Her name is Stark

Таша впервые замечает их после очередной операции, когда помогает срезать с Роджерса костюм — чтобы не потревожить свежие раны. Ткань сверхпрочная и нужны особые инструменты. Так что да, впервые Старк видит их, когда помогает раздевать Роджерса. Они некрасивые, причудливо изогнутые, рваные, грубые, словно прижженные чем-то. Шрамы. Напротив лопаток. — Уже всё? — спрашивает Кэп, когда она замирает на миг. В его голосе — сдерживаемая мука, в глазах — синих, словно летнее небо — плещется боль. И Ташу пробирает что-то иррациональное, что-то, о чем говорил пастор воскресными утрами, когда мама приводила ее в церковь. Не то, чтобы Старки верили во всё это, их религией была наука, но… Есть же Тор и прочие, кого называют богами. — Почти, — хрипло говорит Таша и продолжает срезать ткань. А потом она уходит, надеясь не думать о том, что она видела. Не получается. Старк иногда почти ненавидит себя — за то, что у нее такой склад ума, за привычку подвергать анализу всё, что приходит в голову, всё, что она видит, слышит и чувствует. В этот раз всё еще хуже. Потому что сейчас она ступает на хрупкую тропу веры. И это… трудно. Ее мать верила — и щедро делилась этой верой с Ташей — в Бога или еще кого-то… в Его сына?.. в ангелов?.. Старк предпочитает запить последнюю мысль хорошим глотком бурбона и затребовать рентгеновские снимки Капитана Америка. Если глупая теория верна, значит, должно быть что-то. Должны быть доказательства. — Анализ полученных от доктора данных, — приказывает Таша Джарвису. — Вероятность того, что у Стива Роджерса были… крылья в процентах. Это звучит глупо. Это концентрированная глупость!.. Но она знает, что нельзя отвергать идею, какой бы глупой она не казалась поначалу — из глупой идеи родился Железный Человек. Но это всё равно глупо… Так глупо!.. — Семьдесят девять процентов, — отвечает Джарвис. Фак. Таша хмурится, но отбрасывать теорию о том, что Стив Роджерс… что он… Нет. Глупо. Не может же он оказаться ангелом!.. Вся его удаль, весь он — родом из пробирки! Подопытный, которому повезло выжить!.. Мутант!.. Удачный эксперимент!.. Представитель иной инопланетной расы? Или потомок этих представителей, которые волей случая оказались на Земле? — Вероятность этого, мисс Старк, примерно сорок пять процентов, — сообщает Джарвис, а Таша понимает, что думала вслух. А еще то, что сорок пять процентов и семьдесят девять процентов в совокупности — очень много. В этом нет веры. Это просто есть. Просто у Стива, вероятно, были крылья, которые отрезали. И… И глаза у него — чистые, невинные… ангельские. Таша понимает, что Роджерс занимает слишком много места в ее мыслях, преступно поздно. Примерно в то же время, когда Кэп, смущаясь, приглашает ее на пикник в парке. — Я понимаю, — говорит он, — что у тебя есть деньги, у тебя может быть всё, что ты только пожелаешь почти по щелчку пальцев. Позволь мне попробовать дать то, чего у тебя нет. У него такие чистые глаза, что Таша не понимает, когда именно соглашается. Но она соглашается. А потом они долго-долго летят в джете, приземляются практически на обрыве в глуши, потому что «парк» значит «парк-заповедник», и… смотрят на невероятные звезды и раскинувшееся под ними море зелени. У Таши дом на берегу моря — синего и неспокойного. А вот это… это для нее в новинку. В новинку сидеть на пледе рядом с мужчиной, который смотрит на нее честно и чуть смущенно, и понимать, что да, у нее есть возможность получить всё, она искушена этим миром, переполнена его благами и удовольствиями, но он умудрился дать ей что-то, чего у нее не было. Вот уж правда — ангел. И Таша делает его ангелом падшим. Чтобы остался с ней, чтобы не делся никуда, чтобы не вернулся на небеса, чтобы он был для нее, только ее… и немного — для остального мира. А потом, много позже, она всё же спрашивает про шрамы. — Что? — лежа на животе, улыбается Стив — не Роджерс больше, иногда — Кэп, но чаще всего — Стив. — Семьдесят девять процентов за то, что у меня были крылья? — Ага, — соглашается Таша, очерчивая шрамы. — Ты же… Ты — ангел, Стив. — И целует шрам на левой лопатке. — Мой ангел. — Твой, — соглашается Стив, переворачиваясь на спину и притягивая ее к себе на грудь, — но человек. Просто… там, в установке, которая облучала меня вита-лучами, было… горячее место. Стенка грелась невероятно. Я пытался не прикасаться к нему спиной — под плечами металл был не так раскален, но во время… трансформации, мое тело так выламывало, что я приложился лопатками о раскаленный металл. Конечно, почти сразу всё зажило, но… шрамы остались. Таша кивает. Это объяснение почти успокаивает. Почти. Через два года ей приходится срезать костюм с Барнса, чтобы врачи могли добраться до его ран. И вот тогда она видит его — шрам на крестце. И, удерживая голову Зимнего Солдата, находит пальцами их — затянутые кожей круглые основания… рогов? — Джарвис, — говорит она через два часа, — на основе данных, полученных от докторов, назови мне вероятность того, что Джеймс Барнс — черт. Стив смотрит на нее взглядом «ты серьезно?», но Старк только отмахивается от него — хочет молчать о своих крыльях, пусть молчит, но вот про рога и хвост Барнса Таша узнала сама и спросит о них сама. И ложь тоже выслушает сама. А мир, откуда в Бруклин попали эти двое идиотов, Стрэндж ей уже показал. Осталось рассказать об этом Стиву.