Живи для меня, Уоккер

      Прошло всего несколько дней с тех пор, как последний район — Сигансина — был освобождён от кровожадных титанов. Нельзя сказать, что жизнь сразу же наполнилась радостью и новыми красками. Потери были слишком велики, чтобы начинать праздновать и восстанавливать разрушенный город. Ещё не один месяц земля будет помнить о жестоком сражении, и не один ливень пройдёт, пока смоются последние следы крови.       Сидя на стуле в своей комнате, Ария молча наблюдала за тем, как Ханджи пыталась привести в порядок её волосы. Уоккер казалось, что они отросли слишком длинными.       — Ханджи, можно попросить тебя об одной услуге? — спросила Ари, схватив подругу за руку.       — Я уже минут пятнадцать наблюдаю, как ты поглядываешь на портняжные ножницы, — усмехнулась Зоэ. — Даже не думай!       — Послушай, мне…       — Давай лучше я, — перебил её знакомый голос.       Девушки обернулись и увидели на пороге капитана. Как всегда, он подкрался так тихо, что было сложно представить, как давно он стоит там. Вид у него был слишком уставший, чтобы не догадаться, что, вероятнее всего, Леви не спал уже несколько дней. Разве что вздремнул часик-два за столом, не более того.       Леви и Ария не виделись эти дни, и не потому, что избегали друг друга, а скорее просто хотели побыть в одиночестве и переварить всё то, через что им пришлось пройти. Пропуск приёма пищи — обычное дело для капитана, только вот аппетита не было ни у кого из оставшихся разведчиков.       Многие солдаты, после возвращения с Сигансины, по приказу Главнокомандующего Дариуса Заклая, ушли в отпуск и вернулись домой к семьям. Те же, кому было некуда возвращаться, остались в штабе. Порой стояла такая гробовая тишина, что казалось, будто замок вымер. Если так подумать, то так оно и было.       Леви прошёл вглубь комнаты и взял ножницы из швейного уголка Уоккер. Серая кофта и какие-то серые портки — не совсем привычная одежда для капитана, но выглядеть строго было незачем. Когда Леви посмотрел на Арию, она заметила его чёрные круги под глазами.Значит, точно не спал эти дни.       — Ханджи, можешь нас оставить? — попросил Аккерман и подошёл к ним ближе.       — Мог бы и не спрашивать, — ответила она, отпустив волосы подруги.       Похлопав Уоккер по плечу, Зоэ быстро скрылась за дверьми, закрыв их после себя. Леви быстро занял место Ханджи. Он провёл рукой по всей длине волос, а затем аккуратно схватил Арию за плечи. От этого простого прикосновения по телу разведчицы пробежал ток.       — Не пожалеешь? — спросил Аккерман, прикинув, сколько придётся отрезать.       — Разве я когда-то о чём-то жалела? — ответила она, усмехнувшись на его вопрос.       — Если бы я не рос с тобой вместе, то сказал бы «нет», а так…       — Просто отрежь их и всё!       Смысла убеждать в обратном Леви уже не видел. Одно лёгкое движение руки, скрежет ножниц — и первый лоскут чёрных волос полетел на пол. Боковым зрением Ария увидела длинный отрезок и облегчённо вздохнула. Минут пятнадцать — и пол вокруг Уоккер уже был усыпан её волосами.       Закончив дело, Леви передал ножницы владелице и присел на корточки, чтобы собрать обрезки. Голова его кружилась, и хотелось просто лечь даже на пол, закрыть глаза и вздремнуть лишние десять-пятнадцать минут. Ария прекрасно понимала его состояние, поэтому, убрав инструмент, она помогла собрать волосы, завернув их в чёрную ткань.       Как только дело было сделано, Леви собрался уйти, но Ария схватила его за руку и притянула к себе. Аккерман прижал её голову к плечу и поцеловал макушку.       — Если хочешь… — начал он, — …я имею в виду, что я никуда не тороплюсь. Если хочешь, чтобы я побыл с тобой, то… только попроси.       — Я не хочу тебя просить об этом, — ответила она, вцепившись в серую ткань его кофты. Слёз уже не осталось, поэтому она просто скривилась, но быстро вернула спокойствие, чтобы договорить. — Я хочу, чтобы ты сам решал. Если ты хочешь побыть со мной, просто приди. Не нужно ждать, когда я попрошу.       Этих слов было достаточно Леви, чтобы осознать, насколько он был глуп, сидя в своём кабинете, выжидая, пока она придёт и попросит его зайти. Сколько упущенного времени и потраченных нервов впустую…       — Я понял.       Леви слегка отстранил Арию, чтобы взглянуть на её лицо и запечатлеть на нём нежный поцелуй. Он мягко коснулся её щеки ладонью и, едва прикоснувшись губами к её губам, наконец, ощутил облегчение и умиротворение. Только с ней он мог испытать подобное, только Ария была его единственной отрадой, только она могла развеять серые тучи, окутавшие его сердце. Он вновь обнял её.       Неожиданно для Арии тело Леви обмякло и повисло на ней. Уоккер нахмурилась и попыталась посмотреть на Аккермана. Очевидно, ему было нелегко не только из-за последних событий, но и из-за сильного недосыпа. Она была права, предположив, что он не высыпается.       — Когда ты последний раз спал? — спросила она, пытаясь отстранить от себя тяжёлое тело капитана. — Зачем так над собой издеваться, Леви?       — Прости, я… Как всегда, немногословен…       — А знаешь что? — Уоккер смогла освободиться из объятий, забралась на кровать и похлопала себя по коленям, приглашая Леви присоединиться. — Давно мы такого не практиковали. Ложись.       Подобное, кажется, произошло впервые с тех пор, как они выбрались на поверхность. В Подземном городе Ария часто засыпала на коленях у Леви, и он порой позволял себе немного расслабиться, особенно после тяжёлого дня. Поначалу Аккерман даже гладил её по голове, когда о чём-то размышлял или просто забывался. Со временем Ария стала просить его почесать ей макушку, чтобы быстрее уснуть. Эта привычка сохранилась даже после того, как она попала в приют. Долгими часами она могла лежать и почёсываться, пока не засыпала. Но со временем она всё же переросла этот ритуал.       Леви послушно лёг рядом, но не потому, что потерял бдительность рядом с ней, а потому что знал, что никто больше не войдёт сюда. Он не стеснялся Ханджи, ведь она была единственной, кто знал об их отношениях. Единственной, кто из этих людей остался в живых…       — Ты уже собрала вещи? — спросил Леви, устраиваясь поудобнее.       — М? — Нахмурив брови, она бросила на него недоумевающий взгляд. — О чём ты говоришь?       — Ты же сейчас пошутила? На следующей неделе ты вступаешь на пост командира третьего отряда, между прочим. У тебя будет свой кабинет, и не так далеко от меня.       — Да, точно! Прости, у меня сейчас такая каша в голове, что я совсем забыла об этом.       Ария нежно погладила любимого по волосам и задумалась о том, какая ответственность её ожидает и какие проблемы наступят с повышением. Будут ли они реже видеться с Леви, зависит от них самих и, конечно же, от Ханджи. Всё же, любовь не должна мешать работе и тем более препятствовать ей. От их сосредоточенности и внимания будут зависеть жизни десятков солдат.       — Ты совсем не готова, — протянул он, прикрывая глаза. — Не вини себя в этом, посмотри на Ханджи, она словно вообще не понимает, что от неё требуют.       — Сейчас всем нелегко, и не стоит винить Ханджи в том, что она не справляется. Ты, например, лежишь у меня на коленях, а отчёты ждут тебя на столе, — ответила она с лёгкой улыбкой. — Все мы порой не справляемся с поставленными задачами, и это совершенно нормально.       — Да, — ответил он. — Кстати, когда ты навестишь маму? Ты уже сообщила ей о своём возвращении?              — Господин Заклай обещал ей сообщить, что я жива, и передать привет. Я навещу её, когда мне станет лучше. Не хочу плакаться и жаловаться на своё состояние.       — Ты думаешь, она будет против? — спросил Аккерман, удивлённо распахнув глаза. — Ну ты и глупая! Это же твоя мама!       — Просто…       — Обещай мне, что завтра обязательно навестишь её, и никаких «но».       Ария задумалась. С одной стороны, она испытывала непреодолимое желание увидеть мать, крепко обнять её и поделиться своими переживаниями. Они были разлучены так долго, и Уоккер хотела рассказать ей так много. Но с другой стороны, она не хотела причинять матери боль и омрачать её радость своим горем.       Возможно, Леви был прав? Неважно, с какими вестями она придёт к матери, главное, чтобы та смогла услышать, увидеть и обнять своё дитя.       Погружённая в свои мысли, Ария не заметила, как Леви уснул у неё на коленях. Ему был необходим отдых, и ей следовало оставить его одного и выполнить его требование.       Пришло время навестить мать.       Осторожно освободившись от объятий, она встала с кровати, надела форму Разведкорпуса и вышла из комнаты. Было непривычно не чувствовать волосы, струящиеся по плечам, но так было нужно.       Спустившись с лестницы, она заметила Жана, Конни и Армина, которые только что вошли в штаб. Увидев её, они на мгновение замерли.       — Ария, ты… — недоуменно протянул Спрингер, но, осознав причину её преображения, решил подбодрить: — Тебе очень идёт!       — Не подлизывайся, — усмехнулся Кирштейн. — Мы все поняли, что ты хотел сказать.       — Ничего я не хотел…       — Ой, успокойтесь, а! — перебила их Уоккер, прищурив глаза. — Лучше признайтесь, куда ходили?       — Мы из госпиталя, — ответил Конни, почесав затылок. Вероятно, он уже рассказывал Леви, но тот забыл ей сообщить. Ари ждала известий о состоянии Джастина, Иви и других солдат, но никто толком ничего не говорил.       — Господин Дженкинс просил вам передать, что Джастин приходил в себя ненадолго, но с ним всё будет хорошо. Он быстро восстановится, — сказал Жан, после чего с грустью опустил глаза. — Иви повезло меньше…       — Что-то случилось? — встревоженно спросила Ария, схватившись рукой за перила.       Её взгляд метался по всем присутствующим, и было страшно даже догадываться, какой ответ последует на её вопрос.              — В том-то и дело, что нет, — ответил Армин. — Иви по-прежнему в коме, и врачи ищут проблему. Во всяком случае, они будут бороться за её жизнь, так что нам остаётся только ждать.       — Понятно, — Уоккер опустила голову, чувствуя вину за то, что произошло с Моррисон. Ведь на месте Иви должна была быть сейчас она, хотя, не поступи рыжая так, Уоккер лежала бы в могиле вместе с Эрвином…       — Кстати, — спохватился Арлерт. — Эрен хотел поговорить с тобой.       — Эрен? — спросила она, нахмурившись. — О чём?       — Он не сказал. Командир Ханджи спустится к ним с минуты на минуту, мы можем успеть, если пойдём сейчас.

***

      Затхлый запах подземной тюрьмы сразу ударил в нос. Возможно, было жестоко держать Микасу и Эрена в таком месте, но за свой поступок в Сигансине они должны были понести наказание и тщательно обдумать свою провинность, сидя за решёткой. Напасть на своего капитана — это было глупо и опрометчиво, а если бы они его убили, то сложно представить, как бы с ними поступили.       Замок щёлкнул два раза, прежде чем они оказались внутри. Вокруг были пустые тюремные «клетки», и только две из них были заняты Йегером и Аккерман. Ханджи пропустила вперёд Армина и Арию, а сама осталась стоять у входа.       Увидев товарищей, заключённые оживились и подошли ближе к стальной решётке.       — Ария, — произнёс Эрен. — Спасибо, что пришла, позволь мне…       — Эрен, коротко и по делу, пожалуйста, — ответила она.       Йегер почувствовал обиду, которая засела глубоко внутри Уоккер. Но как же иначе? Они были готовы растерзать Леви за эту «вакцину», отбросить всю свою человечность ради того, кто им был так дорог. Ради Армина.       — Из-за нас погиб Командующий Эрвин, и мне очень жаль, — попытался оправдаться мальчишка.       Ханджи глубоко вздохнула и оперлась на сырую стену, которая провоняла гнилым мхом и плесенью. Она прекрасно понимала, что Уоккер плевать на их сожаления — что сделано, того не исправить.       — Что ты хочешь услышать в ответ, Эрен? — спросила Ари и встала между камерой Йегера и Микасы. Армин чувствовал себя виноватым, но был готов принять всё, что скажет Уоккер на его счёт. — Как твои извинения решат проблему?.. Если никак, то зачем просить прощения?       — Я знаю, что ничего этим не смогу изменить, просто… Мы поступили неправильно и сожалеем об этом.       — Ты думаешь, что Леви вколол сыворотку Армину, потому что так захотели вы?       Армин удивлённо посмотрел на офицера. Встретившись с ней взглядом, он нахмурился, ожидая её ответа. Очевидно стало одно — всех тонкостей Арлерту не рассказали.       — Нет, конечно нет, — ответил Эрен. Но не успел он открыть рот, как Ария продолжила:       — Это решение Леви принял трезво! Вы никак не повлияли на это. Ваша истерика и нападение на капитана не повлияли на него. Уж не знаю, что там случилось, но… Не стоит быть такими эгоистами. И да, Микаса…       Аккерман дёрнулась.       — Да, — ответила разведчица.       — Как ты думаешь, — продолжила офицер, — если бы ты убила Леви, предположим…       — Я не…       — Молчи, когда я говорю!       Даже Ханджи стало не по себе от того, какой ненавистью Ария сочилась по отношению к Микасе и как зла она была за случившееся. Зоэ казалось, что если б не стальная дверь между ними, та набросилась бы на бедную разведчицу и побила её как следует.       — Простите, — извинилась Аккерман.       — Я бы смогла простить тебя, убей ты капитана? — продолжила Уоккер спокойно.       — Нет.       — Я буду ненавидеть тебя столько, сколько ты заслужила. Я не прощу тебя за то, что ты набросилась на Леви и воспользовалась его беспомощностью, пытаясь убить. Я так же ненавижу себя за то, что там не смогла снести тебе голову. Но, будь уверена, если вновь такое повторится, я не стану мешкать и прикончу тебя в ту же секунду! И ни Эрен, ни Армин не помогут тебе. Я стану сильнее только для того, чтобы прибить каждого, кто сможет навредить Леви.       Договорив это, Уоккер оттолкнулась от стены и направилась к выходу. Конечно, ей было больно бросать такие угрозы детям, тем более, которые были так дороги Леви. Ведь даже когда его жизнь была на волоске, он не сопротивлялся Микасе. Может быть, это из-за дикой усталости, а может просто из-за того, что та была его подчинённой. Да кто вообще может знать, что у него было в башке в тот момент, кроме самого Леви?       — Ханджи, когда встретишь Леви, передай ему, пожалуйста, что я уехала навестить маму.       — Хорошо. Я передам.

***

      На территории приюта, как и всегда, раздавался звонкий детский смех. Всюду цвели розы, за которыми бережно ухаживали настоятельницы. На грядках виднелись зелёные всходы моркови и картофеля. Этот год выдался особенно урожайным. Яблони уже дали плоды, которые вот-вот наберут цвет.       Сердце Арии готово было выпрыгнуть из груди, пока она шагала в сторону главного здания. Встреча с мамой тревожила её, ведь она не знала, как та отреагирует на её приход. Больше всего она боялась расплакаться в ту же секунду, как увидит Кристину. И не успеет мать порадоваться возвращению дочери, как сразу начнёт переживать и расспрашивать о всех горестях.       — Бабушка Оди! — окликнула Ария госпожу Одетту, которая присматривала за малышнёй, пока те резвились на площадке.       — Ох, опять эта Уоккер, — ответила старушка, притворно закатив глаза, после чего широко улыбнулась и протянула руки для объятий. — Ты вернулась!       Одетта заметила перебинтованные руки и встревоженно посмотрела на бывшую воспитанницу.       — Что с руками?       — Это пустяки, — ответила Уоккер, спрятав руки за спину. — Отделалась ожогами. Многим, кто был на миссии в Сигансине, повезло намного меньше, чем мне.       Было нетрудно догадаться, о чём говорила Ария, ведь господин Заклай уже сообщил им, сколько людей погибло, защищая внутреннюю стену. За стеной Сина, конечно, праздновали и хвастались чужими успехами, выдавая их за свои. Однако, по приказу королевы Хистории, эта неделя была объявлена траурной, и большинство солдат Гарнизона и Военной полиции, как положено, почитали своих героев.       — Я очень рада, что ты вернулась живой, моя девочка, — сказала Оди, нежно поглаживая тыльную сторону рук разведчицы своими тёплыми, морщинистыми руками.       — Да, но это заслуга девушки, которая спасла меня ценой своей жизни, — Ответила Ария.       Она чувствовала себя виноватой и не могла не думать о том, как тяжело сейчас Иви и её родным. Уоккер молила небеса, чтобы те не забирали Моррисон так рано. Только не сейчас. Только не при таких условиях. Как бы они ни ругались и ни ненавидели друг друга, Ария желала ей счастья, тем более что Иви и Джастин только начали его обретать.       — Не вини себя, дорогая! Она погибла? — спросила Оди.       — Нет, но всё ещё не выходила из комы, — ответила разведчица. — Её тело пострадало от сильных ожогов, и врачи дают мало шансов на то, что она когда-нибудь очнётся.       Не в силах сдержать эмоции, слёзы потекли сами собой, оставляя влажные дорожки на белоснежных щеках. Тётушка Оди вытерла их пальцами и тихо рассмеялась.       — Глупенькая, ты что, совсем в неё не веришь? — спросила старушка, встречая удивлённый взгляд Арии. — Она же жива и наверняка сейчас борется за свою жизнь! Просто верь в неё и жди. Сила мысли — это одновременно и страшная, и удивительная вещь. Думай о хорошем, а плохое отбрось.       — Спасибо, бабушка! — улыбнувшись, ответила Ария и смахнула слёзы с глаз.       — Да что ты всё заладила, «бабушка», да «бабушка»! Тётушка звучит моложе!       — Ох, простите меня!       — Полно тебе! Иди с матерью встреться! Извелась вся бедная! Она сегодня в прачечной. Пусть передохнёт.       — Спасибо, тётушка!

***

      Ария, войдя в здание приюта, быстро миновала столовую и кухню, и вскоре оказалась у двери прачечной. Она не торопилась стучать, прислушиваясь к тому, как её мать, тяжело вздыхая, встряхивает бельё. Вероятно, она развешивала вещи малышей или постельное бельё. После того как детей-сирот подняли из подземного города, работы стало больше, но спасибо тем, кто помогал, в том числе и Хистории. Благодаря их поддержке работникам было гораздо легче справляться с нагрузкой.       Уоккер осторожно приоткрыла дверь и увидела, как Кристина, повесив маленькую кофточку, садится перед железным тазиком, чтобы выполоскать чёрные штанишки. Рукава её тёмно-серого платья были закатаны, а подол сильно промок от долгой стирки.       — Мама, — тихо позвала её Ария, стараясь не испугать. Кристина, подняв голову, увидела свою дочь и, бросив бельё, встала с колен, чтобы скорее обнять её.       — Ария, слава стенам, ты цела!       Объятия были долгими, тёплыми и крепкими. Обе они не смогли сдержать эмоций и расплакались. Мать целовала её щёки, лоб, губы и радовалась тому, что её ребёнок жив.       — Спасибо небесам, я молилась за тебя! — произнесла Кристина, вытирая слёзы мягкими пальцами. — Господин Заклай рассказал мне, что ваш командир... Эрвин погиб. Мне очень жаль.       — Да. Это ужасная потеря для всего Разведкорпуса…       Кристина с сожалением взглянула на Уоккер и, взяв её руку в свою, заглянула ей в глаза:       — Для тебя это не просто потеря командира. Ты потеряла любимого мужчину.       Ария не помнила, успела ли она рассказать маме об их отношениях с Эрвином, но не было смысла скрывать от неё правду. Ведь Кристина была права: конечно, она любила Леви всем сердцем, но и Смит был ей близок. Очень близок. Поэтому мама была права — она потеряла слишком дорогого человека для своего сердца.       — Может быть, ты расскажешь мне о вас? А Леви знал о ваших отношениях с Эрвином?       — Давай я помогу тебе со стиркой и заодно всё тебе расскажу, — предложила Уоккер, снимая свой зелёный плащ.       Аккуратно повесив плащ на стул, она сняла пиджак и, закатав рукава рубашки, принялась за штанишки, которые уже были в тазу для полоскания. Так они проболтали полдня, отстирывая детское бельё от грязи и пыли. Ария рассказала ей о жизни в Подземном городе: о том, как дядя Кенни приютил и воспитывал их, и о том, как он в итоге покинул их и оставил одних. Хотя это она, очевидно, слышала уже много раз от самого Кенни.       Особенно важной частью истории была встреча Разведкорпуса в подземелье, а затем уже на тренировочном поле в кадетском корпусе. А дальше всё как по маслу — их отношения с Эрвином. Да, история была действительно красивой, чего не скажешь о её завершении.       — Он успел поговорить с тобой перед смертью, а значит, ушёл на небеса спокойно! — прокомментировала мама её историю, вытирая слёзы дочери. — Он так сильно любил тебя!       — Не так сильно, мама! — обиженно ответила Уокер. — Если бы любил, не бросил бы меня!       — Глупенькая! — усмехнулась она. — Как мало ты понимаешь в любви, и ещё меньше в дружбе!       — Сегодня целый день все называют меня глупой. Сегодня что, какой-то особый день? Сначала Леви, потом тётушка Оди, а теперь и ты.       — Эрвин, может быть, и поступил неправильно, но он сделал это не со зла. Их дружба с Леви была так сильна, что он не смог спокойно жить с таким грузом на шее. Смит изначально знал, что Леви тебя любит, пусть и относился к тебе как к мусору. Не обижайся на него, это лучшее, что он мог сделать для вас двоих. И он был прав. Вы ведь счастливы с Леви, не так ли?       — Да, только вот…       Ария замолчала. Стоит ли говорить, что она целыми днями бредит о мужчине, который уже несколько дней покоится в сырой земле? Она не только думает о нём, но и ощущает его присутствие. Это кажется безумием. Неужели прощальное письмо Эрвина так повлияло на неё, что она начала чувствовать его присутствие? Когда она спит, ест, умывается или даже принимает ванну — он всегда рядом. Так можно было дойти до паранойи.       — Тебя что-то беспокоит? Не бойся мне рассказать. Я всё пойму.       — Мне кажется, что я схожу с ума, — произнесла Уоккер, стыдливо опустив голову. — Я чувствую присутствие Эрвина, хотя и знаю, что это всего лишь моё больное подсознание. Но я ничего не могу с этим поделать. Он всегда со мной, он везде. Я правда чокнулась?       — Тебе нужно его отпустить, и всё. Вот увидишь, тебе станет легче.       Ещё немного поговорив за делами, Ария и Кристина освободились от рутины и поспешили прогуляться на улице. Погода была тёплой, поэтому подол платья смог бы высохнуть быстрее.       Вечерний тёплый ветер приятно обдул их уставшие тела. Солнце было близко к закату, а значит, и Леви…       — Леви? — воскликнула Ария, увидев любимого, стоящего у яблонь. Тётушка Оди что-то болтала ему, но когда услышала голос Арии, то повернулась в их сторону. — Ты давно тут стоишь?       — Часа два, — нервно ответил он.       Капитан выглядел уже намного лучше. Выспавшийся, хоть и немного помятый. В чистой строгой одежде, с пиджаком на плечах, а значит, он приехал сюда не просто так.       — Почему не сказал? — возмутилась Уоккер. — А если бы мы и дальше решили сидеть там?       — Я бы ждал столько, сколько потребуется. Вам о многом нужно было поговорить, не хотел отвлекать.       — Ну какой мужчина, Арька! — восхитилась Одетта. — Просто сокровище! Вот такого в женихи тебе надо! Господин Леви, у вас уже есть дама сердца? Ох, тётушка Оди, молчали бы вы лучше…       — Да, моё сердце давно занято, одной очень бестолковой Арькой, — последнее он особенно подчеркнул.       — Ах, вот это судьба! — радостно воскликнула старушка.       — Ладно, я пойду, мама, — сказала Ария и тепло обняла Кристину. — Постараюсь зайти к тебе после визита в столицу на следующей неделе.       — Буду ждать, — ответила та, освободив дочь из объятий. — Береги себя!       — И ты себя, — ответила Уоккер, улыбнувшись ласково на прощание. После она повернулась к Одетте. — И вам, тётушка, всего доброго! И да, больше не зовите меня Арькой! Мерзость какая!       — Хорошо, Арька!       Оди ехидно улыбнулась и развернулась в сторону входа в приют. Леви и Ария покинули главные ворота, и, пройдя метров сто, Аккерман остановился.       — Что-то случилось? — встревоженно спросила офицер.       — Не совсем, — задумчиво ответил Леви. — Нам позволили навестить наших солдат в госпитале.

***

      В госпитале жизнь текла своим чередом. Одни пациенты покидали стены, другие только приходили. Где-то рождались дети, а где-то от болезни умирали старики. Однако это место оставалось неизменным, и здесь всегда что-то происходило.       У дверей их встретила военная полиция, которая проводила Арию и Леви к кабинету главного доктора, а после чего вернулись на свой пост.       — Господин Дженкинс, — произнёс Леви, постучав в двери три раза. — Капитан Разведкорпуса Леви. Можно войти?       Неожиданно двери открылись, и на пороге показался мужчина лет шестидесяти в белом халате, лысый, но с густой бородой и усами. Надев очки, он взглянул на Аккермана, а затем на Уокер.       — Похожи очень, — произнёс он, указав пальцем сначала на одного, потом на другого. — Брат или сестра что ли? Или муж и жена?       Леви чуть не поперхнулся, а Ария покраснела как помидор и уставилась на доктора, не зная, что ответить.       — Кровное родство исключено! — серьёзно ответил ему капитан. — Да и не муж и жена.       — А зря, — выкрутился старик и зашагал в сторону палат. — За мной, ребятки.       — И чего это нас сегодня целый день сватают? — серьёзно произнёс Леви.       — Может быть, это знак? — смущённо, но всё же с капелькой радости в голосе спросила Уоккер.       — На что это ты намекаешь? — Это было немного громко, за что Аккерман получил грозный зырк от господина Дженкинса и фирменное «Тссс». — Снова взялась за старое?       — Сюда проходите, пожалуйста.       Доктор остановился у одной из палат и указал на дверь, приглашая Арию и Леви войти внутрь. Как только они открыли двери, то сразу почувствовали запах лекарств и спирта. На одиноко стоящей в комнате койке лежал их боевой товарищ Джастин. Лицо Майлза было отёкшим, руки в ссадинах и синяках. Сглотнув тяжёлый ком в горле, Ария подошла ближе и взяла руку друга в свою.       — Джастин, — прошептала она, крепко сжимая его руку. — Вставай же, негодяй! Если ты умрёшь, я воскрешу тебя и снова убью! Слышишь? Пусть мои слова станут для тебя стимулом скорее поправиться! Я верю в тебя! Не оставляй меня!       — Как его состояние? — поинтересовался Леви, повернувшись к доктору.       — Показатели Майлза впечатляют. Вчера он несколько раз приходил в себя, ел и пил. Отёчность ещё некоторое время будет сохраняться, но прогноз вас должен порадовать.       — А что со второй? С Иви Моррисон? — Ария повернулась к Дженкинсу. — С Иви тоже всё будет хорошо?       — Насчёт девушки я не так сильно уверен. — Это было честно, хоть и немного жестоко. Но они пришли сюда за правдой, а не за успокоением, хотя и ждали, что ответ доктора их хоть немного обрадует.       — Что вы имеете в виду? — спросил Леви.       Он переживал за Моррисон не менее, чем Уоккер. И дело было не только в том, что какое-то время у них была интимная близость с Иви, но и в том, что рыжая — часть его отряда. Одна из тех, кто смог выжить, несмотря на такие раны. Да и к тому же, если бы не она, в тот день он бы потерял Арию навсегда.       — Мы провели диагностику и уверены на восемьдесят процентов, что у девушки черепно-мозговая травма. Она слишком долго находится в таком состоянии, а значит, могла быть повреждена центральная нервная система. Если мы ошибаемся, она очнётся в течение двух-трёх дней, как это произошло и с Джастином…       Ария вновь посмотрела на Майла и, наклонившись, поцеловала его в лоб. После этого она подошла к доктору и Леви.       — Мы можем навестить её? — спросила она.       — Да, конечно. Правда, сейчас к ней пришёл отец, надеюсь, вы не потеснитесь. Дженкинс проводил их к палате Иви. В отличие от комнаты Джастина, здесь пахло горькими травами вперемешку со свежими полевыми цветами. Видимо, инструктор Моррисон позаботился о приятных мелочах.       Когда разведчики вошли, он встал со стула и строго посмотрел на них. Ария взволнованно сжала небольшой кусочек зелёного плаща в кулаке и виновато взглянула на отца Иви. Он медленно подошел к Уоккер и капитану Леви и неожиданно благодарно кивнул.       — Спасибо, что не оставили мою дочь умирать в Сигансине.       — Разве мы могли поступить иначе? — спросил Леви, отвечая ему таким же серьёзным взглядом. — Каждая жизнь важна нам, и Иви не была исключением.       — Ещё раз, спасибо вам большое, — поблагодарил их инструктор.       — Господин Морисон! Мне очень жаль, если бы не я…       Не успела Ария договорить, как Леви схватил её за запястье и крепко сжал. Он не был согласен с Уоккер и не считал её виноватой в том, что сейчас Иви прикована к постели. Аккерман был одним из тех, кто даже не утешал Арию по этому поводу, потому что не хотел давать ей повод для таких мыслей. Было неизвестно, как инструктор отреагирует на её раскаяние, поэтому Леви просто не хотел продолжать этот разговор.       — Ария, мы уже говорили по этому поводу. Ты ни в чём не виновата, — грозно произнёс Леви, ещё крепче сжимая её руку.       — Леви, я…       — Он прав, офицер Уоккер! — Это было неожиданно даже для капитана. — Не нужно винить себя в выборе моей дочери. Я читал рапорт. Вместо этого лучше благодарите мою дочь за то, что вы отделались такой мелочью. Тело Иви пострадало гораздо сильнее, даже страшно представить, какую боль она испытала, прежде чем потеряла сознание.       Он указал рукой на Моррисон, а сам отошёл в сторону. Волос на голове разведчицы не было, а те, что не сгорели, врачи подстригли для её же удобства. Всё тело было перебинтовано, а на лице тонким слоем уложены обрезки марли, лишь органы дыхания были приоткрыты, чтобы Иви не задохнулась.       — Каждый день я прихожу сюда к дочке и прощаюсь с ней, ведь для неё завтра может не наступить. Я готов к худшему, но не оставляю веры в то, что моя девочка однажды проснётся.       — Мне очень жаль, инструктор, — тихо произнесла Ария. Она опустила голову, не в силах больше смотреть на искалеченное тело Иви. — Она обязательно очнётся!       — Спасибо! — Инструктор Моррисон вернулся на прежнее место и положил ладонь на руку дочки. — А теперь, если вы не против, я попрошу оставить меня с Иви.

***

      Обратная дорога в штаб показалась Арии гораздо короче, но когда они вернулись, на улице уже стемнело. Сегодня ярко светила луна, похожая на огромный жёлтый шар, и она была так близко, что, казалось, можно дотронуться до неё рукой, если встать на крышу дома.       Ария и Леви молча дошли до штаба, не решаясь заговорить о том, что они видели в госпитале, и о том, что будет, если Моррисон так и не проснётся. Даже думать об этом было невыносимо.       «Верь в неё»       «Она обязательно очнётся»              Чем ближе они подходили к входу в штаб, тем светлее становилось на улице. Уличные фонари, сделанные из светящегося камня часовни Райсов, прекрасно справлялись со своей задачей, и Леви подумал, что стоило бы закупить больше таких фонарей в столице ближе к зиме.       На пороге их встречала Ханджи, радостно махая рукой и крича что-то невнятное издалека. Могла бы подождать, пока мы подойдём ближе, чокнутая.       — Эй, голубки, — обратилась к ним Зоэ. — Долго же вы ездили.       — Ты что, совсем из ума выжила, ненормальная? — огрызнулся Леви. — Ещё раз назовешь нас голубками, и я выбью из тебя всё дерьмо!       — Ой, полно тебе! Никого сейчас в штабе нет. Конни и Жан развели костёр на тренировочной площадке, поэтому все ушли к ним.       — Что за праздник такой? — недовольно поинтересовался Аккерман.       — Леви, будь проще, — произнесла Ария, взяв его за руку.       Он хотел было освободиться, но Уоккер с силой дёрнула его обратно. Его поведение показалось ей немного странным, и к ней он был чересчур холоден. Виной тому могли быть плохие новости из госпиталя, а может быть, дело было совершенно в другом, но узнать, что именно, было не суждено. Ария не глупая и прекрасно знала, что Леви не из тех, кто станет изливать душу и рассказывать о своих переживаниях. Точно не при ком-либо.       — Вы идите к ребятам, а я подойду чуть позже, — произнес он, мягко высвободившись из объятий любимой.       С этими словами он оставил их у порога, а сам зашёл в штаб, от чего Ария заметно поникла и опустила голову. Ханджи по-дружески приобняла её за плечи и потрепала по новой причёске, стараясь хоть как-то привести Уоккер в себя.       — Не стоит беспокоиться, он просто устал. Давай лучше пойдём к остальным. Я достала для тебя бутылочку красного. Твоё любимое вино.       «Твоё любимое вино» — как же давно Ария пристрастилась к алкоголю, что даже появилось такое выражение? Неужели она снова пытается заглушить боль, заливая горечь утраты товарищей?       На самом деле, эти три-четыре дня давались Уоккер с трудом. Утро начиналось как обычно: она вставала, принимала душ, одевалась и старалась делать вид, что всё хорошо. Но, попытавшись выйти из комнаты, она ощущала невыносимое чувство паники и угнетения. Вновь и вновь она запиралась в своей комнате, падала на пол и заливалась горькими слезами. Она задыхалась от мысли, что как раньше уже ничего не будет. Штаб опустел — все погибли, остались лишь пара десятков старого состава и столько же новичков, которые прибыли совсем недавно. Кем я вообще собираюсь командовать? Разведчиков совсем не осталось…       А дальше всё повторялось: Ханджи приходила навестить её, Ария просила бутылку, и до вечера она сидела практически в одиночестве, выпивая одну за другой, а затем засыпала где попало. Стул — так стул, кровать — замечательно. Это была одной из причин, почему Уоккер не заходила к капитану. Он был бы в ужасе от новости, что его любимая снова стала алкоголичкой.       Наконец, добравшись до оставшихся разведчиков, в основном из элитного отряда Леви, Ханджи и Ария сели напротив Жана и Армина. Сбоку от них сидел Конни, задумчиво глядя на разноцветное пламя. В полной тишине был слышен лишь треск дров и тяжёлые вздохи солдат. Какое уж тут веселье. Но, по крайней мере, здесь не сидишь в одиночестве в четырёх стенах, и на том спасибо.       — Ари, — позвала её Ханджи, вкладывая в руки железную кружку. Затем она взяла бутылку из тёмно-зелёного стекла и, вынув заранее подготовленную пробку, с громким бульканьем налила ей вина. — На, выпей.       Уоккер уже собиралась сделать глоток, когда за их спинами раздались неторопливые, тяжёлые шаги. Обернувшись на звук, она увидела Леви, который, бросив мимолетный взгляд на кружку, без особого интереса сел напротив Конни. Никто из присутствующих даже не поднял глаза, все и так прекрасно понимали, кто присоединился к их небольшой компании.       — Завтра Саша возвращается, — сказал невпопад Кирштейн.       — Быстро она нагостилась, — усмехнулась Ханджи и отпила вино прямо из бутылки.       — Остальные вернутся послезавтра, — продолжил Жан. — Хотят подготовиться к встрече с королевой. Всё же, награждение будет.       — Кстати о награждении, — сказал Армин, подняв взгляд на Уоккер. — Ария, ты теперь будешь командиром отряда. Ты уже встречалась с новичками?       Все с интересом посмотрели на неё, но Уоккер не знала, что ответить. Ей не хотелось говорить правду о том, что все эти дни она топила себя в алкоголе, а про обязанности командира даже не вспоминала. Ари попросту было стыдно признавать такую оплошность.И почему Арлерт вообще об этом заговорил?       — Нет, — честно ответила она. — Я была занята другими делами.       И только Ханджи дёрнула уголками губ, прекрасно зная род её «занятий».Боже, какой позор…       Уоккер вновь поднесла кружку к губам и сделала небольшой глоток, стараясь не смотреть на Леви, который, вероятнее всего, осуждающе наблюдал за её пристрастием к выпивке. Слегка сладкая, терпкая жидкость с ягодно-цветочным вкусом обволокла её рот и а после спустилась по гортани прямиком в желудок. Снова оно, нелюбимое, а скорее противное…       — Алкоголь не решит твои проблемы, помнишь? — раздался голос за спиной. Такой знакомый. Такой родной.       Руки Арии задрожали от страха, и она не хотела поворачивать голову. Собрав волю в кулак, она всё же решилась. Резко повернув голову, она с ужасом обнаружила лишь пустоту, и это было жутко. Либо она допилась, либо покойный Эрвин действительно контролирует каждый её шаг. От этой мысли стало ещё страшнее.       Перемену в поведении Уоккер сразу заметила Ханджи. Та часто пугала её, резко поворачиваясь назад, словно слыша чей-то голос. Можно было бы списать всё на случайные голоса разведчиков за окном, но с тех пор, как штаб опустел, не было слышно ни звука.       — Ты в порядке? — Это прилично напугало Ханджи. Если бы это повторилось раз-два, то всё было бы ничего, но когда на протяжении пары часов это происходило раз по пять, становилось не по себе.       — Что? — спросила Уоккер, вытаращив глаза на подругу. Посмотрев на Леви, она заметила и его непонимающий взгляд. — Я просто… просто показалось.       Пусть Ханджи и догадывалась, Ария прямо не рассказывала о том, что часто слышит голоса, и не просто голоса, а голос Эрвина. Ей и самой-то было страшно от того, что её больная фантазия выдаёт такое, да ещё и так внезапно. Это было второй причиной, по которой Ари старалась избегать Аккермана. Если Зоэ молчит и не допрашивает её на эту тему, то тот бы взялся за это всерьёз. Да и как бы он отреагировал, если бы узнал, что это голос Эрвина? А что если эта новость поставит под удар их отношения? Что тогда? Как спокойно реагировать на то, что она всё не может отпустить покойного бывшего мужчину, которого некогда любила?              — Не хочешь поговорить об этом? — вновь спросила Ханджи. — Можем отойти.       — Нет. Правда, всё хорошо, — ответила Ари, натянув подобие улыбки на губах.

***

      Разведчики быстро разошлись по своим комнатам, и посиделки закончились. Ария, Ханджи и Леви шли позади всех, не задавая лишних вопросов и направляясь каждый в свою сторону. Конни, Армин и Жан повернули в казармы, а остальные пошли к командирскому коридору.       — Ладно, я пойду, — тихо сказала Зоэ. — Доброй ночи.              Она скрылась за дверями кабинета, оставив Аккермана и Уоккер одних. Они молча стояли, не решаясь попрощаться и разойтись по своим углам. Им было одиноко и очень больно, хотелось прижаться друг к другу, закрыть глаза и забыть обо всех проблемах и бедах. Но ни один из них не хотел нарушать личное пространство, а, может, просто стеснялись. Кто знает, что у взрослых на уме? Порой они ведут себя хуже маленьких детей.       — Леви, я…       — Ария…       Они заговорили одновременно и так же резко замолчали.       — Прости, давай ты первый, — произнесла смущённо Уоккер, неловко переваливаясь с ноги на ногу.       — Да, — протянул Аккерман, нервно выдохнув. — Я хотел предложить тебе остаться у меня.       Желание провести ночь вместе было выше его гордости. Как считал Леви, Ария заслуживала внимания от него, но по несправедливости была им обделена. Эти несколько дней он тосковал по ней, а сегодня понял, что жизнь слишком коротка, чтобы медлить или, запираясь от всего мира, переживать в одиночку все свои горести.       — Конечно, я… — она запнулась. — Если ты хочешь…       — Если ты этого хочешь, — произнёс он серьёзно, пристально вглядываясь в её лицо. Он пытался уловить малейший намёк на нерешительность, и ему это удалось…       Как бы Ария ни пыталась скрыть от него правду, Леви читал её, словно открытую книгу. Признаться в том, что она сходит с ума, раз слышит голос Эрвина, и рассказать об этом Леви она не могла, но и придумать, что сказать взамен, она тоже не могла. Так или иначе, подозрения Леви только усилились, а значит, его чутьё не подвело. Ну же, давай, голова, придумай что-нибудь.       — Леви, давай зайдём в кабинет, — сказала Ария серьёзно, чтобы выиграть немного времени на размышления.       Рассказать про алкоголизм? Тоже не вариант. Она прекрасно помнила, в каком бешенстве он был в прошлый раз. Но и про Эрвина она тоже рассказать не могла, это бы ещё больше огорчило Леви, поэтому лучше молчать…       Как только скрипнула дверь кабинета, Ария, не поднимая глаз, задумчиво шагнула внутрь. Ну же… Ну же…       — Что с тобой происходит? — спросил он тихо, закрывая дверь на ключ с внутренней стороны.       Ария прижалась к стене, чувствуя себя загнанным в ловушку животным, а Леви — хищником, который медленно приближался к ней. Она слышала его дыхание, стук сердца и чувствовала на себе его пронзительный взгляд. В голове было пусто. Всё, что приходило на ум Арии, это самые отвратительные и ужасные поступки, о которых она не хотела рассказывать.       — Леви, я… — она подняла взгляд, и Леви остановился. Он стоял не слишком близко, но и не слишком далеко, чтобы лучше понять любимую и вытянуть из неё всю правду. — Просто я…       — Говори уже, — потребовал он. — Чего ты боишься?       — Ты будешь меня осуждать…       — Осуждать? — Он невольно прищурился, и ему пришла в голову мысль о том, что она могла ему…       «Нет, Ария бы никогда…»       — Я не хочу брать на себя командование! — быстро добавила она. — Этого хотел бы Эрвин, но не я! И тут упомянула Эрвина…       Леви облегчённо вздохнул, не замечая, как это же сделала и Ари. Она произнесла первое, что пришло в голову, и это было как нельзя кстати. Отчасти это было правдой: она действительно не хотела брать на себя командование, но делала это только ради того, чтобы они с Леви наконец-то могли перестать скрываться. Если Ари перестанет считаться его подчинённой, то никаких нарушений закона не будет.       — Если это всё, из-за чего ты так беспокоишься, позволь мне помочь тебе, — он подошёл ближе и нежно коснулся её щеки рукой. — Давай я поговорю с Заклаем и объясню ему…       — Но тогда нам снова придётся скрываться!       — Мы что-нибудь придумаем, я обещаю!       Он поцеловал Арию с такой любовью, что она не смогла сдержать слёз. Горечь обмана душила её, а ненависть к себе возросла с новой силой. На самом деле, она не боялась брать на себя командование и уже давно была готова к этому. Но сейчас её ложь могла сильно навредить их отношениям, поэтому, прервав их поцелуй, она продолжила:       — Я не готова ждать ещё. Я возьму командование. У меня есть ещё время привести в порядок свою голову, взвесить все за и против. Обещаю, я приму решение, которое будет лучше для меня.       — Хорошо, — ответил он и вновь вернулся к губам любимой.       Невинный поцелуй постепенно перерос в страстный и напористый. Леви потянулся к пуговицам её рубашки, ловко расстёгивая их одну за другой.       — Пойдём в душ? — предложил Аккерман, тяжело дыша.       Ария молча последовала за ним. Закрыв за собой двери ванной комнаты, Леви включил воду и помог ей раздеться, не забывая и о себе.       Встав под тёплую воду, капитан нежно обнял Арию, ласково поглаживая её по голове. Мелкие капли барабанили по их разгорячённой коже, смывая усталость после долгого дня. Леви прижал любимую к стене и, повернув к себе спиной, стал покрывать её шею и спину поцелуями. Его руки блуждали по её груди, талии, грубо впиваясь в бёдра и притягивая Уоккер к своему возбуждённому члену. Он словно примерял её и восхищался тем, как идеально она ему подходит.       Его действия были одновременно грубыми и нежными, и это сводило Арию с ума. Громкие вздохи сменялись сдавленными стонами, а ведь Леви ещё даже толком ничего не сделал. Уоккер выгибала спину, закидывая голову ему на плечо и прижимаясь задницей к его твёрдой плоти. В ответ он целовал её шею и нежно хватал за волосы, стараясь не причинить боль любимой женщине, но в то же время стремясь испытать её на прочность.       Ария протянула руку к его члену и попыталась поднести его к себе, но Леви перехватил её запястье.       — Нет, — шепнул он ей на ухо. — Не торопись.       — Пожалуйста… — проскулила она и, перехватив его руку, подвела к своей промежности. — Я больше не могу терпеть.       Кончиками пальцев Аккерман коснулся её входа, и почувствовал как густая, тёплая жидкость растекается по её лону и бёдрам. Леви прикрыл глаза, восторженно усмехаясь над тем, как быстро он смог довести её до такого состояния.       — Чёрт, — прошипел он, после чего обхватил свою плоть и вошёл внутрь любимой.       Жёсткое дыхание вперемешку с влажными шлепками сменило звук стекающей воды по их телам. Душевая кабинка была слишком тесной, но ни Ари, ни Леви не хотели прерываться, чтобы продолжать секс на кровати. Это было бы слишком банально, да и идти до неё было слишком далеко. Они наслаждались друг другом, словно это был их последний раз.       Аккерман жадно хватал её за шею, притягивая к себе, и целовал, целовал, целовал. Его сокровище. Его любимая женщина. Его дом и его жизнь.       Разъединив поцелуй, Леви продолжил удерживать Уоккер для зрительного контакта. Это был не привычный взгляд, сейчас серо-синие глаза смотрели на неё слишком грязно, возбуждённо и чертовски горячо. От этого у Арии обмякли ноги, а в животе завязался узел, требующий ещё больше внимания.       — Леви, я…       Как только Аккерман отпустил её, Ари одной рукой оперлась о стену, а вторую опустила к лону. Несколько ловких движений — и волна удовольствия прокатилась от кончиков пальцев ног до низа живота. Громко выкрикнув его имя, Уоккер прижалась к стене и задрожала. Её ноги подкосились, но Леви быстро подхватил её и продолжил движения. Темп нарастал, и она знала, что он тоже уже близок к оргазму. И только она подумала об этом, как с громким вздохом Леви вышел из неё, оставляя липкое семя на её заднице.       Отдышавшись Аккерман отошёл в сторону, взял мыло и помог Уоккер смыть с себя следы их близости. Запах мыла показался им слишком едким, а вода — до омерзения холодной.       Когда они привели себя в порядок, Леви помог любимой выйти из душа и заботливо вытер её полотенцем. После этого они забрались в холодную постель, забыв предварительно открыть окно. Но это было не так важно.       — Я люблю тебя, Леви…       — И я тебя люблю…       Прижавшись друг к другу, они быстро заснули, впервые почувствовав настоящее счастье за последние несколько дней.

***

      Ария проснулась от неприятного ощущения и, открыв глаза, услышала странные звуки. Леви лежал, свернувшись калачиком, и что-то бормотал во сне. Это были обрывки невнятных фраз, среди которых она различила «простите меня» и «Беги». Уоккер уже не в первый раз наблюдала за тем, как Аккерман страдает от ночных кошмаров, и к этому она привыкла.       Дотронувшись до плеча Леви, Ари слегка толкнула его, чувствуя, как он дрожит в холодном поту. Как только он пришёл в норму и вновь засопел, Уоккер укрыла его одеялом и встала с кровати, чтобы открыть окно. Она накинула на себя рубашку, аккуратно сложенную на стуле, и, отодвинув полупрозрачную тюль, потянулась к ручке оконной рамы.       На улице уже начало светать, но было слишком рано, чтобы объявить подъём. К тому же, этот туман…       В полупрозрачной дымке она разглядела странный силуэт: высокий, крепкого телосложения, одетый в форму разведчиков и полностью экипированный. Лицо его скрывал капюшон зелёного плаща. Никто из известных ей солдат не поднялся бы так рано и не стал бы шататься по территории штаба. Это кто-то из недоброжелателей, решивший подкрасться пока все спят, или кто-то решил пойти пораньше на тренировку? Нет… Это же…       Незнакомец повернулся в сторону Ари и посмотрел на неё снизу вверх, и первое, что бросилось в глаза, — это отсутствующая правая рука! Сердце Уоккер бешено заклокотало, а горло словно сдавила невидимая рука, от чего ей стало трудно сделать даже вздох. Паника… Не может быть…       Единственной рукой он скинул с себя капюшон, и ярко голубые глаза блеснули сквозь серый туман. Эрвин. Он спокойно, даже слегка улыбаясь, посмотрел на неё, а затем повернулся и пошёл вдоль здания. Ко входу?       На ватных ногах Уоккер отвернулась от окна и посмотрела на спящего Леви. Решив не будить любимого, она застегнула рубашку и надела брюки. Тихо, чтобы не разбудить его, она вышла из комнаты, закрыв за собой двери.       Шлепки босых ног по холодному камню эхом отдавались в штабе, но кто мог услышать их в этот час? Она спешила навстречу силуэту, и единственная мысль, которая пульсировала в её голове, была: «Лишь бы успеть…»       Легко распахнув двери, она выскочила наружу. Холодная влага обдала кожу, но ей было всё равно. Окинув взглядом округу, она увидела Эрвина, стоящего посреди тренировочной площадки. Он стоял не двигаясь, пристально глядя на неё, а в руке Ари заметила белый цветок… Адонис!       Именно эти цветы она положила на могилу погибших товарищей, но почему и для чего он принёс его с собой? Что он хотел этим сказать? Однако Ари не была полностью уверена, что это не было игрой её разума, поэтому не спешила приближаться к нему. Мелкая дрожь пробежала по всему телу, и от этого стало неприятно.       Эрвин кивнул Уоккер в сторону леса, но она застыла на месте, словно вросла в землю. Даже руками пошевелить не было сил, но Смит настаивал. Он протянул руку и пригласил её к себе, при этом всё так же мягко улыбаясь. На мгновение Ари показалось, что перед ней стоит живой Командующий, и пусть это был мираж, но ей вдруг захотелось подойти ближе и взять его ладонь в свою.       Сделав шаг навстречу, она ощутила холод мокрого асфальта и неприятную покалывающую боль от камушков на ступне. Второй шаг… Третий… И вот она уже робко шла в сторону тренировочной площадки, словно заколдованная. Эрвин был уже близко, когда вдруг отвернулся от Уоккер и неспеша побрёл сквозь туман к высоким деревьям.       — Эрвин, подожди! — прошептала Ари, ускоряя шаг. — Постой, чего ты хочешь?       Но Смит не ответил ни слова. Он был уже в паре шагов к полумраку, когда развернулся к ней лицом и протянул руку. Ветер тревожно поднялся, качнув кроны деревьев и сорвав с них пожелтевшие листья, словно пытаясь вырвать из их объятий последние остатки лета. Уоккер пошатнулась, прикрыв лицо и сделав шаг назад. Словно сама природа пыталась её остановить и о чём-то предупредить, но она непослушно пошла вперёд.       Эрвин терпеливо ждал, протянув к ней руку. Оставалось всего пару сантиметров, чтобы их ладони соприкоснулись, когда сильная мужская рука вцепилась в запястье Ари.       Словно вернувшись в реальность, Уоккер вздрогнула и посмотрела на своего спасителя.       — Леви? — воскликнула она, встретив его испуганный взгляд.       — Что это, нахрен, сейчас было?       Он посмотрел туда, где только что стоял Эрвин, но на том месте была лишь пустота и одинокий белый цветок адониса, лежащий на траве.