Пока сыпется багровый песок

25 декабря 1925 год. 7:45       — Папочка! Мамочка! С рождеством! Уже можно открывать подарки? — восторженный детский голосок разорвал утреннюю рутину, принося в этот день щепотку какого-то особенного тепла и счастья.       Хаск, сидевший за столом с чашкой кофе, самокруткой и свежей газетой, сделал радио тише, из которого с обыденной оживленностью и теплотой поочередно вещали ведущие, зачитывавшие накануне присланные поздравления горожан. Вообще, Алистер не рассчитывал, что на его спонтанную акцию «тайное поздравление» откликнется так много желающих. Он-то рассчитывал на десяток-другой писем от самых неравнодушных и смелых фанатов, поскольку сделал заявление в эфире довольно поздно, а по итогу, ему пришлось разбирать почту несколько дней и ночей кряду, чтобы отобрать в срок самое лучшее, ведь, в ином случае, он бы, как минимум, несколько дней с утра и до ночи читал послания, что, увы, утомило бы всех. О чем, собственно, ведущий и пожаловался в свой прошлый визит в бар.       Харпер лишь тихо фыркнул, вспомнив вечно улыбающегося и вечно идеального товарища. После странного диалога в баре двумя неделями ранее ведущий больше никак не поднимал спорных тем, сколько бы не выпивал, и как бы Скотт не пытался того поддеть, пытаясь утолить любопытство. Только вот, Астори вновь был терпеливым невинным ангелом, от которого ощущались лишь теплота и доброта. Неужели та жажда крови Хаску всё-таки почудилась? А, может, лишь в тот момент он увидел частичку настоящей души? Быть может, не стоило так упорно приглашать на ужин столь сомнительную личность? Только вот, Скотт не смог устоять. В конце концов, рождество должно быть приятным праздником для всех, и негоже встречать его в одиночестве, да и Мия, его жена, упорно настояла позвать ведущего, когда прознала, с кем её муж завязал дружбу. И, по итогу, после некоторых уговоров, Алистер пообещал заглянуть на пару часиков после того, как «решит вопрос» с праздничным эфиром.       — Разумеется, принцесса. Теперь можно.       Харпер затушил сигару и поднял на руки подбежавшую малышку, не в силах сдержать улыбки. Вообще, он и помыслить не мог, что когда-либо сможет быть так счастлив. Не верил, да только вот, однажды в его темной монотонности вспыхнули два Солнца, наполнив жизнь смыслом. Правда, размышляя обо всем этом, Скотт всё никак не мог понять, почему его приятель так категорично высказался об отношениях. От чего тому так противила даже сама мысль с кем-то сблизиться? Сплошные вопросы, горы предположений, и ни одного ответа. На удивление, хоть Алистер и оказался тем ещё болтуном, он никогда не раскрывал подробности своего прошлого, ловко лавируя между темами и раскрывая лишь малозначительные общие факты, которые, собственно, уже и без того были известны обществу, согласно «маленькому расследованию» Хаска. Да и по поводу «убийств» было совсем не ясно. Какая-то недосказанность оставалась во всей этой истории. В девять лет убил оленя. Нет, это, конечно, невероятное событие, особенно, для маленького охотника, только вот, от этого факта ни горячо, ни холодно. Многие охотники стреляют много разной дичи, это вполне обыденная вещь. «Может, он просто живодер, любящий издеваться над бродячими кошками или собаками? Да нет… Бред какой-то…»,— промелькнула мысль в голове Скотта и также внезапно скрылась вновь в небытие.       Вообще, Хаску порядком поднадоела вечная улыбка радиоведущего, и теперь он хотел любыми средствами сорвать ненавистную маску и взглянуть, хоть раз на душу и демонов, что прячутся глубоко внутри. Опасно ли это? Безусловно. Только вот, азарт и любопытство были сильнее. В прочем, сегодня вечером Харпер планировал исполнить свой план по «раскрытию» в жизнь. Он даже подготовил пару бутылок хорошего коньяка, полученные в дар от хозяина за верную и хорошую службу. Да, возможно, не самый лучший алкоголь, но Алистер весьма тепло отзывался об этой марке, хоть и заказывал не слишком часто, мотивируя это тем, что «просто не хочет привыкать ко вкусу и лишать себя удовольствия».       Придя в гостиную, где была наряжена ель с кучей подарков у основания, Харпер отпустил дочь, после чего приобнял подошедшую жену, наблюдая за тем, как их ненаглядное чадо мечется от коробки к коробке, не зная, с чего начать. И вот, наконец, решившись, малышка взяла одну коробку и протянула.       — Мамочка, это тебе!       — Благодарю, ангелочек. От кого же это? О-о-о… Неужели от нашего папы? И где же ты прятал его, дорогой?       — Это секрет. — Хаск тихо посмеялся, коротко целуя жену.       — Папочка, а это тебе от мамочки!       — Спасибо, малышка.       — А эти первые мне от папочки и мамочки!       Девочка подтянула к себе ближайший подарок и начала нетерпеливо избавляться от обертки, под которой оказалась спрятана коробка с большой красивой куклой, от вида которой малышка счастливо запищала, прыгая на месте от переполняющих чувств.       — Милый, не слишком ли ты её балуешь? — тихо шепнула Мия, любуясь своим ненаглядным чадом, едва не плача от переполняющих её чувств.       — Возможно... Но кто ещё её побалует в Рождество, если не родители? — Харпер тепло улыбнулся и открыл свой подарок, в котором оказался новый цилиндр, поскольку старый хоть ещё и был пригоден к носке, однако, уже давно потерял вид.       — Пожалуй, ты прав. А ведь раньше ты категорически хотел мальчика, однако, едва только увидел её, так переменился. Из грозного отца превратился в папочку, который даже готов надеть платье ради любимой малышки.       — Ой… Да ну тебя. Не было такого… — смущенно буркнул мужчина, отведя взгляд в сторону.       — Ну-ну… — женщина тихо посмеялась и открыла свой подарок. В коробке оказался ювелирный набор из сережек и колье. — О боже мой, дорогой! Тебе не стоило себя так утруждать!       — Разве? Мне кажется, мои дорогие женщины достойны самого лучшего. К тому же, ты ведь так о нем мечтала.       — Да, но этот набор слишком дорогой!       — Соглашусь, работай я только днем в кофейне, то исполнил бы твое желание лишь в глубокой старости. Однако, мы ведь можем себе позволить немного больше. Или тебе не по нраву?       — Совсем нет. Эти украшения восхитительны. — со слезами на глазах проговорила женщина, любуясь подарком. — Сегодня, как раз, будет и повод их надеть. Однако, тебе действительно стоит прекратить так рисковать. Ты мне нужен живой, а не мертвый, покалеченный или заключенный в тюрьму. А деньги – дело приходящее и уходящее. Мы вполне сможем прожить счастливо и без незаконных заработков, на честно нажитые деньги. Кстати говоря, твой важный друг ведь придет сегодня?       — Мы просто приятели. Не знаю наверняка, будет ли, но он обещал заглянуть.       — Поверить не могу! Сам Алистер Астори заглянет к нам на огонек! Жаль только, что он пропустит праздничный ужин. Хоть бы к концу успел…       — Ничего не поделаешь, такова уж его работа.       — И в самом деле. Эфиры без него были какие-то не такие. Неживые, что ли?       — Пожалуй.       — Это ведь надо… Так сильно заболел бедняжка… Я слышала, он живет совершенно один.       — Ну... Это не наше дело. Но ты уверена, что стоило ему предлагать пригласить ещё кого-нибудь?       — Разумеется! Дорогой, он ведь наверняка имеет уйму связей, а полезные знакомства никогда не бывают лишними.       — Думаешь? Наверное, ты права.       Мужчина вздохнул, переведя вновь взгляд на дочь, которая раскрывала присланные родственниками подарки, оставив коробки "от санты" на самый конец, и увлеченно рассказывала какой-то свой сон. Какое-то смутное плохое предчувствие терзало Харпера с самого утра, ещё тот ненавистный гадкий кошмар приснился вновь, и теперь не шел из головы. Скотт закрыл глаза, погружаясь в воспоминание.       И вот стих беззаботный детский смех сменившись шелестом высокой сухой травы и гулом взрывов где-то неподалеку. Жаркий день. Раскаленный воздух, кажется, обжигал нос и горло изнутри. Запах пыли, гари, крови, свежей и горелой плоти. Запах самой Смерти. Харпер вновь ощутил, как хотел оказаться где-то далеко-далеко, вдали от этого ужаса, в прохладной тени со стаканом холодного пива в руках. Но война есть война, и отряду Скотта был отдан приказ зачистить деревню, в которой, согласно донесениям разведки, засели партизаны. «Зачистить»… От этого слова в душе Хаска всё сжималось от тревоги и отвращения. Он прекрасно понимал, что командование приказало убить не только врага, но и всех мирных жителей, находящихся там. Ослушание приказа же было чревато приравниванием к измене и расстрелом.       Внимание Скотта внезапно привлек шорох в высокой траве. Наставив ружье на источник звука, он увидел девочку, лет одиннадцати, одетую в какие-то выцветшие обноски, худую и миниатюрную. На шее у неё болталась большая соломенная, по виду самодельная, шляпа. Смуглая кожа, короткие, черные, словно смоль, волосы, большие, слегка раскосые, голубые глаза, полные ужаса, слез и отчаяния, маленький вздернутый носик, тонкие дрожащие губы. Горячий сухой ветерок колыхал светлое желтое платьице с выгоревшими тонкими малиновыми рюшами и хлипкими полуразвязанными бантиками на нескладном тельце. Она боится, плачет, но не кричит, не молит о пощаде и даже не пытается сбежать, словно смирившись со своей участью. В страхе незнакомка лишь прижимала к себе молодого черного кота с белыми мордочкой, грудью, кончиками лапок и хвоста. Его золотые глаза полны благородства, спокойствия и… осознанности? Это что, взгляд осуждения? Не слишком ли "человеческий" взгляд у этого зверя? Поначалу, немного опешив, Харпер дрогнул и даже подумал отпустить незнакомку, поскольку та была лишь беззащитной маленькой девочкой, однако разум и инстинкт самосохранения остудили порыв благородства. Если начальство прознает, то ему не поздоровится. Выстрел. Перезарядка. Ещё один выстрел.       Первая пуля попала в животное. Зачем Скотт в него стрелял? На самом деле, в последующем, мужчина так и не смог найти на этот вопрос ответа. Возможно, он просто пытался сбежать от этого осуждающего взгляда и раздирающего чувства вины с примесью страха. Немного утешало лишь чувство долга и полученный приказ, которого нельзя ослушаться. Убей, или будешь убит. Вторая же пуля оборвала жизнь незнакомки, прилетев в голову. Харпер не знал, сколько именно стоял, глядя на свежие трупы, в которых ещё мгновение назад теплилась жизнь. Раскаленная сухая земля жадно впитывала в себя кровь, словно пытаясь скрыть следы случившейся трагедии или напиться живительной влагой, и лишь ненавистные безжизненные «человеческие» глаза кота продолжали смотреть на мужчину, спокойно, осуждающе. Все звуки, казалось, стихли, будто бы Скотт оглох от выстрела, и лишь бешеное биение сердца в ушах все еще подтверждало, что слух никуда не исчез.       — Папочка! Папочка! Смотри какое платье мне прислала бабушка! — вырвал мужчину из воспоминаний счастливый детский голосок. Хаск тряхнул головой, сбрасывая остатки наваждения и посмотрел на дочь в милом желтом платьице, украшенном розовыми бантами и рюшами.       — Очень… красивое... — Скотт коротко улыбнулся, после чего отложил в сторону коробку с цилиндром и двинулся на кухню, ощущая, как ему становится дурно, и как вновь возвращаются тошнотворные воспоминания — Веселитесь, дамы. Сейчас вернусь.       — Дорогой? Ты куда?       — Просто хочу покурить. Не бери в голову. Продолжайте пока без меня.       Скотт спешно вышел из комнаты и перешел на кухню, где сделал новую самокрутку и нервно закурил, пытаясь совладать с эмоциями. Он мысленно ругал себя за слабость и пытался понять, почему вообще вспомнил тот злополучный день и почему вообще это убийство так въелось в память, ведь оно было далеко не первым и далеко не таким жестоким, как иногда приходилось поступать. Просто пристрелил ребенка и животного. В каком-то смысле, даже избавил тех от ужасной участи страшных мучений, ведь, после отстрела мирных жителей по периферии, всех выживших согнали в одно большое здание и сожгли заживо. Но почему-то лишь именно эта девчушка лишала сна и покоя, именно этот чертов кот мучил в кошмарах, глядя своими мерзкими «человеческими» глазами прямиком в душу.       Вслед за первой самокруткой пошла сразу и вторая. После курения наваждение слегка отпустило Харпера, вернув шаткое спокойствие. Однако, запах крови и гари в носу всё ещё казался слишком реальным и не желал отпускать воспаленный разум. В попытках совладать с галлюцинацией, мужчина занюхнул сперва аромат застарелого дешевого табака с легкими нотками плесени, затем недопитого кофе, и окончательно вернулся в реальность учуяв приправы и невольно чихнув. Разыгравшееся волнение на время стихло, скрывшись в темных изъязвленных глубинах разума, чтобы однажды вновь дать о себе знать в минуты слабости.       Остаток дня прошел относительно спокойно, занятый приготовлениями к приему гостей и возней с дочерью. Вечером же начали собираться приглашенные друзья и родственники. Дом заполнили легкая музыка из винилового проигрывателя, оживленные разговоры взрослых и веселый смех играющих детей. Скотт время от времени поглядывал на входную дверь с легкой тревогой и нетерпением ожидая визита особенного гостя. Почему? Мужчина и сам не понимал до конца. Правда, едва только стоило зазвенеть дверному колокольчику, Харпер спешно поднялся со словами «я открою» и покинул столовую, чем вызвал у своей жены лишь тихий смешок.       —А... Вот и ты.       — Добрый вечер. Ну разумеется, я ведь обещал. Приношу извинения за небольшую задержку. Мы не слишком опоздали?       — Н…Нет… Вообще, ты даже рано. Я думал, ты придешь где-то под конец застолья. Ты ведь говорил, что у тебя эфир.       — Удалось вырваться пораньше. Прошу, знакомься, это Ричард Блэквинг, офицер полиции и мой дорогой друг. — Астори легким движением указал на сопровождавшего его мужчину, после чего мягко вывел прячущуюся за ним маленькую девочку. — А эту очаровательную юную особу зовут Никки Фитт, моя подопечная. К сожалению, её родители были вынуждены сегодня в срочном порядке отправиться на работу из-за какой-то чрезвычайной ситуации, и меня попросили за ней присмотреть. Надеюсь, это не доставит вам неудобств?       — Нет. Мы рады всем. Харпер Скотт. — Сдержанно проговорил мужчина, пожав протянутую руку новому знакомому, после чего отошел, жестом приглашая внутрь. —Прошу, проходите. Вы как раз вовремя. Мы начали совсем недавно.       — Правда? Какие прекрасные новости… — Алистер слегка склонил голову в бок, тепло улыбаясь. Никакого чувства опасности, вот только вокруг ведущего начинала скапливаться какая-то не совсем приятная аура. Словно ложка дегтя в бочке меда. Опомнившись, Астори резво встрепенулся и протянул принесённый пакет. — Ах да, здесь небольшие подарки и сладости к чаю.       — Тебе не стоило, но спасибо.       — Негоже ведь приходить в гости с пустыми руками.              Хаск забрал врученные пакеты от гостей и закрыл входную дверь, после чего начал представлять подошедших гостей остальным. Ожидаемо, появление Астори привлекло много внимания собравшихся, возможно, даже слишком, поскольку вокруг мигом собралась толпа, жаждущая воочию рассмотреть кумира и перекинуться с тем хотя бы парой-тройкой фраз. Ал с достоинством принял удар, однако, Харперу всё равно пришлось вмешаться и поумерить чужой пыл, чтобы не доставлять гостю так много дискомфорта, да и офицер Блэквинг оказался фигурой не безызвестной. Человек, схвативший самого Демона. Полиция, похоже, решила не афишировать свой промах с тем, что они взяли не того, и придумала легенду, по которой Демон умудрился сбежать из заточения из-за глупого охранника, имя которого не раскрыли, а портрет розыска нарисовали, основываясь на описаниях Демона по гуляющим слухам. Алистера, к слову, подобные попытки оправдаться лишь веселили, да и ему этот цирк был лишь на руку.       Увы, но надолго офицер не задержался, поскольку за тем как-то слишком внезапно пришли озадаченные и обеспокоенные подчиненные с каким-то «важным делом», которое не требовало отлагательств. От Скотта не укрылся легкий хитрый прищур, мелькнувший на лице Астори, однако, мужчина не придал этому должного внимания, отвлеченный сложившейся обстановкой идиллии и праздника. Спустя время постепенно начали расходиться гости, благодаря хозяев за теплый прием.       — Ох… Вы только посмотрите на время… — театрально вздохнул Алистер, глядя на карманные часы. — Уже так поздно… Ах... Как же быстро летят минуты в приятной компании.       — Господин Астори, может, останетесь сегодня на ночь? Уже поздно, да и на улице разыгралась непогода.       — Вы очень добры, мисс, но, боюсь, я не могу так злоупотреблять вашим гостеприимством.       — О, нет-нет! Мы будем только рады! Не так ли, дорогой?       — А… Да, конечно. Не жалко себя, так пожалей хоть девочку.       — М-м-м… И в самом деле… Юным леди негоже находиться на улице в такое время, да ещё и мокнуть под дождем с ветром.       — В таком случае, схожу подготовлю гостевую. А Никки может поспать в детской с нашей дочерью. Кажется, они неплохо поладили. — с этими словами женщина поднялась из-за стола и удалилась, оставив мужчин вдвоем.       — Не знал, что ты ещё и нянькой подрабатываешь в свободное время…       — А… Нет-нет-нет. Обычно я не занимаюсь подобным, поскольку занят с раннего утра и до глубокой ночи. Просто дело не требовало отлагательств. Нельзя ведь бросить её дома совершенно одну, да и не поехать они не могли.       — Я думал, на подобный случай существуют няни.       — Где ты найдешь нянь в рождественский вечер? Да и Никки почему-то не захотела оставаться ни с кем, кроме меня. Вот и пришлось согласиться. Мне, на самом деле, не сложно. По крайней мере, эта юная особа не доставляет проблем и не капризничает. —Ал пожал плечами, покачивая в руках стакан и глядя, как по стенкам плещется вишневый сок. В этот момент чужая радужка показалась Скотту какой-то более алой, чем обычно, правда, мужчина это списан на игру света.       — Может, пропустим по стаканчику, раз уж мы остались вдвоем?       — Хм… Не откажусь. — ведущий отставил в сторону напиток и глянул на окно. —Да уж... И в самом деле отвратительная погодка... Жаль, что Ричард ушел так рано. Могли бы пропустить по стаканчику вместе и поиграть в карты. Он хоть и легавый, но человек хороший.       — Пф! А потом бы упек меня за решетку за нарушение сухого закона и невыплату штрафов. — с едкой улыбкой протянул Скотт, принеся два чистых стакана и бутылку.       — Ого! А я погляжу, ты основательно подготовился, детектив Хаск.       — Снова ерничаешь?       — Ха-ха-ха… Ну прости. Знаешь, тебе бы с твоей внимательностью и проницательностью в полиции работать, а не чахнуть за прилавком, варя третьесортный кофе.       — Не, не моё это.       —Варка кофе тоже не твое.       — Проехали. Как думаешь, почему офицер ушел так спешно?       — Кто знает? Возможно, в участок поступил срочный вызов.       — Думаешь, опять объявился Демон?       — Сомневаюсь. На его месте, после побега, я бы залег на дно на некоторое время, чтобы утихли шумиха и поиски.       — Побега? А ты сам-то веришь в это? Как-то всё это дело пахнет откровенным пиздежом. Поймали неуловимого маньяка, и оставили на ночь только одного охранника? С какой стати? Да и эти розыскные листовки, похожи больше на сборную солянку из слухов и выдумок, гуляющих среди горожан…       — Думаешь, они никого и не ловили? Но ведь они поймали преступника по оставленным следам.       — В том то и дело, что простого преступника. Подражателя.       — Ну... Это возможно. В таком случае, не в обиду Ричарду, но они придурки, что позволили уйти даже подделке.       — Пф-ха-ха… Как жестоко…       — Да-да, как скажешь. А если бы ты был Демоном, как бы поступил в сложившейся ситуации, начиная от инцидента с дочкой мэра?       — М… Даже не знаю. Что это вообще за вопрос такой?       — Просто фантазии. Интересно понять, как вообще мыслят все эти маньяки, воры и аферисты. Ха-ха-ха… Видимо, перечитал детективных сюжетов на «вечернем чтении» …       — Ну… Если бы я был Демоном, то тогда бы я просто залег на дно и позволил осудить и казнить фальшивку, а потом бы завязал с беззаконием вовсе, или бы начал убивать через время вновь, но как-то иначе, чтобы не было связи. А что бы сделал ты?       — Наверное, просто бы убил подражателя.       — Зачем так рисковать?       — Дело чести. Демон ведь столько старался, выбирал жертв, готовился, тщательно затирал улики. И тут вдруг какой-то выскочка решил, что можно без последствий свалить на него своё мерзкое злодеяние! Разве не обидно? Я, конечно, могу простить многое, но, думаю, если бы я был больным психопатом, то оставить подобного не смог.       — Ну тише-тише. А то звучишь так, словно сейчас сознаешься, что ты и есть тот самый неуловимый убийца, появляющийся из неоткуда и исчезающий в никуда.       — По-твоему, я на это способен?       — Ну оленей ты точно убивал. Серийный маньяк для оленей.       — Ха-ха-ха... Пожалуй. Но ты ведь сам говорил, что олени не люди. Не думаю, что подобное считается.       — Снова ерничаешь?       — Ха-ха-ха… Ну прости. Так… А если бы вдруг я сознался? Сдал бы меня?       — Я похож на идиота или самоубийцу? Я вообще-то ещё хочу пожить. Да и ты совсем не похож на того, кого описывают слухи.       — Разве? А может я просто слабенький маньяк, который оброс слухами?       — Пф! Слабенькая махина ростом под два метра, а то и выше, способная в одиночку расправиться с крепким мужиком?       — Нда… Звучит абсурдно. Но, вообще, странно, что следствие не проверяло теорию с группировкой, считая, что работает всего один маньяк.       — Но ведь выживший мальчик описывал всего одну тень. Да и легавые наверняка первым делом проверял теорию с бандами или мафиями.       — М-м-м… В самом деле…       — Слушай, куда ты всё время заглядываешь? Что-то не так со стеной за моей спиной? — Хаск обернулся, пытаясь понять, что уже несколько минут так упорно пытался рассмотреть его собеседник на голой стене.       — Да так… просто задумался и засмотрелся на тень от вазы. –Ал снял очки и потер переносицу.       — Врешь ведь сейчас.       — Неужели? А от тебя ничего не утаишь. Только, увы, сейчас не время и не место для объяснений. Знаешь, не мог не заметить немое напряжение между тобой и женой. Вы всё ещё в ссоре?       — Что-то вроде того. Правда, мы договорились, что на время праздников оставим наши разногласия.       — Тебе с ней плохо?       — Нет. Она для меня словно глоток свежего воздуха. Только порой мне кажется, что этот воздух для меня ядовит. Вроде бы всё в порядке, вроде бы я счастлив. Но эта рутина меня душит, как будто мои крылья сковали тяжёлыми цепями, а меня самого бросили в красивую золотую клетку. И вроде бы там есть все, и я должен быть счастлив… И, на самом деле, я, наверное, счастлив. Но…       — Но?       — Но мне не хватает какой-то... Не знаю... Свободы, что ли? Не хватает острых ощущений, адреналина, опасностей. Эх… Если бы только хоть где-то был война…       — Так хочешь приключений? — Алистер прищурился, глядя на собеседника.       — Не отказался бы.       — Тебе нужно быть поосторожнее с желаниями, ведь они могут исполниться в самый неожиданный момент.       — Пф! Да неужели?       — Да хоть прямо сейчас! Хочешь сыграть в одну игру? — Астори надел очки и как-то недобро усмехнулся, от чего Хаска охватил ужас. Образ невинного ангела растаял, как дымка, сменившись чем-то злым и порочным. Всё нутро Харпера вопило о том, что происходит что-то ужасное, что ставки в этой «игре» окажутся слишком высоки, и стоит отказаться и позвать кого-нибудь на помощь, только вот, нездоровый азарт подавил здравый смысл, заставив невольно обронить лишь одно слово.       — Хочу.       — О? Как славно. Ты второй, кто согласился поиграть с нами добровольно. — довольно протянул Ал, больше не в силах сдерживать рвущееся наружу безумие.       — Так… Что за игра? — мужчина недоверчиво покосился на собеседника, всё ещё пытаясь понять, притворяется ли тот ради странной шутки, как это бывало ранее, или же, наконец, проявил истинную натуру, не в силах больше играть роль «идеального джентльмена».       — О? Всё очень-очень просто, котенок. Тебе нужно просто… — Алстер взял со стола нож и провел языком по лезвию. — … выжить…       — Ладно, это уже начинает становиться жутким. Заканчивай свои странные шуточки.       — А кто сказал, что я сейчас шучу?       — Ты всегда так делаешь. А если я откажусь играть?       — Боюсь, теперь это уже ничего не изменит. Ты узнал слишком много.       — А что будет, если я… не справлюсь? Это, конечно, маловероятно, и всё же…       — Я просто получу свой приз.       — И какой же?       — А ты разве ещё не догадался, детектив? Ваши души. — хищно прошептал Алистер и, откинувшись на стуле назад, провалился в тень.       — Твою мать! Какого хера?! И в какое дерьмо я вляпался? — Хаск зарылся рукой в волосы, пытаясь осознать действительность. Его истеричная улыбка внезапно исчезла, стоило только осознать сказанное. — Стоп… «Ваши»? Нет… Нет-нет-нет! Не смей!       Пронзительный женский крик разнёсся по дому, заставив что-то в душе Харпера оборваться и похолодеть. Из гостевой спальни. Путь до роковой комнаты казался целой вечностью, несмотря на стремительный бег. Мужчина ощущал, как его сковывают волнение и страх. Ну вот и кто его за язык тянул? Зачем он вообще завязал знакомство с этим ведущим? Ещё ведь при самой первой встрече от того исходила аура опасности. Опасность, которая приманила адреналинового наркомана, истосковавшегося по дозе, словно огонь мотылька.       — Алистер! — Скотт рывком отворил дверь и замер в ужасе. Его сердце похолодело и болезненно сжалось, едва стоило увидеть женщину, которая безвольно обвисла в руках, стоящего спиной к двери мужчины.       — Ах… Опоздал… — тихо засмеялся мужчина и слегка развернулся, демонстрируя хрипящую умирающую особу. Из перерезанного горла, пузырясь, обильно лилась кровь, пачкая ладони убийцы, ботинки и пол. На лице ведущего сияла блаженная с примесью безумства улыбка. Астори невольно тихо рассмеялся, уронив на пол бездыханное тело, когда женщина перестала хрипеть и слабо подергиваться — Какая жалость…       — Ублюдок! — Хаск, движимый переполняющими эмоциями, практически подбежал к преступнику, позабыв про малейший страх и схватил того за ворот, притягивая ближе. — Да ты хоть понимаешь, что натворил?!       — Разумеется. От чего же ты так злишься? Разве ты не был на неё зол? Разве не ты говорил мне, что хочешь её смерти? Разве не говорил, что семейная жизнь тебя отравляет, и что ты хочешь свободы? Я всего лишь протянул тебе руку помощи. — с пугающей самодовольной улыбкой практически пропел Астори. Его пустые покрасневшие глаза смотрели толи на оппонента, толи прямиком в душу.       Харпер ощутил, как по позвоночнику пробежался мелкий морозец от подобного взгляда, однако, эмоции, затуманившие рассудок, не позволяли оценить ситуацию здраво. Он было занес руку для удара, однако так и не смог его нанести. Нет, удара будет явно недостаточно. «Нужно убить. Придушить гада собственными руками.»,— словно из неоткуда всплыло желание, взворошенное яростью. Сильные ладони рывком охватили тонкую шею. «Нужно убить. Нужно устранить опасность. Нужно убить.»,— роем по кругу клубились мысли в голове бывшего военного, пробуждая в том давно позабытый жесткий нрав. Скотт с силой сжал руки, перекрывая доступ кислороду и току крови. Он ожидал, что его противник испугается, начнет отбиваться, хрипеть, что эта проклятая улыбка, наконец, пропадет.       Только вот, вместо этого, Алистер тихо восторженно захрипел, содрогаясь в практически немом самодовольном смехе. Одна его рука мягко легла на удушающие ладони, а вторая потянулась к чужому лицу. Тонкий, аккуратный длинный указательный пальчик, облаченный в пропитанную кровью перчатку, едва ощутимо коснулся уголка рта и мягко проскользил по нижней губе, толи заигрывая, толи рисуя кровью некое подобие улыбки. Выражение лица Астори сменилось с безжизненно улыбающегося на кокетливое с легкой ноткой возбуждения.       — Разве… тебе не весело?.. Хаск… — тихо прошептал Алистер, и руки нападавшего дрогнули, ослабив хватку. Вся решимость в одно мгновение испарилась в никуда, а тело объял ужас, заставив подкоситься ноги.       Скотт упал на колени и коснулся руками лица, ловя себя на пугающей мысли, что он улыбается. «Почему?..»,— завертелся вихрем новый вопрос в голове. Что, черт подери, происходит? Почему он улыбается? Почему остановился и не задушил преступника? Почему его объял такой ужас, что даже не пошевелиться? Он ведь выше и сильнее. Так почему Алистер сейчас возвышается над ним, победно ухмыляясь? И что за чувства всколыхнулись в душе при виде возбужденной кокетливой улыбки? Почему места чужих прикосновений так горят огнем?       — Ах… Хаск… Хаск… Ха-ха-ха… Это слишком плохо. Теперь ты всё знаешь, и я не могу тебя просто отпустить. В прочем, вынужден похвалить. Ты первый, кто попытался меня убить, но, увы, у тебя бы всё равно не вышло. Не потому, что ты слабохарактерный и не способен на это. О не-е-ет. Ты как раз-таки способен, и ты хочешь этого, разве не так? Так почему ты так боишься себе в этом признаться?       — Я… Я убью тебя…       — Ха-ха-ха-ха… Очаровательно. Ну? И что мне с тобой теперь делать, глупый котенок? Знаешь, я бы мог тебя убить, как обычно и поступаю со свидетелями, но так жаль губить такой талант. Особенно, когда у тебя такая занятная душа. О! Придумал! Я дам тебе выбор! Первое: я сейчас возьму нож и прирежу тебя также, как и твою неверную женушку, а твою душу скормлю своему дражайшему другу. — Ал плавным движением указал на свою живую тень, которая за его спиной с аппетитом ужинала полупрозрачным светло-розовым шаром, отрывая от того лоскуты и голодно проглатывая. — Или же, ты можешь стать соучастником и пойти со мной, и, в таком случае, мы прекрасно проведем время вместе. Ну? Так что же ты выберешь, Хаски? Постарайся дать ответ поскорее. Тик-так… Тик-так… Время не резиновое, моё терпение не безгранично.       — Я… Я пойду… — с титаническим усилием севшим голосом выдавил из себя Харпер, глядя, как Астори поднял окровавленный нож и слизал алую влагу. Скотт склонил голову, чувствуя, как ужас от чужого присутствия вновь сменяется яростью и болью утраты. Горячие слезы обожгли ледяную кожу щек. — «Я выживу любой ценой и отомщу тебе».       — Прекрасно. — Алистер склонился над мужчиной и положил локти на плечи, словно приобнимая, после чего приблизился к уху и тихо прошептал, обжигая кожу горячим дыханием. — В таком случае, у меня уже есть для тебя первое задание, котенок. Подсказка: в этом доме остался ещё один ненужный свидетель. Или с ним разберёшься ты, или я попрошу мою маленькую сегодняшнюю помощницу. Но учти, если вмешается она — ты покойник.       — Н…Нет… Она ведь ещё совсем дитя… Ты ведь не убиваешь детей!       — Обычно нет. Да и я ведь и пальцем не пошевелю в её отношении, так что, фактически, я никого не убью. Значит, отказываешься? Посыпался на первом же задании? — холодное лезвие коснулось кожи на шее и слегка царапнуло, выпуская наружу свежие алые бусины. Харпер невольно вздрогнул, ощутив боль и неприятное жжение на коже. Странный страх вновь сковал его тело, подстегивая странную волю к жизни. — Думал, сможешь меня провести и выйти сухим из воды? Нет, так дело не пойдет. Эй, Ниффти! Помнишь я обещал тебе, что позволю тебе использовать новую технику пыток?       — Постой! Не надо! Я сделаю это сам! Сделаю...       — Ниффти, отбой! А ты, Хаски, тогда поторопись. – игриво протянул Алистер с леденящей душу ухмылкой и вложил в дрожащие руки нож. — У тебя есть время, пока мы разбираемся с первым трупом. Это минут… двадцать, может даже тридцать. Приступай. И не думай, что сможешь сбежать или позвать на помощь. Это невозможно.       — Д…да… — тихо прошептал мужчина, глядя на нож. Отличная возможность, чтобы прирезать, казалось бы, потерявшего бдительность наглеца. Только вот интуиция подсказывала, что незаметно напасть не выйдет, да и силы Алистера казались сейчас совершенно на другом уровне. Быть может, всё сейчас происходящее сон? Нет. Порез на шее болит очень даже реально. — «Сделать всё, чтобы выжить и отомстить. Они все обречены, я не могу никого спасти. Я слишком слаб сейчас. Как так вышло? Он ведь выглядит таким невинным, хрупким и беззащитным. Так почему я не смог его убить? Почему не могу даже противостоять? Это ведь так просто. Всё дело в его какой-то потусторонней силе? И что за хуета крутится рядом с ним? Демон, да? Чертова сраная ирония. Почему, Ал? Почему им оказался именно ты? Почему ты поступаешь так? Неужели все те проведенные вместе за стаканом дни были фальшью? Неужели это всё для тебя вообще ничего не значило? Дерьмо! Дерьмо! Чертов подонок! Как ты мог, Ал? Я ведь тебе верил… Я ведь самолично пустил тебя в свой дом, к своей семье... А ты вонзил нож в спину. Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу… Я должен сделать то, что он хочет. Должен убить бдительность, втереться в доверие, а потом прикончить. Я заставлю его заплатить за всё! Заставлю… Заставлю…»       Харпер с усилием поднялся и на ватных ногах вошел в детскую, ощутив, как сердце сжимается от боли и ужаса происходящего. Бросив взгляд на надутую Никки с набором игл в руках, он перевел взгляд на перепуганную дочь, забившуюся в угол. Неужели ему и правда нужно причинить вред своей маленькой принцессе? Быть может, всё-таки есть шанс схватить её и сбежать? Однако, окинув взглядом комнату и оценив обстановку, он понял, что ничего не выйдет. За ним следит чертова живая тень. Кто вообще знает, на что способно это чудовище? Мужчина поймал себя на мысли, что, может, ему стоило просто сдаться и умереть? Увы, но подобный исход Скотта не устраивал. Даже если он умрет, психопат всё равно получит своё, да и пострадает тогда еще больше невинных людей. Хаск решил, что, если он останется жив, то непременно появится шанс отомстить и спасти хоть кого-то, пусть это будет даже один человек. Только вот, цена за жизнь в добровольном рабстве была слишком высока.       — Тише, принцесса. Я здесь. Иди ко мне, малышка. — тепло прошептал Харпер, опустившись на колено и отложив орудие в сторону. Он обнял подбежавшую дочь и погладил, пытаясь толи успокоить её, толи успокоиться самому.       — Папочка, мне страшно!       — Тише, я здесь. Теперь все хорошо. Я защищу тебя. Прости меня, крошка.       — Почему ты плачешь?       — Потому что я не смог защитить тебя и твою маму. Прости меня… Прости… Как бы я хотел увидеть, как ты вырастешь, как бы мне хотелось, чтобы ты была счастлива. Как же я хотел посмотреть, как ты пойдешь в школу, как закончишь её и получишь диплом, как у тебя появится своя семья... Я подвел вас… Мне так жаль.       — О чем ты говоришь, папочка? А где мама?       — Не бойся, вы скоро встретитесь вновь. — тихо прошептал мужчина, крепче прижимая к себе малышку.       Решиться на убийство родного человека оказалось гораздо сложнее, чем себе представлял Харпер. Дрожащая рука осторожно взяла нож и занесла над телом малышки. Если уж и бить, то так, чтобы смерть наступила максимально быстро, чтобы она даже не успела ничего почувствовать. Только вот, куда? Даже если вонзит точно в сердце, то, в лучшем случае, она промучается как минимум несколько секунд или даже минут. Удар в голову? Здесь шансов убить с одного удара уже больше, однако, всё также сложно, ведь нужно знать конкретную точку, да и кости пробить не так просто. Ситуацию немного спасало лишь то, что в его руках ребенок, чьи кости более мягкие. Продолговатый мозг! Скотт слышал, что если ударить где-то в области затылка, то можно убить человека практически мгновенно.        Перехватив нож поудобнее, Хаск примерился лезвием вдоль позвоночника, подбирая более удобный угол и траекторию, чтобы поскорее вонзить оружие. Тихий детский плач, доверчивые прижимания отнимали решимость, вгоняя душу и разум в агонию. Руки дрожали, отказываясь подчиняться, глаза застилали слезы, тело сковывал страх.       И вот, наконец собрав все крупицы сил и решимости, что у него только оставались, мужчина нанес один роковой удар и ощутил, как в его груди разбилось что-то невероятно хрупкое и ценное. Для себя Скотт решил, что пусть уж лучше девочка умрет тихо в объятиях отца, нежели будет растерзана монстрами и погибнет в долгих страшных мучениях. Малышка успела лишь издать короткий вскрик и дернуться, после чего безжизненно обмякла. Он попал точно в цель. Харпер, крупно дрожа, вынул и выронил из рук орудие убийства, после чего прижал к себе бездыханное тельце, захлебнувшись слезами. Он ещё не до конца осознавал, что только что в его жизни погас последний лучик света, что только что он потерял всё, что любил. Медленное осознание, что он облажался по-крупному лишь угнетало сильнее и больше разжигало пламя ненависти не только к зачинщику кровавой расправы, но и к самому себе и своей слабости.       — Если бы я только оказался сильнее и решительнее… Это всё моя вина… Простите… Простите… — словно в трансе повторял Скотт, не в силах сдержать рвущиеся наружу эмоции.       — О? Управился, наконец? — скучающе протянул Алистер, который, похоже, уже некоторое время наблюдал за происходящим. Правда, Скотт не видел и не слышал, когда тот вообще явился.       — Я… Я сделал, что ты просил.       — Вижу. Правда, тебя такими темпами лишь за смертью посылать. Лови, последний подарочек. С рождеством. — Астори достал из-за спины и бросил мужчине отрезанную голову, после чего весело прыснул со смеха, глядя как тот уронил пойманную часть тела и подскочил, крича от ужаса, хотя, казалось бы, Скотта это не должно было особо напугать из-за того, что ранее он уже видел подобное на войне. Только теперь, от чего-то, все ощущалось совершенно иначе.       — З…Зачем ты…       — Думал, захочешь попрощаться со своей женушкой. — довольно нетерпеливо оборвал чужую речь мужчина. — Нам пора сворачиваться. Боже-боже-боже… Какая грязная и неаккуратная работа… Как же много за тобой придется убирать…       — И... Что теперь будет дальше?       — Как что? Наша игра ещё не закончена, котенок. Ты выбился из графика, и понесешь за это наказание. Пора котику стать мышкой. — весело рассмеялся Алистер. Хаск ощутил мощный удар по голове. Тьма стремительно заволокла разум. Последнее, что запомнил мужчина – кровожадная улыбка и хитрый прищур ведущего.