Начать сначала

      Лу выходит из кабинета Жонсьера и медленно бредёт к себе, не зная, чем занять оставшийся вечер.       Хорошо бы как следует отдохнуть. Завтра предстоит тяжёлый день. Ей придётся быть максимально собранной и вспомнить, наконец, о своих прямых обязанностях.       Меньше всего на свете Лу хочется присутствовать на казни. Ей всегда тяжело давались подобные «мероприятия». Однако ничего не поделать.       Она будет там, рядом с Марком. Будет его защищать. Поддерживать.       Для него этот день станет, пожалуй, одним из самых тяжёлых. Собственными руками казнить жену — такого не пожелаешь и врагу.       Лу не знает, какие у них были отношения с Летицией, но, наверное, это не важно. Она – женщина, вместе с которой Марк прожил много лет.       Как только Лу заходит в комнату, сразу накатывает ощущение беспокойства. Она прислоняется спиной к двери. Понимает, что не может находиться одна в замкнутом пространстве.       Лу не знает, как это объяснить. Она никогда не боялась оставаться одна. Не боялась она и темноты. Однако сейчас спит исключительно со светом. А чувствует себя спокойно только тогда, когда кто-то находится поблизости.       Она относительно неплохо спала в апартаментах Марка. И в его кабинете. А всё потому, что знала: он рядом.       Это странно.              Они с Жонсьером никогда не были друзьями, часто ссорились, но, тем не менее, Лу всегда его уважала. Старалась чему-то у него научиться. А сейчас, после гибели Иво, она и вовсе чувствует, что он один способен понять её.       Тяжело вздохнув, она ещё некоторое время стоит посреди комнаты, а после, прихватив пачку сигарет, идёт на балкон.       Сидит там, полной грудью вдыхая ночной воздух. Пытается успокоиться и не думать об Иво. Сегодня во что бы то ни стало необходимо выспаться. Лу не может позволить себе быть завтра как зомби.       Спустя некоторое время она возвращается в комнату и, приняв душ, забирается в кровать. Ставит на планшете любимый фильм и старается сосредоточиться на сюжете. В какой-то момент глаза начинают закрываться, и она незаметно проваливается в сон.       Под утро просыпается от собственного крика. Садится в кровати, обняв колени, и тихо плачет. Она дрожит, как в лихорадке, всё ещё переживая свой кошмар.       Перед глазами мелькают картинки, навсегда въевшиеся в мозг: безжизненное тело, остановившийся взгляд и медленно растекающаяся тёплая кровь. Эти сны, до боли реалистичные, медленно сводят с ума.       Сейчас Лу чувствует себя такой одинокой и уязвимой. Хочется, как в детстве, забраться к маме на колени, почувствовать себя в безопасности, пока та будет гладить её по голове и обещать, что всё непременно будет хорошо.       Вот только суть в том, что уже ничего не будет хорошо. Никто не вернёт ей Иво. Жизнь без него напоминает самый настоящий кошмар. Разница лишь в том, что кошмары рано или поздно заканчиваются, а то, что происходит с Лу, не закончится никогда. Да, со временем боль утихнет, она привыкнет жить без него, но в душе навсегда останется пустота.       Постепенно рыдания стихают, дрожь проходит. С трудом, но всё же Лу успокаивается. Считает своей маленькой победой то, что удалось относительно быстро взять себя в руки.       Бросив взгляд на часы, понимает, что ложиться уже не имеет смысла.       Приняв душ, приступает к сборам. Наносит лёгкий макияж в попытке скрыть бледность и следы недавних слёз. Получается плохо.       Выбирает костюм, под который снова надевает рубашку Иво. Сегодня ей как никогда необходимо чувствовать, что он рядом.       Лу покидает комнату и отправляется в приёмную, где сидит с чашкой кофе до тех пор, пока не спускается Марк.       Вид у него мрачный и усталый, под глазами тёмные круги. Сегодня он выглядит особенно плохо. Лу готова поклясться, что он снова почти не спал этой ночью.       Марк тоже внимательно всматривается в её лицо и, конечно же, сразу замечает заплаканные глаза. Хмурится, но ничего не говорит.       — Доброе утро, — здоровается он. — Вам удалось поспать?       — Немного, — честно отвечает Лу. — А вам?       — Немного.       Она кивает, понимая, что очень хочет его поддержать. Так же, как он поддержал её в день похорон Иво. Может быть, Жонсьеру вовсе не нужна забота Лу, но она решает сделать всё возможное, чтобы ему было хоть немного легче пережить этот день.       — Как насчёт завтрака? — спрашивает Лу. — Думаю, нам не помешает поесть.       — Да, пожалуй, вы правы, — Марк отзывается без особого энтузиазма.       Лу кивает и направляется к кухонному блоку.       Марк идёт за ней.       Как и вчера, они делают себе сэндвичи и чай. Устраиваются за небольшим столом и, наскоро позавтракав, отправляются в кабинет.       Марк усаживается за рабочий стол и придвигает к себе папку с документами и планшет.       Около десяти минут Лу наблюдает, как он сидит, невидящим взглядом уставившись в отчёты. Плечи напряжены, кулаки сжаты, челюсти стиснуты так сильно, что кажется, будто его лицо высечено из камня.       Лу сводит брови, напряжённо думая, как бы отвлечь его от невесёлых мыслей. Открыто заговорить о предстоящем событии она не решается. В итоге не придумывает ничего лучше, чем переключить его внимание на себя. Показать свою уязвимость.       — Месье Жонсьер, — тихо зовёт она.       Марк еле заметно вздрагивает, моргает, сбрасывая оцепенение, и переводит взгляд на Лу.       — Да, Рид?       — Я боюсь, — она делает небольшую паузу. — Боюсь выходить в толпу.       Взгляд Жонсьера немного оживает. Он чуть разворачивается в кресле. Лу смотрит на него, закусив губу и нервно заламывая пальцы. Уже и сама не рада, что подняла эту тему.       — Чего именно вы боитесь, Рид? — тихо спрашивает он. — Вас пугает большое скопление людей? Или вы сомневаетесь в том, что сможете меня защитить?       — Сомневаюсь, да, — она кивает. — Я не чувствую себя уверенной, как это было раньше…       Лу замолкает, не в силах продолжать. Оказывается, говорить о своих страхах и переживаниях очень непросто.       Марк встаёт из кресла и садится рядом с ней на диван.       Они обмениваются долгим взглядом.       — Зато я не сомневаюсь в вас, Рид.       Он произносит это твёрдо и уверенно. Лу понимает: Марк говорит чистую правду.       Ещё один человек доверяет ей свою жизнь. От этой мысли становится не по себе.       — Иво тоже во мне не сомневался, — отводя взгляд, тихо произносит она.       Глаза начинают наполняться слезами, и Лу делает глубокий вдох, пытаясь хоть немного успокоиться. Чувствует аккуратное прикосновение к своей руке и вновь смотрит на Марка.       — Вы не должны винить себя в произошедшем, — мягко произносит он. — Не должны сомневаться в себе.       — Но это я не уберегла его…       — Вы всегда делали всё, что могли. И даже больше. — Жонсьер сжимает её пальцы в ободряющем жесте. — Иво знал это. Так же, как знал и то, что мы все рисковали жизнью. Каждый из нас готов был умереть за одну только возможность построить новый мир.       Лу кивает, свободной рукой быстро смахивая одинокую слезу. Шмыгает носом и смотрит Марку в глаза.       — Я буду вас защищать и поддерживать, месье Жонсьер, — говорит, стараясь придать своему голосу твёрдости. — Вы можете на меня положиться, можете доверять мне.       Марк улыбается уголком губ и крепко сжимает её руку, которую всё ещё держит в своей.       — Я знаю, Рид, — серьёзно говорит он. — Никогда в вас не сомневался. Не сомневаюсь и теперь.       — Спасибо. — Лу стискивает его руку в ответ.       — Скоро выезжать. Вы готовы?       — Нет. Но я соберусь. — Отвечает предельно честно. — А вы… Вы готовы?       — Нет, не готов. — Он поджимает губы. — Но у меня нет выбора.       Лу кивает, понимая, что им понадобятся все силы, чтобы пережить этот чёртов день.       Они смотрят друг на друга, так и не размыкая рук.       Их немой диалог прерывает стук в дверь. Моргнув, Марк выпускает руку Лу и приглашает посетителя войти.       В кабинет заглядывает Кей. Здоровается с Жонсьером, говорит о том, что машина подана. И улыбается Лу, безмолвно подбадривая.       Она почти не видела Стоуна за последние дни. Неожиданно для всех Марк решил назначить его заместителем начальника службы безопасности. Баретти оказался совсем не против. Он давно говорил о том, что ему нужен преемник.       Правда, от того, что Лу остаётся единственным телохранителем Марка, Гектор был не в восторге. Однако Жонсьер наотрез отказался брать кого-то ещё.       В итоге было решено, что на выездах и выходах в свет Кей, как и раньше, будет выступать в качестве второго телохранителя. Также он будет подменять Лу, когда той понадобятся выходные. Такой вариант устроил всех.       Стоун подходит к Лу и, снова улыбнувшись, спрашивает:       — Ну, как ты?       Она морщится и, дёрнув плечом, отвечает:       — Лучше.       Кей с сомнением смотрит на неё, но ничего не говорит, лишь качает головой.       Она соскучилась по другу и по их болтовне, но сейчас не готова говорить. Стоун это знает и терпеливо ждёт. Лу ему благодарна за это.       Втроём они выходят из кабинета и спускаются к машине.       Всю дорогу Лу украдкой смотрит на Марка, но так и не решается заговорить.       Как только они поднимаются на помост, Лу чувствует, как её начинает трясти.       Сотни взволнованных людей и раскачивающиеся на ветру петли производят не самое приятное впечатление. Хмурое небо с низко нависшими тяжёлыми тучами лишь добавляет мрачности.       Лу стоит чуть позади Марка, напряжённо сканируя толпу. После короткой речи тот твёрдым голосом начинает зачитывать совершённые каждым приговорённым преступления. Народ тихо и одобрительно гудит. По сути, им наплевать на то, кто и что совершил. Они собрались, чтобы насладиться небывалым зрелищем. Не каждый день случается увидеть, как вешают десяток чистых, элиту нового мира, среди которых и бывший Викарий, некогда первый человек в Нью-Пари.       Когда очередь доходит до Летиции, гул становится чуть громче. Зеваки возбуждённо переговариваются, обсуждая то, как новоиспечённый Приор, не моргнув и глазом, отдал приказ повесить собственную жену.       Лу не представляет, что сейчас чувствует Марк. Не знает, чего ему стоит сохранять полное спокойствие. Если даже ей тошно до невозможности, то что говорить о нём.       Она сжимает зубы, отгоняя от себя непрошеные мысли. Сейчас главное — не прозевать возможную опасность. Всё остальное потом.       Лу кажется, что на этом помосте они проводят целую вечность. На самом же деле проходит не больше двадцати минут.       Каждому приговорённому к казни Марк даёт сказать последнее слово. Кто-то говорит о том, что не виноват, и у него не было выбора, кто-то молчит. Викарий настаивает на том, что боролся за правое дело, Летиция же с выражением абсолютного презрения на лице проклинает Жонсьера. Голос её холодный и надменный. Даже Лу становится не по себе, и она чувствует, как липкие мурашки страха пробегают по позвоночнику.       Осуждённых вешают в два захода по пять человек. Пять люков открываются синхронно, обрывая чужие жизни. Хруст шейных позвонков кажется Лу оглушительно громким. Она старается не измениться в лице, когда тела казнённых конвульсивно дёргаются в последнем предсмертном танце. Жуткое зрелище.       Их вынимают из петель и кладут на шершавые доски рядом с вновь закрытыми люками. Накидывают верёвки на шеи второй группе виновных. Всё повторяется снова. Резко распахнувшийся люк, хруст и судороги. Потом наступает тишина.       Марк говорит слова о свершившемся правосудии, а после они, наконец, покидают площадь.       Выдохнуть удаётся лишь в машине. Когда перегородка отсекает Лу с Марком от Кея и Гектора, они синхронно поворачиваются друг к другу и одновременно спрашивают:       — Как вы?       Марк нервно дёргает уголком губ. Лу не улыбается. Лишь внимательно всматривается в карие глаза, на дне которых, кажется, творится настоящий ад.       Она кивает, без слов говоря, что в порядке. Марк зеркалит движение, так же отвечая на её вопрос.       Никто не говорит ни слова.       Всю дорогу Лу украдкой посматривает на Жонсьера. Видит, как он напряжён, как устало трёт лицо, как прикрывает глаза и качает головой в ответ на какие-то свои мысли. Когда Лу слышит тихий то ли вздох, то ли стон, то, не колеблясь, протягивает руку и сжимает пальцы Марка.       Он поворачивает голову и смотрит ей в глаза. Стискивает её руку в ответ, благодаря за безмолвную поддержку.       Оставшееся минуты до здания Инквизиции так и едут. В тишине и держась за руки. Почти как в день похорон, только без слёз. Ведь Инквизиторы не плачут.       Как только выходят из лифта, Жонсьер, несмотря на середину дня, отпускает Лу отдыхать и скрывается в кабинете.       Она в нерешительности останавливается в коридоре, нахмурив брови. Оставлять Марка в одиночестве отчего-то не хочется, собственно, как и навязывать своё общество.       Лу вздрагивает, когда её руки касается Кей.       — Правильно мыслишь.       — М-м?       — Не оставляй его одного, — тихо говорит он. — Сама знаешь, даже если Жонсьер спокоен внешне, это ещё ничего не значит.       — Да, лучше буду навязчивой, чем равнодушной, — кивает она. — Спасибо, Кей.       Он немного грустно улыбается, касается её плеча и говорит:       — Я беспокоюсь за тебя, Лу.       — Не переживай, я справлюсь…       — Я знаю, сейчас ты не хочешь говорить, потому и не лезу. Просто не забывай о том, что у тебя есть друг, хорошо?       Лу чувствует, как глаза начинает щипать от подкрадывающихся слёз. Она делает вдох и снова кивает.       Кей распахивает объятия, и Лу делает шаг, позволяя ему обнять себя. Они стоят так с минуту, после чего она отстраняется.       — Ты не одна, Лу. Помни об этом, хорошо?       — Да, Кей. Спасибо.       Он вновь улыбается и кивает на дверь кабинета:       — Иди. Ему сейчас как никогда нужна поддержка.       — Да, иду. Только раздобуду кое-что.       Попрощавшись со Стоуном, она быстро выходит из здания Инквизиции и совершает небольшую прогулку.       Ей в голову пришла отличная мысль, как подступиться к Жонсьеру. Он не позволит ей остаться, если поймёт, что она хочет его пожалеть. Но если увидит, что поддержка нужна ей — это уже другой разговор.       Через каких-то полчаса Лу уверенно стучит в дверь его кабинета. В ответ не раздаётся ни звука. Она стучит ещё раз, и снова – тишина. Повернув ручку, толкает дверь.       Марк сидит на диване с бутылкой в руке и смотрит в одну точку. Слышал ли он вообще, как она стучала? Или просто надеялся, что настойчивый визитёр уйдёт?       — Месье Жонсьер… — тихо зовёт она.       Марк медленно поворачивает голову, и Лу едва сдерживается, чтобы не поёжиться. Его взгляд настолько пустой, что становится не по себе.       — Рид?       Она мнётся на пороге, изображая нерешительность. Поднимает бутылку виски, которую принесла с собой, и говорит:       — Можно я посижу с вами? Пожалуйста… — Она опускает глаза.       Вместо ответа Марк похлопывает по дивану рядом с собой. Взгляд его меняется, чуть оживает.       — Хотите поговорить? — тихо спрашивает он.       — Да, наверное… Просто не хочу оставаться в одиночестве.       Он кивает и делает глоток из бутылки.       Лу скидывает обувь и с ногами забирается на диван. Тоже немного отпивает из своей и окидывает Марка внимательным взглядом.       Закатанные рукава рубашки, взъерошенные волосы, усталый, какой-то обречённый вид. Лу закусывает губу, ловя себя на мысли, что ей искренне хочется его поддержать. Не потому, что так надо. Не потому, что он всячески старается делать то же самое для неё. Просто по-человечески. Как поддержала бы близкого друга.       Некоторое время они сидят в тишине, медленно потягивая алкоголь. Марк погружён в свои мысли, а Лу не знает, с чего начать разговор. Чтобы хоть чем-то разбавить это молчаливое оцепенение, она предлагает сделать перекур.       Жонсьер кивает. Когда он поднимается с дивана, его слегка пошатывает. Лу не заметила, как он приговорил почти половину бутылки.       — Месье Жонсьер, давайте пойдём в ваши апартаменты, — предлагает она.       — Чем вас не устраивает кабинет? — он вскидывает бровь. — Сейчас вообще-то разгар рабочего дня.       — И работы непочатый край. — Она выразительно смотрит на бутылку в его руках.       Марк ухмыляется и делает ещё глоток.       — Во-первых, вы начальство. Хотите — работаете, хотите — пьянствуете, — без тени сарказма говорит Лу. — А во-вторых, если мы не пойдём к вам прямо сейчас, пока вы ещё в состоянии идти, то мне снова придётся тащить вас на себе. Боюсь, во второй раз на такой подвиг я не решусь.       Марк хмурит брови и вопросительно смотрит на Лу.       — Серьёзно, месье Жонсьер? Вы не помните нашего фееричного подъёма по порожкам?       — Нет, Рид. Зато я помню, что утром проснулся с чувством, будто накануне меня били палками.       — А, это просто я уронила вас на лестнице. — Она беспечно пожимает плечами и добавляет: — Дважды.       Пару секунд Жонсьер удивлённо смотрит на неё, а после тихо смеётся.       — Рид, вы неподражаемы, честное слово.       — А что? Вы тяжёлый вообще-то.       — Точно не волоком тащили? — он снова усмехается.       — Нет, — Лу закатывает глаза. — Но потащу сегодня, если вы не пойдёте сами.       Марк улыбается и качает головой.       — Тогда вы меня точно угробите. — После небольшой паузы добавляет: — Идёмте.       С совершенно невозмутимым видом они проходят сначала мимо кабинета Баретти, где тот что-то обсуждал с Кеем, а после – и мимо Даниэль.       Их провожают три пары удивлённых глаз.       Слегка пошатывающийся Жонсьер в небрежно накинутом на плечи кителе и Лу с бумажным пакетом, в котором призывно позвякивают бутылки, — любопытное зрелище.

***

      Он до хруста стискивает челюсти, вспоминая момент казни. Ему потребовались просто нечеловеческие усилия, чтобы заставить себя оставаться на месте.       Вспомнив непроницаемое лицо Жонсьера, он сжимает кулаки и цедит сквозь зубы:       — Я убью тебя, мразь! Доберусь до тебя и убью!