Это каким ты меня видишь в таком случае? Что ж. Фиаско было неполным. До этого момента. Она пожала плечами, задумчиво сделала глоток какао. — В общем и целом, наверное, твоя форма действительно вполне… достоверна. Гарри недоверчиво на неё уставился. Серьёзно? — Как и многие коты, не любишь избыточного к себе внимания, но для тебя оно просто неизбежно. Ты же, чёрт тебя подери, Гарри Поттер. — Да, только вот теперь придётся сменить имя и фамилию. — Твоего гнева стоит опасаться, иначе продемонстрируешь когти и зубы, и мало не покажется. Не стоит обманываться этим, — она нарисовала пальцем круг в воздухе в районе его лица, — милым внешним видом. — Хм? — Тебя невозможно заставить подчиняться и слушаться. — Как скажешь. — Ты весьма независимый и самодостаточный. — А это звучит неплохо. Возможно, я не так уж жалок. Продолжай. — Но я думаю, что ты способен привязываться к людям, несмотря на любовь к свободе. И быть весьма ласковым. В конце концов, ты урчал. Мощно. Часто. Гарри потёр горящее лицо. — Ладно-ладно, я понял, что ты не считаешь будто моя форма мне не подходит, так что давай закончим этот унизительный психоанализ — мне всё ещё требуется отыскать моё мужское достоинство. Слушай, а это не оно там под твоим тапком к полу прижато? Нет? Ладно, я понимаю, что всё это заслужил, так что ни в чём себе не отказывай, Герм. — А ты, похоже, как-то не слишком доволен результатом, — усмехнулась она. — Но в душе все коты — настоящие львы! Эх, мальчишки… Но на самом деле ты только зря переживаешь. Ведь девушки, по большей части, обожают котиков! Слушай, а можешь ещё помяукать? У тебя так здорово выходило. — Всё, Гермиона, я сдаюсь, — проскрипел зубами Гарри, стараясь не смотреть на язвительно улыбающуюся подругу. — Мне действительно, действительно, всё ещё нужны мои крохи гордости — в конце концов, это всё, что у меня осталось. Поэтому я больше не могу это обсуждать. Сжалься, хозяйка. Может, спрячемся по комнатам и просто будем краснеть там до утра? — Лучшие слова за этот грёбаный день, — буркнула Гермиона, вставая и от облегчения совершая весьма и весьма стремительное стратегическое отступление. — Спокойной ночи, — бросил Гарри ей вслед, а после снова горестно застонал и закрыл лицо руками.

***

— Доброе… утро, — пробормотал Гарри на следующее утро, когда столкнулся с сонной Гермионой после выхода из ванной комнаты. — Или… не очень. Гермиона кинула на друга убийственный взгляд снизу вверх, зашла в ванную комнату и захлопнула перед ним дверь. — Да, я тоже не спал, если тебя это утешит, моя злобная подруга, — проворчал он и чуть громче произнёс: — Слушай, может, отправишь меня на Гриммо? Что-то подсказывает, что не стоит мне твоему отцу глаза мозолить, а у меня ведь даже палочки нет. И ботинок. В общем, я пока… э-э-э… Вернусь в свою комнату, но буду преданно тебя там ждать. Гарри уныло плюхнулся на кровать. Неловкость, увы, за ночь никуда волшебным образом не испарилась, а он понятия не имел, как ситуацию исправить. Спал он действительно плохо — словно на сердце груз и тяжесть, правда, потом оказалось, что это Живоглот своим весом его грудь придавил и наглого гостя агрессивно в темноте сверлил своими жуткими жёлтыми фонарями, пытаясь мысленно передать всё, что он о Гарри думает, и какие ужасные кошачьи кары его ждут. Гарри, безусловно, и без всяких агрессивных рыжих телохранителей понимал, что Гермиона была страшно смущена и обескуражена именно тем, что он её за личными признаниями застал да в неугодном виде наблюдал, но пока не придумал, что кроме Обливэйта на брудершафт их дружбу спасёт. — Гриммо, так Гриммо, — сухо произнесла Гермиона, появившись на пороге уже одетая в тёплый бежевый свитер и джинсы, и всё ещё глядя на друга исподлобья и с прищуром. — Идём. Ну уж нет — он так этого не оставит! Этот мерзкий холод между ними ощущался куда хуже, чем его вчерашняя необдуманная голая вылазка на крыльцо, а он, собственно, не для этого из путешествия раньше вернулся! Вот вообще ни разу! Гарри осторожно взял Гермиону за запястье и они переместились на Гриммо, что встретил их тишиной и привычным полумраком. Лишь по ногам неприятно и непривычно заскользил холод, отчего Гарри тут же резво метнулся в гостиную, откуда взвыл, завидев перед собой красочную картину. Потрясающе. — Что ж, это весьма по-праздничному, — фыркнула Гермиона за его спиной, с интересом оглядывая заваленное снегом помещение и красноречиво уставившись на распахнутое окно и остро ощущая царивший из него сквозняк, что старательно задекорировал гостиную в отсутствии хозяина. — Чёрт, — ругнулся Гарри, раздражённо закрывая бешено стучавшее о стену окно. — Я убегал отсюда. Ну и где там теперь моя палочка? Он принялся копаться в снегу, хмуро спихивая сугробы руками и отпинывая их ногами в сторону, а Гермиона, с некоторым любопытством понаблюдав за ним, вскоре сдержанно произнесла: — В общем, вижу, дел у тебя тут по самое горло, так что я, пожалуй, пойду. Гарри мгновенно подскочил к ней, схватил за руку, отчего она дёрнулась. — Прости, — он убрал холодную ладонь и потёр её о не менее мокрые от снега брюки. — Герм, притормози. Её брови тут же сошлись на переносице. Она не считала, что уже была готова снова обсуждать произошедшее, всё-таки ещё сотенка лет не прошла, но Гарри глядел на неё таким несчастным видом, а это обычно была весьма важная причина замешкаться. Это нечестно, нечестно! — Типичный кот, — проворчала она, скрещивая руки на груди и беспомощно скрипнув зубами. — Натворил делов и пытается всё взглядом исправить. Об ноги будешь теперь тереться? — А можно? То есть, я не… — подавился словами Гарри, взъерошил волосы и сделал шумный выдох, заметив красноречиво округлившиеся глаза подруги. — Не только взглядом. Понимаю, что извинения тут мимо. Но вообще я хотел прояснить чуточку точнее, что именно тебя так разозлило, только вот немного опасаюсь спрашивать. Я и так едва выжил. Вряд ли у меня осталось много жизней, как считаешь? — Иногда мне кажется, что их больше, чем ты заслуживаешь, — буркнула Гермиона. — Гарри, Гарри… Думала ты знаешь, что как бы ни была на тебя зла, но вреда никогда бы не причинила. Иначе количество твоих жизней здорово сократилось бы ещё курсе на первом. — Это… утешает? — с некоторым сомнением пробормотал Гарри, вспоминая, как она Рона, когда тот в палатку после своего побега вернулся, рюкзаком мощно по морде отхлестала, и как тому ещё и по лесу бегать пришлось от её грозных заклятий. А после ещё и фурункулы сводить с очень важных мест на теле, о которых вслух, тем не менее, редко говорят, но Гарри об этом на всю жизнь наслушался. — Давай-ка найдём тёплую и сухую комнату, а то у меня в носках страшно хлюпает. Видишь ли… это немного сбивает серьёзный настрой. Гермиона, скептически поглядев на него, закатила глаза, взмахнула палочкой, отчего весь снег в помещении красивыми блёстками растаял в воздухе, а после направила на Гарри Согревающее заклинание, на что он благодарно кивнул. Они чинно уселись на противоположных углах дивана. — Кхм, — прочистил горло Гарри, после чего упёрся локтем в колено, потёр уже весьма прилично заросшие щетиной щёки, прижал ладонь ко рту. Это не помогло. — Кхм, — вторила ему Гермиона, весьма криво улыбаясь, с силой сцепив пальцы рук перед собой и нервно притоптывая ногой. — Я, честно говоря, не хочу показаться бесчувственным идиотом, но по-моему, в общем и целом, как мне кажется… — неторопливо запрягал Гарри, усиленно щурясь вдаль. — Я лично думаю… Что ничего страшного не произошло? В ответ ему была тишина. Гарри тут же пожалел, что не отыскал палочку, прежде чем рот раскрыть. Силенцио ему через Конфундус, ибо даже в такой комбинации начало разговора не было бы таким нелепым! — Я хотел сказать, — быстро начал он, — что хоть мне и не очень хочется углубляться в моё застревание, и говорить о том, как моё человеческое достоинство в процессе весьма сильно размазало по стенке, но надеюсь, ты действительно веришь, что я вовсе не планировал… То есть, я вернулся в человеческий облик не специально! И вообще, всегда отворачивался, когда ты раздевалась и всегда сопротивлялся, когда ты меня на себе устраивала! — в конце концов занервничал он, с опаской косясь на подругу и незаметно отодвигаясь. — Что-то не припомню ничего такого, — лишь саркастично ответила она, подняв брови. Он труп. Труп! — Ты была расстроена и я не… — Гарри прикрыл глаза рукой, чувствуя, как адски горит лицо. — Слушай, ты вообще не помогаешь, а только усложняешь задачу! Да, я знаю, что ты специально, не надо на меня так смотреть. Гарри возмущённо глядел на неё и Гермиона с трудом подавила подлую усмешку, заметив его покрасневшее лицо и как следует взъерошенные рукой волосы. Скрипнув зубами, Гарри вдруг оскалился и вкрадчиво произнёс: — Слушай, а давай-ка лучше поговорим о более важном. Ведь в этом всё дело, да? Я о том, что ты тогда говорила. И не надо так бледнеть, мы всё равно не будем об этом молчать. Знаешь, я ведь признаю, что сказанное тобой — правда, и я действительно перед тобой виноват. Я буквально сбежал от всех после войны. И, что самое важное, тебя бросил. И это после того, сколько ты для меня сделала… Так что да, я — неблагодарная скотина и Живоглот был прав. Тут Гермиона напряглась, понимая, что они перешли к другой, наиболее щекотливой теме. Но как ловко он из предыдущей выскользнул! Что ж, коты — это жидкость, и не стоит забывать об этом. — Живоглот? — заморгала она, на что он махнул рукой. — У меня сотня вопросов… Уж не знаю, что он тебе там наплёл, но давай проясним этот момент, если ты так этого хочешь, — старательно выговаривая слова, начала она отрепетированную за ночь речь, и прямо поглядела другу в глаза. — Ты немало пережил и тебе требовалось время прийти в себя, и я это понимаю, даже поддерживаю. Но шла я с тобой на поиски крестражей совсем не ради последующей за этим благодарности, как ты мог бы подумать. Поэтому ты мне ничего не должен, Гарри. Ни-че-го. У нас была наша общая цель. Но после каждого из нас ждала своя дорога. Да, так бывает. Сейчас ты путешествуешь, я учусь. Потом мы тоже вряд ли окажемся в одной сфере деятельности. Я не сомневалась, что подобное произойдёт, но твоей вины здесь нет! Пути расходятся. И пусть мне было грустно вчера, но это не значит, что мы теперь обязаны всё время друг с другом проводить, будто срослись вследствие того, что не сумели свою детскую зависимость друг от друга перерасти в то жуткое время. А мы ведь этого не хотим? Цена взросления может быть неприятной, но это нормально! Нормально! Гарри присел бы на задние лапы, будь он сейчас котом, но лишь шокировано уставился на Гермиону, не веря, что она произносит подобные слова да ещё таким поучительным тоном. Это что, утешение? Унижение? Вызов? — «Цена взросления»? Так тебе «нормально»? Что-то мне так не показалось вчера. Но может, я… Просто… — у него пошла кругом голова. — Дай-ка мне секунду снова пережить то незабываемое чувство, когда тебе тапком дают по заднице… Гарри вскочил, в очередной раз нервно запустил пальцы в волосы и принялся вышагивать. Дышать стало как-то резко тяжело, ладони взмокли, сердце застучало в ушах — всё его существо взвыло, точно его лишили самого важного, а Гермиона вела себя так, будто учила очевидным вещам неразумного котёнка. Не покидало дурацкое ощущение, что его отвергли заочно, хотя он ещё ничего даже не предлагал. — Это что же… Я правильно понял, что ты перечеркнула наше прошлое и больше не хочешь иметь со мной ничего общего? Я и не знал, что ты настолько... жестока. Или ты просто пытаешься меня так оправдать? Тогда это что, забота? Очень… мило, — процедил он. Она ошеломлённо заморгала и открыла рот, не совсем понимая, отчитывает он её или хвалит, но Гарри не дал ей ничего сказать, подняв ладони. — Знаешь, я всё-таки буду наивно верить в то, что ты пытаешься меня обдурить. Обдурить ради моего блага, само собой. Я ведь знаю, что ты всегда делала и говорила так, как для меня лучше, только я, лопух, не сразу сообразил. Да, не понимал раньше, но понимаю сейчас. Видишь ли, у меня было немало времени о мно-о-огом подумать. Он резко выдохнул, подошёл, а после неожиданно упёрся ладонью о подлокотник, и так и навис над подругой, которая изумлённо слушала его неожиданно откровенные речи, а теперь ещё и глядела на его весьма разгневанный вид снизу вверх. Но в глубине зелёных глаз она также заметила страх. — Серьёзно, Герм, ты же не веришь в эту чушь! Как насчёт отсыпать мне немного честности? Ну вот без всей этой… блестящей мишуры, которой ты пытаешься меня отвлечь. Не знаю, заметила ли ты, что сейчас я не кот и это не сработает! Но предлагаю говорить так же, как говорила бы с ним. Я что, хуже? Скажи мне, что сказала вчера, и что не передумала. Ну же. — Гораздо легче быть честным, когда у твоего слушателя от сухого корма за ушами трещит и его волнует, разве что, насколько миска наполнена и как скоро почешут пузико, — сказала она чуть дрогнувшим голосом, но упрямо глядя в его недобро сощуренные глаза. — Но здесь важно только то, что я не собираюсь тебя ни к чему обязывать, Гарри. Да и своими чувствами мы друг с другом делиться не очень-то привыкли, так что даже не знаю, на что ты ещё надеешься после моего вчерашнего перформанса. И то, я уже даже сказала, как тебе стоит к этому относиться. Чего ещё ты от меня ждёшь, чёрт подери?! Он мрачно усмехнулся: — А ты здорово всё усложнила и запутала, маленькая лгунья. Да, мы с тобой никогда не говорили, что у нас на душе, это верно. Я вот был уверен, что ты будешь только рада, когда этот кошмар да унылая нескончаемая возня со мной наконец закончится. В конце концов, сколько можно тебе жизнь портить? А тут — сюрприз — всё совсем иначе, чем я считал! По мне, оказывается, дико скучали и даже слёзы регулярно лили. А ведь можно просто поговорить… Только почему-то не друг с другом. Кто бы мог подумать! — Я не совсем понимаю, почему ты на меня злишься, — холодно ответила Гермиона, словно окаменев. — Ты и так здорово уши погрел, слушая моё жалкое нытьё. А мне, видишь ли, не нравится быть жалкой. И у нас это общее. Но ответ Гарри всё равно не понравился. Как и эта её отстранённость, которой он раньше не замечал, но которая всегда между ними присутствовала. Но разве он не вёл с ней всегда также? Отпустив подлокотник, в который, он, оказывается вцепился намертво, Гарри отошёл, озадаченно потёр лоб. — Я злюсь только на себя. И я никогда бы не посчитал тебя жалкой. Что он делает не так? Почему она просто не скажет ему, что ей его сильно не хватало и что она на самом деле не желает его и их дружбу терять? Зачем он так яростно хочет это услышать? Неужели его не было слишком долго, и теперь он вконец испортил всё между ними, благодаря его корявой анимагии? Ох, лучше бы он котом остался и об её ноги до конца жизни тёрся... — Герм… мне жаль, что меня так долго не было, и мне жаль за это котовье недоразумение в виде меня, — тоскливо произнёс Гарри, сверля взглядом потрёпанный временем ковёр у себя под ногами. — Я ведь не хотел обидеть тебя, никогда не хотел. Хотя бы скажи, что не ненавидишь меня. Она встала, медленно провела ладонями по лицу. Гарри так непривычно настойчиво в душу ей лез, что она и впрямь начала верить, что их отношения ему важны, и дело не только в его чувстве вины. — Гарри, — выдохнула она, наклонив голову набок и озадаченно сдвинув брови у переносицы. — Ну разумеется, я не ненавижу тебя. Сомневаюсь, что такое вообще возможно. Гарри сначала удивлённо замер, но вскоре на губах мелькнула слабая улыбка, и он поднял голову. А после в два шага подлетел к подруге да стиснул в невероятно удушающих объятиях. Гермиона, издав жалобный писк, стукнула кулаком по его плечу, насколько это было возможно в скованной позе. — Но это не значит... Не значит.... Для объятий слишком рано! РАНО! Но он продолжал её сжимать, не давая вырваться, и проводил рукой по волосам, отчего она с обречённым стоном уткнулась носом в его крепкую грудь.