Мудрость обнимающая лотос

Мы уходили. Снова. Мы оставляли позади себя горящую всеми огнями Пристань Лотоса. Готовую к обороне и атаке Пристань Лотоса. Они все: слуги и служанки, ученики и ученицы, заклинатели и мастера проводили меня, все послали мне вслед свою любовь и надежду на мое возвращение. Мы быстрее любого Ветра Фэн неслись вперед, на вверенный нам участок рубежа. Мы оставили позади гудение защитного барьера, где воедино сплетались не только Лотос и Ветер. Все кланы что встали под знамена Цзян оставили свой след на этой стене. А мы оставляли позади наш привычный мир, всех тех кого мы любим, и тех кто любит нас. Но в этот раз не без надежды вернуться. Покорный мне Ветер сторожил наш с Вэй Усянем полет. Я не находила в себе сил обернуться назад, поэтому покосилась в сторону – мой брат сидел в позе лотоса в центре гудящей защитной сферы и медитировал. На его бледном лице ни кровинки, скулы резко очерчены, глаза прикрыты. Руки сложены лодочкой, левая ладонь покоится под правой, а в центре над ними парит еще одна сфера, с едва различимым, нефритовым сундуком. Рукав трепетал на ветру, обнажая свежу. белую повязку на предплечье. Свет луны выхватил расшитые на ткани узоры облаков. Вэй Усянь был глубоко погружен в себя. – Нет, Лань Цижэнь и отец Фенмянь определенно должны нами гордиться! – прошептала я. – И все это мы сотворили меньше чем за срок одной палочки! Мы уносили с собой то, что обязательно пустит по следу нашего врага. Но в этот час и я не замечала ни яркого света луны, ни мелькающих на небосводе звезд. Не отвечала на мягкие прикосновения родной стихии, ведь Ветер пытался унять мою тоску. Я бросила взгляд вниз – мы проносились над долинами и полями. Я видела мерцающие огни городов в землях кланов. Ветер бросился вниз, стремительно взлетел вверх, принес с собой звуки отдаленного сражения. Заклинатели бросались друг на друга с яростными воплями, звенела сталь, воздух дребезжал от боевых заклинаний. Мир вокруг вторил сражениям – сердито гудела земля, весенний гром то и дело звучал вдали. Мир требовал своего очищения и мы готовы были отвечать перед ним. Гуанъяо двинул большие силы к Пристани Лотоса, но сам все еще оставался в тени. И мы решили выманить его, обмануть нашего горе-императора чтобы переплыть море… Заставить его разделиться, бросить в погоню за нами своих лучших людей, чтобы одним махом лишиться их. Я спустилась ниже, удачно поймав попутный ветер, резко заложила новый вираж. Медитативная сфера А-Сяня заскрежетала, зашипела, тяжело подалась следом за мной. И тьма. Чужая, не наша. Тьма порожденная его усилиями, его сердцем, чернотой его души. Эта тьма насквозь пропитанная запахом надушенного шелка неотступно преследовала нас. Чем ближе мы были к Луаньцзань, тем явственней этот запах наполнял мир. Он искал, я чувствовала на себе его пристальный взгляд. Я гадала, чья жизнь станет следующей, чтобы укрепить его способности. Пристань Лотоса, Цзян Чэн, наши дети, даже гордый Лань Ванцзи интересовали Гуанъяо в последнюю очередь. Ему нужны были мы с Вэй Усянем. В уютной камере в подземелье Башни Золотого Карпа нас ждал личный, приготовленный заботливыми руками Гуанъяо персональный Диюй. Все остальное было наносным, мишурой, сусальным золотом – все эти беседы о праведности и порочности, о цели и пути. Был он, что жаждал продлить миг своей жалкой жизни и своей власти. И были мы… Сети я почувствовала издалека. И рассыпанных впереди заклинателей. Уловила их дыхание, услышала ритм сердца. Двадцать заклинателей расставили сети по всем сторонам света. Двадцать заклинателей вооруженных до зубов ждали нас впереди. Двадцать заклинателей в едином порыве сделали шаг ближе ко мне. Сражение в полете – это умение я впитала с молоком матери. Осталось лишь проверить так ли силен мой враг? Я радостно раскинула руки, на миг вслушалась в шепот мертвого Ветра, что принес с собой запах и холод смерти. И с алым блеском в глазах уставилась на своих врагов. За их спиной верещали и гудели сети, сети в которых метались осколки запертых душ. Сети, по которым текла искусственная, темная Ци. Страдание, извращение всех устоев гнуло реальность, эти колебания энергии воздействовали на мой разум, пытались ввергнуть меня в безумие. От этой неестественности мне захотелось кричать, потерять контроль. Разрушить все немедленно. Я резко упала вниз, раскинув руки стороны, и закружилась, объятая темным вихрем. В миг я оказалась под сферой, и резко ударила по ее дну ладонью плашмя. Сфера взмыла вверх, унося вместе с собой Вэй Усяня, а я, все еще танцуя в воздухе приготовилась к битве. Один из заклинателей метнул было следом сеть, но она испарилась, едва только коснулась гудящего барьера. Один из заклинателей в черном, рванулся было следом, но другой, явно командир, схватил его за руку и рывком вернул в строй. – Нет, – послышался глухой, металлический скрежет, который заменял ему обычный человеческий голос. – Сначала она. -- Уберем Демоницу и получим Старейшину на блюдечке! -- дерзко заявил стоящий рядом с предводителем темный заклинатель. – Что, у хозяина смелости не нашлось явиться за мной лично? – бросила я в лицо командиру и расхохоталась. – Ты не заслужила даже в большой праздник видеть его лица, дрянь! – проскрежетал заклинатель и выбросил вперед руку. С кончиков его пальцев сорвался дымящийся грязно-серый аркан, словно змея устремился в мою сторону. Я взмахнула рукой, и послушный мне Ветер мигом сорвал с их головы капюшоны, а с их лиц уродливые маски. Аркан приближался ко мне все быстрее, я видела кровавые прожилки внутри него. Чужая жизнь лежала в основе этого оружия. Жизнь юной, полной любви к миру и надежд девушки, чья запертая душа металась по всей длине призрачной веревки. Ломать, искажать, гнуть и порабощать, преисполнять ненависти то, что должно быть утешено и отпущенно с миром – этот урок мой враг усвоил хорошо. Я ловко схватила за петлю, намотала ее себе на предплечье. Боль пронзила всю руку, но лишь подстегнула меня действовать. – Что? Что она… – донес до меня ветер взволнованный шепот. Заклинатели впереди меня упустили хороший шанс атаковать, чем я и продолжала пользоваться. Судя по всему, они ждали другого эффекта, ведь накал боли возрастал с каждым ударом сердца. Они ждали моего крика, ждали что я сложусь пополам, оглушенная чужим страданием. Мой враг знал, чем меня брать. Просчитался он лишь в одном, когда решил что эта боль сведет меня с ума. Замер на той стороне призрачной веревки и командир. Я широко и гаденько улыбнулась, все крепче наматывая призрачный аркан себе на руку. Кровь заструилась по руке, капли тяжело падали вниз, аркан все глубже впивался в мое тело. Я платила этой чужой и уродливой тьме, я призывала запертую внутри душу. Душу напуганную, страдающую каждый миг своего посмертного существования. Она металась красным огоньком внутри, от меня к своему пленителю, никак не могла решить, что ей делать. Боль пленения заставляла ее подчиняться приказу, но оказываясь рядом со мной душа замирала в бессилии. Я ждала когда она попросит о помощи, чтобы ухватиться за эти слова, заключить договор. Но запертая юная девушка все отступала и покорно возвращалась назад, все повторяя и повторяя свой безумный цикл. – Связать ее! – завопил мужчина и дернул веревку, словно хотел кого-то стегнуть. Аркан впился туже в мою руку, и через миг ослабил свою хватку. Пламенная ярость зажглась во мне, засверкала алым на груди, глаза запылали ярким рубиновым светом. Тьма легла мне на плечи, преобразила меня. Не тронула тьма лишь алый гребень, да три, неровно, кое-как воткнутые шпильки в пучке с цветком лилии-сарянки. Подарки моих детей на прощание… Их любовь, всех четверых, была со мной. Я парила перед ними, являя им свою силу и мощь. Я внушала им страх, страх что должен быть стать сильнее боли, которой держал их в подчинении мой враг. – Я Демоница Илина! – вскричала я, и Ветер завыл в ответ, бросился на нападающих. Заклинателей слева отбросило на их же сети, я резко сжала руку в кулак, и тьма в них разом подчинилась мне. Сети закрылись, как на ночь закрывается цветок, с противным скрежетом завязались концы в крепкий узел. Вопль боли, хруст костей, фонтан крови, от которого едва успели укрыться остальные темные заклинатели все произошло в один миг. Сытым хищником звучала сеть, вобравшая в себя остатки жизненных сил, прежде чем мигнуть напоследок и распасться в полете. Равнодушным взглядом я проводила летящие вниз кровавые ошметки ткани, мелькавшие в бледном свете луны словно выжатые насухо конечности. Пальцы рук навечно застыли в положении призыва, но заклинание так и не сорвалось с кончиков пальцев. Запахло железом и вонью разодранной плоти. Вверх поднялся темный дымок, тут же соткавшийся в десять призрачных фигур. Командир отряда, казалось совсем позабыл обо мне – он повернул бледное лицо в их сторону, выбросил вперед левую руку. Заклинание сорвалось с кончиков пальцев, но тут же развеялось от мелодичного перезвона колокольчика Цзян на моем поясе. Он был со мной. Во всем. Волна духовной энергии ударила в темного заклинателя, ломая ему руку в локте, отбросила его на добрых десяток шагов назад, прямо на руки верных заклинателей. Он взвыл от боли, и подался вперед, когда я потянула его как пса на привязи. – Смотри, смотри, что такое истинное искусство! – прокричала я, делая еще один рывок к себе. Медленно, очень медленно я перевела взгляд на застывших, словно парализованных призраков. Все что осталось от глупцов, так бездумно вверивших свои жизни Гуанъяо. Призраки наполовину связанные заклинанием своего командира, что скулил на другой стороне веревки, повернулись в мою сторону. На их бледных мертвых лицах в свете луны выступило узнавание. Их призрачные лица и фигуры будто бы разом скинули весь груз своих деяний. Они смотрели на меня словно дети на мать после долгой разлуки. Они потянулись ко мне, протянули свои призрачные руки. – Хозя-а-айка! – хор мертвых голосов разнесся по округе, заставил моих противников оторопеть. – Да как вы смеете! – с руки командира, покрасневшей от напряжения сорвался черный хлыст, но снова развеялся, едва только ветер колыхнул мелодичный колокольчик на моем поясе. – Ты! Дешевка! – вскричали слева от меня. Судя по голову это был совсем юноша, но уже имевший самомнение на сотню взрослых мужчин. Я топнула ногой в воздухе, тьма заструилась из-под моей стопы, потянулась вверх лепестками черного лотоса. Призрачные лепестки раздались во все стороны, крепко обвились петлей вокруг горла каждого из заклинателей. – Посидите-ка смирно, детки! – прыснула я и повернулась к повисшим в воздухе заклинателям. Они все еще пытались освободиться из хватки лепестков черного лотоса. – Поучитесь у старших как практиковать Темный Путь, – добавила я низким, страшным голосом. Дернулась, будто бы в припадке, и снова обратилась к покорно терпящим свое пленение призракам. Они, все еще коленопреклоненные парили в воздухе, покорно склонили головы, ожидая своей участи. Я пошевелила пальцами в воздухе, начертила заклинание – алые ниточки стремительно потянулись к призракам, в один миг освобождая их от веревки. – Чего вы хотите? Мира или мести? – потребовала я стремительно приближаясь к ним. Я тащила раненого, плененного командира отряда за собой. Я направляла тьму его призрачного оружия против него самого, не замечая, как на лбу выступили бисеринки пота. Как его ни пытались удержать на одном месте подчиненные, моя хватка и моя воля была сильнее. Покорно висели в хватке черного дыма остальные заклинатели. – Мира… – как один прошелестели призраки. – Еще раз спрошу, – все тем же глухим и низким голосом вопрошала я, – чего вы хотите? Мира или мести? – Мира-а-а-а, – эхом разлетелось по сторонам. – И в третий раз вопрошаю, – я, не глядя, дернула на себя натянутый до предела аркан, стремясь хоть на миг облегчить страдание запертой в нем душе. – Чего вы желаете больше всего? Мой голос заполонил весь мир, перекрыл ночной ветер, трепетание наших одежд. Перекрыл звуки сражений, что разворачивались там, далеко внизу. – Мира-а-а-а, Хозяйка, – в третий раз грянул хор мертвых голосов, перекрыл всю брань из уст пленных заклинателей. – Да будет так, – я взмыла, натягивая аркан до предела и закрыла глаза. – Договор заключен и исполнен! – объявила я всем трем мирам. Торжественная тишина была мне ответом. Неглядя я сорвала колокольчик Цзян с пояса, и медленно качала из стороны в сторону рукой. Постепенно звон становился все громче, а мелодия все быстрее. Вот оно, то как мы по-настоящему усовершенствовали заклинание “Четырех действий”, соединили воедино и примирили прежде непримиримое. Призыв. Подчинение. Направление. Упокоение. Я полностью отдалась слиянию двух энергий внутри себя – светлой и темной, – отдалась звукам: серебряному перезвону и скрежетанию тьмы, наконец-то не выбирая между ними. Не принимая только одно и не отталкивая другое. Я видела как светлели их лица и одежды, видела историю каждого из них. Младшие, боковые ветви Великого клана Лань Лин Цзин,имеющие общее для них всех ум и честолюбие. Покорно принявшие изменение Ветра в Башне, поспешили склониться перед новым, молодым, амбициозным господином. Поругаемо ли стремление к величию? Ничуть. Поругаема лишь отдельная тропа. Звон становился все громче, все быстрее – духовная энергия колокольчика Цзян успокаивала их души, обрывала нити что держат их в мире смертных. – Идите, идите с миром, – разливался серебряный звон, – ступайте, вас ждет долгий путь. Я встретила вас и я вас провожаю. Я ваша мать, ваша дочь, ваша сестра. Я не ваш путь, не ваша цель, но я ваш путеводный огонь. Мир вокруг отзывался на сочиненное нами заклятье – Ветер выл все сильнее, луна загорелась алым, ярче мелькнули звезды на небосводе. Земля гудела далеко под ногами, реки и озера пошли рябью. Нарушая свои правила, где-то далеко, там, за условные тысячи ли, в ночной тьме раскрылись и запели лотосы. Ветер принес обрывки голосов: друзей и врагов. Проклятья и благословения. Рык речных гулей, которые утаскивали под воду заклинателей Цзинь. Шелест траурных одеяний плывущих над землей духов поветрия. Крики ужаса сходящих с ума заклинателей, которые смотрели в их лица, прежде спрятанные под масками. – Мы все исполним, Хозяйка, – донес до меня Ветер тихий шепот духов мора. Я слышала как они вскинули руки, погружая наших врагов в иллюзию кошмара. Я слышала, как выли и стонали заклинатели, как они ломали прежде единый строй, как они валились на землю, выли и причитали. Наши бойцы останавливались за чертой, любезно проведенной для них духами мора. Они смотрели как там, за защитным барьером, среди ночного пейзажа корчатся от иллюзий их враги. Они боялись. Конечно же боялись. Люди в цветах Яо, Цзян, Не, Ся. Страх пригвоздил их на месте. Разошлись волны моря. Медленно, тяжело заворочались каменные замки последних врат, что пересекает человек в своей земной жизни. Пахнуло извечной, великой, могучей Тьмой, оттуда в наш мир доносились причитания, мольбы, просьбы и молитвы. Лилась в наш мир необыкновенная музыка, долетали всем привычные бытовые звуки. Загробный мир все так же жил по своим правилам и распахнул врата для новых обитателей. – Суди, Янь-ло-ван, заблудших своих детей! – обратилась я ко вратам Диюя. Я так углубилась в процесс, так отрешилась от мира, что с удивлением услышала песню раскаленной стали, которая вплелась в общую песнь. *** Я одновременно закончила ритуал прощания и открыла глаза. Как раз вовремя: повинуясь воинским рефлексам, я танцуя по воздуху качнулась влево, пропуская мимо раскаленный хвост Ихань. Передо мной в чжане парил Призрачный генерал: ветер словно нехотя трепал его длинные волосы и полы одежд. Зрачки чернее ночи, черные прожилки и вены трещинами выступали на бледном лице – как прекрасен он был! Как смертоносен! На другой стороне за моей спиной, на раскаленном грузе Ихань трепетали и дергались несколько заклинателей. Цепь огибала меня по дуге, быстро оглядевшись по сторонам я поняла – увлекшись проводами, я ослабила хватку темного лотоса и мои враги выбрались из-под контроля. – Ты снова беспечна, Правая Рука! – – А ты снова вовремя, Призрачный Генерал! – я звонко щелкнула пальцами и рассмеялась, закружилась на месте и с силой дернула пленного командира темных заклинателей. И в следующий же миг засмеялась еще громче, почувствовав клинок на своей шее. – Хватило ума пригнуться? – дерзко и с ненавистью поинтересовалась я. Командир нападавших, который все это время был связан своим же оружием воспользовался моментом. Призрачный Генерал шагнул было ближе и замер. Он приготовился к атаке, подбирал лучший из моментов. Я медленно приподняла левую ладонь, сложила большой палец руки и мизинец кольцом. Вэнь Нин кивнул и тут же взмыл выше. Хвосты Ихань разошлись в разные стороны, пылая как закат, за один раз отбрасывая несколько десятков врагов в разные стороны. Тело обдало волной холода: откуда-то снизу доносились звуки приближающихся тварей, подстегиваемых чужой волей. Волна боли ударила мне в грудь, я на миг задохнулась, вздрогнула. Перед глазами замелькали образы: темные сети рвут на части оставшихся в живых чудовищ. Огромными глазами смотрели на своего мучителя жившие в горах далаолагуи. Стонали и выли запертые в цепях призраки. Все они отказались присягнуть новому хозяину. Все они ждали возвращения Вэй Усяня. Я не стала прикрывать глаз, зная что даже так не убегу от этих картин. Миг длинною в вечность. И боль, разрывающая на части все мое существо. Меня жгут каленым железом, меня гнут злой чужой волей вместе с ними. Вспышка. Новая картинка перед глазами. Разрозненные части тел соединяются между собой. Боль становится нестерпимой, но ни вдох, ни крик никак не могут вырваться из моей груди. Мое тело рвали на части и грубо сшивали между собой окровавленные куски. Мою душу разрывали на куски, пытались подчинить отдельные части. Я истекала кровью на черных столах, я развеивалась с рассветом. Освобождалась от мучений и снова страдала, потеряв счет времени. Но я сохранила верность. Я, будучи в этот момент единой с каждым из моих, наших искалеченных детей брела, ползла, парила вперед. С одной целью – получить освобождение… Это чувство вытолкнуло меня из пелены страдания, я почувствовала как губы растягиваются в легкой улыбке. Я знала, что Гуанъяо предвкушал сколь велико будет мое страдание, как оно ослепит меня и я в ярости поверну это искалеченное воинство против него… Он ожидал увидеть, как все глубже я спускаюсь в бездну своего кошмара из которого мне не выбраться никогда. Почти что шестнадцать лет назад я бы и правда обезумела. Обезумела бы от гнева, от ярости и от гордыни. Но теперь я упрашивала саму себя лишь об одном – пусть рука моя будет тверда. Боль прошивала меня насквозь, меридианы внутри тела подрагивали от напряжения. Если бы я хотела, я бы бросила взгляд вниз и увидела бы нестройную толпу, которая приближается к Луаньцзань. Каждый их шаг отдавался внутри меня все нарастающей, острой режущей болью. Ветер, танцующий в кронах мертвых деревьев подвывал от ужаса, земля стонала. Прикрыв глаза я обратилась взглядом во внутрь, прислушалась к гудению стали у моего горла. – Нравится, госпожа Цзян? Ваши приемные дети обернулись против вас. Какая трагедия! – донес до меня Ветер знакомый голос. – И когда же вы научились бросать слова Ветру, Верховный Заклинатель? – прошептала я. – Я просто стою, госпожа Цзян, просто говорю, – медленно отозвался он. – Ну как, вам не больно? По тем звукам, что донес до меня Ветер перед глазами моими встала картина. Он стоит на самой вершине башни, обращенный на юг. Порывы ветра обдувают его лицо, раскидывают по плечам длинные черные пряди распущенных волос. Тяжело качаются на ветру парчовые рукава парадного одеяния. Блики луны и ревущее пламя в треножниках подчеркивают золотую вышивку. Рядом с ним, по обе стороны от него в половину человеческого роста стояли две вазы с пионами. Позади него – вымпел Лань Лин Цзинь. Ветер донес до меня приглушенные звуки музыки, странного, будто бы изломанного смеха. Звуки были приглушенными, доносившимися до меня через массивные двери. “Пир?” – промелькнуло недоуменное в мой голове. Он стоял совсем один на этой вершине. Он взирал на тончайшие и сложнейшие барьеры вокруг Башни Золотого Карпа. Он видел меня, а я видела его. Мы оба знали что заклинатель угрожавший мне освященным оружием не причинит мне никакого вреда. Но эта сцена позабавила каждого из нас. По своему. Слабая улыбка тронула его губы, когда Гуанъяо увидел клинок у моего горла. – Наконец-то все на своих местах, госпожа Цзян, – Гуанъяо легонько прикоснулся к белоснежным лепесткам пионов. Один только миг – цветы почернели, сгнили в своих вазах, отравляя воздух смрадом смерти. – Я стою на вершине, – продолжал он, играя с мертвыми бутонами, – а вы снова без роду и племени. Я покосилась в сторону своего пленителя: он бормотал свои угрозы, но все не решался провести клинком по моему горлу. Он ничего не слышал. Представление снова только ради меня. – Я убью тебя, – сказала я почти что с нежностью. – Когда же ты сдохнешь?! – вышел из себя Гуанъяо. – Ну надо же, господин Цзинь совсем потерял контроль! – с удовольствием протянула я. – Жаль я не вижу как ты бьешься в истерике! Что, ползал у своих союзников в ногах? Запястья себе не сломал пока руки заламывал? Глаза вместе со слезами не вытекли, краса ты западного края? – Сгори, – просто ответил он и послал в мою сторону волну духовной энергии. Задрожали защитные барьеры Башни Золотого Карпа, темные нити в них кое-где порвались, бреши зазияли рваными ранами. Огонь. Зеленоватая гнилостная сфера со скоростью слова приближалась к нам. – Ну, малыш, ты мне еще сгодишься, – пробормотала я, свободной рукой ухватила своего пленителя за локоть. Отодвинув сталь от своего горла, мы скользнули в бок, уходя с траектории полета заклинания. Заклинатель за моей спиной не успел ничего почувствовать и понять, но в следующий же миг увидел как вспыхнули неугасимым мертвым огнем несколько его товарищей. Сгорели дотла за несколько ударов сердца. Бликами осветили ужас на лицах нападающих. Стройные ряды едва не распались, заклинатели прянули кто куда спасаясь от прожорливого пламени. – У меня есть кое-что для тебя, госпожа Цзян,– эти нотки злобы в голосе Гуанъяо лишь пролили розовое масло на мою душу. Я слышала в этой злобе застарелый, такой приятный мне в этот миг страх. – Я иду за тобой, – было последним что я бросила Ветру. Шелест одеяний и сталь у горла вернули меня из забытия. Я осторожно огляделась, едва успела зажмуриться – хвосты Ихань так и мелькали вокруг испепеляя остальных темных заклинателей. Человеческий пепел лишь на миг замирал в воздухе силуэтами погибших, чтобы в следующий миг развеяться без следа. После Ихань нечему было уходить на перерождение. И все же я проводила взглядом черный вихрь, по привычке отдавая дань уважения ушедшему. Я огляделась: темные фигуры все прибывали, куда бы я не посмотрела, я натыкалась взглядом на темных заклинателей. Темная радость затопила грудь, я все еще рискуя получить глубокий шрам на шее все же вскинула голову. Заклинатели, заметив меня в руках своего товарища, как по команде обратились к сфере, парящей высоко наверху Защитый барьер недовольно гудел, Вэй Усянь, сидящий в самой центре сферы все еще оставался спокоен и равнодушен к проиходящему. Лишь десятикратно уменьшенный нефритовый сундук в его руках то и дело вспыхивал яркими огоньками. Но как знать, не было ли это игрой неверного лунного света? Наши враги нападали – они бросали вперед сети, алые заклинания на крови то и дело летели в Вэнь Нина со всех сторон. С невозмутимым спокойствием самой смерти, наш Призрачный Генерал доблестно держал оборону. Хвосты его темного оружия со свистом разрезали воздух, ловили заклинания и волны темной ци прежде, чем достигали своей цели. Мертвый Ветер носился вокруг него, воем оглушая наших врагов, отбрасывая их подальше. Лишь один раз бросил Вэнь Нин на меня короткий взгляд, и, остановившись прямо в центре лунного луча, чтобы я лучше его видела, пробормотал: – Все бы тебе играться, Правая Рука! – недовольно скривился он и тут же ловко пригнулся, пропуская очередное алое заклинание над своей головой. Заклинатели не успели уйти от атаки своих же, а раскаленный хвост Ихань впечатал письмена в их тела, умножая их страдания. Крики полные боли и отчаяния раскалывали Небеса пополам, содрогался от битвы небесный свод. И все же они сражались. Сражались достойно. Со всей яростью темные заклинатели Гуанъяо бились за своего господина. За свое право существовать и быть единственными темными заклинателями. Как знать, может быть при другой комбинации на доске я бы и решилась с ними на переговоры. Но только не теперь. Когда на кону стоят наши жизни и жизнь нашего учения. – Купился твой хозяин, шавка! – рассмеялась я, и потянулась почесать пленившего меня заклинателя за ушком. Тот лишь на миг оторопел. – Прибыло подкрепление! – хохотнула я и снова дернулась, почувствовав как острие ножа царапнуло горло. – Легче, малыш, – мягко отозвалась я в в ответ на недовольное сопение за своей спиной. – Это освященная сталь в храме Гуаньинь! – с ненавистью дохнул он не в ухо. Не было нужды гадать, в каком храме монахи подготовили клинок для убийства Демоницы Илина. Я вслушивалась в гневные переливы заклинания на клинке, на выдох вбирала в себя эту энергию. – Пробрался все же, - шепнула я пролетевшему мимо Ветру, – и как обычно, можешь только гадить! Я рассмеялась и качнула головой: – Что, правда? В самом храме? Как страшно-о-о, – протянула я, посылая мысленный импульс к запертой в темном аркане душе. Юная душа замерла, приготовилась к атаке. Я увидела ее милое круглое личико, побледневшее от напряжение, ее кулачки в которых она концентрировала свою силу. Было немного, но чтобы освободиться ей хватит. – Спасибо, красавица, – беззвучно прошептала я, чувствуя как раны оставленные темным оружием стремительно зарастают. – Вы же меня отпустите, госпожа Цзян? – прозвучал в моей голове нежный голос. – Обязательно, дорогая моя, – беззвучно, одними губами, отозвалась я. – Я вам верю, – немедленно отозвалась душа и замерла, затихла. И как раз вовремя – мой пленитель бросил взгляд на темный аркан. – А скажи, – лениво бросила я, привлекая его внимание от заключенной в аркане души к себе, – самому не больно такую игрушку держать в руке? – я мотнула головой на струйки пара, которые поднимались вверх. От командира отряда несло раскопанной старой могилой, обветшалым памятником, поросшим мхом, запахом прогнивших гробовых досок. Сколько лет я, надежно защищенная лотосовыми озерами, защищенная угрожающим рыком Цзыдянь, и тенью Владеющего Ядами, что возвышалась за моей спиной… ....сколько лет я не чувствовала этого обычного запаха, что несли с собой темные заклинатели? Преступление Гуанъяо было тяжелее, чем просто укрывательство изгоев. Все эти годы он скрывал под своей крышей темных заклинателей, позволял им уходить от правосудия Цзян Чэна. Горстка, едва ли больше сотни, но даже их хватило, чтобы научить нашего А-Яо основам. – Я принесу ему твою голову! – снова зашипел мне в ухо заклинатель. – Кому это? Неужели моей милой сестричке А-Яо? – я продолжала задорить своего врага, давая время душе освободиться. Высоко над нами гудела защитная сфера, в которой продолжал свою глубокую медитацию Вэй Усянь. У него совсем не осталось сил к часу Свиньи, и нам надо было продержаться до часа Крысы. Добраться до дома. Дождаться там своих родственных душ. Они придут. Я знала. Это было лишь вопросом времени. А мы выстоим. Мы сможем. – Замолчи! – снова выдохнул мне на ухо темный заклинатель, от боли теряя всякий рассудок. Потянуло паленым человеческим мясом – кажется освященная монахами сталь прожигала ладонь заклинателя до кости. – Болью больше, болью меньше, – пробормотала я обращая свое сознание к запертой душе. Все произошло быстро, удар сердца, один миг и раздался звонкий чистый голос, который украсила мелодичностью сама смерть: – В сторону, Хозяйка! Я послушалась, воспользовавшись коротким мигом, я укусила своего пленителя в большой палец руки и ловко подхватила освященный клинок. Сталь загудела в моей руке, сверкнула голубоватым оттенком. Я бережно спрятала клинок в складках пояса и стремительно ушла вправо, успев потянуть повисший в воздухе аркан за собой. Заклинатель повис на белых полотнах, что живыми змеями выходили у него из груди. Три полоски ткани извивались, спиралями падали к ногам поверженного командира. Тело дернулось, кровь пропитывала полотнища, темная ци сверкала черной нитью, рисуя на ткани будущих саванов замысловатые узоры Я подняла взгляд – в чжане от поверженного врага, натянув исходящие из ее рук ленты парила Сун. Ее погребальные украшения звенели на ветру, алые с черным одеяния колыхались в такт мертвому ветру. Длинные, рассыпанные пряди обрамляли скрытое за плотным красным платком лицо. Налетевший ночной ветер не шевельнул ткань на ее лице. Наша призрачная ткачиха явилась спасать свою Хозяйку. – Господин выпустил нас, – гордо объявила мне она вскинув голову. Я подняла взгляд, пристально вгляделась в защитную сферу. По низу прошла едва заметная сеточка трещин. Вэй Усянь все же готовился вступить в сражение лично… Я подавила довольную улыбку, и стремясь ничем не выдавать своей радости снова взглянула на мертвую невесту. – Спасибо, Сун, – с нежностью произнесла я и приготовилась отпускать душу. Но в ответ призрачная ткачиха резко выдернула из тела полоски ткани. Труп медленно развеивался на глазах. Поймав мой взгляд, Сун потупилась: – Простите, что не дождалась разрешения, Хозяйка. Я его съела, – жалобно протянула она и похлопала себя ладошкой по животу. Я тут же улыбнулась и покачала головой: – Все впорядке. Вы голодали шестнадцать лет. – Хозяйка не злится? – с надеждой спросила она и подалась ближе ко мне. Она замерла передо мной покорно склонив голову, медленно поворачивала кисть против часовой стрелки. Ленты нехотя вернулись в ладонь Сун. – Ничуть, милая, – я любовно прикоснулась к ее развивающимся прядям. – Но ты уверена что сможешь держать себя в руках? – строго поинтересовалась я. Меж пальцев матово блеснул тонкий черный обруч, напоминающий изящную кангу. Я понимала, что голод может взять верх над ней, поэтому поспешила напомнить ей о том, что у меня есть то что поможет ей не сойти с ума от запаха крови. Не навредить нам и самой себе. Сун покосилась на предмет в моей руке и качнула головой. – Уверена? Сун, ты долго просидела взаперти… – в моем голосе не было превосходства, лишь истинное участие. – Ты же помнишь, что нет ничего постыдного в том, чтобы попросить помощи, когда голод сжирает тебя изнутри? Я понимала их природу. Я принимала ее. Живые сходили с ума от запаха крови, что уж говорить о мертвых? А я лишь хотела облегчить ее терзания. Обруч из обсидиана помог бы очистить ее сознание. Сун это знала. Сун быстро быстро закивала, приподняла ткань на своем лице, показала мне свою широкую улыбку. – Да, Хозяйка, смогу! – заверила она меня, настойчиво потерлась о мою ладонь,требуя ласки. Я сжала меж пальцев кангу уничтожая ее. Сун проследила взглядом за осколками летящими вниз и тихо добавила: – Вы хорошо нас обучили! Сун и ее сестрицы не доставят никому из друзей проблем! Я с улыбкой взъерошила волосы мертвой невесты и взглядом указала на кольцо врагов. Довольная Сун стремительно взмыла вверх, приготовилась к сражению. Я огляделась по сторонам: бой завязался нешуточный. Все тринадцать невест набрасывались в полете на свежие силы нашего врага, рвали и кромсали их плоть. Ловко уходили от попыток обнажить их лица. Чжэнь попала в окружение – сразу пятеро заклинателей взяли ее в кольцо, одновременно выбросили вперед руки, образуя единое заклинание. Темные тени, которые восставали на их пути в ужасе выли и скрежетали – подстегивающие своими хозяевами, они все же плыли вперед, пытались создать нерушимую стену. Но никто не мог остановить мертвых дев, что пришли защищать свою семью… Девушек не волновала игра теней, игра двух темных дорог. Они видели опасность, они видели врагов перед собой. Угрозу их дому. Призраки, которых выпускали вперед, в атаку, растворялись как дымка, без следа, словно их никогда и не существовало на свете. Они были не в силах противостоять мертвым невестам. Скрежет темного железа ударил по ушам, к нему примешивался визг струн циня. Я поморщилась от искажений, мотнула головой, прогоняя наваждение. Подняв взгляд, я заметила двух игроков. Эти заклинатели держались поодаль, выше всех остальных, таким образом держали в руках зачарованные цини, чтобы духовная энергия исходящая от их струн сходилась в одной точке. Прямо под моими ногами. – “Построение Мертвой Луны”! – в миг догадалась я, когда следующими ударом по струнам заклинатели преобразовали серовато-белую энергию в письмена. Вэнь Нин со своей высоты едва не ринулся ко мне на помощь. – Уходи, Хозяйка! – раздался свирепый голос Линь за моей спиной, но я лишь оттолкнула мертвую невесту подальше. Линь замерла в воздухе, недовольно охнула, но тут же нашла своей ярости новую мишень – отправилась встречать очередной десяток заклинателей. Я довольно кивнула ей вслед, вслушиваясь в музыку из криков, которые раздались среди новоприбывших заклинателей едва Лин ворвалась в их строй. Прислушивалась к тому, как они захлебываются в своей крови… И медленно, мучительно медленно посмотрела наверх. На двух заклинателей, что продолжали наигрывать режущую слух мелодию. Ветер трепал их распущенные волосы, безжалостно цеплялся за рукава и полы их одежд. Ветер набрасывался на них со всех сторон, но они парили на одном месте. Свет звезд осветил их лица: бледные и перекошенные от ужаса, на миг зажег сознание в их пустых глазах. Эти темные заклинатели двигались словно через силу, будто бы стали марионетками еще при жизни. И в следующее же мгновение ночной свет, словно стремясь подсказать мне, осветил тонкие рубиновые нити на их пальцах. Я устало выдохнула, демонстративно уперла руки в бока и брезгливо поморщилась: – Сел играть на гуцине, да? Цзэу-цзюнь! Да снеси ты ему уже голову! Ты разве не видишь что твой птенчик вытворяет! – я сердито топнула ногой и сверкнула глазами в сторону Башни. Гуанъяо, будучи настоящим павлином, красовался передо мной и моим братом, пытаясь оглушить нас обоих мощью своих достижений. Жадность, снова знаменитая жадность Цзинь взяла в нем верх над разумом. Я тоскливо простонала и покачала головой. Построение Мертвой Луны было одним из любимейших заклятий среди нас, темных заклинателей. Луна напрямую связана с инь, а сейчас как раз было полнолуние, что десятикратно усиливало эффект. И сейчас, когда лунный диск светил особенно щедро это должно было стать легкой победой Гуанъяо. Но я Демоница Илина и по праву ношу этот титул! Это было боевое заклинание, призванное подарить врагу медленную и мучительную смерть. А вплетенные в него письмена из Талисмана подчинения духа, того самого что Гуанъяо использовал для зарядки “Трав ветра и дрожи,” которые преподнес мне в очередной насмешке в год радора Неба, обеспечивали бы полное подчинение. При этом заклинание оставляло лазейку для попытки выбраться, разумеется обманную. Чем больше бы темный заклинатель прилагал сил, чтобы разбить барьер и вырваться наружу, тем крепче становились его цепи. Но и это было еще не все – выпив до дна накопленную темную ци и жизненные силы, заклинание дарило желанную смерть пленнику. Лишь для того, чтобы наложить клеймо на его душу, что означало – и в следующей жизни, случись она у тебя, ты будешь кормом для захватившего такого заклинателя врага. Конечно же, последнее было скорее побасенкой, чем правдой. Ни у кого из тех заклинателей, что долгих шестнадцать лет назад рассеивались по миру, не хватило бы сил и баланса на такой завершающий штрих проклятья. Однако, это не значило, что все они оставили свои попытки довести до совершенства свою темную технику. И все же... Ни у кого. Ни у кого кроме нас… Словно в ответ на мои мысли, я услышала далекий шорох бумаги, и не выдавая себя, улыбнулась. Мне не было нужды снова глядеть в сторону Вэй Усяня – он под надежной охраной нашего Призрачного Генерала. И все же мне было приятно знать, что знание, сокровенное знание и мощь нашего учения находится прямо перед ними. Перед носом Гуанъяо и его приспешников. И как раньше, так и впредь – эти черви бессильны. Снова грянули струны гуциня, духовная энергия полилась в одну точку. Мертвые невесты вмиг рассыпались алыми бусинами по пространству, с трудом, но все же подчинились моему приказу не вмешиваться. Я смотрела как под моими ногами растет белоснежный, плотный, словно нефритовый круг из духовной энергии во всем напоминающий лунный диск. – Правая Рука! – сердито одернул меня Призрачный Генерал, но я лишь упредительно вскинула ладонь в ответ. Не мешай, мол, играться, дорогой друг! Я изучала заклинание под моими ногами, зорко оглядевшись вокруг, убедилась что мертвым невестам не нужна моя помощь. Следующий перелив мелодии без ритма. Алые письмена вспыхнули по кругу, энергия от них заструилась вверх, словно помещая меня в цилиндр. – Кровь, вино жизни, – пробормотала я так некстати пришедшее на ум поэтическое сравнение, изучая письмена бегущие слева направо. А благословенные струны циня, струны, что все же недовольно пели под пальцами музыкантов своей светлой энергией выправляли возможные недочеты. – Лань Цижэнь тебя за такую игру голыми руками в порошок сотрет! – плюнула я. Заклинатели подчинялись игроку в башне. Я узнавала знакомые нотки мелодии, той самой, что слышала еще на Луаньцзань. Теперь не оставалось сомнений – именно взгляд Гуанъяо я чувствовала на себе. Именно он был молчаливым наблюдателем и кукловодом. Заклинания на крови всегда были самыми мощными, а уж крови он пролил достаточно, чтобы руководить своими заклинателями издалека Темное сочувствие, глубокое, все же поднялось в моей душе. Он не считал своих подручных за людей, не давал им ни единого шанса показать себя. Не давал им ни одного глотка свободы. А ведь свобода – первый дар что преподносит Тьма. Но, кажется, Гуанъяо не только бросил эту чашу от себя подальше, но и выбил такие же чаши из рук всех остальных. Ведь должен быть только один хозяин… Стена энергии вокруг меня стала плотнее, послышались голоса, а следом раздался противный визг его темной печати. Подделка верещала, издалека этот звук вмешался в мелодию, которую наигрывал Гуанъяо контролируя своих живых марионеток. – У-у-мница, — прошептала я, обращаясь к темной печати, и протянула руку, погрузила ладонь в плотное алое марево передо мной. – Демоница Илина! – голос Вэнь Нина был последним, что я услышала прежде чем погрузилась в заклинание. *** Здесь не было ни Неба, ни Земли. Не слышно было и звуков боя. Здесь не было времени и была только вечность. И они, все они, кто должен был лишить меня памяти и рассудка. Затащить в глубокий омут страдания, разорвать меня на кусочки в попытке заглушить свой голод. Вечный голод проклятых и забытых душ. Душ, которые уж не узнавали меня. Не подчинялись моей воле. Я закружилась, и тьма кружилась вместе со мной. Она раскрывалась дымчатыми лепестками черно-алого лотоса. В ушах свистел ветер, перед глазами мелькали образы, я видела всех ушедших – знакомых и незнакомых. Я остановилась, и лотос из тьмы остановился вместе со мной, широко раскинул свои лепестки. Я приподнялась в этой пустоте, среди летающих поодаль меня красных силуэтов, кончиками пальцев касаясь самой сердцевины темного цветка. Я чувствовала густой и ядовитый туман, что наползал из Башни Золотого Карпа. Я чувствовала, что в этот же самый час мой враг тоже собирает свои силы. Захоти я бы увидела его, но я не хотела. На его лицо я еще насмотрюсь, а сейчас мне нужна была духовная сила Гуанъяо. Мое сердце билось ровно, когда вслушивалась в пение его тьмы. Энергия покорно устремилась ко мне, показывая своей Хозяйке то, из чего она состоит. – Страх! – воскликнула я и передо мной загорелась алым надпись на темном почерке чжуаньшу. Отозвались тени – по краям черно-алого лотоса то и дело поднимались силуэты. Они дрожали на ветру, дрожали от переполняющего их ужаса. У них уже не было ни имен,ни лиц, и все что они помнили – то, что надо бояться. Они метались, переплетались между собой, то наклонялись к самой основе лотоса, то пытались взмыть к небесам. – Боль! – воскликнула я наблюдая как передо мной из воздуха соткалось это слово. В грудь словно ударили древком копья, но я не пошатнулась, не поддалась этому чувству. Тени завыли, заскрежетали, принялись изгибаться как пламя свечи на ветру. Они наполняли меня своей силой, льнули ко мне, вливались в меня вместе с энергией инь. Я видела – всех, чьи жизни он забрал. Больших и малых. Великих и ничтожных. Забрал отмеренные годы, забрал имена, лица, саму душу для того, чтобы поддерживать свое существование. В этот миг я не испытывала к Гуанъяо ничего, даже презрения – Демоница Илина холодно оценивала своего врага. Оценивала то, как ловко он понял, понял скорее нутром, нежели разумом всю тонкую игру противоречий. Сюэ Ян все же раскрыл недостойному множество секретов нашей общей Матери. Он показал ему границу между привычными для всех учениями, успел обучить некоторым трюкам, прежде чем отправиться в небытие. Но дальше… Слепленные наспех чудовища у Луаньцзань, дрессированные марионетки – все это было лишь его рук дело. Зло не умеет ничего творить, оно умеет лишь извращать, ломать и корежить то, что уже существует. Оно бессильно без добра, как свет бессилен без тьмы. Погружаясь в одно, отрицая другое, ничего не создашь. Но Гуанъяо даже в этом нашел опору для себя. – Гнев! – воскликнула я и души, прежде покорно вливающиеся в мое тело на миг остановились. Черно-алый, дымчатый лотом подо мной закружился против солнца, лепестки замелькали перед глазами. Теперь эти несчастные, что стали жертвами на его пути атаковали меня. Из их призрачных рук росли то мечи, то копья, то топоры, они пытались заносить свое оружие над моей головой и отступали прочь. Качали головами, выли и стенали, загорались изнутри от яркого алого пламени. Гнев – единственное чистое чувство Гуанъяо. Чувство без примесей, что он сам сделал себе доступным. Гнев на весь мир, что не ослаб в нем ни на миг за все эти годы. Гнев с которым он взошел на вершину нашего мира, гнев, с которым он искал управу на меня и всех нас. Гнев, что все больше пожирал его и отчаянно требовал выхода. Души мелькали передо мной, повторяя один и тот же цикл – заносили оружие, загорались алым и отступали прочь, издавая скорбный и сердитый вой. – Ненависть! – снова приказала я, и очередное вспыхнувшее алым слово перед моими глазами потеснило своих собратьев. Тени, подчиняясь моей воле, снова вливались в меня, воспитывали меня, отравляя меня изнутри своей ненавистью. Понимая, что меня не взять прямой атакой, они теперь стремились разбить меня изнутри. Их крючковатые пальцы цеплялись за мои меридианы, тянули их в разные стороны, желая повредить. Я вся наполнилась их обжигающей ненавистью. Его ненавистью. Которые я ощущала через сотни и тысячи ли. Ненавистью, преградой для которой не стали бы даже границы миров. Я знала – в этот самый миг он прервал свое внутреннее созерцание, свою медитацию. И взгляд его обратился ко мне. В мою сторону. Ненависть поднялась еще выше, словно волна шторма, едва ли не расколола все миры, когда один из духов, подчиняясь воле Гуанъяо, коснулся кованого эполета на моем плече. Дракон Цинхэ, навеки застывший в черненой стали, рыкнул на дерзновенного, на проклятого, что посмел дотронуться до лица черного Яцзы. Души прянули по сторонам, когда увидели, как черные с серебряной чешуей драконы медленно оживали. Как их хвосты оплетали мои руки. – Снова. Даже после смерти, – услышала я голос Гуанъяо так четко, словно он стоял рядом со мной. В этом голосе звенело отчаяние. Снова. Даже после смерти. Мой отец незримо был со своей дочерью. Присутствие Не Минцзюэ было таким коротким, как сон на рассвете. Но для меня оно длилось едва ли не добрую сотню кальп. Он не предстал передо мной, не соткался из воздуха, но я словно бы ощутила его. Всей собой. И едва не потянулась навстречу, позабыв обо всем. – По-о-омнить! По-о-мнить! – звучал отовсюду голос Не Минцзюэ. Голос звенящий от гнева и ярости. – Помнить! Помнить! Драконы щерили пасть на нечестивых духов, заставляли их сбиться в стаю. Призраки выли и верещали на все лады. – Помнить! Помнить! – погребальным колоколом звучал голос Не Минцзюэ. Голос, от которого все внутри меня сворачивалось в острый, раскаленный узел. Едва я только услышала нотки страдания в его голосе. – Место, – прозвучал холодный приказ. Наваждение пропало, я покачнулась в сердцевине темного лотоса, едва не потеряла контроль. Сотни мыслей проносились в голове, но некогда было предаваться размышлением. Я должна разрушить Построение. Выбраться отсюда. И отомстить… Во мне ничего не дрогнуло от волны раскаленного железа, которой Гуанъя ударил меня через расстояние. Я не улыбалась, не ликовала, не отзывалась на его темное чувство. Даже презрение не родилось во мне. Он смотрел на меня, я смотрела на него и произнесла: – Обида! Обида ребенка на весь мир за мать. Обида сына на отца. Плач, скулеж, словно брошенного и всеми забытого щенка в опустевшей конуре. Обида юноши которого под громкий смех заклинателей спустил с лестницы собственный отец. Обида юноши, когда сверстники все с таким же хохотом напоминали ему где его место. Он видел вместо их лиц морды чудовищ, в их голосах он слышал визг нечисти – не мудрено что он возненавидел всех и каждого в нашем мире. Обида, которая не растворилась даже когда Лань Сичэнь протянул ему свою руку. Она лишь спряталась до срока в душе Гуанъяо, замолчала. Лишь для того чтобы позже воскреснуть с новой силой. Обида переполняла тени, что вливались в меня: обида на свое бессилие, на раннюю смерть. Обида на меня, на А-Сяня – призраки не сопротивлялись, не стремились меня уничтожить. Но и скрывать от меня они больше ничего не хотели. Они, не имевшие уже ни лиц, ни голосов показывали мне так как могли последние мгновения своей жизни. Каждому, каждому кого Гуанъяо убивал, приносил в жертву ради своей собственной силы он, напоследок, шептал два имени: – Фэн Тяньчжи. Вэй Усянь. У него все еще по-прежнему не хватало сил управлять множеством бесплотных и голодных духов, зато хватило ума направить их последний импульс жизни в нашу сторону. Будь Гуанъяо рожден в клане заклинателей – у нас с А-Сянем никогда бы не получилось задуманное. Его могущество, что росло бы вместе с ним в прах обратило бы наши потуги, особенно в союзе с остальными. Но чужак чужаком и остался. – Ревность! – воскликнула я и перед глазами вспыхнуло новое слово. Теперь эти иероглифы окружили меня со всех сторон, замкнули круг. Грудь наполнилась раскаленным железом, невозможно было ни вдохнуть, ни выдохнуть. Черно-алый лотос крутился с тошнотворной скоростью. Ревность. К кому? По началу Гуанъяо и сам не знал, пока на горизонте не замаячили наши с Вэй Усянем фигуры. Он, как и мы в порыве юности, считал себя самым умным и самым ловким. Мы смеялись в открытую над забронзовевшими заклинателями, он же себе такого позволить не мог. Две фигуры. Брат и сестра. Господин Вэй и госпожа Фэн. Плечом к плечу. Вместе. Против всего мира. А потом осталась я одна. Обесчещенная, опустошенная, брошенная на поругание своим же возлюбленным. Но живая, а еще обладающая тем, что Гуанъяо не было доступно. Умением сохранять достоинство. Я не скулила, оказавшись в Зале Беседы, не ползала в ногах, умоляя меня простить. Не вызывала ни к чьему милосердию. Могучие заклинатели явили его мне без моей просьбы. И, больше всех упорствовал тот, кто прежде защищал его. Цзэу-цзюнь стоял твердо на своем, не зная, какую тьму порождает в сердце своего подопечного. Он до сих пор не мог простить Лань Сичэню заступничество за меня в Зале Беседы. Не мог простить ему нашей с ним связи. Не мог простить ему, что в тот год, когда Небо оглашало свою волю, глава Лань приехал ни к нему. А в Нечистую Юдоль. Ко мне, только ко мне, как ошибочно считал Гуанъяо. Ревновал Гуанъяо и своего отца ко мне. Ведь как же! Цзинь Гуаньшань посмел договориться со мной через его голову. Души, бесконечное, казалось, количество душ наполняли меня своей ревностью. Ревностью к самой жизни – я жила, дышла, познавала радости и горести плоти. У меня впереди были годы: победы и поражений, годы, которые я проведу слушая зимние и летние ветра. Я жила, а они больше нет. – Месть! – воскликнула я и мир замер. Замер и лотос, взметнув волны на глади озера. Брызги попали на меня, но я даже не вздрогнула. Месть. О, это было самым опасным чувством, ведь оно связывало нас воедино. Я бросила взгляд в Небо и запоздало подумала: “Рискованно было призывать эту силу без Цзян Чэна” – но останавливаться было уже поздно. Я знала – он верил в меня. Верил в меня и мой безупречный, Второй Нефрит. Верил в меня и мой улыбчивый А-Сянь. А если они верили что я удержусь, разве стоило мне сомневаться? Нарушенный было внутренний покой снова воцарился внутри меня. Заклятье, которое все продолжали питать марионеточные заклинания из внешнего мира рухнуло почти что наполовину. Я слышала, будто бы через пелену, через толщу воды как взвизгнули и лопнули струны на одном из циней. Но цинь Гуанъяо все еще играл, и подчиненный ему заклинатель, едва ли не ломая пальцы снова впился в струны инструмента. Накал искажений породил новую волну энергии. Раздались крики мертвых невест и Вэнь Нина. Но я все еще ждала, все еще смотрела вперед. Зная, что в этот миг мы оба – я и Гуанъяо, – видим один другого. Теперь уже атаковал он, посылая к моему сознанию образ за образом. Будил в моей душе картины минувшего, но я лишь равнодушно взирала на все это в ответ. Потерянные души снова захотели быть моей частью, они вцепились в меня со всех сторон, дергали за волосы, за рукава, тянули в разные стороны. Но я стояла в центре черно-алого лотоса не шелохнувшись, покорно принимая, впитывая этот голод, которыми пылали все они. Пылал и он. Я отобрала у него весь этот мир. И весь мир он решил забрать у меня в ответ. Построение Мертвой Луны осколками битого фарфора упало к моим ногам. *** Для всех остальных прошло едва ли больше нескольких мгновений. Я снова оказалась в гуще сражений. А передо в мной, в выси, парили две души готовые к своему переходу. Красные нити, что прежде держали их в подчинении змеями уползали в ночную тьму, возвращались к своему хозяину. Мы с призраками улыбнулись друг другу. Я сделала круг в воздухе, словно танцевала. Притороченный на поясе колокольчик Цзян наполнил пространство умиротворяющим звоном. Они пропадали на глазах, их лица загорались благодарностью. Один из призраков сделал было шаг вперед, хотел мне что-то сказать напоследок, но сила мелодии увлекла его на последний путь. Их провожали разве что мертвые невесты, коротким кивком благословляя на долгой дороге посмертия. А вот их товарищи решили отомстить… *** Снова грянула искажающая мелодия. В этот раз она лилась будто бы из ниоткуда. Я посмотрела на Чжэнь: она, казалось тоже впала в замешательство: прижала тонкие изящные ладони к вискам и покачнулась. Темные заклинатели, окружившие ее приблизились, позабыв о том заклинании что плели вместе. Жажда захватить мертвую невесту перевесила в их душах голос разума. Они совершенно забыли, что при построении заклятья Пленения через энергию инь следует не двигаться. Одно неосторожное движение и письмена изменятся, потеряют всякий смысл… Их неловких движений хватило, чтобы разрушить основу, а моей Чжэнь – перехватить инициативу. Она закружилась на месте, широкие ее рукава наполнил мертвый ветер. Взметнулись золотые колокольчики на ее венце, зазвенели золотые цепочки шпинелей в прическе. Порыв Ветра приподнял свадебное покрывало на ее лице. Вместе с ее кровавой улыбкой заклинатели увидели, что по щеке мертвой невесты потекла одинокая слеза… Чжэнь стремительно бросилась вперед, проломила грудь стоящего перед ней заклинателя. С силой и медленно, она вытащила под щедрый лунный свет еще бьющееся сердце. – Черна твоя душа и сердце совсем сгнило, есть противно, – глухим голосом объявила предводительница мертвых невест. В этот же момент четыре тонкие прозрачные руки показались из-за ее спины, лентами змеились в сторону остальных заклинателей. Я спокойно замерла на месте, наблюдая за тем как эти руки впиваются в грудь наших врагов, как вырывают у них сердца. Заклинатели бились пойманной птицей, извивались и разрывали рот в безмолвном крике. Бой в полете, казалось, остановился – призрачные невесты и сражающиеся против них люди замерли с ужасом и восторгом наблюдая за разворачивающейся на их глазах сценой. Вэнь Нин отбил очередную атаку на защитную сферу и замер на фоне луны. – Ни на что не годны, – сотни голосов звучали в голосе Чжэнь. Все пять рук разом сжались в кулак, с влажным чавканьем уничтожили вырванные сердца. Темный туман заволок обзор, алые прожилки огоньками мелькали в плотной завесе. Раздались страшные последние крики, и в следующий миг Ветер развеял защитный барьер. Пять мумий лицом к нам выстроились в линию. Желтая кожа облепила кости, черные одеяния болтались на их скелетах. Глаза впали, нижняя челюсть отвисла до груди. Длинные спутанные волосы облепили черепа, упали на высушенные лица. К их поясам были привязаны красные ниточки заклятья, концы которых обвивали средний палец левой руки Чжэнь. Чжэнь плавно ступая по воздуху обошла застывших мертвецов. Как завороженная я замерла, наблюдая за тем, как ласково касается Чжэнь каждого из подчиненных заклинателей. Как нежно она целует своих пленников в губы. Любовь и смерть воедино сплетались в этом легком поцелуе. С темным восторгом в душе я наблюдала, как искорка темного сознания загорается в их остекленевших глазах. – Что она делает? – Остановите это чудовище! – грянули голоса в стане наших врагов. Чжэнь изломанно дернулась на этот звук, наклонила голову вперед, правое плечо неестественно приподнялось вверх, левое опустилось в них. Меж растопыренных пальцев струился красный дымок с тяжелым ароматом. – Чудо-о-овище? – скалясь поинтересовалась мертвая невеста и снова повернулась к своим подчиненным. Щелчок ее мертвых пальцев, и мертвецы вскинули головы, стремительно рванулись в сторону своих бывших товарищей. На свободной руке мертвой невесты, в самом центре ладони танцевало несколько кристаллов. Чжэнь еще при жизни обнаружила в себе талант к заклинательству. И после смерти эта склонность не пропала – лишь усилилась. Она не поглотила сознание и души темных заклинателей, будучи по праву предводительницей нежити Чжэнь хорошо контролировала свой многолетний голод. Она с ловкостью повернула заклинание подчинения, наложенное на темных заклинателей Гуанъяо против них же. Для этого она превратила еще живых людей в мумии, вобрав в себя их души и жизненные силы, переработав в глубине своего существа и создала эти кристаллы. – Будете хорошо служить – покинете этот мир! – заявила Чжэнь глядя как ее ручные мертвецы врезаются в стройный круг темных заклинателей Гуанъяо. Моя прекрасная мертвая орхидея сдержит свое слово… – Хорошая работа, Чжэнь! – довольно кивнула ей я, поравнявшись с мертвой невестой. – Благодарю за похвалу, – с достоинством отвечала она. Я похлопала ее по плечу и бросила взгляд вверх. Хвосты Ихань разносились по сторонам как круги на воде – у темных заклинателей не было ни шанса подобраться к заключенному в сферу Вэй Усяню. И все же их становилось слишком много: куда бы я не посмотрела от горизонта до горизонта небеса заполняли фигуры в черном. То и дело мелькали заклинания, которые перехватывали другие мертвые невесты. Они не давали им ни одного шанса собрать и направить тёмную ци, чем больше наши враги стремились атаковать, тем больше был ответный удар. Многие летели вниз, потеряв сознание, те кого не успели подхватить под руки и оттащить подальше. Кто-то покорно висел на своих же сетях и тихо скулил от боли. Линь прижимала к себе одного из главарей – это я поняла по вышитому золотому пиону на его плече, – и с наслаждением поедала его плоть. Заклинатель дергался в ее хватке, на его лице застыла гримаса ужаса, постепенно превращалась в посмертную маску. – Вку-у-усно, – протянула она, когда наши взгляды пересеклись. Линь вытерла свадебным покрывалом рот и с урчанием снова вгрызлась в шею несчастного. Я поморщилась и отвернулась,не желая мешать трапезе. Я огляделась – мы почти что добрались до Луаньцзан. Я резко упала вниз, пропуская над головой очередной ало-черный хлыст с запертой в нем душой. Только вся разница была в том, что покоренная душа являлась основой оружия была зла, как тридцать мертвых жнецов. – Времени уже прошло достаточно! – я посмотрела на темный аркан, все еще обвивающий мое предплечье, и пошевелив рукой сбросила путы. Я посмотрела влево, пошевелила рукой – юная душа наконец-то предстала передо мной. Это была совсем юная девочка в бело-золотом платьице. В левой руке она держала веточку магнолии, а правой прижимала к груди свитки. Ее косички перевитые золотыми лентами лежали на груди. А на посветлевшем лице цвела грустная улыбка. – Отец обнаружил во мне большой талант к заклинательству. Я на голову превосходила даже своих братьев, – сообщила она мне, пристально разглядывая веточку в руке. – Быстрее всех среди молодого поколение сформировала золотое ядро. Когда я вошла в пору цветения, мой отец обратился к старшему в семье, господину Цзинь с просьбой заняться моим талантом. Это была великая честь, – она посмотрела в мои глаза. – Как твое имя? – надежно спрятав от нее свою боль за улыбкой спросила я. – Неважно, – душа качнула головой и продолжила свой рассказ. – Господин Цзинь лично занимался со мной. Он так меня нахваливал, пророчил мне место рядом с собой, – девушка вздрогнула, крепче прижала к своей груди свитки. Уголок моих губ дернулся от презрительной гримасы, я сжала ладони объятые темным дымом в кулаки. Я не хотела ее пугать еще больше. – Не вспоминай если не хочешь, – я в один миг оказалась рядом с ней, осторожно погладила ее по голове. – А… можно? – с надеждой спросила она. Она боялась, что ей снова будет больно, что ее снова заставят говорить и подчиняться. Этот страх заставил призрака прянуть подальше от меня, озираться в поисках помощи. Я с улыбкой кивнула: – Это не помешает тебе уйти. Расскажешь все на суде. Ты мне ничего не должна. “А вот я тебе задолжала, – думала я разглядывая ее светлое и чистое лицо. – Целую жизнь задолжала.” Светом надежды и радости вспыхнуло ее лицо: – Он лгал! Я знала, что Верховный Заклинатель лжец! Он говорил, говорил, – она покачала головой, отвела взгляд, – что это все ваша вина. Что если бы не вы, госпожа Цзян, мне и всем остальным не пришлось бы так страдать! Но вы.. вы… Я начертила левой рукой гексаграмму Тунь-жэнь покосилась на то, как задрожали линии инь и ян в воздухе. Душа не видела, как в алых отблесках гексаграммы проступали письмена чжуаньшу. Каждый удар, каждый порез Гуанъяо вместе со своими подельниками сопровождал нашими с братом именами. Вбивал ненависть к нам в саму суть их душ. Были те кто поддался. Но юная красавица передо мной была одна из тех, кто выстояла. Этого было достаточно – я развеяла заклинание и подняла вверх колокольчик Цзян. Сколько же еще раненных душ мне предстояло увидеть в этом бою? Услышат ли они меня? Пробьется ли мой голос сквозь пелену страданий и чужой воли к ним? Хватит ли любви в моей груди чтобы унять их боль? Я смотрела в невинное личико передо мной и беззвучно молила Небо о помощи. – Ты готова? – с улыбкой спросила я у светлой души. Она радостно кивнула мне и шагнула ближе. Все с той же счастливой улыбкой, без слов, она заткнула мне за ухо призрачную веточку магнолии и низко поклонилась. *** Проводив очередную душу в последний путь я снова огляделась по сторонам, на ходу рассчитывала следующий шаг. Как раздалась уродливая мелодия флейты. Повинуясь воинским рефлексам, я взмыла за спину Призрачного Генерала, сжала его плечи в своих ладонях. – Мудрый выбор, – бросил он. И все же улыбнулся, когда увидел веточку магнолии в моих волосах. Но в следующий же миг вернул своему лицо отстраненное выражение. – Ай, Генерал! – недовольно отозвалась я и легонько хлопнула его по плечу. – Всего лишь учла опыт недавнего сражения. Вэнь Нин покачал головой и пристально посмотрел вперед. – Держись ровнее, не высовывайся, Правая Рука, – приказал он мне через плечо. – Есть, Вэнь Цюнлинь! – немедленно отозвалась я и отсалютовала ему рукой. Призрачный Генерал в ответ тяжело вздохнул и выбросил вперед сложенные пальцы – вмиг перед нами образовалась выпуклая линза из сероватого дыма. Мы были в полной безопасности. Ноты флейты резали слух и нашим врагам – им не за кем было укрыться от этих дробящих кости звуков. Их строй окончательно распался – все три кольца окружения перемешались между собой. Сети, которые они расставили не давая нам возможности отступить, загудели в ответ – тьма переливалась в них черным нефритом. Многие из заклинателей попадали в свои же ловушки – и сети выпивали из досуха. В этой какофонии едва ли был слышен треск защитной сферы… Флейта все играла, все мяла своей неправильной мелодией пространство, словно это была бумага с неудачными виршами. Мертвые невесты будто бы испарились, растворились в ночной темноте. Я успела заметить как Чжэнь исполнила свое обещание... Уродливая мелодия флейты продолжала гнуть и ломать пространство вокруг. Ее ноты отзывались легкой дрожью в моих костях. А оставшимся без защиты темным заклинателям пришлось туго. Раздавались предсмертные вопли, темные заклинания что срывались с рук тех, кто все еще пытался атаковать обращались против творящих их. На луну так удачно набежала тень, на миг погружая всех нас во тьму. Не осталось ни одного блика света: естественного или нет. Была лишь ломающая волю, сводящая с ума мелодия флейты. – Он готов пожертвовать всеми ними, – сухо сказал Вэнь Нин. – Лишь бы остановить нас, -- Призрачный Генерал помедлил, прежде чем собщить мне. -- Мы почти прибыли. Я узнавала места: еще немного и мы опустимся перед пещерой Фумо. Сердце радостно запело от этой мысли. И пусть нас ждала тяжелая ночь, в этой борьбе мы будем не одиноки. Я кивнула, бросив взгляд нам под ноги и тут же шепотом поинтересовалась: – Скольких отправил в небытие? Призрачный Генерал лишь беззлобно фыркнул: – Побольше твоего, Правая Рука! Я округлила глаза и снова шлепнула его по плечу: – Зато я “Построение” в одиночку разбила! Призрачный Генерал сделал вид что ничего не услышал, он взглядом скользил по сторонам, и все же улыбнулся. – Видишь? Чувствуешь? Игрок где-то рядом, – протянул Вэнь Нин пристально оглядывая пространство. Крики и стоны умирающих. Тьма плотная и густая. Я чувствовала чужое присутствие, это ощущение напоминало нахождение на границе сна и яви, когда еще дремлющее сознание не в силах до конца разобраться является ли стоящая рядом с кроватью фигурой частью реальности или сон все еще длится. А потом я почувствовала запах надушенного шелка… И мелодия,которая заставляда изгибаться меридианы, нарушала поток темной и светлой ци. Я окаменела наблюдая за мучениями моих врагов. Я должна была испытывать триумф от их страданий, но получалось что-то близкое к омерезению. Запах крови смешался с запахом надушенного шелка. Я уловила звук чужого полета, подалась в сторону, привлеченная появлением нового врага. Призрачный Генерал ловко схватил меня за запястье, покачал головой. Я опустила взгляд и вернулась на свое место. Звуки флейты раздались совсем рядом. Вэнь Нин повернул запястье влево, и выпуклая линза превратилась в защитную сферу, скрывающую нас обоих целиком. Звуки в миг стали приглушенными, далекими. Удар сердца. Еще один. Звуки смерти. Игра флейты. Треск защитного барьера. Удар, словно тараном изнутри. Мелодия пошла выше, верхние ноты резали слух. Во тьме которая накрыла весь наш мир, в бесконечном полете, среди наших врагов мы преклонили колено одновременно с разрушением защитной сферы. Два голоса в один миг перекрыли все: стоны темных заклинателей, даже игру этого незадачливого флейтиста. Его фигура вдруг возвысилась над нами, разорвала тьму вокруг словно ветхую ткань. Свет луны выхватил его ореол на фоне ночного неба, звезды как драгоценные камни украсили его призрачный плащ. Вэй Усянь парил в вышине, над всеми нами – распущенные волосы развивались на темном мертвом ветру. Глаза сверкали как два рубина в короне Янь-ло-вана. Длиные рукава ниспадали едва ли не до самой земли. Он возвышался над всеми нами, холодно и даже равнодушно взирая со своей вершины. В его небрежно откинутой левой руке поблескивала в ночном свете Чэньцин, ветер будто бы игрался с кисточкой, с двумя нефритовыми бусинами. Он парил в свете луны, пристально глядя на свое духовное оружие. На его губах играла мечтательная полуулыбка, а глаза были прикрыты. Темные существа, там, далеко под нами хором затянули песнь приветствия. И раздалось два голоса. Два голоса: живой и мертвый. Два голоса: мужской и женский. Два голоса, в которых звучала радость всех темных тварей, хором прозвучали: – С почтением приветствуем Старейшину Илина, Вэй Усяня!