Секретная история из архива Предприятия 3826

В самый разгар рабочего дня, по опустевшим коридорам разносилась едва уловимая поступь, она принадлежала старшему лейтенанту, чьё лицо в этот момент выражало крайнюю степень сосредоточенности. «Прошло уже две недели, а воз и ныне там», — возмущалась девушка. «Из основных зацепок, все эти «поломки» – это покушения на Сеченова. А так же, что следующее произойдёт 26 марта, во время проверки строительства комплекса «ВДНХ», не раньше. Что странно… Неужели у них нет возможности достать график Дмитрия Сергеевича и совершить задуманное… Да-да, хотят всё замаскировать под несчастный случай. Но столько ждать? Что за титаническое терпение! Ведь чем дольше они тут находятся, тем велик риск, что их обнаружат. И либо они идиоты, что вряд ли. Либо они уверены, что их не найдут…» Дёрнув за ручку двери, Сова зашла в отдел нейробиологии. Девушка, погрузившись в свои мысли, проходила мимо лабораторий. Затем свернув пару раз по запутанным коридорам отдела, Светлова приблизилась к нужному техническому помещению. «Ещё действия со стороны Кати и Сергея ни к чему не привели. Я и не ожидала от этих сплетен чего-то особенного, но слухи о шпионе, разумных матерящихся животных и призраке кошки особо не воодушевляют. Хотя немного сузить круг подозреваемых всё же получилось. Все как один рассказывали, что перед ЧС происходила модернизация сети. Но «ВДНХ» изначально проектировали с учётом нового источника электроэнергии и модернизация не понадобится. А так же, что работала одна и та же бригада. Значит ли это, что кто-то из них… Или все… Нет, все точно нет. Это невозможно. Тот документ, который дал мне Захаров. Прочитав его, мне стало ясно, что большинство инженеров в бригаде – опытные специалисты, патриоты и профессионалы своего дела, с высоким уровнем допуска и уже давно работают на Предприятии. Поэтому маловероятно, что они могут быть причастны к такому. Вопросы возникают к парочке работников из бригады. Надеюсь получится с ними поговорить», — размышляла Василиса, подходя к неприметной двери. Не осведомлённый человек, подумал бы, что за этой небольшой обшарпанной дверью скрывается каморка завхоза, где он хранит весь уборочный материал. Но на самом деле, там находилось одно из важных мест всего отдела нейробиологии — машинное отделение. «Жаль ещё досье не получилось изучить. Приходится действовать тихо, чтобы «береивские уши» не прознали о том, что мы вообще кого-то ищем. Кузнецов сказал не шуметь, поэтому досье придётся ждать какое-то время. Бесит! Постепенно я начинаю соглашаться с Сергеем. Проще запереть Сеченова на пару дней и прошестрить всё Предприятие вдоль и поперёк, но нельзя… Упрямый Волшебник не согласится», — губы девушки дрогнули в лёгкой улыбке, когда она вспомнила академика. Сосредоточившись, она взялась за ручку двери и открыв, вошла в помещение. Здесь царила особая атмосфера, наполненная звуками, которые так любила слышать Светлова. Грохот генераторных установок, металлический корпус которых блестел от масла, а механизмы внутри издавали ритмичный гул, словно огромный зверь, который дремал, готовый в любой момент проснуться и начать свою работу. Рядом с ними стояли насосы — стальные гиганты, которые неустанно качали воду из подземных резервуаров. Их трубы извивались по стенам, как змеи, и каждый раз, когда насосы включались, слышался характерный звук воды, стремящейся к своей цели. Они защищали генераторы от перегрева, тем самым обеспечивая бесперебойную поставку энергии в отдел. На стенах висели панели управления, усыпанные кнопками и индикаторами. Как раз за ними сейчас и работали инженеры. В данный момент машинное отделение было последним в этой части комплекса, что нуждалось в модернизации. Новые элементы системы были установлены, и сейчас проводилась её тонкая настройка для стабильной работы в различных сценариях. Для старшего лейтенанта это было завораживающее зрелище. Как люди, совместно с машинами, словно огромное живое существо работали вместе над одним делом. Хотелось бы ей снова заниматься подобным. «Сейчас не время предаваться воспоминаниям. Ты сюда не любоваться пришла, а работать», — настраивала себя на нужную волну Светлова. В машинном отделении находилось пять человек. Все они были заняты работой, кто занимался настройкой, а кто проверял все важные соединения на наличие возможных утечек и перегревов. Поэтому никто не заметили, что в помещении оказался посторонний. «Двоих не хватает. Судя по информации из акта, в бригаде должно быть семь человек», — пронеслась мысль в голове девушки. — Сигнал на выходе стабилен, — произнес один из инженеров, в защитном комбинезоне и с инструментом в руках, он отслеживал параметры на экране. Его голос звучал уверенно, но в нём чувствовалось напряжение. — Но нам нужно подправить коэффициент. — Я займусь этим, — сказал возрастной мужчина с пышными, чуть седыми усами на лице, а на его переносице виднелся застаревший широкий шрам, словно очень давно инженеру не посчастливилось сильно обжечься. Он подошёл к блестящей панели управления. Его пальцы быстро пробежались по кнопкам, и он ввёл необходимые параметры. Интуитивно чувствуя систему, мужчина настраивал частоту и напряжение, как музыкант настраивает свой инструмент перед концертом. На его плече, поверх комбинезона, была видна красная повязка, свидетельствующая о том, что перед Василисой начальник бригады. «Видимо это и есть Игорь Александрович Плетнёв. Руководитель инженерной бригады № 40/58. Отлично с него и начнём», — подумала старший лейтенант и подошла ближе к мужчине. — Вы бы снизили нагрузку на сеть, Игорь Александрович. А-то судя по показателям, ещё немного и цепь питания будет перегружена, — громко сказала Сова, стараясь перекричать рокот генераторов. В ответ взгляд мужчины переместился на датчики и через несколько мгновений его громкий низкий голос нарушил симфонию механического шума: — Сергей, Коля, быстро проверьте трансформаторы и доложите мне! В ответ послышались короткие утвердительные ответы и два парня лет 30-35 побежали в противоположную сторону машинного отделения. На несколько минут воцарилось молчание, прерываемое только гулом насосов и рокотом. Волнение ощущалось кожей, все знали, что в случае чего нужно будет действовать быстро и четко. — Сука, Саныч, сердечник полетел! Нужна замена трансформатора, — послышался голос одного из инженеров. — Я переключаюсь на резервный источник! — крикнул Плетнёв, нажимая комбинацию клавиш, — Дима, помоги им! Костя, следи за давлением в насосах, не хватало нам ещё и перегрева в придачу, — раздавал приказы мужчина. Работа кипела и каждый из них знал свою задачу. Время словно замедлилось: каждая секунда тянулась, как вечность. Сова стояла в стороне, решив, что в их годами отточенный механизм командной работы лучше не вмешиваться. Когда они наконец справились с проблемой и система стабилизировалась, в машинном отделении воцарилась тишина. — Молодцы, товарищи! — сказал руководитель, облегчённо выдохнув. Он повернулся в сторону старшего лейтенанта и пристально посмотрел на неё. — И вам спасибо… — мужчина протянул руку девушке в знак приветствия. Он ждал от неё ответа. — Светлова Василиса Андреевна, ассистентка товарища Сеченова. Рада была помочь, — улыбнулась Сова, пожимая руку инженера в ответ. — О, так вот как вы выглядите, Василиса Андреевна. О новом ассистенте главы уже гудит пол Предприятия, а вторая половина уже во всю вас обсуждает, — добродушно усмехнулся Плетнёв. — Настолько, что нам с ребятами уж очень хотелось вживую Вас увидеть. В этот момент остальные члены бригады оглянулись, с интересом изучая девушку. — Правда? — удивлённо подняв брови, спросила Сова. — И что такого обо мне говорят? Девушка понимала, что на закрытом Предприятии, в ограниченном пространстве, рано или поздно пойдут слухи о ней, как о новом сотруднике, а учитывая с кем она работает, то завистников не наберёшься. Но всё же, Сове нужно было сыграть удивление, чтобы получить доверие Плетнёва. — Обычно ассистенты от Дмитрия Сергеевича сбегают через неделю, не выдерживают нагрузки. Все знают, что наш директор тот ещё трудоголик. А Вы вон уже в два раза больше продержались, так что теперь у нас за диковинку выходите, — сказал, Игорь Александрович. — Тут не могу с вами не согласиться. Работоспособность товарища Сеченова поражает. Приходится поспевать, но оно стоит своих усилий. Столько новых знаний и умений я вряд ли смогу получить у кого-то ещё, поэтому работа сверхурочно не такая уж и большая цена, за возможность набраться опыта у одного из умнейших людей СССР, — сказала Сова, нисколько не кривя душой. «Даже если бы я попала в ассистенты к академику, будучи не бойцом «Аргентума», я сказала бы то же самое. Хотя это им знать не обязательно», — подумала Василиса. — Похвально. Сразу видно инженера, который любит действовать, а не ходить вокруг да около, — одобрительно кивнул Плетнёв на слова девушки. — Что заканчивали, товарищ Светлова? — МГТУ, в 36-м. Там и осталась работать, до того как не попала сюда, — ответила Василиса, удовлетворяя любопытство мужчины. — Я тоже его заканчивал. В далёком 17-м, — сказал мужчина. — Так чем же мы Вам можем помочь, коллега? — спросил Плетнёв, указывая девушке на один из стульев рядом с панелью управления, а сам сел рядом. Остальные инженеры продолжали выполнять свою работу, но Сова заметила, что параллельно они пытались уловить суть разговора. «Так, значит с расшаркиваниями закончили. Отлично», — подумала девушка. — Да, спасибо, что напомнили, — улыбнувшись уголками губ, сказала Сова. — Последнее время участились несчастные случаи на производстве, возможно Вы уже что-то слышали? — спросила Светлова. Она решила начать разговор издалека. — Да, слышал. Но не думаю, что их стало больше чем всегда. ЧС на производстве обычное дело, сами знаете, Василиса Андреевна, — ответил мужчина. Его брови, чуть нахмурились и от добродушной улыбки не осталось и следа. — Полностью с Вами согласна, Игорь Александрович. Но Дмитрий Сергеевич очень обеспокоен случаями на «Союз-Граните» или недавним инцидентом, который произошёл здесь, в отделе нейробиологии, в соседней лаборатории. Поэтому поручил мне узнать, что могло стать причиной этих недоразумений и предотвратить их в будущем, — на этих словах Василиса заметила, что один из инженеров, который отслеживал давление в насосах, на мгновение замер и неестественно дёрнулся, словно его током прошибло. «А это уже интересно», — подметив волнение парня, мысленно взяла на заметку Сова. Далее она продолжила: — Например, усовершенствовать технику безопасности для работы с модернизированной полимерной сетью. Поэтому я и пришла к Вашей бригаде, товарищ Плетнёв. В надежде, что Вы подробнее мне расскажете, что знаете. И это поможет всем нынешним и будущим поколениям инженеров спокойно работать, — всё так же улыбаясь уголками губ, сказала Сова. Её брови слегка изогнулись в немой просьбе о помощи. «Ну давай, я тебе уже прямым текстом говорю, что не виноватых пришла искать, говори уже!» — в мыслях возмущалась девушка, внешне оставаясь такой же нарочито-вежливой и доброжелательной. На слова Совы, мужчина скрестил руки на груди и предельно задумался. — Мы действовали строго по инструкции, товарищ Светлова, — серьёзно ответил Плетнёв. — И почему в нескольких случаях произошёл сбой напряжения, я не могу Вам ответить. С чего Вы решили, что это всё из-за нашей работы? Мы тут не причём. Или Вам просто нужно найти козла отпущения? — грубо спросил мужчина. Он был уверен в своих словах. — А к кому мне ещё обратиться? — вопросом на вопрос ответила Сова. — Вы работаете с системой. Ваши люди знают её лучше, чем кто-либо другой на Предприятии. Поэтому именно Вы можете мне помочь. И скажу прямо — виноватых искать у меня цели нет, а вот сделать так, чтобы подобных случаев не было или они были сведены к минимальным значениям — да. Старший лейтенант серьёзно посмотрела на мужчину, наблюдая за его реакцией. В ответ на слова девушки, до этого сведённые друг к другу, брови мужчины немного расслабились, а его пышные усы перестали напоминать хищный оскал. — Рад, что Вы со мной предельно откровенны, Василиса Андреевна. Но я действительно не знаю, с чем могла быть связана перегрузка сети. С нашей стороны всё было сделано верно. За это я ручаюсь! — твёрдо сказал руководитель бригады. Он держался уверенно. Рот не закрывал, за ухом не чесал. Сова видела, что он верит в то что говорит. Значит велика вероятность, что он тут не при чём. Стоит обратить внимание на остальных инженеров. — Может у Вас есть какие-то предположения? Пожалуйста, Игорь Александрович, — спросила старший лейтенант, сама наблюдая за остальными членами группы. «А паренёк точно что-то знает. Вон трясётся бедный, как осиновый лист», — подметила Василиса изменения в поведении всё того же молодого инженера у насосов. Остальные же члены бригады, хоть и было видно, что переживали, но от работы не отвлекались. — Технология новая и откатана не до идеала, поэтому возможны осечки, — задумчиво произнёс Плетнёв. — Возможно, дело в том, что при проведении экспериментов, учёные дали одномоментно слишком большую нагрузку на сеть, вот и случилось то, что случилось. Ребят, если у вас есть идеи – предлагайте. Нужно помочь, коллеги. Задачка-то, не из лёгких, — обратился мужчина к своим подчинённым. — Да с этим полимером хрен проссыш, что происходит. Сам знаешь, Саныч! — сказал высокий мужчина средних лет. Худой, словно спичка. Было видно, что его защитный комбинезон ему великоват и в этой мешковатой ткани он выглядел очень комично. — Мы от методички не отходим, потому что иначе всё полетит в чертям. Поэтому надо смотреть в динамике с чем это может быть связано. Правда, ребят? И остальные закивали, словно болванчики, соглашаясь с коллегой. — Вот видите, товарищ Светлова. Мы бы рады, но помочь Вам, к сожалению, не можем, — устало выдохнув сказал руководитель бригады, вставая со стула. — А теперь, прошу меня простить, но нам нужно дальше работать, — недвусмысленно намекнул Плетнёв, что разговор окончен. «Чёрт, ну что за дела! От вас никакого толку!» — сокрушалась девушка. В этот момент нервный паренёк выронил разводной гаечный ключ и уронил его себе на ногу. — Ааа, блять! — громко сокрушался парень. Он нагнулся и схватился за больное место. — Ох, Костя. У тебя сегодня, что руки дырявые? Иди передохни немного, от тебя в таком состоянии всё равно толку никакого не будет, — сказал Игорь Александрович. Быстро кивнув на слова руководителя, инженер прихрамывая пошёл в сторону выхода. «Надо с ним поговорить наедине», — промелькнула мысль в голове девушки. — Всего доброго, товарищ Плетнёв. Спасибо за помощь. Если вдруг что-то вспомните, то вот моя Груша, можете писать в любое время, — сказала Сова, протягивая мужчине небольшой клочок бумаги. — Жаль, что не можем помочь Вам больше, — сказал мужчина, кивая девушке в знак согласия. Когда Василиса покинула машинное отделение, её внимание привлёк инженер с хромотой. Он сидел на скамейке рядом с дверью и массировал больное место. Парень был невысоким, даже чуть ниже Светловой. Он взглянул на девушку и на фоне его лица, запятнанного машинным маслом, его голубые глаза ещё ярче подчеркивали его озабоченность. Сова решила подойти ближе к инженеру, чтобы поговорить, но парень начал диалог первым: — Вы точно никого не будете наказывать? — нервно спросил инженер. На вид ему было не больше 25 лет, видимо совсем недавно начал работать на Предприятии. — Точно. Мне нужно сделать так, чтобы подобного больше не повторилось, — мягко ответила девушка. «Нужно его не спугнуть. Пусть сам раскроется. Всё же это не военнопленный, а гражданский», — думала Василиса. — Тут не все, — робко начал инженер. — Есть ещё двое. Они практиканты. Очень талантливые. Поэтому их к нам и опередили. Обычно их к процессу модернизации Саныч не подпускает, как он любит говорить: «молоко на губах не обсохло». Они наблюдают за процессом и если и выполняют какую-то работу, то больше по подготовке оборудования и отслеживания показателей системы. На этом моменте паренёк занервничал и слегка заёрзал на месте, случайно потревожив больную ногу. Его лицо исказила гримаса боли, но он стойко это выдержал и продолжил: — Но когда мы работали здесь, в лаборатории, я кое-что заметил. Мы уже закончили работу и все пошли по домам. Я тоже собирался уже уходить, но забыл несколько инструментов, поэтому и вернулся. Но не ожидал там увидеть Максима и Мишу, которые что-то делали с щитком, — инженер замолчал, переживая, стоит ли продолжать дальше. «Ооо, случайный свидетель. Интересно, что вы от него не избавились?» — задумалась Светлова. — Костя, пожалуйста, продолжай. Ты всё делаешь правильно, — как можно спокойно и вежливо сказала старший лейтенант. — Да, простите. Я не видел, что конкретно они делали, но когда спросил у них, они ответили, что им Саныч сказал проверить заземление и что они справятся. Тогда я кивнул и вышел, но потом задумался, по инструкции, если все работы окончены и щиток опечатан, то трогать его нельзя, — закончил рассказ инженер. — А почему потом никому не рассказал, Костя? — всё так же спокойно спросила Сова. — Ну как почему, я доверяю ребятам. И Санычу тоже. А если бы сказал, ещё бы на смех подняли, не хотелось. Я тут новый в бригаде, не считая Макса и Мишки, поэтому глупцом прослыть не хочу, — неловко ответил Костя, почёсывая левой рукой свой затылок. — Спасибо тебе, ты очень помог. Скажи, а почему сегодня этих двоих не было? — поинтересовалась Светлова. — Так у них что-то с родной бабкой случилось и их отпустили с Предприятия в Казань, съездить на пару недель, проведать её. Они два брата, а она у них единственный родственник, вот и переживают за неё. Вы только не наказывайте их. Они наверняка ничего плохого не сделали, — сказал инженер, с доверием смотря на старшего лейтенанта. «Эх, воспользовались они твоей наивностью. Понятно, что не факт, что эти братья мои диверсанты, но это первые подозреваемые», — сокрушалась Сова, смотря на парня. — Не переживай, я с ними поговорить хочу, а не наказать. Скажи, а на сколько они уехали? — спросила Светлова. — Сказали, что вернутся 26 марта вечером. Да и разрешение у них до этой даты. Я сам видел, — твёрдо ответил Костя. Возникало ощущение, что только в этом он и был уверен. «Отличное прикрытие. И вопросов никаких к ним не будет. Надо дождаться досье от Кузнецова. Мне нужно на них посмотреть. Расспрашивать у паренька, как они выглядят, будет слишком», — размышляла Светлова. — Костя, а они тоже в деревне Лесника живут, где и многие практиканты? — спросила старший лейтенант. — Да, они вместе живут. Пятая изба от дороги. Я был у них пару раз, отмечали в феврале День Рождения Максима. Он старший из них. Было весело, — слегка улыбнувшись, ответила паренёк. — Спасибо тебе ещё раз, Костя. Ты всё правильно сделал. И береги себя. Не роняй инструменты, — поблагодарила Василиса инженера и улыбнувшись, пошла в сторону выхода из отдела. «Ух, отлично поработала, Василиса. Теперь надо этих двух практикантов допросить. Почему-то мне кажется ни к какой бабке они не уезжали», — размышляла девушка, но её прервал спор двух людей в кабинете, мимо которого проходила Сова. Это оказался кабинет Захарова и его грубый голос был тому подтверждением. Он рвал и метал. После эксперимента Кристины, он совсем с цепи сорвался. Девушка прислушалась в диалогу. — И что Вы мне принесли, товарищ Быков? Это по Вашему научная работа, которая по Вашим же заверениям способна меня переубедить и взять Вас к себе в ученики?! — в голосе профессора чувствовалось раздражение и злость на младшего сотрудника, словно Иван как-то умудрился задеть Захарова. — Да, профессор, — раздался тихий голос Быкова. — Вздор! Это не научная работа, а тривиальный пересказ моих научных трудов, с Вашей отсебятиной, которая не подкреплена никакими исследованиями. Это не достойно моего внимания, а теперь вон из моего кабинета! — рявкнул глава отдела и в помещении послышался беспорядочный шелест бумаги, словно мужчина разорвал работу Вани и выбросил её на пол. Василиса сделала несколько шагов назад от двери, и как только девушка вышла из зоны поражения, дверь с силой распахнулась, и оттуда выскочил Быков. Он держал в руках смятые листы бумаги, а его лицо с веснушками отражало смесь эмоций. Светлова заметила на нём не только растерянность и обиду, но также звериную ярость. Когда он проходил мимо неё, она услышала лишь обрывок фразы его монолога. — Что же вы наделали, профессор! Я должен был получить от Вас знания, а получил лишь презрение. Вся моя уверенность зависела от Вас, а теперь… — бубнил про себя парень и скрылся из виду. «Надо сказать Захарову, чтобы он был помягче с ним… И хоть профессор меня не послушает, попробовать стоит», — решила для себя старший лейтенант и направилась в сторону кабинета. Дверь всё ещё была распахнута настежь и можно было наблюдать беспорядок, царящий внутри. На столе профессора Захарова валялись разрозненные листы бумаги, некоторые из них были исписаны мелким почерком, другие же были покрыты красными пометками и вырваны из папок. Книги, которые когда-то аккуратно лежали на столе, теперь беспорядочно валялись на полу, как будто кто-то с яростью сбросил их с рабочего места. Мужчина сидел за своим столом, его лицо было искажено гневом. Он перебирал оставшиеся документы, время от времени бросая на них яростные взгляды, словно надеялся, что они изменятся под его пристальным вниманием. — Как можно быть таким бездарным?! — срывался профессор, не замечая Василису, которая стояла в дверях его кабинета. Девушка решила не задерживаться слишком долго. Она понимала, что сейчас не лучшее время для разговора — его гнев мог обрушиться и на неё. — Добрый день, Харитон Радеонович. Вы бы присмотрелись к пареньку. Уж больно он не стабильный, ещё глупостей натворит, — сказала Сова, заходя в кабинет профессора. Захаров поднял голову и уставился на неё с неподдельным удивлением. Его гнев немного утих, но в глазах всё ещё горел огонёк недовольства. — И на чём же основано Ваше предположение, товарищ Светлова? — ряфкнул профессор и выгнул бровь в вопросительно жесте. Было видно, что он ещё раздражён выходкой Ивана и присутствие Василисы никак не исправляет эту ситуацию. — Интуиция, — лаконично ответила девушка. «Не буду же я перед ним распинаться, что люди с подобным психологическим портретом, если к нам в разведку и попадали во время войны, то надолго не задерживались. Очень быстро сходили с ума, и, либо сами накладывали на себя руки, либо устраивали резню, попутно унося с собой несколько невинных жизней», — думала старший лейтенант, наблюдая за реакцией учёного. — Хм… — тяжело вздохнул Захаров, глядя на девушку. — Интуиция — это уже гуманитарная область. А гуманитарным наукам доказательства не нужны, Василиса Андреевна, им достаточно умозаключений. Это уже не область точных наук, а в гуманитарке, судя по Вашей специализации, Вы не сильны. Так что позвольте, мне самому решать, как общаться с младшим персоналом, товарищ Светлова. А свою хвалёную интуицию приберегите для товарища Сеченова. Он, в последнее время, без неё уже жить не может, — закончил свою тираду учёный, взяв в руки результаты исследований. — Как скажете, Харитон Радеонович. Не мне Вас учить, как с людьми общаться. Моё дело предложить, Ваше – отказаться, — сказала девушка, поднимая руки в знаке капитуляции. «Нет смысла с ним спорить. Пусть делает, что хочет. Я ему в няньки не записывалась», — размышляла Сова, направляясь к открытой двери из кабинета. — Товарищ Светлова, — окликнул девушку учёный, поправляя свои очки на переносице. — Где сейчас Сеченов? Девушка повернулась на голос профессора и ответила: — В отделе физиологии. У него сегодня встреча с товарищем Павловым. Ему что-то передать? — Да, скажите, что я зайду к нему в лабораторию вечером. Нужно кое-что проверить, — сказал профессор, возвращаясь к изучению документов. — Хорошо, Харитон Радеонович, всего доброго, — ответила Светлова и вышла из кабинета. Девушка сделала несколько шагов по коридору и свернула за угол, погружаясь в свои мысли. Её шаги отражались в пустом коридоре, создавая мелодичный ритм, который контрастировал с тревожной атмосферой в отделе, как вдруг, на неё налетела Терехова, чуть не сбив с ног. — Ты куда так торопишься, что дороги перед собой не видишь, Кристин? — обеспокоенно спросила старший лейтенант. — О, привет, Василиса, какими судьбами в Павлове? — удивившись, спросила Терехова.— Я к Харитону Радеоновичу, пишу же кандидатскую, он мой куратор. На секунду щёки девушки порозовели, а зрачки Кристины смотрели в верхний правый угол, указывая на то, что Терехова вспоминала какое-то реальное событие, приносящее ей положительные эмоции. Это не осталось не замеченным, со стороны Совы. «Что там между вами происходит? Хотя, это не моё дело», — подумала старший лейтенант. — Кандидатскую? Мои поздравления, Кристин. А что за тема, если не секрет? — поинтересовалась девушка, скрещивая руки на груди. — Инновации в нейробиологии: Полимерные технологии для создания функциональных искусственных органов, — ответила учёная, гордо подняв свой подбородок. — О как, полимерные искусственные органы. Звучит интересно… Захаров что-то писал об этом в своих работах, — задумчиво сказала Светлова. — Ты что читала его наработки? Не твой же профиль? — удивлённо спросила девушка, глядя на старшего лейтенанта. — Ахах, кого я только не читала, когда свою кандидатскую писала. Она у меня была на стыке инженерии, биологии и нейробиологии, поэтому изучала я всё подряд. Отличное было время, хоть и спала я тогда очень мало, — мечтательно вздыхая, говорила девушка. — Подожди, Василиса, ты хочешь сказать, что уже кандидат наук? — удивилась Терехова. Она не ожидала такого развития событий, что её новая подруга, в отличие от неё самой, уже имеет степень. — Да, а что тут такого? — не совсем понимая реакцию девушки, спросила Светлова. — Просто не ожидала, Василиса, — слегка помотав головой из стороны в сторону, словно извиняясь, ответила Терехова. — Кандидатов нынче в ассистентах редко встретишь. Сложно, наверное, с Сеченовым работать, раз он такие завышенные требования ставит. — Работать с Дмитрием Сергеевичем крайне интересно. А учитывая его три докторских, ещё и познавательно, но есть нюансы, не спорю. Он тот ещё трудоголик, — усмехнувшись, сказала старший лейтенант. Вспоминая академика, девушка в глубине души искренне улыбнулась, а по телу, волной прошлась несвойственная для Совы теплота. — Мне можешь не объяснять. Этот лысый чудак такой же, — небрежно махнув рукой в сторону кабинета Захарова, поддержала Василису Кристина и девушки засмеялись. Вдруг, Светлова заметила, как Терехова, наклоняется чуть вперёд, когда разговаривает с ней, словно хочет чтобы Василиса обратила на что-то внимание. И когда Кристина лёгким движением руки поправила, выбившиеся волосы из пучка, за ухо, Сова заметила украшение. Это была серебряная брошь в форме бабочки. Она красовалась слева на груди учёной, а зелёные камушки, вместо глаз, причудливо перевались на свету. — Красивая брошь. Бабочка, верно? — поддавшись на невербальные манипуляции Кристины, спросила Светлова. — Правда? Спасибо, что заметила, Василис, — поблагодарила девушки Терехова. «Было сложно не заметить. Ты же специально мне её, чуть ли не под глаза, подставляла», — мысленно закатив глаза, подумала старший лейтенант. В этот момент, Кристина подошла чуть ближе и тихо сказала: — Мне её на восьмое марта Харитон Радеонович подарил. Василиса удивлённо подняла правую бровь вверх и в неверии повернула голову на бок. — Кристин, а ты уверена, что это был Захаров. Может было темно и ты обозналась? — сощурив глаза, с недоверием спросила Сова. — Конечно, я уверена, что это был он! Я его после этого в щёку поцеловала, в благодарность. Ничего такого. Или ты думаешь я не знаю кого целую? — возмутилась Терехова. — И после этого ты не покрылась коркой льда, от такого интимного прикосновения к нашему Снежному Королю? Удивительно, — прыснула Светлова. — Понравилась? — Что именно? — спросила Терехова. — Я про брошь спрашивала, или ты мне ещё хочешь что-то рассказать? — игриво улыбнувшись, сказала Сова. — Да иди ты! — ответила Терехова, слегка стукнув Васю в плечо. — А тебе-то Сеченов что подарил? — А он должен был мне что-то подарить? — вопросом на вопрос ответила старший лейтенант. В ответ Кристина, лишь скрестила руки на груди, подняв брови вверх. И пренебрежительно посмотрела на Светлову. — Цветы мне подарил, ничего особенного, — под пристальным взглядом учёной, выдохнув, ответила Сова. — Ну-ну. Ты смотри, не упускала бы такого видного мужчину. У тебя есть все шансы, — приторно сладким голосом сказала Терехова. Её взгляд изменился и теперь выражал нежность и игривость. — Делать мне больше нечего, я работаю, — резко ответила на подколку учёной старший лейтенант. «Почему последнее время все так и лезут ко мне со своими непрошенными советами! Оставьте мою личную жизнь в покое!» — мысленно возмущалась девушка. — Ладно, Кристин, мне пора. Надо идти в отдел физиологии за Сеченовым, — сказала Светлова. Она посмотрела на часы, которые висели на стене в коридоре. — Уже уходишь? Я думала раз ты здесь, то у нас получится пообедать вместе, — расстроившись, сказала Терехова. — Может в другой раз, — снисходительно ответила Сова. — Удачи тебе с кандидатской. Если тебе нужна будет консультация инженера, всегда буду рада помочь. В ответ Терехова легонько приобняла Светлову за плечи и девушки разошлись, каждая по своим делам. *** Девушка шла по коридорам комплекса, словно по лабиринту. Стены и лаборатории были похожи друг на друга. Никаких ориентиров. Светлые стены, окрашенные в холодный серый цвет, отражали тусклый свет, исходящий от встроенных в потолок ламп. Они создавали атмосферу стерильности и безвременья, словно время здесь остановилось. Каждая дверь была одинаковой — металлическая, с небольшим окошком, за которым скрывалась тайна. На некоторых из них висели таблички с номерами лабораторий и названиями проектов, но для Василисы они были лишь абстракцией. Приходилось идти по памяти, вспоминая, как несколько часов назад они проходили здесь вместе с академиком. «Надо разобраться почему меня так к нему тянет…» — думала Василиса, продвигаясь в сторону отдела физиологии. «Если подойду к этому вопросу с холодной головой, руководствуясь своими знаниями и логикой, то смогу ответить на этот вопрос. Давай, Светлова, то же самое, что шпиона ловить», — подбадривала себя девушка. «Что же там мне рассказывали на открытых лекциях по нейробиологии… Прежде чем дело дойдёт до физической близости, мужчине и женщине нужно приглядеться друг к другу, проявить нежность и заботу. Ведь поведение человека на это и рассчитано, в основе своей мы — существа моногамные. А соответственно в нашем мозгу зашиты примерные критерии, каким должен быть «принц на белом коне»», — рассуждала Сова, аккуратно лавируя между работниками комплекса. «Так, и какие же там были критерии… Точно! Первый — «правильный» набор первичных и вторичных половых признаков. Так… Ну тут, всё при нём, как и у подавляющей мужской части Предприятия», — размышляла девушка, чуть не столкнувшись со стеной. Вовремя опомнившись, Василиса остановилась, выбрала нужное направление и пошла дальше. «Второе — внешность», — на этих словах Сова остановилась. Её щёки неосознанно заалели, а губы изобразили мечтательную улыбку. Она вспомнила: строгие черты лица, аккуратную стрижку и уверенный взгляд янтарных глаз. Каждый раз, когда их взгляды пересекались, у неё внутри что-то трепетало. Его лёгкие касания, когда он дотрагивался до её плеча во время обсуждений рабочих процессов, как нежно брал за руку, когда хотел о чём-то попросить. В этот момент мир вокруг исчезал, оставляя только их двоих и тепло его прикосновений. «Как же это приятно», — подумала Сова, тут же одёргивая себя. — «Помни, Василиса, понять руководствуясь логикой!» — Светлова снова двинулась вперёд, продолжая свой внутренний монолог. «Третий критерий — статус самца», — девушка невольно поперхнулась. — «Ну куда уж статуснее! Но как на лекции говорил профессор Осипов, больше «баллов» в мозгу самки, получает именно статусный самец, ведь, очевидно, он является обладателем более качественных генов. А ещё у него больше ресурсов, соответственно и потомство будет в безопасности. Ох, какой ужас… Неужели у меня в голове на бессознательном уровне возникают подобные выводы», — искренне удивилась девушка, массируя переносицу. «Ладно, что там дальше… Социальные нормы». Василиса начала подниматься по широкой, массивной лестнице. До обеда был ещё час, поэтому в этой части комплекса было пусто, и размеренно шагая по мраморным ступенькам, Сова продолжила. «Оценка внешности потенциального партнера во многом зависит от социальных норм — того, чему нас научили родители и окружающие. Тут всё понятно. По всем нормам он безумно привлекателен», — подумала Василиса, ощущая, как сердце забилось быстрее. Её дыхание участилось, вспомнив то, как выглядел учёный неделю назад на празднике. Она старательно пыталась не обращать на это внимание, но это оказалось непросто и ежедневная работа с ним только усиливала эти ощущения. «Так, если мне не изменяет память, остался последний критерий… Импринтинг… Запечатление, «впечатывание в мозг» определенной ключевой информации в строго определённый период онтогенеза. Потенциальный половой партнер, главное чтобы, хоть и был похож на членов семьи, но не до полного совпадения. Твою мать… Взглядом и телосложением он похож на отца, вкусом в одежде, профессией, а так же отчасти, складом ума похож на Петра Ивановича, который мне, как отец», — начала осознавать весь масштаб бедствия Сова, подходя ко входу в отдел физиологии. «Стоп! Он же и сам всё это знает, так ещё и лучше меня во всём разбирается, кроме моего импринтинга, конечно. И все эти прикосновения, постоянные совместные обеды всю последнюю неделю, разговоры, улыбки. Это всё ради того, чтобы вызвать во мне чувство привязанности и доверия, даже при минимальном физическом контакте? Окситоцин, такой окситоцин», — берясь за ручку двери, думала Светлова. — Вот же ж жук! — возмущённо сказала вслух девушка, зайдя в отдел. Благо кроме «Вовчиков», в коридоре никого не было. «Он что влюбить в себя меня хочет? Ну, удачи ему. Мешать я ему не буду, но и поддаваться тоже не намеренна», — возмущённо подумала Сова, чётко чеканя шаг к кабинету главы комплекса. Василиса подошла к кабинету Павлова. «Рановато ещё. Дмитрий Сергеевич освободится только через пол часа. Можно было не торопиться», — вдохнула про себя девушка, вспоминая расстроенное лицо Кристины. Сова облокотилась на стену рядом с дверью, в ожидании Сеченова. Из кабинета она слышала отрывки диалога учёных, которые о чём-то увлечённо спорили друг с другом. По какой то причине, в отделе физиологии, за которым присматривал сам глава комплекса — Павлов Иван Петрович, наблюдалась очень уютная атмосфера, что контрастировало с остальными частями здания. В коридорах на специальных подставках с автоматической оросительной системой росли комнатные растения, из граммофонов играла ненавязчивая музыка, создавая атмосферу тепла и непринуждённости. Каждый уголок отдела был продуман до мелочей: мягкий свет ламп создавал комфортное освещение, а стены украшали научные плакаты и фотографии, отражающие достижения в области физиологии. Здесь всегда звучал тихий шёпот обсуждений. Рабочие места были организованы так, чтобы каждый сотрудник чувствовал себя комфортно и мог сосредоточиться на своих исследованиях. Сове было приятно тут находится, в отличие от того же отдела нейробиологии, в котором при каждом посещении у девушки возникало ощущение давления, словно стены сжимались и вся тяжесть земли, под которой находится комплекс, вот-вот обрушится на хрупкие плечи Светловой. И это было удивительно, ведь клаустрофобией девушка не страдала. Пытаясь понять причину своих двойственных ощущений, старшего лейтенанта прервал скрип открывающейся двери. Из дверного проёма показалось сосредоточенное лицо академика, словно он кого-то искал. Заметив Светлову, его взгляд смягчился и осмотрев девушку с ног до головы, он с улыбкой произнёс: «Я так и знал, что Вы уже здесь, Василиса Андреевна. Проходите, мы с Иваном Петровичем как раз хотели с вами поговорить». Мужчина шире открыл дверь, приглашая девушку войти. Зайдя в кабинет, Василиса внутренне напряглась, когда увидела его – отца советской физиологии, обладателя Нобелевской премии: «За труды по физиологии пищеварения, расширившие и изменившие понимания жизненно-важных аспектов этого вопроса», создания учения об условных рефлексах. Светлова знала, что великому учёному уже за 90 лет, но он не собирался уходить на покой. Наоборот, со всей присуще любому учёному страстью, он продолжал заниматься наукой. Пожилой мужчина сидел за столом и внимательно читал, как показалось Сове, результаты одного из исследований. Сначала девушке показалось, что взгляд учёного, направленный на неё, был суров, но когда на его лице, с выраженными скулами и глубокими морщинами, отразилась лёгкая улыбка, старший лейтенант немного расслабилась, мягко улыбнувшись в ответ. — Доброго дня, Василиса Андреевна мы Вас ждали, — сказал мужчина, поглаживая свою седую шевелюру на затылке. А на лице имелась аккуратно подстриженная борода, такая же белая, как и волосы. В ответ девушка удивлённо подняла брови. — Зачем двум, ведущим учёным в своих областях ждать меня, Иван Петрович? — спросила старший лейтенант, не совсем понимая, чего они от неё хотели. — Дмитрий, голубчик. Это была Ваша идея, так что прошу, введите свою ассистентку в курс дела, — наклонив голову на бок, обратился к академику глава комплекса. — С превеликим удовольствием, Иван Петрович, — ответил Сеченов, выходя из-за спины Совы. Он спокойно прошёл по кабинету и сел в одно из кресел для посетителей напротив Павлова, а жестом указал Василисе на место рядом, приглашая сесть. «Дмитрий? Голубчик? Куда я попала?»— думала девушка, удивляясь манере общения Павлова. Выполнив немую просьбу учёного, девушка удобно расположилась на предложенном кресле. — Приступим, — сказал академик, глядя на старшего лейтенанта. — Мы с Иваном Петровичем уже давно обсуждаем возможность создания нейрополимерных протезов. И по счастливой случайности, я недавно узнал, что в своей кандидатской Вы рассматривали возможность создания подобных изобретений. Поэтому, прошу Вас рассказать, о Вашем исследовании. Только сейчас девушка заметила, что в руках у Павлова был экземпляр её работы. «Они прочитали её, им понравилось, поэтому решили поговорить со мной? Или наоборот?» — думала Василиса. Вопросы проносились в её голове одним за одним, но взяв себя в руки, девушка сосредоточилась на мужчинах. — Вы должны понимать, что моя работа, по большей части, носит теоретический характер, и готового решения у меня для Вас нет, — серьёзно ответила старший лейтенант, смотря то на одного, то на другого учёного. — Конечно, Голубушка, — ответил Павлов. — Нас интересует, как Вы видите создания нейрополимерных протезов с точки зрения инженера-робототехника. Хотя Ваши познания в области нейробиологии довольно впечатляют, для инженера. Проходили дополнительный курсы? — добавил учёный, внимательно изучая расчёты описанные в работе. Он перелистывал страницу за страницей, поглаживая свою внушительную седую бороду, а девушка невольно замолчала, не в силах нарушить образовавшуюся тишину. Кабинет основателя физиологической школы, был таким же уютный, как и весь его отдел. Большой деревянный стол, за которым сидел учёный, был завален бумагами. Девушке казалось это форменным беспорядком, но то с какой точностью учёный находил на нём свои очки или карандаш, с помощью которого помечал на бумаге важные для себя идеи, наталкивало на мысль, что так и было задумано, а напротив стола висела большая доска, которая на данный момент была чиста. Стены кабинета были увешаны массивными книжными полками, заполненными научной литературой, журналами и монографиями по физиологии и медицине. В дальнем углу кабинета расположилась дверь, которая, вероятно, вела в личную лабораторию профессора. Сове было непривычно столько внимания к ней, как к учёному, поэтому когда к Светловой обратился Сеченов, девушка слегка вздрогнула. «Растерялась. Не мудрено, Вашей работой уже пять лет никто не интересовался, Совушка. И очень зря. Заметь я её раньше, возможно, всё сложилось бы по-другому», — подумал глава Предприятия, наблюдая за девушкой. — Василиса Андреевна, чего же Вы молчите, мы ждём, — сказал академик, обращая на себя внимание Совы. «И с чего же мне начать? Легко ему говорить, Сеченову только дай волю, потом не заткнёшь, будет о своих полимерах и космосе говорить вечно. Или пока с голоду не умрёт, одно из двух», — думала про себя старший лейтенант. Её мысли метались из стороны в сторону, а волнение подходило комом к горлу. Руки начинали покрываться влагой, а по спине девушки прошёл холодок, так не свойственный для неё. — В своё время я посещала межкурсовой цикл лекций по нейробиологии на базе МГУ, Иван Петрович. Лекции были специально адаптированы для людей без медицинского образования. Мне эти знания были нужны для проектирования модуля управления в роботах. Зачем изобретать велосипед, если можно позаимствовать и адаптировать у природы то, что и так отлично работает. В итоге мне эти знания и при создании кандидатской пригодились, — ответила Светлова, нервно поглаживая пальцы правой руки, пытаясь подавить волнение. — Хм… И кто же ввёл цикл? — заинтересованно спросил Павлов. Сеченов тоже подобрался, с интересном наблюдая за старшим лейтенантом. — Осипов Дмитрий Петрович, — ответила девушка. В этот момент на лице Павлова отразилась недовольная усмешка. «Опять очередной ученик Бехтерева молозит глаза в научном сообществе», — думал про себя учёный, закатывая глаза. Сеченов заметил изменения в настроении профессора, но решил не зацикливаться на этом. Он, как лучший ученик Владимира Михайловича, не мог не знать, что отношения у них с Павловым были весьма натянутые, но академику это не помешало, после смерти наставника наладить с Иваном Петровичем хорошие не только научную, но и приятельскую связь. Хотя время от времени красочные научные споры никто не отменял. — Для курса по нейробиологии не для медперсонала лектор хороший, — снисходительно заявил профессор. — Полно Вам, Иван Петрович. Дима отличный психиатр, невролог и физиолог. Он всегда мечтал нести образование в массы и просвещать далёких от медицины людей, давая им знания о собственном теле, — вежливо сказал Сеченов, обращаясь к Павлову. — Ну конечно. Бехтеревская шайка-лейка будет друг за друга горой. Кто б мог сомневаться. Я думал ты выше этого, Дима, — выпалил учёный. На какое-то время мужчины, зацепившись языками, упустили из виду присутствие товарища Светловой, давая ей возможность подумать. «Давно я так не волновалась, надо взять себя в руки. Светлова, не знаешь с чего начать, начни с начала! Это они хотят тебя послушать, а не ты напросилась, поэтому действуй!» — журила саму себя девушка. Девушка резко встала со своего места и подошла к доске, обратив на себя внимание учёных. Взяв мел в руку, она провела линию вдоль доски, разделив её на две равные половины. — Возможно мои пояснения по началу могут показаться Вам слишком элементарными, но я привыкла идти от простого к сложному, поэтому слушайте внимательно, — проговорила Светлова, повернувшись к мужчинам. В свою очередь, Сеченов, заинтересованно скрестил руки на груди, вытянув ноги, а Павлов оторвался от спора и серьёзно посмотрел на девушку. Увидев в их глазах согласие, Сова продолжила: — Мозг, как и вся нервная система, является крайне сложным органом. На протяжении всей истории человечества люди стремились сравнить его с чем-то, проводя аналогии, обычно с самыми современными техническими достижениями своего времени. Например, в прошлом веке мозг пытались сравнивать с телефонной станцией, потому что в нём есть структуры похожие на провода, присутствует связь центра и периферии, а на линии ведутся постоянные «разговоры». Сейчас же, на данном этапе технологического развития человечества мозг можно сравнить… — девушка ненадолго замолчала, задумавшись, но остановив свой взгляд на Сеченове, продолжила. — Можно сравнить с вашим Коллективом 1.0, который в тестовом режиме сейчас запущен на всём Предприятии, Дмитрий Сергеевич. Но в данном контексте, как и ранее в своей работе, я использовала другое сравнение — компьютер. Девушка повернулась, к доске и схематично изобразила сверху, на одной половине, мозг, а снизу, на другой половине, компьютер. Брови академика слегка поднялись вверх, повернувшись к Павлову, мужчина заметил схожую реакцию. В этот момент Василиса продолжала: — С первого взгляда можно заметить множество аналогий. Например, компьютерному блоку питания в нашем мозге соответствуют центры сна и бодрствования. Без блока питания компьютер работать не сможет, а человек, при повреждении этих зон мозга, впадает в коматозное состояние. — По такой логике мозг и чайником можно сравнить, — заметил Павлов. — Вы правы, Иван Петрович, — подхватила Светлова. — Только чайник не умеет хранить, принимать, передавать и обрабатывать информацию, в отличие от наших героев. Как раз на этом пункте остановимся поподробнее, — сказала девушка и снова повернулась к доске. Рядом с изображением мозга Сова схематично нарисовала нейрон, а рядом с компьютером — микрочип. Повернувшись обратно у мужчинам, она продолжила: — Всё, что мы ощущаем в окружающем мире, а также сигналы, передаваемые к мышцам и внутренним органам, — всё это представлено в виде электрических импульсов, которые движутся по нервным сетям, — сказала девушка, рисуя несколько нейронов и соединяя их стрелочками. — На первом уровне работы мозга видно, что мозг — электрическая машина, что даже слишком похоже на компьютер. Мы знаем, что в компьютерах используется двоичная система, в которой все действия кодируются с помощью электрических сигналов, представляющих информацию в виде единиц и нулей, — старший лейтенант написала соответствующие числа на доске. — Интересно, что в нашем мозге применяется аналогичный принцип, но вместо прямоугольных ступенек используются треугольные. Эти треугольные импульсы, известные как потенциалы действия, распространяются по аксонам и дендритам. Они кодируют наши чувства, сенсорные восприятия, мысли и предстоящие движения. Эти электрические сигналы имеют схожую природу во всех областях мозга, и ключевым является место их возникновения. И если подключиться к определённой области и подавать подобные импульсы, можно вызывать у человека такие состояния, как эйфория или заставить его двигать пальцем. Именно эту возможность я и рассчитывала в своей работе, для изобретения протезов конечности и органов чувств людям. И если вы дочитали её, то понимаете, что это возможно уже сейчас. Например, компенсировать потерю слуха некоторым людям с выраженным повреждением внутреннего уха, когда слуховой аппарат помочь не в состоянии или спроектировать руку, человеку, который её потерял, подорвавшись на мине, и вернуть ему возможность жить без лишений, хоть и его дееспособность будет вызывать сомнения, — девушка замолчала, чтобы перевести дух. Всё же она чувствовала себя не в своей тарелки, но в глубине души она была рада, что хоть и на короткое время, но на неё обратили внимание, как на учёного, а не солдата. «Умница, Совушка. Ваш пытливый ум не перестаёт меня удивлять. Учитывая все вводные, Кузнецову теперь я Вас точно не отдам», — думал про себя академик, наблюдая как Василиса пере собиралась с мыслями. На мгновение внутри него вспыхнул яркий огонёк и Сеченов ощутил странное чувство собственности по отношению к Сове. Он не хотел, чтобы кто-то другой оценил её талант так же, как он. Ему хотелось, чтобы она оставалась рядом, чтобы их совместная работа и не только, продолжалась как можно дольше, но быстро постарался избавиться от этих мыслей, возвращаясь к реальности. Но он не мог избавиться от желания быть ближе к ней. — А что по поводу нейрополимерных имплантов, которые могли бы заменить человеку утраченную способность мозга? Например, зрение, искусственная сетчатка или пациентам с тетраплегией дать возможность жить полноценной жизнь, используя кибернетические протезы? — спросил Павлов с интересом, наблюдая за Светловой. На слова учёного девушка задумалась. Ради этого её научная работа и затевалась. После того, как Сова увидела возможности полимера, в особенности его применения в металлургии и робототехнике, девушка поняла, что это только начало. И его можно использовать чтобы скрестить то, что ранее казалось невозможным. Поэтому рассматривала вероятность создания точных портативных систем для внедрения их в тело человека, чтобы улучшить его. И если приспособить к этому делу полимер, то о многих проблемах можно будет забыть. — Это возможно, Иван Петрович, при условии, что будет решено несколько препятствий. Одно из основных, как Вы знаете, это биосовместимость материалов. Нейрополимерные импланты должны быть не только эффективными, но и безопасными для организма. Отторжение тканей или воспалительные реакции могут свести на нет все усилия по восстановлению функций, — увлечённо говорила Светлова, поправляя выбившиеся волосы за ухо. В её глазах были видны искорки азарта, которые разжигались в её голубых глазах. Былое волнение девушки сошло на нет, уступая место научной увлечённости. — А так же проблема, — продолжила Сова. — Точности передачи сигналов между имплантом и мозгом. Каждый мозг уникален, и даже небольшие отклонения могут привести к неправильной интерпретации информации. Это требует разработки сложных алгоритмов и нейросетей для обработки данных. — Это я всё знаю. Поэтому каким Вы видите решение данных проблем, Василиса Андреевна? — спросил Павлов. Он внимательно слушал девушку. Взгляд со стороны был очень полезен. Они давно с Сеченовым исследовали возможности нейрополимерного протезирования. — Думаю, ответ Вы и сами знаете, Иван Петрович, — сказала Василиса, переводя взгляд на Сеченова, который, как показалось девушке, уж слишком рассеяно наблюдал за ней. Словно и не вслушивался в диалог, думая о своём. Черты его лица стали мягче, на мгновение Светловой показалось, что такое же выражение лица она наблюдала, неделю назад, когда они с академиком разговаривали на едине, сидя на холме ночью. Её мысли начали уходить не в то русло, снова вспоминая тот вечер, но усилием воли Василиса смогла избавиться от наваждения и вернутся к реальности. — Наблюдая за внедрением полимера в металлургию, благодаря чему и робототехника стала реальностью, меня не покидала мысль, что возможности этого по истине невероятного вещества, выходят далеко за те рамки, которые есть сейчас, — говорила старший лейтенант. Эти слова заставили академика вынырнуть из состояния странной рассеянности, в которое его втянуло наблюдение за девушкой, и он, встрепенувшись, стал внимательно слушать. Взгляд Сеченова сосредоточился на Василисе, и в его глазах зажглось любопытство. — Я считаю, что когда Вы создавали это волновое вещество, Дмитрий Сергеевич, опираясь на теорию товарища Бехтерева, — в этот момент девушка услышала, как на эти слова Павлов недовольно хмыкнул. — Вы преследовали цель более масштабную, чем создание компактного реактора холодного синтеза размером с буханку хлеба. И углубившись в эту тему, я сделала теоретические расчёты, как полимер можно было бы соединить с нейропротезом и внедрить его в тело человека без риска для здоровья последнего, но в этом деле очень много неизвестного и на данный момент, сказать Вам что-то кроме: «это возможно, главное подобрать нужную конфигурацию», я не могу. У меня есть косвенные показатели, благодаря которым, я могу сказать, что полимер можно настроить на имитацию некоторых жизненных систем человека, но опять же, я не врач, мои знания в медицине довольно скудны, поэтому кроме догадок у меня нет ничего конкретного. Думаю Вы лучше меня это знаете, Дмитрий Сергеевич. Поэтому не думаю, что смогла Вам рассказать что-то новое, — с разочарованием констатировала Сова. Девушка села обратно в кресло и немного рассеяно посмотрела на доску. Почему-то ей сейчас показалось, что всё что она делала было напрасно. Сидя рядом с такими великими учёными, она ощущала себя кем-то маленьким и незначительным. «И чего я ожидала. Наверняка мой рассказ их разочаровал. Что вообще я могла им предложить?» — зарываясь в эти махровые мысли, словно в кокон, думала девушка. Воцарилось минутное молчание, но только Светлой оно казалось гнетущим. Учёные наоборот, переглядываясь друг с другом, анализируя всю информацию. «А ты был прав, Дима. Такой человек нам и нужен для реализации проекта Коллектив 2.0. Нейрополимерное протезирование, лишь первый шаг к цели. Держать такой кадр в военизированном подразделении большое упущение», — думал Павлов. В свою очередь, Сеченов лишь вежливо улыбнулся и пожал плечами, «мол грешен, исправлюсь», словно знал о чём думает Павлов. — Голубушка, не недооценивайте себя. Не каждый в Вашем возрасте сможет сказать что-то дельное по данному поводу. Мы с товарищем Сеченовым уже довольно давно ищем человека с инженерными навыками, который мог бы помочь нам в реализации наших планов по внедрение полимера в тело человека. И на данный момент, Вы лучший кандидат из всех возможных, с которыми мы беседовали, — спокойно сказал светило физиологии, словно понимая переживания девушки в этот момент. «Я бы сказал единственный», — пронеслось в голове академика. — Хоть у меня есть докторская в области механики, Василиса Андреевна. Практических навыков в инженерии мне не достаёт. Поэтому мы были бы рады, если в недалёком будущем, Вы могли бы нам помочь, — сказал академик, с лёгкой надеждой в глазах, смотря на Светлову. «Чего? Мне послышалось что ли? Я-то конечно за, но как он вообще себе это представляет, учитывая моё положение? Как будто не знает, что я не могу сама решать. Если бы могла, была бы тут научным сотрудником, а не добровольцем-подопытным-военнообязанной единицей. Я не жалуюсь, но это не одно и тоже», — думала старший лейтенант, не понимая зачем академик вообще делает ей предложения подобного рода. Но то, как глава Предприятия смотрел на неё, с каким пронзительным взглядом он ждал от неё ответа, словно в данную минуту его не интересует ничего другое в этом мире, в сердце девушки зародилось странное чувство надежды, что возможно и только возможно, её слово будет иметь значение. — Если Вам нужна будет моя помощь, то я с радостью приму участие. Возможность улучшить жизнь человека и создать что-то новое – ради этого и пошла в науку, — спокойно ответила девушка, слегка улыбнувшись. Хоть и в душе у неё всё переворачивалось с ног на голову. Она не понимала, как Сеченову это удаётся. Рушить её годами выстроенные стены самообладания, напоминая ей, что её оборона несовершенна и ему под силу изменить устоявшийся порядок вещей. В ответ академик искренне улыбнулся, но Светлова заметила вздох облегчения, словно ему было важно услышать от неё положительный ответ. «Ваше согласие многое меняет, Василиса. А об остальном можете не беспокоиться. Не пристало такой обворожительной девушке хмурится по пустякам», — думал про себя учёный. После обсуждения некоторых нюансов, академик с девушкой направились на выход из кабинета. — Василиса Андреевна, приятно было с Вами познакомиться. Рад, что новое поколение учёных не перестаёт меня удивлять, — сказал профессор, глядя на девушку. — Но скажу Вам сразу. Мои двери для Вас всегда открыты, на случай, если этот неугомонный последовать Бехтерева Вам надоест, — весело прыснул учёный, наблюдая за реакцией Сеченова. Как же академику, в ответ на подобные ребячества со стороны старшего коллеги, хотелось закатить глаза, но сдержавшись, он с вежливой улыбкой ответил: — Ваша участливость сегодня не знает границ, Иван Петрович. К тому же, Вы на меня наговариваете, как я могу надоесть? — Вы тот ещё змей-искуситель, Голубчик. Так что не заговаривайте мне зубы. Я ещё помню, тот случай с Кристиной Викторовной, где Вы с Захаровым не поставили меня в известность о произошедшем несчастном случае в моём же комплексе, — Павлов увидел, что Дима пытается ему возразить, но поднятая трость профессора, заставила академика продолжить слушать речь мужчины. — Я понимаю, Дима, что сегодня ты мне всё объяснил, но прошла почти неделя и эти игры в гляделки с Захаровым я терпеть не намерен! Поэтому, если в следующий раз случится что-то подобное, а я буду не в курсе, то вы оба получите этой тростью по вашим причинным местам! — гордо и уверенно сказал Павлов, для пущего пафоса угрожая той самой тростью. — Больше не повторится, Иван Петрович, — поднимая руки в примирительном жесте, сказал Сеченов. Его уже за сегодня изрядно утомили пререкания с этим неугомонным, но поистине великим учёным, поэтому хотелось уже закончить этот диалог поскорее. Всё это время Сова была в замешательстве. Эти перебранки между мужчинами вгоняли её в ступор. Всё время, пока она находилась рядом с академиком никто себе не позволял называть его так фамильярно, а угрожать так тем более. Но в то же время их диалог казался старшему лейтенанту таким естественным, что на высказанную угрозу Павлова в адрес Сеченова, вместо того чтобы напрячься, девушка тихо хихикнула. «Вижу вам весело, Совушка. Согласен, если посмотреть на эту ситуацию со стороны, в ней можно заметить некоторую комичность», — пронеслась мысль в голове академика и попрощавшись с профессором, они вдвоём вышли из кабинета. *Столовая комплекса Павлов 13:30* «Осталось всего пол часа до конца обеда. Опять этот лысый чудак меня задержал, при этом сам решил не обедать. Совсем себя не бережёт. Может взять ему что-нибудь», — думала про себя Терехова, приближаясь к столов для сотрудников комплекса Павлов. Это было просторное помещением с высокими потолками, обитыми светлыми панелями. Стены украшали мотивирующие плакаты о здоровом образе жизни, а также о стремлении советских учёных к великим открытиям. В центре зала стояли длинные столы, за которыми сотрудники могли собираться на обед и обсуждать свои проекты. Стулья были простыми, но удобными, с мягкими сиденьями, которые позволяли расслабиться во время короткого перерыва. «Ещё и Василиса побежала к Сеченову и не получилось спокойно поболтать», — в конец расстроившись размышляла девушка. Прибывая в состоянии задумчивости Терехова подошла к стойке раздачи и стала выбирать что же ей поесть. «Хм-м, взять куриное филе с овощами или картофельным пюре», — рассуждала учёная. Она всегда следила за своим рационом, предпочитая лёгкие блюда, чтобы поддерживать себя в хорошей форме. Выбрав всё необходимое для вкусного обеда, Терехова обернулась, чтобы найти для себя свободный уголок. Как вдруг её взгляд зацепился за странную картину. В углу обеденного зала, за небольшим столиком сидела пара человек, до боли знакомая Тереховой. Это были академик Сеченов и Василиса. Они погружены в разговор, и Кристина не могла не заметить, как между ними возникла особая атмосфера. Сеченов, с его привычной уверенной манерой общения, рассказывал что-то с энтузиазмом. Его глаза светились, а на губах играла тёплая улыбка, когда он смотрел на Василису. Она, в свою очередь, отвечала ему ласковой, слегка стеснительной улыбкой. В её взгляде можно было уловить интерес и восхищение, но одновременно и некую робость, словно она не совсем верила в то, что такое внимание со стороны академика может быть направлено именно на неё. Кристина заметила, как Василиса иногда отводила взгляд, пытаясь скрыть своё волнение, но стоило Сеченову продолжить говорить, как её лицо вновь озарялось теплом и добротой. «Теперь понятно, Вася, почему ты решила не идти с мной обедать. Обидно, конечно, но понять можно. Хотя… Я тебе это ещё припомню, Василисочка», — ухмыльнувшись, подумала Терехова и продолжила наблюдать за парочкой, сев за столик неподалёку. Она могла заметить, как симпатия между ними расцветает бурными красками. Сеченов ещё не до конца осознавал свои чувства; он был сосредоточен на разговоре и наслаждался тем, как его слова вызывают у Василисы лёгкий румянец на щеках. В то же время Василиса старалась игнорировать свои эмоции, но было очевидно, что она не может оставаться равнодушной к харизме академика, хоть её стойкость по истине впечатляла Терехову. А так же глупое отрицание очевидных вещей. Она улыбнулась про себя, понимая, что между ними действительно есть химия. Их разговор стал более оживлённым — Сеченов смеялся над какой-то шуткой Василисы, а она, в ответ на его смех, наклонилась чуть ближе к столу, словно это помогло бы ей скрыть свою смущённость. «И после этого, ты будешь мне в лицо говорить, что между вами ничего нет? Да в жизни не поверю. Вася, тут быка за рога надо брать, а не неприступную крепость из себя строить», — в сердцах возмущалась Кристина. Она переживала за подругу и искренне хотела ей помочь. Методично поедая свой обед и наслаждаясь зрелищем, девушка старалась придумать хитрый план, как свести этих двоих, но идиллию нарушил тяжёлый звук шагов. К столу академика, чеканя шаг в кирзовых сапогах, подошёл высокий, крепко сложенный мужчина в форме советского военного. Его плечи были широкими, а осанка — прямой, словно он всегда был готов к выполнению приказа. На голове плотно сидела фуражка с красной звездой. Кристина слегка напряглась. Ей казалось, что такое резкое появление военного рядом с главой Предприятия не сулила ничего хорошо и от той лёгкой атмосферы, которая окружала академика и Светлову не осталось ни следа. Терехова заметила, как сменилось выражение лица Василисы. Теперь она была предельно сосредоточена, спина выпрямлена, а холодный пронзительный взгляд был направлении на солдата. Кристина почувствовала, как напряжение в воздухе возросло. Отдав честь, военнослужащий наклонился ближе к Сеченову и что-то сказал мужчине. После непродолжительного разговора, все трое собрались и поспешили покинуть столовую комплекса Павлова, оставив немого свидетеля произошедшей сцены, в полном недоумении.