Ama e cambia il mondo

116 год от З.Э.

Прошло ровно четыре года с описываемых мною ранее событий. За это время многое изменилось, как в Королевской Гавани, так и за её пределами. Рейнира и Эйлия превратились в прекрасных девятнадцатилетних девушек, чья дружба после предательства Алисенты возросла с новой силой. Каждое утро поднимались в небо на своих драконах, затем завтракали вместе, гуляли в Богороще — вообщем всё делали вместе, а когда Алисента пыталась помириться хотя бы с одной из них, девушки либо полностью игнорировали её присутствие, либо просили своих телохранителей говорить рыжеволосой, что они заняты и Алисенте ничего не оставалось, как удаляться, что радовало девушек, не желающих иметь с этой предательницей и шлюхой никаких дел. Принцесса Семи Королевств и наследница Рунного камня проводили время друг с другом и были просто не разлей вода. Правда, Эйлия была похожа на ходячий труп: её лицо за эти четыре года ни разу не озаряла улыбка, эмоции тоже стали для неё чем-то сверхестественным, а каждый шаг давался ей с трудом — она чуть ли не падала. А такой, как прежде девушка становилась только тогда, когда Алисента в своём желании помириться переходила черту и опускалась до упоминания Сейры Таргариен, уверяя, что если они не помирятся с ней, повторят судьбу дочери Джейхейриса I Таргариена. В остальном же наследница Рунного была безэмоциональной и при каждом шаге чуть ли не падала в обморок, а так же просыпалась от кошмаров, и всем, кроме Визериса и большинства членов Малого совета, было понято, что девушка страдает без Деймона, ведь она даже отказывается от любимых пирожных, чего раньше не было. Однако всё изменилось, когда Лия получила письмо от своего дяди, Герольда Ройса, о смерти своей матушка и поспешила в Рунный камень. Там она встретила отца, который тоже узнал о смерти жены и приехал в ненавистный замок, чтобы предъявить свои права на наследство жены. Эйлия, несмотря на усилившиеся чувства к этому прекрасному мужчине, стала обвинять его в смерти матери, избивая кулаками по плечам и Деймон сначала ничего не делал, но потом, увидев, что девушка еле стояла на ногах, схватил её за запястья и обнял. После отец и дочь поговорили по душам, а после разлетелись в разные стороны: Эйлия в Королевскую гавань для нахождение мужа, а Деймон — продолжать войну на Ступенях. Именно после этого шатенка стала прежней. Нет, конечно, она носила траур по покойной матери, но уже стала проявлять хоть какие-то эмоции, улыбаться и перестала при каждом шаге чуть ли не падать. Брак Визериса и Алисенты оказался плодотворным. Единственная дочь Отто Хайтауэра подарила своему супругу троих детей — Эйгона, родившийся в 113 году, Хелейну, рождённую в 115 году, и Эймонда, рождённого в этом году. Визерис назвал старшего сына в честь Завоевателя, так как ему нравится это имя и не забывал об пророчестве основателя династии Таргариен. Хелейну с позволения мужа назвала так сама Алисента, ибо она давно хотела, чтобы её дочь звали именно так. А имя Эймонд правитель Семи Королевств придумал сам, но многие утверждали, что это переделка имени Деймон. Так же многие утверждали, что после смерти Визериса на трон взойдёт Эйгон, и Рейниру, которую Визерис по-прежнему называл своим единственным ребёнком, это злило, ведь её мечта — стать королевой, но после разговора с Лией и Веларионами успокаивалась, понимая, что у Эйгона никогда не будет поддержки Веларионов. Хоть этот брак и был плодотворным, но для Алисенты был несчастным. Она чуть ли не каждый день слышала в свою сторону обращение: «Эймма», что вызывало у рыжеволосой слёзы, ведь это унижало её гордость, и она поняла, что произнесённые четыре года назад Эйлией сквозь зубы слова: «Надеюсь, ты будешь счастлива в этом браке!» были проклятием о несчастье, которое, к сожалению, сбылось. Помимо этого Алисента чувствовала себя одинокой, ведь Рейнира и Эйлия, как и обещали одаривали её ненавистью, а теперь ещё и игнорировали её, и Хайтауэр очень хотела помириться с подругой и Эйлией, но каждая её попытка заканчивалась неудачей, отчего рыжеволосая плакала ещё сильнее и уже несколько дней не выходит из своих покоев, вернее покоев покойной Эйммы Аррен, украшенных ею семиконечными звёздами — символом веры в Семерых, посвящая себя детям. Но её уединение закончилось, когда её дрожащий супруг сказал ей, что сегодня возвращается Деймона и он хочет, чтобы она присутствовала при его встрече. Алисенте ничего не оставалось, кроме как исполнить волю супруга. Рыжеволосая вошла в тронный зал и посмотрела сначала на отца, который одобрительно улыбнулся, затем на мужа, последовавшего примеру её отца, а потом на Рейниру, которая улыбнулась ей в знак приветствия, ведь в последнее время их отношения стали тёплыми, и Эйлию, которая, поймав её взгляд, гордо вскинула голову и перевела взгляд на короля. Её примеру последовала и Рейнира, но, в отличии от сестры, быстро опустила глаза вниз. Алисента же поджав губы, встала рядом со своими фрейлинами. Принцесса Семи Королевств и наследница Рунного камня же посмотрели на вход, где появился Деймон, облачённые в доспехи и с короной на голове, держащий в руках молот Крагхас Драхара. В таком виде выглядел мужественно и Лия не могла оторвать от него взгляда. Рейнира, видя это, чуть ли не подпрыгнула от счастья, понимая, что сегодня наконец-то они оба поговорят наедине и, возможно, объявят о своей свадьбы. Деймон тоже с улыбкой посмотрел на дочь, а после вальяжной походкой направился к трону. Его примеру, к слову, последовала Эйлия. У первой ступеньки перед троном Порочный принц был вынужден остановиться, ибо Вестерлинг представил меч к его груди. — Добавьте его к трону. — Сребровласый кинул на пол молот. Вестерлинг тут же воткнул меч в ножны и поднял молот с пола, а зал тут же наполнился перешёптываниями. — Носишь корону, — заговорил Визерис, подавляя шум в зале, — А королём себя называешь? — Когда мы разбили Триархию, меня нарекли королём Узкого моря, — в зале вновь раздались перешёптывания, — Но я знаю, что есть лишь один король, государь, — Деймон опустился на одно колено, заставляя Отто и Визериса переглянуться, — Моя корона и Ступени — ваши. — Заявил мужчина, сняв корону. Визерис улыбнулся. — А где же лорд Корлис? — Поинтересовался старший сын Бейлона. «Не захотел появляется перед тем, кто оскорбил его, выбрав в качестве жены дочь этого хайтауэровского ублюдка!» — Воскликнул про себя Деймон, но вслух, чтобы не злить брата ещё сильнее, выдал другое:       — Отплыл домой в Дрифтмарк! — Его голос был твёрд, как сталь. — И кто же заправляет на Ступенях? — Не унимался Визерис. — Приливы, крабы и две тысячи мёртвых пиратов, — ответил Деймон, — В назидание тем, кто придёт за ними. Визерис гордой походкой сошёл вниз по ступеням, взял из рук брата корону, осмотрел её и передал стражникам, в то время как Деймон пересёкся со злым взглядом десницы. — Встань! — Тихо приказал Визерис и, когда Порочный принц встал, обнял его, а зал наполнился аплодисментами, — Королевство у тебя в долгу, брат. — Деймон положил руку на рукоять меча, улыбаясь, — Идём.

***

Эйлия, облачённая в фиолетовое платье с длинными рукавами со шлефами, прошла по ступенькам в Богорощу и, кивнув, стоящей в обществе короля, Алисенты, облачённой в платье с красными и чёрными элементами, с контрастными вставкой и вышивкой дракона на груди, и Деймона, одетого в серый камзол без рукавов с тремя золотыми брошками поверх красной одежды с чёрными деталями, Рейнире, подошла к столу со сладостями, полностью игнорируя переменившийся взгляд и улыбку Деймона, направленных в её сторону. Да и пока в Богороще находилась Алисента и её отец, шатенка не хотела подходить к членам семьи, ведь знала, что не сдержится и признается в своих чувствах, а зная Хайтауэров, они могут использовать это в свою пользу и Лии просто не хотелось стать пешкой в их руках, поэтому девушка предпочла до ухода Алисенты и её родственников с удовольствием поедать любимую сладость — засахаренный лимон и слушать разговор родственников. — Я помню наше детство, — Визерис с улыбкой смотрел на жену, — Деймон пускался в разные авантюры, побеждал на турнирах в чужих землях. Он был для неё идеалом, — Эти слова отвлекли Деймона от любования дочерью и он собирался было возразить на них, но Визерис шутливо и несерьёзно пригрозил ему пальцем, — Нет, нет, даже не желаю возвращаться к спору! Ты был любимчиком матери! Не велика тайна так они и было. Нашу мать никогда не интересовали традиции, правила, а я, увы, не был грозным воином. «Меня тоже, как и нашу матушку, не волнуют правила и пускай тебе это не понравиться, но сегодня Эйя станет моей.» — Пронеслось в голове Порочного принца, когда он вновь обратил внимание на свою маленькую возлюбленную, которая была прекрасна, как никогда. И, признаться честно, Деймон еле держался, чтобы подбежать к ней, притянуть к себе за талию и впиться в алые губы, ведь уже достаточно давно мечтает об этом, но, как и Лия, понимал, что этого нельзя сделать в присутствие Хайтауэров, так желающих хоть чем-то задеть их. Так что мужчине приходилось подавлять в себе пылающее алым пламенем желание, что, конечно, давалось ему с трудом. — Поздравляю с победой. — Раздался голос Рейниры, возвращая младшего внука Джейхейриса I в реальность. Визерис же строго посмотрел на единственную дочь, что очень удивило Деймона, ведь его брат всегда говорил о своей любви к дочери, а сейчас смотрит на неё так, словно сейчас отругает за какую-то неведомую ему провинность. Однако задавать брату каких-либо вопросов Деймон не стал, ибо не хотел вновь быть высланным из дворца. Вместо этого он, чтобы разредить напряжённую обстановку между братом и племянницей, поблагодарил последнюю и вновь обратил свой взор на Лию, которая, улыбнувшись, села на диванчик, стоящий рядом с лестницей. Алисента, также заметившая напряжение между своими супругом и падчерицей, тоже решила разрядить эту обстановку, произнеся:       — Быть может, принцу пройтись по галерее? — Рыжеволосая слегка улыбнулась, — Он ещё не видел гобелены, подаренным Норвосом и Квахором на нашу свадьбу, Визерис. Эйлия усмехнулась, а Визерис рассмеялся. — О, желаешь увидеть гобелены? — Деймон подхватил смех Визериса, — Его не интересуют такие вещи, дорогая жена. Он больше любит произведение природы, особенно женской. Деймон перевёл взгляд на жену брата и кивнул, подтверждая правоту брата, а затем снова зациклил свой взгляд на дочери. Рейнире же, которая за эти четыре года смогла помириться с рыжеволосой, было искренне не понятно, почему два её близких родственника так пренебрежительно относятся к её подруги, но, к её глубочайшему сожалению, исправить характер наследница Железного трона не могла. — А я бы посмотрела. — Воскликнула Рейнира, чтобы хоть как-то поддержать подругу, чем вызвала у той улыбку и привлекла внимание отца к себе. — Так не лишай себя этого удовольствия. — Холодно произнёс Визерис. Рейнира фыркнула. Она прекрасно видела, что отец недоволен тем, что она приехала со смотрин своих потенциальных женихов раньше, чем положено. Но она не могла поступить иначе, ведь всем так называемым женихам нужно лишь родство с её домом, а ей нужен тот, кто будет её любить. В тех, кто пришёл на смотрины она не увидела того, чего так сильно желала. — Полюбуюсь с Лией. После этих слов Нира, гордо вскинув голову, направилась к Эйлии, которая, заметив её, подвинулась влево, уступая сестре место и, по-прежнему игнорируя взгляд и улыбку Деймона. Алисента же ещё немного постояв в компании мужа и шурина, подошла и села рядом с девушками. — Лия рада тебя видеть. — Хайтауэр слегка улыбнулась. Эйлия закатила глаза от её слов. Ей было неприятно общество дочери десницы, но ради Рейниры, шатенка натянула фальшивую улыбку, вызывая у Алисенты ещё большую улыбку. — Поездка прошла скверно? — Обратилась рыжеволосая уже к Рейнире, но вместо принцессы кивнула Эйлия, — Вами, а в-первую очередь Рейнирой, восторгались все лорды Семи Королевств. Какое горе! — И наконец-то наследница Железного трона обратила на рыжеволосую внимание, — Девушкам королевства редко удаётся выбирать из двоих, а уж из полусотни. Эйлия усмехнулась. — Не тебе об этом говорить, Алисента, — рыжеволосая удивлённо вскинула бровь, — Ведь тебе выбирать не пришлось. Ты пожелала стать женой короля и как только твой отец предоставил эту возможность, побежала в объятия моего дяди, поэтому не нужно говорить то, чего не знаешь. Рейнира посмотрела на сестру, прося успокоиться, но Эйлия лишь покачала головой, говоря, что сказала правду и не намерена извиняться перед этой шлюхой. Принцесса Семи Королевств тяжело вздохнула и перевела взгляд на рыжеволосую, извиняясь за поведение сестры, на что Алисента слабо улыбнулась. — Твой отец зол на тебе за то, что ты вернулась раньше положенного срока, ибо он вложил много сил в эту поездку, однако я рада, что ты вернулась домой. — Рейнира улыбнулась, а Эйлия вновь закатила глаза, — Я поняла, что у меня мало друзей. Я хочу считать себя просто леди Алисентой, но остальные видят во мне лишь королеву. Не в силах больше выносить лицемерие этой шлюхи-Хайтауэр, Эйлия встала со своего места и направилась в сторону Чардрева, под которым стоял Деймон. Она решила, что больше нельзя упускать времени и нужно поговорить с родственником. Тем более выпала такая прекрасная возможность. Остановившись напротив него, девушка скрепила руки перед собой в замок и заговорила на валирийском:       — Мне казалось тебе привольно на Драконьем Камне в обществе этой беременной шлюхи. Деймон медленно приоткрыл глаза и неторопливо повернул голову, усмехаясь. Ему, определённо, нравилась ревность девушки. — Так зачем ты вернулся? Неужто это шлюха умерла и ты вернулся сюда, чтобы найти новую любовницу? — К твоему сведенью, Мисария по дороге в Лис потеряла ребёнка. И я был этому рад, ведь никогда не хотел, чтобы матерью моих детей была она, ведь уже давно я люблю лишь одну девушку и я вернулся сюда, что признаться ей и узнать взаимны ли мои чувства. — Ответил Деймон, что вызвало у Лии улыбку и надежду. — И кто же это девушка? — Продолжает новоиспечённая леди Рунного камня на обычном языке, — Неужто Рейнира? — В ответ она получает тишину, — В таком случае, я пойду. После этих слов Эйлия разворчивается и намеривается уйти, но её останавливает Деймон:       — Нет, не Рейнира. Девушка, которую я люблю это ты. С прибытия Веларионов, именно ты была и остаёшься моей единственной любовью. Эйлия замерла, спиной чувствуя жар его взгляда. Сердце бешено колотилось, заглушая все остальные звуки. Неужели это правда? Неужели все эти годы, пока она боролась со своими чувствами и отводила взгляд каждый раз, когда он смотрел на неё, он чувствовал тоже самое? Она медленно повернулась, всматриваясь в его лицо, пытаясь найти хоть малейший намёк на привычную ложь, насмешку или игру, но видела лишь искренность и глубину, в которой тонут все её сомнения. — Деймон... — Прошептала Эйлия, словно боясь разрушить этот хрупкий момент. Слова застряли в горле, не находя выхода. Ей хотелось воскликнуть, что это ложь, но слова предали её. Деймон сделал шаг вперед, сокращая расстояние между ними. Его рука осторожно коснулась её щеки, большим пальцем нежно очерчивая контур скулы, отчего новоиспечённая леди Рунного камня вздрогнула, но руку скидывать не стала. — Я никогда не лгу о том, что чувствую, Эйя. — Тихо произнёс мужчина, не отрывая глаз от юной возлюбленной, — Ты единственная, кто когда-либо заставляла меня чувствовать что-то настоящее. И я готов доказать это, если ты позволишь. Взгляд Эйлии скользнул вниз, на его губы, затем вновь встретился с его глазами, в которых плескалась надежда. Однако вместо тысячи ненужных слов, которые так и рвались наружу, девушка коротко кивнула. И Деймону повторять не нужно было: он наклонился и впился в её губы страстным поцелуем. И хоть мужчине не описать словами, как он рад тому, что это сейчас происходить, но он ожидал, что ещё немного и она оттолкнёт его, однако, когда шатенка, почувствовав, что еле стоит на ногах, положила руки на его плечи, улыбнулся, понимая, что его чувства взаимны, ведь, если бы она до сих пор ненавидела его, то не стала бы класть руки ему на плечи, а уж тем более не стала отвечать на его поцелуй. Его рука переместилась с щеки на талию девушку, прижимая её ещё ближе к себе. Рейнира, увидевшая эту сцену, улыбнулась и поспешила увести Алисенту из Богорощи под предлогом того, что хочет, чтобы рыжеволосая показала ей её братьев и сестру. Хотя это была ложь чистой воды, ведь наследница Железного трона испытывала жуткое отвращение к своим единокровным родственникам и ревновала их к отцу, так как стоило Эйгону, Хелейне и Эймонду появится на свет, между ней и отцом образовалась пропасть, но, чтобы у Алисенты не возникло вопросов по поводу того, почему она решила так резко покинуть Богорощю, использовала самый, по её мнению, лучший вариант, ведь, не дай Семеро, Хайтауэр увидит эту картину, начнёт читать нотации, а этого принцессе Семи Королевств не хотелось. Да и тем более этим двоим нужно побыть наедине. Вокруг же Деймона и Эйлии царила тишина, нарушаемая лишь легким шёпотом ветра, который, казалось, был полон нежности и ожидания, а их сердца стучали в унисон, зарываясь в мелодию своего страстного признания. Но вскоре сладость этого волшебства начала затмеваться — воздух вокруг них стал редким, словно в атмосфере, полной скрытых волнений. Они ощутили, как неприметные границы между ними начали сжиматься, как-будто вблизи метали невидимые оковы. Взгляд друг на друга наполнился тревогой, как будто мир сужался, а дыхание становилось все труднее, словно в бездне, куда воздух не мог проникнуть. С нежным восхищением, полный страсти и нежности, они оторвались друг от друга, чтобы вдохнуть кислород. Этот момент разорванного поцелуя поставил точку в их игре с судьбой в кошки мышки и расставил все точки над «i». Вот только пока никто не решался заговорить — наступила мимолётная тишина, нарушаемая лишь дуновением ветра. Они неотрывно смотрели друг на друга, словно боясь момент спугнуть. Но всё же тишина начинала давить и Эйлия заговорила первой:       — Ты изменился за время своих приключений. Ты возмужал. — Ты тоже похорошела за четыре года, что меня не было рядом с тобой, — произнёс Деймон, улыбнувшись, — И так же ты наконец-то пересмотрела своё отношение ко мне — перестала меня ненавидеть... Договорить мужчина не успел, так как юная возлюбленная его перебила:       — Зато полюбила мужчину, стоящего передо мной, — сребровласый усмехнулся, — Причём давно — с того самого треклятого турнира, на котором ты попросил у меня знак внимания. Правда, боялась это признать, но тогда, когда ты прислал письмо, в котором говорил, что женишься на этой шлюхи, и за столько лет сердце взяло вверх над разумом и больше противиться этим чувствам я не в состоянии. — Рад это слышать, Эйя. — Порочный принц улыбнулся, — И, чтобы ты знала на Мисарии я жениться не собирался. Прислав тогда письмо с вестью о её беременности, я хотел вызвать у тебя ревность. Я думал вместо Рейниры прилетишь ты, а когда Рейнира рассказала о твоём состоянии, я места себе не находил. Именно тогда я отослал Мисарию подальше, — среброласый глубоко вздохнул, — Но, признаться честно, я рад, что всё так получилось, ведь, благодаря тому письму, ты поняла, что любишь меня совсем никак отца. Эйлия лучезарно улыбнулась, что вызывало у Деймона ответную улыбку, а после он бросил на землю кинжал, снял с пояса ножны и достал тот самый кулон из валирийской стали, от которого она отказалась, когда он вернулся во дворец. — Повернись. — Это был скорее приказ, чем просьба, но прозвучал этот приказ нежно. Новоиспечённая леди Рунного камня улыбнулась и, подняв волосы, повернулась к возлюбленному спиной, тут же чувствуя холод металла и его мозолистые пальцы на своей шее. Когда Деймон застегнул застёжку, она повернулась к нему и он тут же коснулся кулона. — Красиво, — на его лице вновь всплыла улыбка, — Но с твоей красотой этому кулону никогда не сравниться, любовь моя. От его слов на щеках девушки засиял румянец, словно утреннее солнце, пробивающееся сквозь тихие облака, и она опустила голову, чтобы скрыть смущение, охватившее её сердце, но мужчина решил иначе — он подошёл ближе и, коснувшись подбородка, поднял голову, чтобы их взоры вновь пересеклись. — Не нужно смущаться, Эйя, — произнёс он. Его голос, словно мягкий шёпот, уносящий её на волну нежности и, признаться честно, такая нежность в голосе удивляла и самого Деймона, ведь ещё ни с одной девушкой он так нежно не говорил, — Ты — олицетворение всего самого прекрасного в этом мире, и я лишь искренне говорю то, что чувствую — то, что хотел сказать уже несколько лет. Она взглянула на него, и в её глазах заиграли искорки. Эта простая истина казалась настолько весомой, что даже звезды зажглись бы от неимоверной яркости её души. — Я просто в-первый раз слышу такие слова, — еле слышно произнесла Эйя, чувствуя, как её сердце забилось громче от волнения. — Ты не представляешь, как они меня трогают. Деймон, всё ещё держа её подбородок, не отрывал взгляда. Его сапфировые глаза, полные нежности, проникали в само сердце девушки. В этот момент все вокруг как будто исчезло — оставалась лишь их связь, струящаяся в воздухе между ними. И леди Рунного Камня казалось, что сейчас Деймон вновь заговорит о том, когда понял, что любит её, но мужчина вместо этих ненужных слов опустился на правое колено и, достав из кармана камзола серебряное кольцо, заговорил:       — Это кольцо, сияющее, как звезда, — начал он, голос его дрожал от волнения, — изготавливал мой прадед, когда мечтал о свободе в недосягаемых землях. Каждый его изгиб, каждая инкрустация — это не просто украшение, это история, вплетённая в металл. Он поднял кольцо к свету, и его гладкая поверхность отразила яркие лучи, играя множеством искр. Эйлия, слывшая много раз из уст покойной тётушки, что означает, когда рыцарь встаёт на одно колено перед девушкой, ничего не говорила, ожидая, когда мужчина задаст свой вопрос, чтобы сказать ему своё важное условие. Деймон же глубоко — вдохнул его сердце колотилось в унисон со звуками природы вокруг. Он увидел в глазах Эйлии смешение ожидания и страха, что ещё больше подстегнуло его решимость. — Эйя, ты для меня уже давно больше, чем дочь, — его голос по прежнему был наполнен нежностью, — И теперь ты об этом прекрасно знаешь, но чтобы принять мне потребовалось много времени и сейчас у меня лишь один вопрос: согласна ли ты стать моей женой? Эйлия улыбнулась. Она ожидала услышать именно это и сейчас видела в глазах возлюбленного огонь надежды, что очень радовало её, но, прежде чем ответить, она решила сыграть с ним в маленькую игру, чтобы проверить истинное намерение его чувств, хоть и понимала, что играть с драконом — опасно. — Мне кажется, ты слишком торопишься, Деймон. — Произнесла девушка. «Решила поиграть, значит», — про себя усмехнулся Порочный принц, — «Ну, что ж, будь по-твоему». — А мне так не кажется, Эйя, — Таргариен взял возлюбленную за руку, — Я слишком долго ждал этого дня, чтобы сейчас тебя потерять. — Коричневые брови Эйлии удивлённо взлетели вверх, — Так согласна ты стать моей женой или нет? — В его голосе появилась настойчивость, что вновь вызвало у Эйлии улыбку. Она потянула руку к волосам, заправила выбившую прядь волос за ухо, и взглянув в его глаза — искренние, полные надежды и чуть задымленные волнением, произнесла:       — Да, — ответила девушка с улыбкой, а Деймон вопросительно посмотрел на неё, так ясно слышал в её голосе намёк на слово «но», — Но учти, Деймон, никаких других женщин, иначе потеряешь меня навсегда. Деймон усмехнулся и вместо тысячи ненужных слов повалил возлюбленную на землю, нависая сверху и целуя. Ему нужна была лишь она, а все женщины, которые были у него до этого — теперь лишь отголоски прошлого, мерцающими тенями, которые не могли затмить ту искру, что возникла с ней. Этот поцелуй был наполнен страстью и решимостью, и в тот момент он понял: несмотря на всю лёгкость, с которой он раньше относился к отношениям, теперь всё будет по другому. Он слишком долго ждал этого момента, чтобы по щелчку пальцев променять любимую на другую. Теперь прошлая жизнь навсегда остаётся в прошлом. Та, кого он так сильно и страстно любит, лежит в его объятиях под Чардревом. Она — смысл его жизни, его цветок в пустыне одиночества. Она — свет его очей; его ясный месяц, его свет во тьме, его надежда и вдохновение, его горящее солнце, горящая свеча и королева, пускай таковой по статусу не является. И терять её он не намерен. Не после стольких лет ожидания. И пусть Визерис возмущается, но ему всё-равно. Эйлия — его дочь, возлюбленная и жена, и слушать кого-то по поводу неправильности этих чувств он не намерен. А этот рыжеволосый ублюдок пусть только попытается отнять её у него, ему сразу же не жить. Деймон по рождению своему Таргариен и мнение овец его не волнует. Рейнира, наблюдавшая за этой сценой из покоев Алисенты, держа на руках уснувшую Хелейну, улыбнулась, понимая, что сегодня вечером в её покои будет принесено письмо с просьбой стать свидетелем брака и наследница Железного трона готова к этому. И понимание Ниры не беспочвенно, ибо она прекрасно знает своего родственника — он не привык откладывать что-то на потом, поэтому сребровласая уже с нетерпением ждёт письма с просьбой стать свидетелем брака своих кузины и дяди.

***

Визерис, скучающе откинулся на спинку трона, и слушал речь мейстера Меллоса о том, что Ступени должны были подчиниться Короне. Это Богами забытое место было ему совсем не интересно и не прервал он ещё мейстера только из-за уважения к брату и Корлису, победившим Кормильца крабов. Однако, когда речь зашла о злобе Велариона на то, что он выбрал Алисенту, а не Лейну, правитель Семи королевств не стал молчать:       — После той истории прошли годы, — он всплеснул рукой, — И он до сих пор злиться? Отто опустил взгляд в пол и покачал головой, говоря самому себе, что нужно скорее избавляться от этого зазнавшегося Велариона, а иначе его семью ждёт ужасный конец. Рейнира, сидевшая рядом с Хайтауэром, тяжело вздохнула, не понимая, почему её дядя злиться, ведь Алисента — прекрасная королева. — Морской змей чрезвычайно гордый человек, государь, — напомнил Меллос, — Его гордость ранили, — Визерис тяжело вздохнул, — И, возможно, нам стоит исцелить его рану? — Боюсь, гордость лорда Корлиса — меньшая из наших проблем. — Вмешался мастер над монетой. Хайтауэр незаметно улыбнулся, радуясь тому, что в этом так называемом совете ещё есть те, кто видят и не бояться говорить правду, а затем поднял взгляд на короля. — Не хочу волновать вас ещё сильнее, — сребровласый от этих слов напрягся, готовясь услышать худшее, — Но мой брат прислал тревожные вести из Староместа, — Визерис сделал жест рукой, прося говорить скорее, — Лорд Корлис, по слухам, вступил в переговоры с морским владыкой Браавос. Он хочет выдать свою единственную дочь, Лейну, за сына владыки. — Визерис окинул взглядом всех членов совета, которые тоже не были в восторге от услышанного, — Если дом Веларион вступит в союз с Вольными городами, тогда нам самим придётся искать достойную партию. От услышанного Визерис чуть не потерял сознание. Он был готов услышать всё, кроме этого. Он просто не мог поверить в то, что злость мужа его кузины настолько сильна, что он готов выдать единственную замуж за принца Браавоса. Но ему пришлось это признать, ведь голос тестя звучал убедительно — в нём не было ни капли лжи. И нет, правитель Семи Королевств не может этого допустить. И раз уж Отто заговорил о браке, то он знает, как залечить рану Морского змея, а вернее кто залечит эту рану. Сребровласый оглядел ещё раз всех членов Малого совета, после чего перевёл взгляд на единственную дочь. Рейнира. Вот кто залечит рану Корлиса, выйдя замуж за его единственного сына, Лейнора. Более лучшей кандидатки на соединения двух валлирийских домов нет. Отто, понявший ход мыслей зятя, вновь улыбнулся. Наконец-то он избавиться от главной угрозы для своего внука. Теперь осталось избавиться от второй — Эйлии, которая сейчас гуляет в саду. А наследница Железного трона начала учащённо дышать, понимая, что сейчас отец решил её судьбу.

***

Деймон, облачённый в бежевое одеяние, прилетает на Драконий камень первым, слушая песнопения валлирийского священника, которого нашёл для этой священной церемонии в заброшенной деревни Рунного камня, чувствуя себя, как никогда, близким к драконьим повелителям их славного прошлого. Порочный принц выбрал Драконий камень для проведения церемонии не просто так, ведь это место символизирует силу Таргариена, ибо изначально Таргариены жили именно здесь. Он с улыбкой оглядывает старинный мост, в конце которого устроился Караксес, и тут неожиданно его сердце, о существовании которого он не догадывался до того самого Веларионов на тот самый турнир, наполнилось тревогой. Хоть Эйя и согласилась стать его женой, но он боялся, что, услышав от Рейниры о месте свадьбы, передумает, ведь это место напоминает о той боли, которую он ей когда-то причинил. Однако его тревога быстро улетучилась, когда в небе показались Сиракс и драконица его возлюбленной, чьи гранатово-красные крылья красиво блестели в лунном свете. Сама же племянница короля была облачена в такой же бежевый наряд, также на ней был одет роскошный головной убор, а её коричневые, как пекан, волосы свободными кудрями ложились на плечи, отчего Порочный принц ещё сильнее улыбнулся и ощутил, как его сердце наполняется гордостью и нежностью. И его страх с тревогой в один момент ушли на второй план. Тем временем оба дракона мягко приземлились рядом с Караксесом и Рейнира, облачённая в розовое платье с витиеватыми узорами и светло-жёлтыми рукавами, спешилась первой, грациозно ступая по выщербленному камню. Она специально выбрала это скромное платье, чтобы не затмить невесту. Эйлия следовала за ней, кутаясь в жёлтую мантию, вероятно, одолженную у Рейниры. Когда же они стали приближаться к нему, шатенка обогнала наследницу Железного трона и, сняв мантию, передала её сребровласой. Деймон же без промедления соединяет их руки, когда она тянет к нему дрожащие от нетерпения ладони. А Рейнира, пряча улыбку, замерла позади них, оперившись на задние перила моста. — Несколько мгновений назад я думал, что ты не придёшь. — Тихо проговорил на валлирийском Порочный принц, заправив выбившую прядь за ухо девушки. — Я не могла пропустить этот момент, а уж тем более позволить тебе выбрать другую. — Ответила шатенка, с вызовом смотря на возлюбленного. Деймон усмехнулся. Ему нравился этот взгляд. Будь на её месте Мисария, он бы схватил её за шею и душил до тех пор, пока бы она не стала умолять о пощаде. Но перед ним была та, которую любил больше всего на свете и которой позволял смотреть на себя так и говорить так, как ей вздумается. Он несколько секунд смотрел на любимую, а после взял из рук священника драконье стекло, сделал надрез на нижней губе девушки, откуда в подставленную священником чашу, начал капать кровь; провёл по левой руке и большим пальцем поставил на лбу шатенки глиф, символизирующий огонь. Затем передал стекло возлюбленной, которая проделала тоже самое. Только нарисовала на его лбу глиф, символизирующий кровь. Священник же приняв драконье стекло, обвязал руки влюбленных лентой и продолжил свою речь:       — Кровь двоих течёт едино. Призрачное пламя и песнь теней, два сердца, как угли из Четырнадцати огней. Будущее в стеклянной свече. Звезды свидетели: обеты принесены во времена тьмы и света. Брат и племянница короля Семи королевств повторяют клятвы за священником, пьют из общей чаши свою кровь, соединённую с вином и сливаются в страстном поцелуе. Рейнира с восхищённой улыбкой наблюдала за этим моментом. Она была по-настоящему счастлива за сестру и дядю, которые наконец-то разобрались в своих чувствах и теперь никогда не расстанутся. И, признаться честно, сребровласая очень хотела, как и сестра, выйти замуж по любви, но отец, до этого говоривший, что она может сама выбрать мужа, на Малом совете ясно дал понять одним взглядом, что она выйдет замуж за Лейнора, который для любовных утех предпочитает мужчин, а не женщин. Однако сейчас будущая королева Семи королевств предпочла забыть об этом факте, продолжая радоваться за сестру, ставшей этой ночью ещё и её тётушкой, и дядей, которые настолько долго ждали этого момента, что теперь не могли оторваться друг друга. Но им пришлось это сделать, ведь кислорода резко перестало доставать. Новоиспечённые муж и жена посмотрели на священника и Ниру, прося оставить их наедине. Священник тут же сославшись на плохое самочувствие, направился в сторону моря, а Рейнира, сказав, что ей надо сообщить от этом Лейне и септе Марис, а последнюю ещё и привести сюда, ведь нельзя разлучать подруг, также покинула Драконий камень, но на своём драконе.