或許全部 - ВОЗМОЖНО ВСЕ

      Цзян Ваньинь считал Вэнь Чао трусом и высокомерным засранцем, не стоящим пыли, по которой ступает. Но одного у поганца было не отнять: за ним стояла сила, за ним стоял его отец, а у отца была огромная армия, часть которой он без колебаний отдал в руки сына, считая, что три тысячи воинов будет достаточно, чтобы смести с дороги раздражающую мошку в лице невесть как выжившего Цзян Ваньиня. Проблемой Вэнь Жоханя было то, что он не принимал всерьез желания Ваньиня не только выжить, но и отомстить. Проблемой Ваньиня было то, что у него в распоряжении всего около тысячи человек, и только половина из них — заклинатели, большая часть бойцов ранены и еще не оправились, постоянные схватки с противником не дают отдыха и времени на восстановление, подкрепление не успеет к тому моменту, как армия Вэнь Чао подойдет к Линьяну, а городок слишком мал и плохо укреплен. Если сдать его без боя и отступить к крепости Чжаэр... Не вариант, их просто догонят, а Чжаэр они не удержат даже объединенными с Ванцзи силами.       Признаваться в том, что отчаянно нуждается в помощи Ди-цзуньши, Ваньинь не хотел. Но пришлось. Да, без красноглазого демона они не справятся. Но будет ли эта помощь? Ди-цзуньши мог решить, что предупреждения было достаточно. Он мог быть занят в это время, связан боями с другими частями армии Цишань Вэнь. У него могло попросту не хватать мертвецов, чтобы закрыть бреши в обороне на своем участке фронта, не говоря уж о переброске части войска к Линьяну или крепости Чжаэр.       Ваньинь вышел из палатки, пока не представляя, как связаться с демоном ли, с дагэ, если он правда у демона. На глаза попался мертвый ворон, сам попался — не каркал, мертвецы Ди-цзуньши молчаливы, просто клювом по ветке, где сидел, постучал, крыльями хлопнул.       — Передай хозяину: глава ордена Юньмэн Цзян просит о помощи. Любое желание в пределах разумного в обмен.       Ворон поклонился, показалось — с насмешкой, слетел вниз, протягивая лапу. К лапе был привязан бамбуковый футляр, в футляре записка, все тем же почерком дагэ: «Мертвецы задержат продвижение армии ВЧ, но на этом участке границы их всего три цзу. Продержись, как хочешь, не смей умереть, а то тебя поднимут, чтоб я лично мог тебе ноги переломать.»       Пусть такая малость, но обещание помощи уже окрыляло. Мертвецы будут рвать врага до последнего, им неведомы страх или боль. Скольких воинов смогут уничтожить три сотни лютых мертвецов, особенно, если нападут в ночи и так, как это происходит всегда: тихо, стремительно и неостановимо? Даже если тысячу — это будет уже намного лучше, это всего два к одному, а не три к одному.       Он вернулся в палатку, сел, сосредоточиваясь. Создал вестника — у него всегда получался болотный чирок, ни разу не вышло птицы посерьезнее, — надиктовал приказ. Отпустил. Сердце колотилось где-то в горле: еще немного, и он увидит дагэ! Сможет обнять, наконец, и отпустить свою вину за то, что поверил в его смерть, за то, что не торопился спасти, если А-Ин простит его. Как много Ваньинь ему задолжал...              Время то тянулось, будто застывающий клейстер из бычьих сухожилий, то неслось вскачь. Все, кто мог, укрепляли город — сдавать его Ваньинь не собирался, не для того они проливали свою кровь, отвоевывая Линьян у вэньских псов. К утру третьего дня подошли люди Ванцзи, их отправили отдыхать, потому что шли бойцы двое суток с краткими привалами, чтобы успеть, а перед боем нужны силы. Заклинатели же, летевшие на мечах и потому прибывшие гораздо ранее, все еще работали, укрепляя стены и готовя засады на узких улочках внутри.       А ранним утром следующего дня разведчики донесли, что войско Вэнь Чао вошло в долину Хохэй и движется вдоль русла реки плотным строем, окружая паланкин главнокомандующего. Их постоянно атаковали небольшие группки лютых мертвецов, выглядевших очень и очень потрепанно. Впервые от них был слышен запах разложения, и тех, кто упал без возможности встать, никто не упокоил. Ди-цзуньши с ними не было, а командир в багряном ханьфу держался поодаль, не реагируя на попытки его достать. Войско Вэнь Чао все еще насчитывало немногим более двух тысяч человек.       — Что думаешь? — Ваньинь покосился в сторону Ванцзи, с невозмутимым видом опустившего руки на струны гуциня, стоящего на парапете стены.       — Не только сюда отправили большую армию. Ди-цзуньши может возглавлять оборону дальше на северо-востоке.       Ни один, ни второй не задали того самого вопроса: где же Вэй Усянь? Оба знали, что тот потерял Золотое ядро, и все, что он может, если, конечно же, может после многомесячного плена — сражаться мечом, как обычный человек. Если Ди-цзуньши и отправил его с подкреплением, то появится оно нескоро. А еще Ваньинь знал, что должен продержаться, потому что так сказал его дагэ.       Несмотря на самый разгар утра, небо было темным: тонкие облака, почти не закрывавшие ночью звезд, к рассвету сгустились в темно-серую хмарь, а сейчас и вовсе сбились в серо-лиловые комья, брюхатые грозой. Удушающая духота только подтверждала, что пришло время летних дождей, не таких продолжительных и мощных, как в Озерном краю, но все равно не ласковых и легких.       В угасающем свете уже были хорошо различимы бликующие лезвия цзи и дадао, и воины держали строй, несмотря на атаки остатков мертвецов. А потом откуда-то с севера пришла густым валом темная ци, прокатилась по этому строю, но, похоже, не принесла вреда. Города она не зацепила, и только заклинатели смогли ее уловить.       — Как думаешь, что это было? — Ваньинь предпочел спросить, а не озвучивать свои страхи. С равной долей вероятности это мог быть и выброс от гибели Ди-цзуньши, и сигнал, что он идет на помощь.       — Я не знаю. Время покажет, — Ванцзи нахмурился и подвязал рукава лентами, готовый ударить по струнам и смешать строй противника мощной волной звука-заклятья.       — Лучники, к бою! — приказал Ваньинь и сам встал в строй изготовившихся к стрельбе воинов вдоль стены. — Стреляй!       После первых двух залпов стало ясно, что приближающихся противников надежно прикрывают заклинатели. Тратить стрелы впустую было непрактично — их же потом еще и собирать. А потом от строя отделилась большая часть, взлетев — и бой начался, не давая уже опомниться.       Ворота рухнули, Ваньинь не знал, как давно, но ему казалось, что в проем вливается бесконечная волна ало-белых ханьфу. Цзыдянь разил, разрывая тела, Саньду ни мгновения не оставался без движения, но если поток врагов не уменьшится... Его людей рядом осталось слишком мало. Их постоянно теснят, выдавливая из узких улочек, где еще возможно прикрыть спину стеной, на площадь в центре, где окружат и попросту сомнут числом...       Высоко в предгрозовом небе взвился яростный приказ флейты, и молодой глава Цзян расхохотался, заставляя отступить настырного вэньского пса:       — Молитесь, твари, Он уже здесь!       Словно отвечая ему, небо озарилось яркой белой вспышкой, высветив замерший на крыше сторожевой башни силуэт в тяжелом плаще, а после грянул чудовищной силы раскат грома. Все, что замерло в момент буйства природы, пришло в движение: снова столкнулись с лязгом мечи, снова заскрежетало лезвие цзи, наткнувшись на кости, крики, хрипы и стоны наполнили воздух, смешиваясь с треском разрываемой плоти, мощными раскатами аккордов боевого циня, резкими приказами-трелями флейты. Ваньинь заметил, что вокруг него и Ванцзи, оберегая, сформировалось кольцо из мертвецов. И где-то за ним алым вспыхивал демонический меч Ди-цзуньши, а флейта непрерывно приказывала: «Встать! Убить!». За месяц плотного взаимодействия с красноглазым демоном Цзян Чэн успел выучить самые часто повторяющиеся приказы призрачной флейты. Он внезапно понял, что это была за волна темной ци, не тронувшая город, но накрывшая войско противника. Демон отметил всех, кого следовало уничтожить!       Молнии — не такие мощные, но все равно слепящие, — сверкали все чаще, гром грохотал почти непрерывно, но дождя все не было, и ему думалось, что это и к лучшему, иначе земля под ногами размокла бы в кашу не только от льющейся крови, а поскользнуться в грязи и напороться на меч было бы последним, чего он хотел в этой жизни.       Было мгновенье, когда флейта вскрикнула, словно от боли. Но в паузе меж ударами грома снова прозвучал ее холодный резкий приказ — и он успокоился. Все с Ди-цзуньши в порядке, кто способен ранить демона?       А потом все кончилось. Больше не было живых солдат в бело-алом с солнечным пламенем на рукавах. И Ваньинь нигде не отыскал и следа Вэнь Чао и Вэнь Чжулю. Проклятый трус сбежал, прихватив с собой свою верную псину. А ведь он так хотел поквитаться за дагэ! Цзян Ваньинь стоял посреди площади, полной трупов, свирепо поводя головой и почти слепо глядя вокруг. Он был пьян пролитой кровью, боем, истощением ци — даже Цзыдянь уже давно не искрил, усталостью. Снова сверкнула молния, и он увидел стоящего прямо напротив них с Ванцзи демона. Громыхнуло, и с неба рухнула стена ливня, словно нарочно ждавшего, когда закончится битва, и можно будет смыть кровь с людей, тел и земли. Вместе с тем посветлело, тучи, вылив первую, самую тяжелую влагу, поднялись выше, окрасились густым багрянцем и золотом, в разрывах зарозовело, давая понять, что день неумолимо катится к закату. Цзян Чэн взглянул вперед, пользуясь этим светом, чтобы рассмотреть Ди-цзуньши, раз уж тот в кои-то веки не спешит улететь.       Демон стоял неподвижно, опустив голову. Из его плеча и груди, подрагивая оперением, торчали две стрелы. Под капюшоном его тяжелого, а сейчас еще и наверняка насквозь промокшего плаща медленно гасло алое сияние. Испугаться Ваньинь не успел. Демон вложил в ножны погасший меч, спрятал под полой флейту, взялся двумя руками за древки стрел и обломал их под оперением. А потом поднял руки выше и скинул капюшон в мокрой опушке.       Рядом задушенно вскрикнул Лань Ванцзи, да и сам Ваньинь был близок к тому, чтобы упасть. Это лицо! Эти черты, снившиеся ему в последние месяцы то в кошмарах, то во снах, после которых он просыпался на мокрой от слез подушке! Эта усталая, но такая довольная, такая яркая улыбка, пусть и выкрашенная кровью, словно ягодным соком...       — А-Ин!       Он шагнул, еще раз, еще — и сорвался с места, чтобы подхватить упавшего ничком «демона», и так уж вышло, что упал тот на четыре руки, а не на две, и Ваньинь ничего не сказал, уже давно все поняв о втором Нефрите Лань.       — К целителям!       Так и понесли в четыре руки, взявшись за плащ.       Уже в комнате, отведенной под операционную, в доме наместника, Цзян Чэн смог рассмотреть дагэ при свете ярких ламп, поразился его изможденному виду. Что он ел? Где спал? На этом белом, без кровинки, лице остались только кости, глаза запали, губы, отертые от крови, в трещинках и корках. Одежда потрепана, но выглядит более-менее чистой. Все вещи из дорогого шелка, но по ним видно, что носили их, снимая лишь чтоб постирать и надеть снова. Нижний шень Цзян Чэн снимал осторожно, чтобы не дернуть древки стрел, уже прикипевшие к крови и ткани. Целитель позволил ему самому раздеть дагэ, и даже Ванцзи не стал соваться, просто сел в сторонке, отмывая израненные о струны пальцы в заживляющем растворе.       — Боги и будды...       Он мог пересчитать все кости под нефритово-белой кожей. Мышцы — сухие, словно веревки — почти уродливо оплетали эти кости. Если бы не шрам от клейма, Цзян Чэн решил бы, что Ди-цзуньши лишь похож на Вэй Ина, как его старший брат. Но нет, Ди-цзуньши и был Вэй Ином, его, Ваньиня, дагэ. Заклинателем, потерявшим Золотое ядро, пропавшим на несколько месяцев и вернувшимся, обладая ужасающей мощью темной энергии.       Целитель, отодвинув его в сторону, очень быстро и мастерски сделал надрезы и извлек наконечники стрел, наложил мазь и забинтовал.       — Ранено легкое. Ему потребуется полный покой на несколько дней.       Оставив их, целитель перешел к новому пациенту, раненых продолжали сносить, размещая на любой подходящей поверхности, раненые легко получали помощь и возвращались к работе: разобрать трупы на своих и чужих, вырыть могилы, собрать трофейное оружие. Что делать с замершими, как статуи, мертвецами, никто не знал. Некоторые солдаты видели, что Ди-цзуньши был ранен и унесен командирами. Но никто пока еще не осмелился задать им с Ванцзи вопросы.       Вэй Ина нужно было забирать, унести в палатку, уложить, напоить лекарствами. А потом вытрясти из него все. Где он был? Как сбежал от Вэнь Чао, где и каким образом набрался опыта в темном дао? Цзян Чэн запахнул его одежды и повязал пояс только затем, чтобы они не распахивались сами собой, поднял на руки, поразившись его легкости. Похоже, весь вес ему придавал насквозь промокший меховой плащ, крытый тяжелым шелком, расшитым лотосами по подолу.       — Нужно найти еще пару одеял. Ванцзи?       — Мгм. Найду. Но зачем?       — Он не зря таскался в зимнем плаще. Должно быть, он сильно мерзнет. У него просто ледяная кожа.       Если бы кто-то поинтересовался у Ваньиня, боится ли он, что «праведник Лань» не примет его дагэ таким, каким тот стал, глава Цзян затолкал бы ему этот вопрос обратно в глотку и пропихнул поглубже рукоятью Цзыдяня. Это Ванцзи-то? По самые кончики волос влюбленный в Вэй Ина? Забывший, точнее, намеренно отбросивший шелуху своей «праведности» вместе с клановыми «траурными» одеяниями, лобной лентой и запретами на использование смертоносных техник? Нет, тот, кто сейчас носил имя Лань Ванцзи и хао «Сюэсин Сянь» не стал бы осуждать Вэй Ина за выбор темного пути. Тем более, что и выбора-то не стояло.       Дагэ, ногами которого Ваньинь задел стену, дернулся и едва не скатился с его рук. При этом не издав ни звука.       — Все хорошо, дагэ. Все хорошо, потерпи. Сейчас дойдем, и я уложу тебя. Ты ранен.       Задеревеневшее тело расслабилось, руки обвились вокруг его шеи, позволив перехватить поудобнее. Внутри словно тугой узел распустился, позволив дышать полной грудью.       Палатка Цзян Чэна, поставленная в саду этого же поместья, не пострадала, бой сюда просто не докатился. По пути он отдал приказ найти чистое теплое ханьфу, пару одеял и горячую еду или хотя бы чай. О бочке с горячей водой пока можно было только мечтать. В доме была купальня, но сейчас она занята целителями, которые там греют воду и кипятят свои инструменты, тряпки и бинты. Ничего, попозже искупается. Сейчас главное — дагэ.       Он шагнул в палатку, осторожно опустил Вэй Ина на свою походную постель. Напротив них на подушку уселся, почти упал измотанный боем Ванцзи, уже не пытаясь держать осанку. Ваньинь занял место рядом с ним, требовательно уставился на дагэ.       — Вэй Ин?       Ди-цзуньши повернул к ним голову и мягко улыбнулся. А потом уложил на раненую грудь руку с черно-алым кольцом, и над ней развернулось полотнище мрака, на котором знакомым почерком огненными иероглифами проступило:       «Я! Я здесь».