Бытовые проблемы Комиссии

      — Честно говоря, не ожидал, что твой выбор падёт на это место, — признался Харгривз, принимая меню из рук официанта.       Может и в самом деле не ожидал, но всю прошлую неделю он самозабвенно рассказывал о новом ресторане, где основное меню состояло из вегетарианской кухни. Пятый очень любил подобного рода места — с учётом пережитых пищевых травм в Апокалипсисе, веганство стало спасением и отрадой для киллера. А Ингрид, наслушавшись восторженных речей, не долго думала и решила сводить на свидание. Порадовать любимого, поздравить со вступлением на новую высокопоставленную должность, и просто отдохнуть вне стен дома.       — Но тебе нравится? — поинтересовалась Трафэл, мягко улыбаясь.       Стоило признаться в ещё одном моменте. Харгривз изначально не хотел идти на свидание, ибо внутренний дед и джентльмен всё никак не мог угомониться и смириться с тем, что его приглашают, а не он. Но все "нет" испарились моментально, когда продемонстрировали новый наряд. Место, как и само мероприятие, уже были не так важны.       Она сидела в красивом коктейльном платье иссиня-черного цвета с глубоким вырезом, отлично подчеркивающим аккуратную грудь, в ложбинку которой спадала подвеска в виде серебряного сердечка на чёрной ленте — кажется пошлым и очень дешёвым, но придаёт свою пикантную изюминку. Вечно непослушные волосы были собраны в косу и, словно венок, опоясывали голову, а некоторые волнистые прядки обрамляли светлое лицо. Пышные ресницы, манящие бархатные бордовые губы. Она всегда была, есть и будет для него самой красивой, но в этот вечер... она сводила с ума особенно быстро.       Щеки приятно защипало от смущения, стоило девушке немного склониться и поближе продемонстрировать декольте. Сердечко выскользнуло, приманивая к себе чуть раскосый взгляд. Приятно запахло сиренью.       — Что лучше выбрать? — тихо прошептала соблазнительница, вынуждая своего компаньона вздрогнуть. — Понятия не имею, что вкусно, а что нет.       Если бы она не смотрела снизу вверх и не улыбалась лукаво, то Пятый бы поверил, что она действительно заинтересована в выборе блюда. Если бы не походила на самую натуральную лисицу, то согласился бы, что это обычное свидание. И Харгривз, отдаленными участками мозга, понимал причины бьющей тревоги. Но был слишком глубоко погружен в свои туманные мысли. Изучал веснушки на коже, россыпь шрамов, часть которых была скрыта за рукавами — на ключицах и шее они всё ещё были видны даже под слоем тонального крема. Он помнил каждый рубец на её теле, так что от него подобное уже не спрятать. Аккуратно, почти невесомо касался мизинцем холодной ладони. Вёл себя непривычно робко. Ах да, общественные места смущали его с равной силой, как Трафэл — рабочее.       Потому и привела, отвлекая своим обворожительным видом. Да и милый предлог нашла. Опасный Куратор попался, вот и не услышал шуршание ткани. Лишь милый смех и томные вздохи.       — Ты такой красивый, мой свет, — опустив меню, она поддалась чуть вперед, накрывая его руку своими.       Сердце оголтело заколотилось, что аж в глотке этот дикий ритм можно было прочувствовать. Дышать стало тяжело и проблематично. Щеки запылали так, что на них готовить можно было. Но реакция эта появилась не от слов.       — Гри... — Подавился воздухом. — Не надо.       Спасибо дизайнерам за длинные скатерти, которыми были накрыты столики. Спасибо портным, решившим взять для мужских брюк толстую плотную ткань, которая, увы и ах, всё же не была в силах заглушить все острые ощущения.       — Можно вас! — подавляя смех, девушка подозвала официанта, чтобы озвучить свой заказ. И не дать Харгривзу так быстро сбежать, раскидываясь ругательствами и угрозами мести.       Ингрид наобум называла разные блюда, расспрашивала о винах, которые предоставлял ресторан и медленно, очень аккуратно наглаживала ступней, предварительно сняв чёрную лакированную туфлю, выпирающую ширинку. Мягко сминала пальчиками, которым мешали не столько брюки, сколько тёмные чулки. Описывала круги и прочие незамысловатые фигуры, иногда надавливала и сминала чуть сильнее. А стоило официанту повторить заказ и уйти, то прекратила свою игру и, хихикая, убрала ногу.       — Стерва, — шумно выдохнул Номер Пять, буквально давясь стоном. — Ты же знаешь, что я не...       — Расстегни их, — перебила насмешливым шёпотом. — Мешают же.       Улыбалась, закусывая нижнюю губу. Сама же краснела от собственной затеи. Лазурь блестела, как озёра под летним солнцем. Чертовка распаляла и подталкивала на такие вещи, о которых старый киллер-ловелас знал только с фильмов для взрослых — сам никогда толком не практиковал все эти извращения. Но тогда тела не было подходящего, да и любовницы, побуждавшей на подобное. Ингрид же хватало просто щёлкнуть пальцами и ресничками, невинно так, взмахнуть.       — И не подумаю, — спокойный голос стал грубее и ниже от неприкрытого возбуждения, потому и прозвучал вибрирующим рыком.       — Вечер у нас будет долгим, мой стойкий свет.       Мучительно долгим. До жгучего смущения долгим. Руки предательски тряслись всякий раз, как брался за приборы и хотел порезать, сготовленные на пару, овощи. Дышать было невыносимо тяжело. Оставалось только упиваться белым сухим и мысленно молить о том, чтобы рыжая развратница прекратила наглаживать внутреннюю сторону бёдер ступней. Да, он мог бы резко схватить, прекратить всё это безобразие. Но... Зачем? Зачем останавливать ласки, нажимы, трения, эту треклятую давящую боль от ширинки? Проще и правильнее сдаться. И он, спустя одно блюдо и два неполных бокала, так и поступил.       — Отлично, — пролепетала с восхищением, когда тонкий слух уловил звук спустившейся собачки на брюках. — Сам достанешь или мне тебя немного помучить?       — Сам, — утробно выдал Пятый, глядя потемневшими, от расширившихся зрачков, глазами.       Шумно выдохнул, пошуршав скатертью. Выглядел измученным, но без грамма жалости. Тонкая полоска губ подсохла, отчего становились виднее обкусанные побагровевшие участки. Мгновение, и на месте горячей слабости проступила сталь. Холодная, несгибаемая. Великолепная.       — Приступай, — негромко, но волнительно жёстко, по-кураторски, выдал Харгривз, после чего скрипнул ножом по тарелке.       Смотрел прямо на неё, не отводил взгляда. Неловкость потихоньку настигала саму Ингрид. Даже как-то стыдно стало. Но внизу живота приятно заныло, когда пальцы ноги коснулись твёрдого стоячего члена. Медленно водила вверх-вниз, чуть надавливая пяткой на мошонку. Игриво задевала чувствительную, немного влажную от смазки, головку, которую иногда зажимала всеми пальчиками и за неё же медленно водила в стороны.       А Пятый продолжал есть, тщательно и демонстративно медленно прожевывая тёплый ужин. Пил вино, покусывая кромку бокала. Смотрел, не моргая. Дышал тяжело носом. И проклинал всех и вся за то, что в столь горячий момент эти зрители находились рядом. Но не Трафэл — её хотелось хвалить. За новые чулки, шёлк которых ощущался чем-то невероятно нежным и приятным. За движения, с лёгкостью доводящие его до грани. За чёртову смелость и дерзость, в конце концов.       — Мы можем пойти в уборную, если ты...       — Не останавливайся, — сорвался-таки на тихий стон, стоило мучительнице немного отстраниться.       — Тебе нравится? — глупый вопрос, но именно он пришёл на ум первым.       Нет, не удивлял интерес любовника к подобному извращению. Не смущали люди, которых становилось всё больше. Важен был жар ладони, сжимавшей лодыжку и вынуждавшей всё сильнее и сильнее давить ступней на пульсирующий член. Она знала ответ на свой простой вопрос. Но услышав правду от Харгривза, начала сама плавиться.       — Но хотелось бы, чтобы вместо ноги был твой рот.       Вроде она затеяла игру, она была ведущей, но возбуждение забилось искрами по телу так яростно, словно главным был он. Казалось, что это Пятый сводил с ума своими ласками — всему виной была горячая кожа, меж которой оказалась её ступня. Головка упиралась в основание пальцев и стягивала чулок так сильно, что по нему начали расходиться стрелки.       — Я бы тоже хотела, — незаметно облизнувшись и спрятав руку под скатертью, Ингрид, продолжая мастурбировать любовнику, запустила ладонь себе в бельё. Тихонько и резко выдохнула, когда прохлада пальцев коснулась собственной влажной плоти.       — Не останавливайся, — прорычал так спокойно и серьёзно, аж мурашки пробежали по телу. Короткая судорога свела мышцы ноги. — Гри...       Абсурдная ситуация, от которой хотелось просто провалиться под землю. Но она продолжала, ведь была высказана не просьба, а выдан самый настоящий приказ от любимого начальства. Давила грубее, терлась немного быстрее, пока пальцами руки сжимала горошину возбужденного и слишком чувствительного клитора.       — Хорошая девочка, — приторная и одновременно хищная улыбка в сочетании с такой пошлой, но дурманящей похвалой заставила кровь ударить в голову и окрасить щеки смущенным румянцем. Обоим ударила. Куратор старался всеми силами сдержать свои порывы, но ощущения, настигавшие его мощными волнами, вынудили зажмуриться. Затрясло. Зубы заскрипели друг о друга.       — Пятый...       Благо никто из посетителей не обратил внимание на откровенный пошлый стон. Возможно. Никому не было дела до чужого рваного дыхания и негромких всхлипов. Никому, кроме Харгривза. Услышав своё имя, не смог сдержаться. Сжимая в трясущейся руке бокал и раздробив его на осколки, что впились в ладонь, он кончил, позволив приятной неге распространиться по, недавно напряженному до предела, телу.       Семя залилось под пальцы, отчего стопа, скользнув обратно в туфлю, издала смешной хлюпающий звук. Но хорошо было только парню — понял по вскинутым у переносицы уголкам бровей и грустным блестящим глазкам. Она ещё пока стояла на грани.       — Прости, Гри, но не я это начал, — подшутил колко Пятый, оттряхивая с ладони битое стекло. Свободной же рукой с салфеткой он вернулся к ширинке, желая скорейшим образом застегнуться и привести себя в порядок. — Сейчас вернусь.       Тоскливым, по-детски обиженным взглядом девушка проводила Харгривза до уборной. И как только дверь за ним закрылась, она, громко фыркнув, швырнула на стол платок, о который успела вытереть влажные пальцы.       — Засранец, — процедила сквозь зубы, а затем испуганно вскрикнула, когда стул её неожиданно задвинули под стол. Когда горячие ладони ласково погладили коленки, за которые потом схватились, чтобы плавно развести ноги в стороны. Когда за чертовой скатертью послышался довольный смех. — Ты не сделаешь этого!       — Я бы на твоём месте вёл себя потише.       Решился-то на эту авантюру сразу, как только "пытка" вошла в оборот, правда волнение всё же дало о себе знать в момент перемещения. Вот и дрогнул уверенный голос. Губы пересохли окончательно. И слава всем возможным созданиям — Ингрид не видела его раскрасневшегося лица. Ему было стыдно вытворять нечто подобное, но нездоровый интерес, да и происходящее раззадорило так сильно, что ему хотелось продолжения. Хотелось отыграться.       Плавно водил пальцами по ногам, наслаждаясь приятным мягким материалом чулок, а следуя по невидимому пути, оставлял небольшие ожоги поцелуями, поднимаясь губами и упираясь кончиком носа в открытые участки внутренней стороны бедра. Влажная. Даже там пахла сладкой сиренью, но вырвиглазного цвета бельё, ни капли не сочетавшееся с облегающим элегантным платьем, заставляло на языке ощутить кисловатый дразнящий вкус малины.       — Даже не думай рот свой раскрывать!.. — прошипела Трафэл, нервно поглядывая то под стол, то на гостей ресторана. Боялась, что заметят. Нет. Наоборот хотела, чтобы их уличили, чтобы искоса поглядывали и смущались, давая волю своим грязным фантазиям, на исполнение которых вряд ли бы сами когда-нибудь решились.       Надо было собраться. Нельзя так легко сдаваться! Одну ладонь оставила на столе, делая вид, будто трапезничала не таким уж и волшебным фруктовым салатом, а другой схватилась за тёмные волосы у самых корней, стараясь удержать распалившегося любовника от себя подальше. Но как бы не пыталась, — да толком и не старалась, — всё равно чувствовала его прерывистое дыхание, засосы с укусами, которые затем, тихо мурлыкая, зацеловывал и зализывал. Новый громкий скрип стула. Благо произвели подобный звук где-то ещё в зале.       — Пятый, прекрати! — прошептала чуть громче и настойчивее, но лишь поперхнулась воздухом из-за стона, яростно раздиравшего ей глотку, словно сотня озлобленных кошек.       Стонать хотелось. Громко, пошло, от всей души. Хотелось затрястись, откинув голову на спинку стула и чуть сползти вниз, чтобы было удобнее поддаваться бедрами мучителю на встречу, пока он, проталкивая язык через ткань, заполнял промежность горячей слюной. Больно сдавливал пальцами молочные бедра, часто и горячо дышал, тёрся носом, да тихо и крайне довольно мычал и причмокивал.       — Ты не десерт... ешь... — ладонями одновременно смяла скатерть и волосы на чужом затылке. Прикусила губу, оставив под зубами, вмиг пустившие кровь, ранки. Фрукты брызнули сладким соком по небу и медленно растеклись из уголков рта по подбородку. Напрягла живот, внизу которого всё резко скрутилось тугим тяжёлым узлом. Грудь сдавило то ли от волнительного перевозбуждения, то ли от того, что в платье стало неожиданно тесно — кружевная оборка бюстгальтера даже вылезла. Икры мучительно, но вместе с тем приятно свело от судороги. Пальцы на ногах закололо. Но даже с этим ворохом безумных ощущений, длинный изворотливый язык внутри ярче всего давал о себе знать. Как и наглая ухмылка.       Харгривз, будь он неладен, был прекрасно осведомлен о всех чувствительных точках любовницы. Знал, какой нужно брать угол и как глубоко проникать. В какой момент заполнять собой полностью, а когда изводить, оставляя лишь фантомное чувство своего присутствия. Когда странные толчки сменять своеобразными поцелуями, просто в другие мягкие опухшие губы.       Задел нужную зону, вот и откинулась назад, закатила в изнеможении глаза и, прикрыв ладонью рот, жалобно взвыла. Множество внимательных взглядов обратилось в сторону девушки, откровенно наслаждавшейся чем-то. Кто-то взволновался, кто-то посчитал дурой, но редкие посетители заметили, как под скатертью скрывался ещё один посетитель, стоявший на коленях, а на пол, капля за каплей, спадала прозрачная слюна, смешанная с прочими телесными жидкостями. Прям как сладкий сок, стекавший к серебряному сердечку, застрявшему меж грудей.       — С вами всё хорошо? — поинтересовался официант, каким-то непонятным образом примчавшийся к столику.       — Д... — оргазм всё ещё бился в её теле, окончательно затуманив и без того уплывший разум. А сдерживаемый довольный крик смог вырваться вместе с неуверенным ответом. — Да! Всё... всё... всё просто замечательно!..       Ингрид с трудом могла сфокусироваться на обеспокоенном лице работника ресторана, что размазалось окончательно, стоило на горизонте объявиться чересчур довольному Харгривзу. Не прям удачно, но старался подавить участившееся желание облизнуться.       — Что-то случилось? — пытался звучать взволнованно, глядел внимательно на упревшее и раскрасневшееся лицо, стирал липкую влагу с её кожи. Пока сдерживал победную улыбку.       — Всё хорошо, — наконец вдохнув полной грудью и шумно выдохнув, спокойно ответила Трафэл, неуверенно подтянувшись на месте, да резко дрогнув. Как же у неё всё горело внизу.       — Отлично, — отчеканил Пятый, после чего обратился к официанту. — Принесите, пожалуйста, счёт.       — Как скажете! — Паренёк тут же удалился, оставляя любовников наедине. И буквально через пару секунд вернулся с чеком. Харгривз мельком глянул на сумму и вложил в расчётную книжку несколько крупных купюр, а шёпотом добавил, что сдачу работник ресторана может забрать себе в качестве чаевых. Хотел спровадить побыстрее мальца. — Будем рады видеть вас снова!       Официант только скрылся из виду, а Ингрид, крепко ухватившись за запястье мучителя, резко притянула к себе и у самого носа опасно клацнула зубами. Показалось, что угрожала, но на деле лишь легонько поцеловала в уголок губ. Не без усилий, но выпрямившись, прижалась пылающей щекой к чуть колючей щетине, чтобы на ухо признаться в постыдной, но до безумия приятной слабости.       — Пять, — звучала робко, жалостливо, сквозь откровенно похотливый смешок. — Я не могу двигаться.       — Через не могу, — беззлобно, как-то игриво ответил и, взяв за руки, помог встать. Послышался характерный хлюпающий звук, но уже не в районе туфли. Взору многих незваных зрителей эротического спектакля открылись подранные чуть спущенные чулки, перепачканная в чем-то белом туфля и следы засосов над коленками. Пошатнувшись, девушка уткнулась, горящим от стыда, лицом любовнику в грудь и вновь тихо рассмеялась.       — Мог для приличия бельё на мне оставить, — шепнула, почувствовав холодок меж ног.       — Прости, но это — ценный трофей. — Ласково, словно в танце, сжав её ладонь, Пятый легонько похлопал почерневшими тонкими пальцами с темным маникюром по нагрудному карману, из которого торчали, сложенные маленьким треугольником, малиновые кружевные стринги. Всё ещё слишком влажные и крайне вызывающие.       — Извращенец...       — Сказала праведная монахиня, неожиданно так решившая подрочить мне ногой. — Задорное девичье хихиканье сменилось тяжёлым вздохом — бёдра грубо сжали и задрали кверху вместе с низом постыдно короткого платья. — И только попробуй оправдаться тем, что это подарок в честь новой должности.       — Хорошо, не буду.       — Умница. — Хватка ослабла. Макушку коротко и быстро чмокнули. — А теперь домой, моя развратная малышка Гри.       — Заткнись...