Песнь кор-ляписа, молчание нефрита

Прошло несколько тревожно спокойных дней, и последний был омрачен странной, ненормальной тишиной — Хайяна не было видно. Он всегда был душой компании, всегда суетился где-то на виду у всех: собирал цветы, тренировался, пил чай. Он мог заспаться до обеда в своих пещерах или задремать на мелководье мелких речушек до самого вечера, подставляя бока воде и солнцу, но пропасть совсем? Это было…         — В последнее время его беспокоили наши морские границы.         Моракс что-то промычал, хмурясь, кивая невпопад на слова Гуй Чжун. Он помнил их недавний диалог под звёздным небом, где он приказал Хайяну не соваться и близко к Осиалу. Гидра в последнее время вёл себя всё более нагло, суясь на территории словно бы в насмешку над спокойствием и терпением драконов. Моракс надеялся образумить «соперника» словом, взглядом и мягкой угрозой.         Но не прямым сражением.             Но Хайян… с пробуждением дракона в себе он стал более территориален и смел в сражениях. Он безо всяких трудов укладывал Меногиаса и брал в руки любое оружие, отдавая предпочтение копью или катализатору. Он стал внезапно ловок, охоч до соревнований, а его силы… перестали сковываться его неуверенностью. И их заметно прибавилось. Его способности росли и развивались, но и близко не подошли к пику.         — Я просил его не лезть к Осиалу.         Гуй Чжун тихо вздохнула, сокрушаясь. До морских границ было несколько часов даже самого быстрого драконьего полёта.         — Но ты знаешь, что он в последнее время… — Богиня Пыли запнулась, когда Моракс повернул к ней голову, приподняв бровь. Потому что он не знал. — Он начал сомневаться, что его вклад в роль адепта достоин.         Каков дурак. Моракс издал едва слышный урчащий звук — драконье раздражение в нём царапало ему внутреннюю сторону рёбер. Они должны были всё делать вместе. Действовать, как драконья пара. Полагаться друг на друга, доверять друг другу. И в бой, и в радость шествовать вместе…         Моракс чуть не запнулся, делая шаг прочь от обители Гуй Чжун. Это была шальная, громкая и такая объясняющая многие вещи мысль, все это время казавшаяся ему слишком естественной, а потому ускользающей мимо его внимания. Мысль о том, что Хайян уже не воспринимался отдельно; он даже членом стаи, обособленным, больше не был. Он становился продолжением, становился тем, с кем хотелось разделить всё.         Они несколько раз делили вместе небо. Всё чаще, на самом деле. Сначала это были просто игры, во время которых забывались их возраст, их роли в мире, и оставались только два первозданных драконьих начала и эмоции. Потом они неизменно перетекали во что-то чуть более близкое. Там щека притерлась к шее чуть дольше положенного; там нос ткнулся в ухо; там прикус был более мягким, чем обязывала игра. Тела сплетались ближе, теснее, и урчание вырывалось более раскатистое и певучее.         Драконы друг другу пели, считая слова лишними. Язык людей никогда не мог выразить всего, но эти разнообразные звуки? Свисты, пощелкивания, урчания и мурчания. Это было более понятно, более близко. И несколько дней назад Моракс был готов начать мурлыкать, когда они вновь оказались вплотную друг к другу…         Каждый раз Хайян отступал. Пару дней назад — тоже. Словно чего-то пугался, пока сам Моракс просто не мог понять, что же происходило. И не слишком придавал значения всему происходящему.         — Я поищу его, — оглянувшись через плечо на Гуй Чжун, он едва кивнул. Предчувствие заскреблось внутри сильнее. Драконы могли интуитивно чуять друг друга, и ему не нравилось то, что происходило с его сердцем сейчас. — Прошу, найди Хранительницу Облаков. Нам может потребоваться сила двух лекарей.         Он взвился в воздух тягучим рывком раньше, чем успел дождаться ответа. Небо было тёмным, и облака надёжной пеленой прятали за собой весь звездный и лунный свет. Тревога взвыла в драконьей груди, подгоняя Моракса к морским границам яростнее. И он послушался её, янтарной вспышкой расчерчивая ночное небо, улетая стремительно.         Моракс ощутил запах крови и солёной воды слишком резко, и по его ощущениям прошло десять минут полёта — в действительности же час, проведенный в нехороших предчувствиях. Они словно ударили его по чувствительному носу, а только следом раздался грохот. Рокот ревущей воды, в которой потонул дикий рассерженный рёв; и вспышка элементальной энергии, холодом пронесшаяся по телу.         Взмыв выше, дракон застыл под самой кромкой облаков, тревожно всмотревшись в тёмную даль. Но она была тиха, нетронута, только таила в себе что-то плохое, прятала чёрным полотном. Как буря, которая еще не началась, но до которой остались считанные мгновения.         Он метнулся вниз, стремительным полетом глотая всё оставшееся расстояние до серого в темноте песчаного побережья. Приземлился с шелестом, взрыв когтями почву под собой, начал озираться торопливо. Кровью пахло остро, сильно; и это была кровь хищника, а еще морская соль, плотно примешивающаяся к ней.         Что бы тут ни произошло, Моракс опоздал. Он дёрнулся вверх, пролетая вперёд над линией, где морская вода накатывала на чистый песок, пристально вглядываясь в мир вокруг себя. Ища хоть какие-то подсказки. Хайян не мог утонуть, не мог проиграть. Он был силен, а ещё научился сражаться, и Осиал не был ему ровней…         …он должен был пойти вместе с ним. Дракон не должен сражаться один, дракон защищает свою территорию вместе с парой…         Моракс завертелся на месте, поднимая облако песка и брызги воды. Почти заскулил, но вовремя взял себя в руки. Не сейчас. У него будет время подумать о своих эмоциях позже, когда он найдёт сородича и убедится, что тот в полном порядке.         Урчащий, зовущий звук прокатился над водой, отражаясь от неё ещё несколько раз. Моракс застыл, вслушавшись, ожидая ответа. Такой неловкий, такой чужой — янтарь, тусклый сейчас, зависший над ночным побережьем перед наступающей бурей. С моря тянуло ураганным ветром, словно природа перехватила ярость своих богов и угрожала вот-вот разразиться чем-то чудовищным.         Дракон заурчал снова. Вытянул рогатую голову и позвал — громче, отчаяннее. Уши его дрогнули, вслушиваясь в мир вокруг, тревожно тихий. И урчание его потонуло в шелесте волн, растворилось в ураганном ветре, хотя даже тот, казалось, стих, уступая зову чужого сердца и не решаясь прерывать его.         А потом Моракс услышал, и сначала ему показалось, что это море пошутило над ним. Звук был тихий, как низкая птичья трель, и совсем короткий. И он, промедлив лишь несколько секунд, сразу же кинулся за ним. Даже когда ответный зов стих, и тишина снова поглотила берег, Моракс продолжал лететь, едва взрезая когтями тревожную гладь воды.         Ему хватило и этого, чтобы найти.         Хайян был там, между камнями, на самом краю линии побережья. Словно море спрятало его в закуток, и теперь волны нежно зализывали его глубокие раны, накатывая мягко и с убаюкивающим шорохом. Моракс оперся лапами о скользкую серость, склонил морду вниз и прищурился; скрученный, отчетливо пахнущий кровью синий дракон словно бы едва дышал. У распахнутой пасти запеклась кровь, некогда пенившаяся при каждом выдохе. Змеиное тело, свернутое кольцами, было большей частью поглощено тёмной водой, но даже так Моракс видел глубокие следы чужих зубов и магии, располосовавшие красивую шкуру.         Хайян едва разомкнул веки, и погасший взгляд его, явно затуманенный болью, поднялся к Мораксу. Он тут же заурчал, медленно подняв голову из последних сил, словно бы запел, и звук этот забулькал в его груди, окончившись ранним задушенным хрипом. Лапа, едва упершаяся в песок и камень, подогнулась и заскользила, оставляя разводы из крови и морской воды, и он с писком боли рухнул обратно. И этот тихий плач резанул по самому сердцу.         Нежное приветствие, которое звучало бы в сотни раз лучше, если бы Хайян был цел. А сейчас оно уничтожало, потому что не в такой ситуации должно оно звучать. Моракс метнулся вниз по камням, оставляя борозды от своих когтей, цепляясь плотно, чтобы не навалиться своим весом на раненного сородича. Ткнулся мягким драконьим носом в чужую щеку и замурлыкал, издавая вместе с тем легкий клёкот и треск глубоко в горле, стремясь успокоить, стремясь сосредоточить на своём голосе. Подтолкнул едва-едва, чтобы пролезть головой под чужой шеей.         Шкура пачкалась все еще текущей из ран кровью, но Мораксу было плевать. Ему нужно было сделать всё, чтобы вернуть Хайяна домой. Как можно скорее — в руки медиков.         А Хайян продолжал мурлыкать, задыхаясь и хрипя, словно кровь булькала в его легких и горле, словно боль душила его. Но даже так он не желал замолкать ни на секунду.