Эксперимент с Проводником Искры

Эксперимент с Проводником Искры

      «Я люблю тебя, потому что вся Вселенная способствовала нашей встрече» — Пауло Коэльо, «Алхимик»

Часть 5: Долгожданное признание

***

      Пасмурный день с ярким ослепительным солнцем начался вполне, как и обычно, в исследовательской лаборатории, где повис запах крепкого кофе.       Заспанный багрянник, одевшийся в то, что первым делом увидел, стоял возле длинного стола около трёх метров, где располагались различные чертежи, заметки, стеклянные колбы с неопознанными жидкостями, флаконы с химическими реагентами и единственное, что выбивалось на глаза – тёмно-серая фотография юного мироходца, который за многие сотни лет никак не изменился.       Низкого роста представитель смертельно опасной цивилизации взял со стола фотографию в охристой рамке, изучая того, кто на ней виднелся.       — Так для чего же Благодетель всего Архея разбудил меня в столь ранний час? – без доли сомнения процедил сквозь выпирающие клыки Гуах. Он незамедлительно положил обратно выделяющуюся на всём забитом столе фотографию в рамке и посмотрел с явным недовольством на её хозяина.       С тёмными кругами под глазами и усталой улыбкой собеседник багрянника обратил внимание на гостя в своём научном центре. Ни грамма смеха не читалось на эльфийском втянутом лице.       — Проводник Искры, - неспеша отозвался Эграссель. — Что?! – удивлённо раскрыл недавно сонные узкие глаза Гуах'ткш'кхтар. Смятение и небольшой испуг за члена «семьи» заставили гордого учёного отринуть исследовательский интерес, проявив наружу потаённые эмоции, которые всё это время держались за маской безразличия. – Что случилось?! Неужели мы где-то просчитались и из-за повышенной нагрузки произошли неполадки! О, Архей!       Последнее высказывание маленького багряника эльф воспринял с тихим хриплым смешком. Элегантный костюм, который был надет на нём, медленно сполз с плеч, открывая резкие черты тусклого Проводника.       Золотой свет мигал, как та самая прослужившая многие годы лампочка.       — А сейчас обрати внимание, когда я закрою глаза и представлю… - не успел, точнее специально не закончил фразу Эграссель. — «Как Лололошка на той фотографии, когда я скрыто его снял, сиял своей обычной радостной улыбкой, рвался на новые приключения, когда я держал его поблизости, говоря, что Искра ещё не изучена и это может быть опасно. Он обиженно дул губы после этого, но как только я манил в объятия и делал уступки, покрывал мои руки нежными глупыми поцелуями…» - продолжил фразу в своих мыслях эльф и ясно представил эту картину перед собой… Ясный день с ослепительный солнцем и аромат ближнего тела, его плоти.       Золотой свет незамедлительно вырвался наружу из Проводника Искры. Бурный поток энергии заставил багряника отпрянуть назад, закрыв нос, пару раз чахнув перед этим.       — Всё-всё! Понял я! – раздражённо проворчал Гуах.       Эльф медленно открыл глаза. Желанная фантазия, минувшее воспоминание в тот же миг исчезло из головы и рассудок вернулся в реальность, в пасмурный день, в исследовательскую светлую лабораторию и крепкий запах кофе. Никакого намёка на любимого человека.       — Что я должен делать? – устало вздохнул Эграссель. Он взял недопитый напиток и сделал глоток, со звоном после поставив его на место. – Прошло ровно четырнадцать дней с того момента, когда я мог нормально уснуть. После вечера с… — Лололошкой, - закончил Гуах'ткш'кхтар. – Он никогда не остаётся после сексуального акта, дабы отдохнуть и полежать с тобой, так? — Правильно. А ещё он постоянно молчит, смотрит с какой-то болью в глазах и холодом, словно ожидает что-то услышать от меня. Что я должен сделать, дабы вернуть наши отношения в прежнее русло?       Вопрос нисколько не удивил багряника. Он лишь покачал головой, взяв опять фотку, которую его «брат» хранил, как зеницу ока, и подбросил, так, что эльф поймал её.       Удивлённый возглас раздался с эльфийских уст.       — Если ты правда хочешь остаться с ним лишь «друзьями» или «братьями», то тебе следует прекратить его держать и отпустить, - хмыкнул Гуах. Он повернулся спиной и уже собирался уйти, как вдруг небрежно добавил: - Но если рассматривать, то свечение, которое возникло при одной лишь мысли о Лололошке, Проводника Искры, разумеется, ты должен последовать его совету. Уж в этих любовных делах я не помогу. Решайте сами…       Дверь в просторную исследовательскую лабораторию закрылась и в то же время, вместе с хлопком, эльф резко спал вниз, на холодный кафель. Сердце бешено билось, на глазах выступали слёзы, руки и ноги судорожно дрожали, дыхание прерывалось и к тому же свет, излучаемый Проводником Искры, стал намного ярче.       Чувство, словно вот-вот и что-то пугающее вырвется наружу, не давало покоя эльфу.       — Как я могу запереть его здесь, не оставив выхода наружу? Я бы возненавидел то существо, которое захочет забрать свободу моего дорогого «друга», даже если я сам окажусь им… - схватился за золотые волосы, спускающиеся с плеч, Эграссель. В полу он видел свой небрежный вид, отражение, и удивлялся столь скорой перемене в себе. – Сегодня я должен сказать ему, что его «отпуск от путешествий» заканчивается и следует отправиться обратно скитаться по мирам, где его, возможно, убьют… Чёрт!

***

      Голова раскалывалась. Сколько бы таблеток не принимал эльф, сколько бы не пытался уснуть, зарывшись в одеяле, сколько бы не отвлекался от гнетущих мыслей о вероятном скором уходе любимого человека, - боль возвращала их обратно, обрекая с новой силой на прежние сожаления и страдания.       — «С какого момента моё известное на весь Архей целомудрие, собранность и здравомыслие при любой сложившийся ситуации стали не больше, чем словами простых незнакомцев, которые даже и дня со мной рядом не провели? - вжался в белую заплаканную подушку Эграссель. Помятый вид сразу бросался в глаза вместе со светлым блеском Проводника Искры. – Что со мной не так? Почему энергия не престаёт выходить ни на миг?»       Поток мыслей прервал стук в комнату. Ответа не прозвучало.       Эльф мигом вскочил на постели, когда раздался скрип двери. Попытался сделать обычный собранный вид, который всегда берёт на прогулку, как маску.       — Нам нужно поговорить, - лишь бросает Лололошка и закрывает дверь.       Его силуэт исчезает за светом коридорного прохода особняка. Сердце начинает биться ещё сильнее, а щёки гореть, когда слышатся шаги, спускающиеся по лестнице. Значит это не сон и не галлюцинация.       — «Вот и мой шанс. Нужно будет сказать ему, что он уже может отправляться, снарядить и проститься, как «братья» и больше никогда не возвращаться к этим бессмысленным экспериментам. Чем я думал, когда предлагал заняться именно моему крохотному мироходцу «этим» со мной? Насколько же я ничтожен до мирских желаний…» - лениво поднялся с постели Эграсссель.       Он быстро привёл себя в норму, по крайней мере на несколько дальнейших минут тяжёлого разговора: немного успокоился, перекрыл тёмные круги под глазами телесного цвета кремом, собрал волосы в пучок, накинул на себя рубашку с брюками до колен и медленно поплёлся за ожидающей на кухне фигурой.

— «Сейчас! Я обязан сказать ему!»

***

      Вид из панорамного массивного окна с витражными стёклами, переливающимися разными цветами, выходил прямиком на спуск с горы к подножию эльфийского города. Когда Первые собирались за общим столом, то называли этот совершенно скромный по декору дом, замком.       Скорее всего из-за общего изобилия архитектурных элементов на фасаде здания. Даже вход, украшенный ползучими цветами алых роз, повисших на тёмных прутьях, выстроенных клетками, вызывал не меньшее чувство восторга и величия при подробном осмотре. Хотя внутри интерьер был относительно простым: малое количество мебели, лишь всё необходимое, но только арочные проходы в комнаты и рисунки практически на каждой стене с геометрическими фигурами выдавали мощь. Этому поспособствовал отец, а перенял сын, сменив только для удобства убранство самых важных частей.       Часто, бывало, точнее практически каждое собрание, что Первые подшучивали над хозяином особняка, называя его томившейся принцессой в замке. К этой столь примитивной шутке после добавилось дополнение, когда пошли слухи, что один уж слишком выделяющийся парнишка ежедневно захаживает в обитель эльфа, так вышло, что следом ему дали имя принца, идущего на свержение дракона.       — Приятно иногда вспоминать такие нелепые истории, да? – нежно улыбнулся Эграссель. Его тело стояло перед кухонным столом, когда взгляд был обращён на улицу, в то самое окно. – Не могу сдержать улыбки, когда вспоминаю, что Гуах'ткш'кхтара вписали, как «багрового огнедышащего дракона роста с дворфа». Весьма занимательно, так ведь? – обратил внимание на слушателя рассказчик.       Эльф повернул голову в сторону сидящего задумчивого шатена. Всё было, как в тот день, когда он предложил проводить «эксперименты». Вот уже несколько дней они этим занимаются, практически без перерывов, однако гнетущее желание и стыд всё никак не покидают тело.       — «Сколько времени продлится мой обман? Как долго я смогу врать самому себе и дорогому мне человеку, что всё, что мы делаем – это в качестве практических опытов? Боюсь представить, что он со мной сделает, если узнает, что даже никаких записей не сохранилось… Почему из-за собственных чувств я должен подвергать сомнению наши с ним дружеские отношения? Не хочу, чтобы он оставил меня… - туманно смотрел в одну точку Эграссель. Мысли текли рекой. Ночь сгущала их, заставляя омрачаться. – Я не могу уснуть уже две недели с момента начала наших экспериментов… Это безумно больно, представлять, как любимый парнишка, рост которого ты видел своими глазами, постепенно отдаляется от тебя, становится чужим…»       Словно никогда не было того принятого решения ещё в начале дня, что все опыты стоит прекратить. Эльф как будто позабыл об данном самому себе обещании.       Бессонные ночи заставляли шестерёнки крутиться в голове. Благодетель всего Архея не мог перестать думать, что скоро его дорогой авантюрист продолжит путь, вновь оставит его, а он будешь вынужден терпеливо ждать этого момента, словно после пропажи одного-единственного мироходца мир перестанет существовать. В то же время приходили в эльфийскую голову и более мрачные мысли о том, как запереть любимого в клетке, держать на цепи, выгуливать, как собаку только при собственном дозволении и присмотре, но все эти навязанные собственнические фантазии исчезали без следа, когда звучал мягкий сонный голос ненаглядного человека, когда жёсткие ладони с силой трепали волосы на макушке, приводя их в сущий беспорядок, когда тела сливались в едином удовольствии, становились целым, разумы перестали быть зависимыми от реальности и утопали в волнах экстаза…       Да что там! Одного взгляда в чужие глаза хватало, дабы откинуть дурацкие идеи из головы, даже если они звучали вполне заманчиво. Как можно навеки запечатать существо в мире, без возможности выйти наружу, когда оно настолько одержимо мечтой посетить все вселенные и узнать, что особенного по отдельности в каждом участке земли. И такие вот приключения затягивались не то, что на года, а на столетия! И всё это время принцесса будет вынуждена ждать, когда её принц вернётся и обнимет её… И запечатанная в стенах эльфийского города любовница авантюриста обязана таить надежду на скорое возвращение своего милого…

— Я отправляюсь в новое путешествие, - блекло сказал Лололошка.

      И в этот крохотный миг жизнь рушится на мелкие части. Сколько драгоценной глянцевой посуды было перебито, свечей неизбежно растоплено, картин небрежно разрезано, несправедливо обижено существ после таких слов? Именно сейчас желание покончить с жизнью стало намного ощутимее, чем в прошлые разы. Может из-за появившийся половой сексуальной связи? Или же признанных чувств…       — Как насчёт чая? – переменил нарочно тему Эграссель. Он повернулся лицом к чайнику, опершись руками о кухонный стол, сдерживая тот поток эмоций, который норовил с каждой секундой вырваться наружу. – Недавно приобрёл у торговцев из юго-восточной части новых сортов. Могу предложить Чжу Лян Би Хэ с красной лилией и клевером… Чем-то напоминает простой зелёный с добавлением цветов. Ты же любишь сладкий вкус и приятный запах – идеальный вариант…       Собранный вид эльфа – фальшь, за которой скрывались огромные волны чувств. Его дрожащая рука добавила в недавно налитый заранее кипяток сахар.       Первая попытка не удалась. Мелкие белые сахаринки рассыпались без всякого звука на столешнице. Они спустя всего мгновение уже выглядели огромными, как и чувство вины и боли, повисшие на плечах эльфа.       — «Так и знал, что этот день скоро настанет. Всю эту неделю витало угнетающее ощущение в воздухе, словно вот-вот и что-то произойдёт. И беда нагрянула прямо с внезапным приходом нежданного гостя…» - перед глазами всё плыло. К горлу поступал ком, выражающий тяжесть, что испытывает всё тело. Резкий прилив тошноты заставил вновь просыпать сахар, но уже в сахарнице. — Ещё есть вариант с Гун тин. Пуэр содержит густой, плотный, сладковатый вкус с черносливовыми нотами и древесно-ореховые оттенки аромата. Думаю, как раз подойдёт взбодриться… - с бесконечными паузами на тяжёлые вздохи, сказал Эграссель.       Как вдруг весь его безмятежный образ испортил лишь один вопрос. К тому моменту шатен уже оказался сзади эльфа и с немного печальным недовольным взглядом смотрел тому в спину. Блондин развернулся лицом и замер.

— Ты хочешь, чтобы я остался с тобой? – вновь повторил Лололошка.

      Лица обоих парней оказались в пару миллиметрах друг от друга.       Собранный холодный взгляд парнишки ввёл в большое смущение пылающие щёки эльфа.       Он наклонился назад, попытавшись отпрянуть, однако его зажали между столешницей. Руки шатена перекрывали пути отступления с двух сторон, а ожидающий ответа взгляд небесных глаз заставил нервно зажмуриться.       Вот он и попался в ловушку авантюриста. Вопрос, на который так сильно не хотел отвечать, теперь заставил его вжаться в кухонный стол и дрожать в бессилии.       — Понятно… - с грустью вздохнул Лололошка. Потом он с надеждой вновь обратился к «другу». - Не плачь. Прошу, ответь. Я приму любой ответ, что ты дашь на мой вопрос… - рука мироходца невольно потянулась к мокрому эльфийскому лицу, вытирая скопления влаги с покрасневших уголков глаз. Красная роза, что была закреплена между каштановыми прядями волос так и хотела упасть. – Только не молчи. Твоё молчание убивает меня больше любых слов. — Я… - открыл заплаканные глаза Эграссель.       Эльфийская ладонь потянулась к чужому лицу, вставляя между длинных изящных пальцев тёмно-зелёный стебель розы без всяких шипов. Он сначала нерешительно посмотрел на алые лепестки, а уже потом на обладателя столь же красивых и внушительных красных губ.       Лицо, словно в забвении любовной песни сирены, зазывающей к себе в ловушку, потянулось к чужому. Как будто в первый раз губы робко прикоснулись к противоположным.       Солёный привкус, смешанный с железным вкусом крови из-за крохотных повреждений на органе чувств, отразился, как будто всё случилось вновь, как в тот кромешное утро, когда солнце только плавно поднималось на небосвод, сейчас же за окном стояла такая же безграничная тьма, как и тогда, но вместо яркой звезды, винтажное окно со своими разноцветными стёклышками оставляло светлые рефлексы на «друзья». Нет, эту границу они уже давно перешли, как и простых «секс-партнёров» в научных целях, теперь же ими овладевали совершенно иные эмоции – нежная любовь и страстное вожделение.       Губы впивались с новой силой в противоположные, смачно чмокая при каждом неровном вздохе, они поменялись местами: рыцарь стал жаждать принцессу, авантюрист искренне любить свою любовницу, и обычный Лололошка со совершенно таким же Эграсселем по-новому ощущать свои отношения.       — Постой! Эграсса! – успевал только выкрикивать различные отрывки фраз Лололошка, когда в его губы снова завладевали столь близкие.       Названный не хотел слушать любимого человека, вся нерешительность, как и в тот день, погасла в тот же миг, когда мироходец прочитал мысли «брата».       А можно ли их считать «братьями»? Семьёй уж точно, возлюбленными, которые в будущем будут проводить вечера вместе…       Спустя только десять или более того поцелуев эльф отпрянул, задыхаясь от собственных порывов. Размякший украшенный дивным красным цветком человек смотрел ему в глаза и ждал слов признания.       — Я тебя люблю, Лололошка. Не как брата, любовника или друга, а как смысл жизни – ты всё, что у меня есть. Без тебя я не смогу существовать, ходить по улицам города и даже дышать… Поэтому прошу, останься со мной подольше и растяни со мной этот момент. Но… - мрачные мысли вновь возникли в голове Эграсселя. – Если же ты не чувствуешь того же, я готов отринуть свои чувства и вернуться к нашим прежним отношениям… — Как ты можешь такое говорить, когда только минуту назад страстно покрывал мои губы всё новыми и новыми поцелуями, не давая даже вдохнуть свежего воздуха? - Лололошка плавно обвил своими руками чужую шею, приближаясь, мягко чмокнув любимого эльфа в нос. – Всё думал, когда же твоя неприступная стена рухнет, как в то раннее утро, и твоя решимость вырвется на волю… Если бы я раньше знал, что одного вопроса хватило бы для твоих слов о любви ко мне, то сказал бы ещё несколько столетий назад! — Правда? Так значит… - вздрогнул Эграссель. На его лице появилась счастливая улыбочка. – Так значит! — Да, это значит, что я принимаю твоё предложение остаться на подольше и… - Лололошка повис в чужих объятиях, расплываясь всё в той же безмятежной мягкой улыбке, дарящих волну симпатии у окружающих. – Отвечаю на твоё признание в любви. Ты мне тоже нравишься, Эграсса.       Вот так одним кромешным ранним утром, начатым с кружки любимого бодрящего напитка, и предложения провести эксперимент с Проводником Искры, последующие несколько дней возникла неразрушимая связь двух душ в одном едином зелёном свете.       Может быть именно их «свет» прольёт свет в такое же тёмное начало дня и озарит весь Архей своими лучами…       И возникнет, как и их любовь, что-то столько же прекрасное и неотразимое. Что-то такое, что подарит другим существам мира надежду на лучшее.

***

Часть 5: Долгожданное признание

      «Если я знаю, что такое любовь, то это благодаря тебе, » — Герман Гессе, «Нарцисс и Гольдмунд».

Эксперимент с Проводником Искры