Игра в прихоть

      Кажется, предвкушение чего-то легкого и волшебного появилось с первыми хлопьями снега, которые заметил Саске в один из зимних дней. Он еще не до конца понимал, чем именно этот конец декабря будет отличаться от немногих (очень немногих) предыдущих, но уже догадывался, что, вероятно, запомнит его навсегда. А снежинки кружили стремительно к земле, чтобы растаять в разлитых лужах.       Саске не удивился, обнаружив, что в рисунках Наруто, на которых всегда были человечки с желтыми и красными волосами, появились сугробы снега. Фантазия Наруто всегда подпитывалась окружающей его реальностью, добавляя новые сюжеты в творчество. Так, кстати, почти год назад на альбомных листах появился и Саске.       — Наш первый, — сообщил Наруто, старательно вырисовывая на бумаге сотую, а то и тысячную снежинку.       — Что?       — Ну, — Наруто потряс рукой, заставляя Саске напрячь мозги, чтобы помочь подобрать правильное слово. Светлые брови в этот момент напряженно сошлись над переносицей, уходящей во вздернутый кончик розового носа.       Саске задумчиво хмыкнул.       — Новый год?       — Точно! — Наруто встал, раскидывая по полу фломастеры, которые держал на своих коленях. — Надо слепить снеговика, а потом есть сладости. Пойдем.       И Саске пошел. Потому что Наруто редко придумывал всякую ерунду. Наруто предлагал только интересные занятия, которые увлекали Саске и выматывали настолько, что они оба потом спали без задних ног.       — Нужно одеться, — рассудил Саске, тормозя Наруто в дверях комнаты.       Друг взвесил все за и против в своей голове, покосился в окно, будто боясь, что снег сейчас растает, но сдался, кивая: Саске был мудрым мальчиком.       Они помогли друг другу надеть все самое теплое — Саске затянул шарф Наруто потуже, Наруто застегнул заклепки на ботиночках Саске. Вооружившись перчатками, дети пошли лепить снеговика, как когда-то — в прошлом году или в позапрошлом сне — Наруто лепил со своими родителями. Только Токио в ту зиму на снег оказался не самым щедрым: мокрые хлопья таяли, не успевая осесть хотя бы тонким слоем.       — Мы тоже никогда не лепили, — сообщил Саске, глядя в единственную во дворике лужу. В ее отражении он наблюдал за тем, как у Наруто подергивается нижняя губа. В двух парах теплых штанишек на улице уже становилось слишком жарко. — Обратно?       Наруто покачал головой.       — Это наш первый Новый год, как без снеговика?       Он ведь помнил, точно помнил, что лепил снеговика с мамой и папой, до того, как случилось «они не придут». И до того, как началась их с Саске дружба. Как-то ведь возможно объединить эти два события — конец декабря всегда был для Наруто самым запоминающимся. Наруто хотел, чтобы и в памяти Саске он сохранился.       — Давай спросим у Ируки, — предложил Саске, хотя не очень любил обращаться за помощью к взрослым. Сенсеи и воспитатели всегда все пытались сделать за них, лишая самого основного веселья.       Но Ирука опасений Саске не подтвердил. Сенсей рассказал про новогодние традиции в разных странах, снежные забавы и западного «родственника» их символа Нового года Сегацу-сана — Санту Клауса.       — Мама говорила, что Санта дарит подарки. Правда? — спросил Наруто, заинтересовавшийся историей сенсея.       Ирука-сенсей кивнул.       — Правда, — он посмотрел на детей, чуть наклоняясь вперед, будто хотел раскрыть какую-то тайну. — Санта Клаус забирается в рождественскую ночь в дымоход, чтобы подарить послушным деткам то, о чем они мечтают. Подарки складываются под елку или в большой носок, который обязательно вывешивается над камином.       Итачи как-то говорил Саске о Сегацу-сане, который приходит в одну из семи золотых ночей. Саске даже рисовал кораблик со старшим братом прошлой зимой, потому что Итачи сказал, что это принесет счастье. Наверное, Саске тогда плохо постарался, раз оказался здесь.       — Что мне Сегацу-сан подарит? — Наруто заерзал, садясь на пяточки.       — Сегацу-сан ничего не дарит, — вместо Ируки ответил Саске, — родители должны дарить.       Он обхватил себя двумя руками за плечи и покосился на Наруто, когда друг примолк.       — А-а...       У Ируки были теплые и слегка шершавые ладони, которыми он всегда мягко похлопывал их по макушкам. Саске это не любил, но терпел, потому что не хотел, чтобы одному Наруто ерошили волосы.       Притихший друг всегда вызывал мутное волнение, будто Наруто не был рожден для молчания. Его внешность и характер были противоположностью всему, что люди называли спокойствием. И Саске в неполные семь лет это не только видел, но и понимал.       И не мог его Наруто обмануть широкой улыбкой, которая сейчас появилась на его лице.       — Ты тут будь, Саске, — сказал он, поднимаясь, а Саске сильнее заерзал на пятках.       Ирука-сенсей мягко улыбнулся, провожая спинку в желтом свитере взглядом, и так же спокойно остановил Саске, который уже подорвался следом, сжав запястье.       — Потерпи немного, — попросил сенсей, — кажется, он расстроился.       — Зачем терпеть? — Саске, стоя на ногах, мог смотреть учителю в глаза. — Из-за чего он мог расстроиться? Что снега нет?       Ирука покачал головой, потягивая руку вниз, как бы призывая Саске вернуться на татами.       — Он просто скучает по ним, понимаешь? Наруто грустно, потому что... — Ирука замялся, подбирая правильные слова, чтобы не задеть и самого Саске.       Но малыш Учиха был умным мальчиком.       — Потому что его родители умерли, — спокойно помог Саске. — Я знаю. И он тоже знает. Я схожу и объясню ему, что нет смысла грустить. Он послушает.       Ирука обернулся к низкому столику, на котором лежала внушительных размеров книга. Потянув ее к себе, сенсей бегло полистал страницы, останавливаясь на той, где лежала закладка. Саске сразу напрягся, понимая, что сейчас его попросят что-то прочитать.       — Вот, — оправдал все ожидания Ирука, — прочитай мне это, Саске-кун, и объясни, что говорит автор.       Кандзи зарябили перед глазами из-за страха неверно истолковать смысл предложенного хокку. Саске сразу узнал этот жанр — уже сейчас он готов был собой гордиться. Сглотнув, он прочитал строки сначала про себя:

«Нет лица и изнанки

У рождественской ели: Вся свечами горит».

      Саске поднял взгляд, повторил хокку и, задумавшись на минуту, предположил:       — Автору нравится рождественская ель?       — Нравится, — подтвердил Ирука, сопровождая правильность мысли кивком. — Но что еще?       Когда Саске пожал плечами, Ирука решил не томить ученика:       — Ямагути Хацуко говорит нам, что любой, обладающий даром видеть, сможет рассмотреть свечи рождественской ели. Они найдутся на каждой ветви, осветят все иголки, — Ирука закрыл книгу и убрал ее обратно на столик, а затем долгим и внимательным взглядом посмотрел на Саске. — Любая сторона елки будет обнажена, потому что у нее нет ни лица, ни изнанки. Это об искренности символа Рождества.       Саске снова заерзал, чувствуя себя глупым — связи между хокку и объяснением он не видел. Ребенок решил, что посидит так еще пару минут, а потом с умным лицом удалится, поблагодарив за знания. Которых он не получил, или не понял, что получил.       — Наруто похож на лампочку, — задумчиво проговорил Саске.       — Точно, — Ирука перевел взгляд в окно, где все так же медленно и беспечно кружили снежинки, оседая на токийский пригород. — Когда не хватает внутреннего света, ищешь его во вне.       Саске тоже посмотрел в окно, все больше путаясь.       — Но у людей и рождественских елей есть одно различие, Саске-кун, — продолжил Ирука, — искренность — это хорошо, но иногда наши честные слова могут ранить других людей. Не всегда стоит говорить то, что кажется очевидным. Порой приходится просто промолчать, если человек нам дорог, понимаешь?       Саске поджал губу и моргнул: кажется, он понял.       Через пару часов Наруто сам его нашел сидящим на качели: одинокая фигурка выделялась на фоне серой улочки шапкой с кисточками по бокам и светло-синей курточкой. Наруто подошел шумно, начиная вываливать то, что переполняло его голову, еще задолго до приближения к Саске.       — ...там были шапки и варежки! Но шарф-то лучше, а? Он фиолетовый, я подумал, что напоминает мне фиолетовый цвет. И понял, ну точно, тебя! — заявил он, возникнув перед самым носом Саске. Голубые глаза выжидающе смотрели прямо в черные сверху вниз.       Саске опустил взгляд на руки Наруто, сжимающие ярко-фиолетовый шарф из мягкой теплой пряжи. Ни узоров, ни рисунка на нем не было, и Саске замер, разглядывая вещь.       — Это мне?       — Тебе, конечно, — Наруто воодушевленно кивнул и принялся стягивать с Саске красно-оранжевый шарф, чтобы заменить его на фиолетовый. Почему-то Наруто решил, что этот цвет Саске больше подходит.       — Откуда?       Наруто на секунду посмотрел вверх, затем улыбнулся и с прежним энтузиазмом стал рассказывать.       — Там, короче... девчонку забрали, которая с волосами длинными. Она еще очень добрая была и немного ну... того, — Наруто наклонился ближе, а пар из его рта в похолодевшем с наступлением вечера воздухе разбился теплым дыханием о щеки Саске. — Ее Хаку-чан зовут, кажется. Вот ее новая семья подарки привезла нам, я там за шарф подрался, носи теперь.       Саске моргнул, не веря, а потом разразился громким смехом. Наруто сначала не понял, над чем смеется друг, а затем перестал понимать, почему смеется сам — просто так как-то и дышать стало легче, наверное. Смешинки рвались наружу, наполняя всю территорию каким-то волшебным теплом наступающего праздника. И снежинки, усилившие свой вальс, это только подтверждали.       — Хаку... пацан... — утирая выступившие от смеха слезы, еле выдавил Саске, давясь смешками.       Наруто резко замолк, обрывая себя на полусмехе. Теперь Саске мог наблюдать, как друг заливается краской, и из-за этого остановиться было уже вовсе невозможно. Смущенный Наруто был смешнее, чем глупый Наруто. Хохоча, Саске слез с качели, а Наруто на нее сразу рухнул. Его лицо выражало одновременно и стыд, и злость, и возмущение.       — Эй! Я же не знал! — прикрикнул он, задыхаясь от обиды. — Правда пацан?       Саске выдавил нечленораздельное «правда», стараясь вспомнить, как дышать. Пальцы сжали теплую вязку фиолетовой пряжи, помогая прийти в себя. Несколько глубоких вдохов и выдохов остановили смех. Да и хмурый взгляд Наруто из-под насупившихся бровей вернул Саске в привычное состояние, хоть смешинки все еще и вырывались из рта.       — Спасибо, Наруто, — Саске сжал рукой пальцы Наруто, оберегаемые перчаткой от холода, делая из жеста почти рукопожатие.       Наруто сразу улыбнулся.       — Не за что, — он махнул рукой, а Саске только сейчас заметил царапину на подбородке. Действительно подрался за шарф.       — У меня нет для тебя подарка, — честно и слегка стыдливо признался Саске.       — Мы же дружим, — Наруто встал, не расцепляя их рук, и потащил Саске на задний двор, бросая через плечо: — Это уже...       Он не договорил, но Саске понял и мысленно согласился.       Через два дня в Новый год Саске нашел для своего первого и единственного друга подходящий подарок — мешок конфет. Ему тоже пришлось биться за этот приз с ребятами из соседней комнаты, но, победив, Саске гордо презентовал сладости Наруто, сверкая наливающимся синяком под глазом. И когда друг вынул из-за спины еще один подарок — снова! — Саске подумал, что придется что-нибудь украсть из кабинета Ируки-сенсея, чтобы перекрыть этот долг. Потому что Наруто нарисовал их — самыми красивыми и яркими цветами из существующих — в месте, о котором Саске даже в книжках не читал. Какой-то остров с голубой водой и искрящимся песком под ногами. Немного напоминало снег, но Саске нравилось. На картинке Наруто и Саске держались за руки и бежали к безграничному прозрачно-теплому полотну, которое, как догадался Саске, было океаном.       Саске мог только предполагать, сколько времени неусидчивый Наруто потратил на такой детальный и удивительно аккуратный рисунок. Зато смог понять, куда исчез друг, уходя из кабинета Ируки-сенсея.       И все-таки не зря Саске нарисовал тот кораблик с Итачи. Иначе он не подружился бы с Наруто.