Своими руками

«Инструкция есть очень важен в дело иметь лис. Познай её всю. Оно держать в руках высокотехнологичный выплеск наша фирма. Куча продажный: устройство править, устройство лиса, устройство инструкция. Смертный трубка купи отдельно ты. Общать лиса нежно. Опущение вода, огонь, едучий субстанций есть скорбный горе. Контакт с лис есть экстаз для толпа и Тайный Убивец. Щупай лиса бок. Пуканье кнопки результат ожидаемый бум. Лиса иметь режим убёг, лежение, кружение и лживый кусь. Надежда использовать лиса во тьма всегда с твой, кнопка синь. Утрата лиса даль воззови жёлтая кнопка, печальная самка крик. Любить ваш лиса, и он любить вас.» Ольга Громыко и Андрей Уланов, Космобиолухи. Инструкция к шоаррской киберлисе

За то время, пока Бай-эр обшаривал порог Цанцюн, они с Му-шисюном успели обсудить то, что Шан Хуа смог припомнить о чернобурке. Включая характер и то, каким образом Лян-эр начала бродить по дорогам Царства Людей, вполне прилично изображая из себя вольную заклинательницу. Гнездо лисицы было уничтожено во время наводнения. Вовремя пробудив сродство со стихией, маленькая хули-цзин сумела выжить и вскоре была подобрана бродячим заклинателем из того редкого сорта, что не могут первыми поднять руки на ребёнка и женщину и требовательны к своей добродетели больше, чем к чужой. Этот добрейшей души человек — Чжунли Цянь — стал её названым отцом. А после, убедившись, что девочка умеет скрывать свою природу, схватывает всё на лету и рвётся помогать, научил её всему, что знал и смог переложить на чужой путь совершенствования. Ещё позже, первый раз посетив в их странствиях Пограничье, Цзяохуа Юэлян восстановила знакомство с дальними родичами и стала сочетать с наукой своего ифу полученные от них лисьи приёмы, прикрытые от любопытных взглядов иллюзиями. К сожалению, в какой-то момент Чжунли Цянь перешёл дорогу продажному чиновнику — и в своём прямодушии и упрямстве не смог отступить, так и сложив голову за принципы. И лучше всего о моральной стойкости этого человека свидетельствовало то, что его воспитанница даже после этого не перешла на классические ухватки хули-цзин, а так и продолжила мерить дороги между людскими поселениями уже самостоятельно, кормясь оплатой за ночные охоты да продажей трофеев. Пока Му-шисюн с хмурым видом переваривал грустную предысторию чернобурки — хэй, а у кого тут такой не было? — Шан Хуа прикинул, что в зависимости от реакции притащенной сюда барышни Цзяо можно не только ей и её любовникам с Байчжаня подсобить, но и получить выгоду для ордена и для себя лично. Но для этого нужно было эту реакцию отследить. А целитель, когда он поделился с ним этой задачей, взбодрился, хитро улыбнулся и пристроил в спальне временную печать-прослушку, какие они применяли для отслеживания состояния пациентов. Вскоре после этого Бай-эр вышагнул из портала с вялой и перепачканной лисьей тушкой на плече — так что Шан Хуа оставалось только обустроить всё так, чтобы первая, «приватная» беседа его жениха с Лян-эр прошла именно в спальне. Что оказалось элементарным — извозюканный в глине мех сам подвернулся как предлог. Прислушавшись к диалогу — насколько скулёж и тявканье лисы можно было назвать репликами, так-то она только в конце произнесла несколько фраз — ученик Аньдина, пожалуй, впечатлился. Большинство хули-цзин, особенно юных, не видели большого смысла в том, чтобы подавлять проявления своего любознательного и переменчивого характера, но, по-видимому, жизнь среди людей научила Юэлян сдерживаться. А также привила человеческие манеры и научила давить на жалость. С этим вполне можно было работать. Признание долга жизни давало интересные перспективы — Шан Хуа уже имел смутные идеи относительно повышения достоверности своего образа молодого лиса с её помощью. Да и быть в курсе сплетен, ходящих среди демонических обитателей Царства Людей — в первую очередь как раз хули-цзин — тоже было отнюдь не лишним. А попытка немножко повиснуть на его женихе заклинателя скорее умилила, чем вызвала ревность — настолько деликатной по демоническим меркам она была. Вербально обозначенное удивление из-за отсутствия флирта с его стороны, высказанное чувственным тоном. Возможно, пара соблазнительных поз — всё-таки печать передавала только голоса, но не изображение. И всё! Более того, девица явно поняла слово «нет» и не обиделась ни на отказ, ни на явно защитное поведение Мо Бая. И, учитывая немалые достоинства его принца на всех фронтах, будущему консорту Севера придётся неоднократно быть свидетелем куда более бесстыдного поведения. И учиться отгонять желающих дорваться до шикарного тела Бай-эра не только палкой, но и более весомыми аргументами. Впрочем, это было делом будущего, а пока Шан Хуа привычно возился с чайником — в этом мире, времени и обществе чаепитие было общепринятым способом поприветствовать гостей — и шаловливо мурлыкал под нос вспомнившуюся песенку. Вернувшийся в комнату Бай-эр был привычно спокоен, как самая надёжная скала в мире, а вот дева Цзяо явно нервничала. Но — стоило отдать ей должное — старалась вести себя максимально разумно и аккуратно. Лиска явно привела себя в порядок, при этом платье выбрала вполне приличное для заклинательницы, и на безумную ситуацию реагировала разве что быстрыми взглядами из-под ресниц. Что ж, нужно было признать — хоть Самолёт и ввёл её в сюжет и в многочисленный цветник Лорда Ло из чистейших соображений фансервиса (кто же не любит девушек с пушистыми ушками и хвостиками), но если бы в этой прелестной головке не было очень неплохих мозгов, хрен бы Юэлян дожила до первой встречи со своим будущим мужем и повелителем. В мире, где выдать свою природу для неё означало бы объявление облавной охоты, выбрать роль бродячей заклинательницы априори означало хард-уровень. Это на цветок сливы в зелёном тереме редко падают иные взгляды помимо сальных (от мужчин) или брезгливо-возмущённых (от их жён). Путь заклинателя без поддержки ордена и сам по себе был сложен, а уж для хули-цзин, которой нужно было не только справиться с нечистью, но и скрыть при этом свою природу… Нет, без наблюдательности, осторожности и увёртливости вдвойне от обычного было никак не справиться. Опять же, барышня Цзяо именно на ночных охотах вперемешку с редкими визитами к родичам из Пограничья сумела к моменту её появления в сюжете отрастить ещё три хвоста… хотя нет, два, пятый хвост ей обеспечило то самое пресловутое па-па-па с протагонистом. Но всё равно, такой быстрый набор силы не на безудержном сексе, а в основном в сражениях внушал определённое уважение к её таланту и упорству. И пара боевиков с Байчжаня, если подумать, были для неё вполне подходящими кандидатами в постоянные партнёры — хотя бы в силу общих интересов. Закончив заваривать чай, Шан Хуа улыбнулся Бай-эру — проявленная женихом принципиальность и верность согрела его сердце, и этим ощущением стоило поделиться — а затем уже открыто, а не уголком глаза, оценил скромно сложившую руки перед грудью девушку (это хули-цзин-то! ну-ну) и обратился к целителю: — Ну вот, Му-шисюн, и твоя пациентка, с доставкой лично в руки! Обслуживание по высшему разряду, а?

(・ω・)

История детства и юности юной лисички, грустная тем более, что затрагивала и его покойного друга, погрузила Цинфана в некоторую меланхолию, разбавленную только решимостью на этот раз не оплошать и не опоздать, обеспечив выживание и полное выздоровление всех, за чьё лечение он взял на себя ответственность. Поэтому к рассуждениям шиди о необходимости оценить её поведение он прислушался внимательно, отложив невесёлые мысли на потом. Поддавшись в результате импульсу «пошалить» и влепив на край прикроватного столика в спальне печать для мониторинга больных, Му Цинфан получил шанс услышать, как Мо Бай ведёт себя с другими демонами. Голос Мобэй-вана был суров, холоден и полон надменности — как раз чего-то подобного целитель ожидал изначально от встречи с наследным принцем Севера, а вовсе не уютного семейного ужина. А потому на фоне такого показательного высокомерия отношение ледяного демона к нему виделось действительно чем-то драгоценным. Цинфану, похоже, доверительно показали мягкое подбрюшье. Ох, вот теперь он начинал понимать, почему Юэ-шиди и Шэнь-шиди так поспешили побрататься с Мо Баем — он того определённо заслуживал. А вот попытка соблазнения от хули-цзин его немного царапнула. Не самим фактом — целитель вполне ожидал от демонической лисицы попытки покрутить хвостами. Нет, его смутило упоминание рукоприкладства как чего-то если не желанного, то, как минимум, обыденного в этой ситуации. Хм. Стоило позже уточнить у Шан-шиди, насколько в этом отношении отличались традиции Демонического Царства. Хотя это было не срочно — если бы Мо Бай хоть раз попытался избить своего жениха, вряд ли у них были бы сейчас настолько тёплые отношения. Да и братья Вэнь красовались почти исключительно ранами от укусов и окольцовывающими конечности синяками, характерными для охоты на змеерыб. Так что выросшая среди людей лиса, видимо, вполне ориентировалась в человеческих традициях, отбросив их только в общении с собратом-демоном. Ответ Мо Бая явно привёл шиди в хорошее настроение, так что тот, заваривая в очередной раз чай, даже начал напевать себе под нос забавную песенку — кажется, что-то фольклорное. А после, весело блестя глазами, с нарочитым пафосом похвастался достижением своего жениха. Пф, как будто Цинфан сам не убедился в его эффективности. Но действительно, обслуживание было по первому разряду, вполне достойное похвалы — причём обоим юношам. Пока Мо Бай своим низким голосом представлял им гостью, а ей — «наследника Цяньцао и одного из лучших целителей пика» и «ученика Аньдина, отвечающего за обмен ресурсами между орденом Цанцюн и Севером», Му Цинфан оглядел девушку. Она была бледновата, немного неуверенно держалась на ногах, неловко отставляя правую, а из-под одежды виднелись всё те же укусы и синяки после схватки со змееугрями. Зато видневшиеся под подолом кончики хвостов и задорно торчавшие, чутко подрагивавшие ушки распушились. И её аура теперь уже чувствовалась, хоть и была довольно вялой. Этакая холодная лужица, на дне которой слегка булькал крохотный родничок, подёргивая поверхность рябью. Шан-шиди, тоже цепко оглядевший лисицу, хмыкнул и принёс стул со спинкой, на который и усадил деву Цзяо — спиной к запертой входной двери и повреждённой ногой к Му Цинфану. Аргументировал всё это удобством для целителя, но пропустить, с каким облегчением лиса села, убирая вес тела с пострадавшей ноги… Весьма предусмотрительно, шиди. Мо Бай, не привлекая к себе особого внимания, присел на другой край дивана. Целитель требовательно протянул девушке руку. — Этот Му хотел бы провести диагностику. Дева Цзяохуа настороженно посмотрела на его открытую ладонь и нерешительно протянула свою, вздрогнув от прикосновения его пальцев, твёрдо обхвативших её запястье. Как принято с пациентами, уровень совершенствования и резерв ци которых заранее неизвестны, он начал с самой тоненькой ниточки ци. Прежде чем эта энергия впиталась — немедленно и жадно, как заглатывает воду путник в пустыне — он успел оценить ширину меридиана и скорректировать мощность соответственно. Второй щуп, несколько уступающий тому, что пришлось использовать для осмотра Мо Бая, вначале мотало, как кусок водорослей на речных порогах. Водная стихия, общая с ним, помогала поддерживать стабильность струйки ци, однако ему всё равно приходилось прикладывать усилия, чтобы щуп не разметало на части. Обратив внимание на подрагивавшие пальцы девушки, он накрыл их другой рукой, успокаивающе поглаживая и тихо уговаривая её расслабиться, уверяя, что не причинит вреда. Он понимал, что для демоницы было непросто впустить духовную энергию незнакомого человека, знающего о её природе и контролирующего ситуацию, да при том, что её собственная ци всё ещё плескалась где-то на дне резерва. Сделав несколько вздохов, девушка немного успокоилась, и щуп пошёл легче. Он всё ещё подёргивался там и сям на «водоворотах» и «перекатах», если уж продолжать аналогию с рекой, но Му Цинфан чувствовал, что это скорее от привычно-демонической хаотичности потока, несколько более выраженной у неё, чем у Северного принца. Добравшись до нижнего даньтяня и покружив вокруг ядра, сияющего водной гладью при свете луны, целитель сосредоточился на отблесках ци в резерве, поглощённой, но ещё не переработанной и не окрасившейся до конца в родной для лисы серебристо-голубоватый цвет. Холодные синие струи, весьма щедро влитые в неё Мо Баем — неудивительно, ледяной демон подпитывал лису буквально только что. Тёмно-красные разводы оттенка венозной крови, расплёсканные по всей поверхности ядра — братья Вэнь. После парного совершенствования с ними так и должно было быть, хотя количество намекало на вытягивание ци из мальчишек в процессе. И — ага, вот оно! — зеленовато-голубые струйки собственной ци Му Цинфана, что делало связь её духовной системы с его бедовыми пациентами доказанным фактом. Вот куда утекало то, что он пытался влить в мальчишек! Удовлетворённо хмыкнув про себя, целитель потянулся к меридианам, изучая и запоминая незнакомую схему. Богатство отходящих от верхнего даньтяня и уходящих в мозг мелких ветвей, видимо, требующееся для контроля над иллюзиями. Широкие вены, проброшенные к рукам и хвостам, более равномерное распределение в остальном теле. Уклон к духовному пути, если использовать термины человеческого совершенствования. Что ж, это уже позволяло примерно понять, как она будет реагировать на базовые духовные исцеляющие техники. Состояние тела подтвердило последствия от множества укусов змееугрей, чей яд был скомпенсирован частично противоядием (Му Цинфан подозревал, что братья Вэнь поделились с лисой своими дозами), частично парным совершенствованием. В целом, её организм боролся с отравлением более успешно, чем у мальчишек — большинство ран уже выглядели просто физическими травмами без следа отравления, за исключением укуса под правым коленом. Целитель отпустил контроль над щупом, позволив ци размыться и присоединиться к естественному потоку. — Барышня Цзяо позволит осмотреть повреждённую ногу? — Да, Му-дайфу, — пробормотала она, поддёргивая подол платья. Колено выглядело немного распухшим, но скорее мраморно-бледным, чем воспалённым, и сустав, очевидно, не гнулся, заставляя лисицу сидеть с неловко вытянутой ногой. Под его пальцами и колено, и область вокруг ощущались куда более твёрдыми и холодными, чем должна быть плоть. Му Цинфан осторожно прощупал границы этого явления — да, всё верно, источником частичного окаменения был отпечаток челюстей необычно крупного змееугря. Чем именно этот укус отличался от всех остальных? Большая доза яда, впрыснутая крупной особью? Вряд ли, тогда после очищения симптомы пошли бы на спад… Впрочем, гадать в такой ситуации было бы скорее вредно — так что целитель убрал руки и вежливо поправил подол, прежде чем выпрямиться в более приличную позу: — Этот Му понял большую часть произошедшего с Цзяо-гунян и Вэнь-шиди, однако пока не всё. Этот хотел бы попросить барышню рассказать, как было дело. Лиса, настороженно косившаяся на его манипуляции в промежутках между глотками из всунутой в её руки чашки с чаем и заглатыванием очередного кусочка мясной нарезки, поставила чашку. Аккуратно вытерла салфеткой руки и рот, сосредоточенно свела бровки — и начала рассказывать.

(・ω・)

Сначала Юэлян посчитала удачей новость о змеерыбах, поселившихся в одной из заводей озера Юньмэн. Судя по описанию, это был косяк терракотовых змееугрей, и она с полным основанием считала, что с десятком извивающихся рыбин длиной в руку справится и сама, не дожидаясь заклинателей Цанцюн, куда отписали старосты прибрежных рыбацких селений. Она похихикала, представив себе лица учеников Линъю или Байчжаня, которых прислали бы сюда скорее всего, при виде опередившей их вольной заклинательницы, притом молодой девчонки, со связкой склизких рыб наперевес. В любом случае, их мясо было вкусным, особенно если прокоптить хорошенько, а печень, плавательные пузыри и сцеженный яд можно было продать за неплохую цену. Так что лиса, обойдя заводь, подобрала удобный травянистый обрывчик над мелководьем и закинула приманку — связку мелких рыбёшек, купленных за медяки у местных рыбаков, на протянутой через их жабры прочной верёвке. Она собиралась тихонько дождаться, пока привлечённые запахом рыбьей крови змееугри приплывут и попытаются обглодать приманку, а затем выплёскивать их на берег по одному взятой под контроль водой и оглушать недавно освоенной техникой Лунной Зарницы. Этот приём её второй стихии, молнии, в луже воды позволил бы если не поджарить скользким гадам мозги, то как минимум ошарашить их достаточно, чтобы можно было спокойно завершить рыбалку мечом. Но увы, хочешь насмешить Небеса — поделись с ними своими планами. Первым звоночком стало то, что на приманку слаженным косяком приплыл не десяток змеерыб, а минимум втрое больше. Заводь, казалось, кишела извивающимися телами с терракотовыми щитками, словно черепичная крыша прикрывающими голову и тянущимися полосой вдоль хребта. А затем здоровенный угорь, выделяющийся среди остальных, как матёрый волк среди своры комнатных собачек, жахнул хвостом по берегу — и край обрыва, где она лежала, с треском плюхнулся в озеро вместе с ней. Она с визгом упала в муть глины, размываемой плещущей во все стороны сразу водой, но, к счастью, вцепилась в рукоять меча достаточно сильно, чтобы не уронить его. Воды здесь, возле берега, было ей по пояс, так что Юэлян поспешно вскочила на ноги, выплюнула комок глины с травой — а не стоило орать, падая в мутную воду! — и стёрла грязь с лица мокрым рукавом. Ей бы выбраться из воды полностью — но змееугри и по суше ползали, а то и прыгали по-змеиному довольно шустро. К тому же полёт на мече ей давался плохо, так что рисковать свалиться с клинка обратно в воду она не стала. Да и разбитый обрыв превратился в скользкое месиво, по которому быстро не вскарабкаешься. Юэлян только и успела, что отшагнуть ближе к берегу, чтобы на неё не напали со спины — при прочих равных змеерыбы предпочитали всё же воду. Замерла, прислушиваясь к плещущейся вокруг бёдер мути, взмахнула рукой, отпихивая крутой волной большую часть рыбин. Другую руку выбросила в быстром колющем ударе, нанизав на кончик меча раззявленную пасть. Выругалась, ощутив обжёгший голень укус от угря помельче, подобравшегося по самому дну… …К тому времени, когда на берег заводи буквально с неба свалились двое широкоплечих парней в бело-серых униформах Байчжаня, она уже успела плюнуть на всю маскировку и начать отбиваться от увёртливых скользких гадов мечом и обоими хвостами. Активная циркуляция ци по телу, необходимая для сдерживания эффекта оцепенения от их яда, делала свободное использование стихийных техник практически невозможным. Благо, подоспевшие заклинатели тут же перехватили своё оружие и без колебаний спрыгнули с обрыва в самую гущу. По обе стороны сверкнули лезвия гуаньдао, куда лучше подходящих для охоты на угрей, чем раздобытый для неё ифу ученический меч — и ещё пара рассечённых змеерыб присоединилась к уже прибитой ей полудюжине, безвольно опускаясь на дно в мутной воде. Она оступилась из-за плохо гнущегося колена, под которым её успел рвануть вожак. Так-то он больше плавал в стороне от сутолоки, создаваемой мелкими собратьями, но иногда подбирался поближе и делал резкие выпады головой, пытаясь ухватить челюстями, или хлестал хвостом с острейшими лучами плавников. Пока большую часть его ударов, сильных, но из-за его размера всё же более медленных и очевидных, ей удавалось отражать — но один укус она всё же пропустила. А пробить мечом его белёсый сегментированный панцирь, покрывающий практически всё тело, или подловить открытую пасть ей никак не удавалось. Твёрдая рука не дала ей упасть, подхватив за плечо и дёрнув назад, заставив упереться спиной прямо в обрыв. Юноши же, наоборот, шагнули вперёд, с удвоенной энергией заработав оружием, и знакомый ей голос воскликнул: — Держись сзади, Цзяо-мэй. — Бей тех, кто прорвётся мимо нас, — эхом отозвался второй, точно такой же голос. Братья Вэнь! Она не знала, кто из них кто — не было времени приглядеться, тем более что навскидку различить близнецов можно было только по клановым серьгам-гвоздикам с багровыми гранатами, более массивным у старшего Вэнь Жэня, чем у младшего Вэнь Хэ. Но эти ученики Байчжаня были знакомы ей уже пару лет, с тех пор как они начали участвовать в ночных охотах — и время от времени пересекаться с ней в этом опасном, но азартном и прибыльном деле. Юэлян позволила себе на мгновение задуматься, успели ли парни заметить её лисьи ушки и хлещущие хвосты, но тут же отбросила эту мысль, опрокидывая на бок очередного угря и вспарывая бледное брюшко взмахом меча. Потом разберётся. Если оно будет, это потом. Дальше же всё снова растворилось в круговерти сражения. …Тяжело дыша, она вскочила на угря-гиганта верхом, вцепившись когтями обеих рук в торчащие из-под панциря мясистые основания грудных плавников. И резко откинулась назад так, что его хвост просвистел у неё над головой, а голова и грудь задрались вверх, открывая взгляду широко распахнутую пасть с двумя рядами игольчатых зубов в каждой челюсти. В эту пасть тут же со слаженным хэканьем ударили копейные наконечники, насаженные на обратные концы древка гуаньдао. Она сразу навалилась всем телом вперёд, и с громким, отчаянным шипением угорь нанизался на листовидные лезвия мягким нёбом. Извивающийся в агонии монстр мощной судорогой сбросил её в сторону, заставив ещё разок хлебнуть мутной, розоватой от крови воды. Братья Вэнь напряглись, с большим трудом удерживая мечущееся тело на месте — ну, более-менее — пока оно не вытянулось обмякшим бревном, покрытым каменными пластинами доспехов. К тому времени она успела сесть — хорошо хоть, оказалась у самого берега — и мрачно переглянулась с высвобождавшими оружие из пасти дохлого угря парнями. Вокруг них где-то во взбаламученной воде плавали кверху брюхом остальные змеерыбы, относительно целые и нашинкованные кусками. Она прислушалась к тонким чувствам… Верно, эти тупые твари атаковали до самого конца, не пытаясь отступить, и теперь ни одна из них даже не трепыхалась. — Они сдохли. Все, — хрипло сообщила она. Один из братьев, перекинув гуаньдао в крепления за спину, подошёл к ней — его слегка пошатывало, а в прорехах испачканной кровью робы виднелись укусы и синяки — и с некоторым трудом вздёрнул её на ноги, позволяя вцепиться в плечо, чтобы не осесть обратно, и обняв одной рукой за пояс. Второй угрюмо вздохнул и достал цянькунь, методично убирая в него трупы, пояснив: — Выживем — поделим поровну. Но убрать их надо все, а то рыба потравится. Сначала парень заставил исчезнуть самую здоровенную тушу, толщиной в мужской торс и длиной этак в четыре чжана. Потом начал собирать мелочь, но сразу остановился, пробормотав «Вот гуй, больше не влезет» — и тут же поймав второй мешочек с вышитыми Двенадцатью пиками, брошенный ему братом. Юэлян, сосредоточившись, плеснула водой, выталкивая на поверхность и подпихивая под руки Вэня далеко уплывшие и затонувшие тушки. Пара штук не влезла и во второй цянькунь, так что Юэлян, пошарив в собственном хранилище, выудила полотняную сумку. Совать скользкие грязные тушки туда же, где лежала её чистая одежда, гребни, украшения и прочее имущество, лиса совершенно точно не собиралась. — Надо выбираться из воды, — решил брат, всё ещё придерживающий её, и подтолкнул её к берегу. Второй с некоторым трудом взгромоздился на свой гуаньдао и взлетел на обрыв, тут же распластавшись на пузе и свесив голову, чтобы посмотреть на них. В его ушах блестели мелкие серьги-шарики. А, значит, это младший, Вэнь Хэ. — Помочь? — Справлюсь, — коротко ответил Вэнь Жэнь, снова отцепляя гуаньдао и вздёргивая Юэлян за собой на древко. Их короткий полёт был шатким и неуверенным — хах, эти глупые скользкие твари действительно потрепали их всех слишком сильно.

(・ω・)

О том, как они лечились, рассказывать в деталях Юэлян не стала — видимо, это было слишком уж личным даже для не страдающей скромностью хули-цзин. Однако отметила, что полученные перед миссией братьями Вэнь пилюли противоядия они развели в чаше с чистой водой и распили на троих, заслужив задумчивый кивок и бормотание Му-шисюна «так я и подумал». А вот после лечения па-па-па они поняли, что у братьев яд не вывелся до конца, и нарастающая вялость может быть признаком того, что без оказания профессиональной помощи они таки могут загнуться. Да и самой лиске удалось нейтрализовать только укусы более мелких угрей — полученная в начале боя порция яда гиганта всё ещё действовала. И эти охламоны, поняв, что кирдык может настать всем троим, сами! предложили хули-цзин полностью забрать их ци и цзин. Мол, так хоть у неё будет шанс, а им в состоянии тряпочки до Цанцюна уже не добраться. Однако на этом месте уже и у лисы вожжа под хвосты попала (ха!), и вместо того, чтобы подлатать свою тушку жизненными силами заклинателей, она применила другую технику — Нити Дождя, Связующие Небо и Землю. Впрочем, тоже лисьего происхождения. Эта техника должна была позволить ей в течение суток пользоваться их резервом ци, как своим, при условии телесного контакта плюс-минус одежда и шерсть. Благо что, как призналась барышня Цзяо, порозовев щёчками, при этом обсуждении «их нефритовые драконы ещё гостили за её яшмовыми и медными вратами», так что необходимая степень плотского и духовного единения была вполне достаточна для сплетения Нитей Дождя. В итоге, дёрнув на себя большую часть на тот момент общего резерва, она спешно замотала потерявших сознание заклинателей в одеяло, закрепив верёвками, обратилась в лису и, придерживая получившийся кокон хвостами, чтобы не сполз со спины, со всех лап помчалась в сторону Цанцюн. По бездорожью и прикрывая всё лишнее иллюзией при случайных встречах, чтобы не накликать за собой погоню. На то, чтобы добраться до порога ордена, резерва их троих едва хватило, и лиса, сбросив парней под ноги выскочившего из будки дежурного с удивлённым возгласом ученика, порскнула в густые кусты, продравшись сквозь них к реке и забившись там в первую попавшуюся щель.