Пластырь

      Они в месте забытом обычными людьми, в маленькой квартирке на пятом этаже. Их соседи были или пьяницами, или такими же подростками, начавшими самостоятельную жизнь. Новоиспеченными семьями или одинокими людьми, с утра до вечера сидящими в офисе.       Возле дома был старенький ларёк, там всегда пахло чем-то сладковатым — смесью сигаретного дыма, карамельных леденцов и старой бумаги. Докча часто бегал туда, шлёпая по асфальту в чужих тапочках и пальто. Тоже чужом, ведь «первое, что под руку попалось». Он покупал пакетик конфет, сборник судоку и какие-то журналы, которые ему так нравилось коллекционировать.       Ю Джунхёк тихо вздохнул, ввысь полетели клубы пара и парень поежился от мороза, но продолжал терпеливо выглядывать своего парня с балкона. Он вот-вот должен был вернутся с учебы, подойти к ларьку и купить привычный состав, после чего помахал бы ему и побежал к домофону.       Однажды, темным, холодным и дождливым вечером, Ким Докча сбежал от своих надоедливых родственников. Джунхёка тогда дома не было и Докча долго стоял под дверью, промокнув до самой нитки. Он заварил ему «терафлю», обрабатывал побитые коленки и слушал рассказ о каких-то персонажах из новелл.       Ю Джунхёку было интересно.       Правда-правда.       Тогда они решили убежать от всего мира, переехали в уютную, хоть и пустую квартиру где-то на отшибе.       Зато вместе.       И вот знакомый силуэт появляется из-за поворота. Ю Джунхёк мог видеть, как фигура быстро перебирает ногами, игнорирует излюбленный ларек и впопыхах бредет к входной двери.       Ю Джунхёк был уверен, что-то произошло.       Раздался звон домофона, к которому Джунхёк подлетел почти мгновенно.       Ким Докча проскулил что-то вроде «ключи забыл», а Ю Джунхёк уже открывает щеколду, нажимает на нужную кнопку и выскакивает на лестничную площадку. Отмеряет шагами проем, нервно смотря вниз сквозь лестничный проем. Ким Докча словно почувствовал это, на одном из этажей подошёл к перилам и поднял голову. Усталая улыбка была такой родной, что Ю Джунхёк подумал, что его сердце тот час же расплавится.       — Я уже иду, подожди минутку.       Ю Джунхёк подождет.       Ким Докча систематически крал вещи Ю Джунхёка и бегал так в универ. Бывало, проснется Джунхёк с утра, а рубашка, которую он заранее приготовил, магическим образом пропала.       А потом Ким Докча приходил из универа и находил её там, где Ю Джунхёк мог поклясться, не оставлял.       Но ему можно, Ю Джунхёку не жалко.       Так и сейчас, вешает пальто и, о чудо, на нем был свитер Ю Джунхёка. На несколько размеров больше, явно велик, но это казалось, совсем не волновало парня. Он широко раздвигает руки, приглашая в родные объятья.       Ю Джунхёк не может отказать.       Ким Докча ненавидел свой университет и то и дело сидел в телефоне на всех парах. Говорил, по профессии работать не будет, душа к чему-то другому лежит. Жаловался на преподавателей, на одногрупников и вообще, на всю систему образования. Он мило супился, рассказывая о том, как сильно все его достают, а потом мгновенно менялся, стоило Джунхёку спросить, что было в новой главе любимого рассказа.       К чему бы не лежала душа — Ю Джунхёк поймет и поддержит.       И на своих парах Ю Джунхёку тоже скучно, поэтому он без зазрений совести, переписывается с Докча.       Они проходят на кухню. Крохотная, но до невозможности уютная, залитая теплым светом и пропахшая домашней выпечкой. На подоконнике, уставленном горшками с растениями, примостилась старая коробка с пряностями, а за окном лениво колышутся плотные занавески, скрывающие вид на серый двор. На стене висят кривовато прибитые полки, уставленные кружками с разными рисунками, а на холодильнике — пара магнитов и заметки с корявыми каракулями. Стол лишь на двоих, а большего и не нужно.       Ким Докча ставит чайник, а Джунхёк достает из холодильника ранее приготовленный ужин. Кажется, как только Докча оказался дома, его настроение чуточку улучшилось. Он напевал какую-то песенку себе под нос, временами поглядывая на Ю Джунхёка своими большими глазами.       Такими большими, такими большими, что аж дух захватывает.       Нежно улыбается, тянется, чтобы погладить в голове, а Ю Джунхёк разрешает.       Спрашивает, что случилось, стараясь показать то беспокойство, что бурлит внутри.       Ю Джунхёк не блистал эмоциональностью, это больше по части Докча. Ну, бывало улыбнется так, что птички за окном в ужасе разлетаются. Он правда старался выглядеть менее угрожающим и кажется, только Ким Докча мог это видеть. Делал невообразимое количество фотографий, а потом как идиот сидел и хвалил улыбку любимого.       Ю Джунхёк и сам не заметил, как начал чаще улыбаться.       Чаще обниматься, чаще нежится и пытаться выдавить хоть какую-то эмоцию.       Но только для Ким Докча.       А тот в свою очередь ценит это. Ценит такую заботу, радуется каждой улыбке и порции пельменей, приготовленной вручную.       Тяжело вздыхает, мнется и крутит ложку в руках.       Ю Джунхёк хмурится. Ему не нравится, когда Ким Докча тянет все на себе и молчит как рыба.       И тут то и была основная проблема, ведь если Ю Джунхёк просто не блещет эмоциями, то Ким Докча это буквально всплеск всего и сразу, а из-за этого отмалчивается. Рассказывает что-то хорошее, а о плохом умалчивает, оставляя это где-то глубоко-глубоко.       Это не правильно. Проблемы Ким Докча, это их проблемы, неприятности Ю Джунхёка — это их неприятности тоже.       И так во всем, и так всегда.       — Опять универ? — спрашивает он. Пытается не надавливать.       — Да так, ничего особенного, — Ким Докча машет рукой.       Ю Джунхёк хмурится вновь.       — Ой, да чего ты, — мгновенно улыбается, сразу добреет. — Просто… там в группе оказывается фанатки твои есть, то и дело просят что-то тебе передать. — Мы ведь вроде как общаемся.       Ю Джунхёк понимающе кивает. Он знал, что довольно популярен среди девушек, но все они меркнут по сравнению с одиноким читателем, уминающем домашние пельмени за обе щеки. Образ загадочного и статного парня клеймом был приклеен ему на лоб, но он и не думал, что это огорчает его парня.       — Тогда скажи им, что я занят, — легко отвечает он.       — А если начнут расспрашивать?       — Тогда скажи прямо.       Ю Джунхёку кажется это простым, есть проблема, он пытается её устранить. Хочет что-то сказать, он скажет.       Только вот если Докча попросит помолчать, он будет вести себя тихо, как мышка.       — Ну не знаю… разве так можно? Ну, я имею в виду, — пытается найти отговорку, хоть и знает, что уже проиграл в этом вопросе. Пытается угодить всем и сразу, а Ю Джунхёк может лишь чернеть как туча в такие моменты.       — Тогда я расскажу.       — Это ещё хуже!       — Тогда я куплю цветы и при всем классе подарю их тебе.       Оба знали, что денег особо нет. На покушать хватает и слава богу, даже на черный день откладывать получается. Живут от стипендии к стипендии, по выходным подрабатывают в магазине. Они не жалуются, ведь живут в комфорте, а большего и не нужно.       — Это слишком дорого. Лучше спеки печенье завтра. У тебя пары до скольки?       — Тогда пораньше встану и испеку.       Им не нужно говорить, что любят, достаточно теплых объятий, совместных вечеров и походов в магазин.       Они могут сидеть целый день молча, ибо день ужасный, Меркурий в ретрограде, а потом в один присест обсудить всех знакомых. Иногда совсем не хотят целоваться, а потом краснеют от малейшего прикосновения рук. Иногда ведут себя как взрослые люди, а иногда беззаботно танцуют на кухне босиком.       Но им можно, они подростки, они влюблены.       Ю Джунхёк уверен, Ким Докча — его звезда. Его звездочка, освещающая темные уголки их квартиры, сияющая ярче, чем те что в небе. Заполняющая пустоту внутри и без устали разглядывающая страницы детских журналов из киоска.       Ким Докча уверен, Ю Джунхёк — его судьба. Его вселенная, его все. Опора, надежный друг, любимый парень. Человек ждущий дома, который бросится в объятья и будет довольно мурчать в макушку, хоть и пытаясь не показывать этого.       Они любят друг друга, им можно быть какими угодно.       Решено, Ю Джунхёк испечет печенье, а потом купит букетик.       И журналы.       Обязательно.