Надлом и Надежда

inter vepres rosae nascuntur

—

🎶

      К сожалению, но скорее к счастью, иллюминаторов в Ласточках не так много, располагаются они через ряд. Это позволяет Лизавете сесть именно там, где она не сможет даже зацепиться взглядом за то, что происходит снаружи и потерять счёт времени.       Она откидывает голову назад, смотря прямо перед собой и невольно размышляя… обо всём. Мысли сменяют друг друга слишком стремительно, чтобы какая-либо эмоция могла завладеть Лизиным умом. Периодически она возвращается взглядом к крови под ногтями. И к красным полосам на брюках, и к тяжести пропитанного кровью кафтана. Но она не предпринимает ничего, чтобы очиститься от неё, впитывая её запах.       Тяжело вздохнув, Лиза спускается ниже на сидении и утыкается лбом в стену, прикрывая глаза. Она помнит, сколько времени занял их полёт на границу, и не хочет утонуть в собственных мыслях, которые могут раскрутиться до невероятных пределов за эти несколько часов.       Но заснуть не получается, как бы девушка ни пыталась устроиться, без конца ёрзая на своём месте. Что-то будто удерживает её в сознании, даже несмотря на большую усталость. И ведь даже нет возможности разлечься на сидениях во всю длину своего роста из-за забитости корабля раненными.       Вновь выпрямившись на своём месте, девушка внезапно ощущает, что откуда-то дует. Чётко это становится заметно, когда она понимает, что за пару десятков минут сидушка охлаждается настолько, что вновь приходится ёрзать на своём месте. И тут Лизу ударяет осознание.       «Неужели… я лечу на той же Ласточке, на которой приехала в Кзары… — она фырчит от иронии. — Всё-таки мы выжили, а корабль уцелел. И теперь по возвращении в столицу придётся в первую очередь заняться его починкой».       Лизавета вздыхает с минимальным намёком на улыбку, который тут же смывается очередной волной апатии. Зацепившись за мысли о работе и металлах, девушка наконец проваливается в сон, отпуская тревоги хотя бы на время полёта.

***

      — С прибытием! — приветствует кто-то снаружи, когда из корабля выходят шквальные и отказники, управляющие им.       Следом за ними выбирается и Лиза, отрешённо кивая в приветствии, а затем требуя бумагу и чернила, чтобы заполнить отчёт о состоянии корабля на момент прибытия. Краем глаза она замечает, что в её сторону косятся несколько недоверчиво, но решает, что нет смысла отвечать на незаданные вопросы. Пусть шепчутся сколько влезет.       В свойственной себе манере, Лизавета решает справиться со всем в одиночестве. Она вновь отслеживает поломку, которую теперь уже не так хорошо заметно благодаря тому, что Алексей любезно замуровал тогда ту несчастную царапину. А с помощью силы теперь это сделать сложнее. Будто истощение захватывает все части её организма. Энергию вытягивает из тела, сознания и даже из магии… Тяжело вздохнув, девушка продолжает работать несмотря ни на что.       — Сударыня Громова, вам следует пройти осмотр, как и всем остальным, — приветственно говорит знакомый голос. Немного поразмыслив, Лиза отвечает, всё ещё стоя спиной к собеседнику:       — И вам здравствуйте, Анастасия, я почти закончила здесь, скоро подойду.       — И всё же я намерена проводить вас лично, — настойчиво говорит целительница. Фабрикаторша оборачивается на неё и тут же угадывает лёгкий укол страха в глазах напротив.       — Что вас толкает на вывод, что я не доберусь до лазаретов самостоятельно? — интересуется она.       — Приказ, — коротко отвечает Анастасия. Осмотрев собеседницу, Лизавета решает не допрашивать её более и позволить происходящему плыть по течению, возвращаясь к починке борта Ласточки.       Несколько минут спустя они уже шагают по коридорам Малого Дворца, в котором Лиза впервые не чувствует себя на своём месте. Будто подранную кошку забрали с помойки, чтобы дать поесть с золотого блюдца и вышвырнуть обратно. Она ёжится, но продолжает идти прямо, никак не давая понять, что чувствует дискомфорт. А вскоре её начинают активно осматривать целители, и неудобства скрывать уже не получается, хотя это и не требуется.       — Ох, Святые, сударыня Громова, вы в порядке? — чересчур обеспокоенно спрашивает какая-то молодая целительница.       — В полном, — коротко отвечает Лизавета, терпеливо ожидая, когда её наконец отпустят.       — Но на вас столько крови…       — Она не моя.       Девушка коротко кивает после этой фразы, подходя ближе. Когда она просит Лизу снять одежду, чтобы провести полноценный осмотр, фабрикаторша поднимает на неё взгляд и спрашивает:       — Разве вам нужны глаза, чтобы узнать о моём состоянии? Вы гриш, — её невозмутимость не оставляет целителям других вариантов. Если солдат не желает расставаться со своей формой, значит, лучше не переубеждать его в том, что битва уже окончена.       Множество вопросов, на которые та старается отвечать настолько честно, насколько может, обрушивается на Лизавету. Повторять судьбу короля из-за пренебрежения своим здоровьем она не намерена.       К удивлению самой девушки, после очистки большей части крови с её лица обнаруживается довольно длинный порез, идущий от правого виска, рассекающий бровь и заканчивающийся на середине щеки. Целители делают вывод, что рана была получена от осколка пушечного ядра. Полностью убрать его не удаётся, потому как ослабленное тело Лизаветы может воспринять такое количество магического вмешательства не очень хорошо. Возможно, они не рискуют из-за влияния остатков юрды-парема в её теле, а может, по другим причинам. Но оставшийся на лице шрам сейчас беспокоит её меньше всего, поэтому и смысла размышлять нет.       — Вы помните, когда в последний раз у вас были… красные дни? — аккуратно спрашивает целительница.       Лизавета не сразу понимает, о чём та говорит, учитывая, что последние несколько минут в основном речь шла об её травмах, порезах и ушибах.       — Да не вспомню уже… — за всеми событиями Лиза даже не успевает подумать об этом как следует. Не беспокоят, не тормозят рабочий процесс и на том спасибо. А теперь на мгновение её укалывает беспокойство. — Возможно, в апреле.       — Ясно, значит, будем следить за этим в дальнейшем, — оповещает целительница, что-то записывая.       Понимая, что, будь в этом что-то плохое, ей бы сообщили, Лизавета расслабляется, вновь погружаясь в холодные лапы апатии, дожидаясь, когда сможет наконец отправиться в свои покои.

***

🎶

      Чем дольше она сидит в горячей ванне, тем более размытыми становятся её мысли. Девушка опускается чуть ниже, чтобы вода скрыла плечи, окутывая теплом со всех сторон. Лиза вежливо просит служанок оставить её одну, забирая мочалку из рук ближе стоящей девушки и начиная активно натирать кожу шеи, на которой наверняка остаётся ещё много кровяных полос, стекающих вниз по спине и окрашивающих стенки ванны. Но как только служанки покидают помещение, она тут же останавливается, уходя под воду по самый подбородок и стараясь отпустить напряжение. Разумеется, тишина не работает ей на пользу, Лизавета начинает слышать собственное дыхание, сердцебиение и плеск воды в несколько раз громче вместе с мыслями, бьющими набатом по черепу.       Пелена перед глазами. Ярость, прожигающая кости. Отзванивающее присутствие большого количества металлов. Злость, а затем ужас в глазах человека напротив.       «Не просто человека, а врага», — проносится в голове. Картинки сменяются быстрее листьев, подхваченных ураганным ветром.       Хруст чужих костей, отдающий пульсацией в собственных. А затем всё становится красным. И голову заполняет лишь запах. Крови и смерти. А ещё истошный крик. Солдата, которого постигла жестокая смерть, и маленькой девочки, наблюдающей, как кровь близкого человека растекается медленно, подобно опрокинутой банке мёда.       А следом за криками до ушей доносится скрипящий смех и знакомое шипение согласных, внезапно усиливающее тошнотворный запах крови. Напряжение перерастает в панику, картинки накладываются друг на друга, не давая проанализировать суть, оставляя лишь горечь липкого страха.       Кто-то трогает её за плечо, и Лиза тут же пытается отпрыгнуть и найти оружие, но ей остаётся лишь болтыхаться в ванне, абсолютно не понимая происходящее.       — Дышите, сударыня, — доносится обеспокоенный женский голос рядом. — Вместе со мной: вдох и выдох.       Сознание не успевает до конца обработать происходящее, но тело решает подчиниться, понемногу успокаиваясь благодаря размеренному дыханию. Спустя какое-то время паника наконец отступает, оставляя лишь мерзкий осадок в горле, который не удаётся сглотнуть, и Лизавета разглядывает стоящую перед ней служанку.       — Почему ты здесь? — непонимающе спрашивает она, ведь девушки некоторое время назад должны были покинуть её покои. Хотя, возможно, им было велено следить за её состоянием учитывая… ну, в сущности, учитывая всё, что произошло с ней за эти полгода.       — К вам прибыл… посетитель, — нервно поясняет служанка. Но прежде, чем Лиза успевает задать ещё один вопрос, та продолжает: — Его Величество хочет с вами поговорить. Прямо сейчас.       «Ох, Святые», — несдержанный вздох разносится по небольшому помещению. Лизавета чувствует, как все внутренности сжимаются в комок, а голову теперь заполняет лишь сотня вопросов о том, что с ним случилось за время их разлуки.       Замечая то, как фабрикаторша замирает, служанка делает полшага вперёд, после чего Лиза моментально обращает взор своих внимательных и напряжённых глаз на неё. Девушка в белом мнётся на месте и то открывает, то закрывает рот, пытаясь придумать, что стоит сказать сударыне Громовой. А та в это время проживает десятки возможных сценариев развития событий и пытается совладать с бушующими внутри эмоциями нетерпения от предстоящей встречи. Короткий вздох разрушает тишину помещения, прежде чем Лизавета просит:       — Помоги мне одеться.       На то, чтобы вымыть остатки мыла с волос и тела, высушить локоны хотя бы настолько, чтобы с них не капала вода, уходит около пары минут. Ещё какое-то время Лизавета тратит на то, чтобы натянуть панталоны и рубаху, доходящую до середины бедра, а затем на поиски своих брюк и кафтана. Пока служанка не сообщает ей, что обе вещи слишком сильно испачканы, вероятнее всего, в крови, как вспоминает Лиза, принимая вместо этого из рук девушки какое-то старое и немного помятое летнее платье, натягивая следом солдатские ботинки. Она выгоняет служанку, когда та в очередной раз пытается привести её волосы в порядок, и требует пригласить наконец Его Величество.       Фабрикаторша чувствует поднимающееся внутри волнение, с которым ей точно не удастся совладать за те короткие мгновения одиночества, что ей остаются.       Не успевает она сделать несколько размеренных вдохов, как дверь в её покои открывается, являя сначала золотистый затылок Николая Ланцова, благодарно машущего кому-то в коридоре рукой, а затем и его всего.       Он замирает, как только переступает порог. Взгляд бегает вверх-вниз, останавливаясь то на полузакрытой позе, то на пёстром платье и выглядывающей из-под него военной обуви, то на влажных волосах и розоватом шраме, рассекающем бровь. Но дольше всего на глазах. Сияющий янтарь и серо-зелёное море встречаются в битве взглядов, насыщенных слишком большим количеством эмоций.       Внезапный хлопок закрывшейся двери возвращает обоих в реальность. Николай ещё какое-то время разглядывает девушку перед собой, а затем еле заметно наклоняет голову влево, вздыхает и шагает вперёд. Сначала немного неуверенно, а затем он стремительно преодолевает разделяющее их расстояние и сгребает Лизавету в объятия. От тёплого дыхания в шею и того, как сильные руки сжимают её крепко и мягко одновременно, по телу бегут мурашки.       «Стоять бы так часами», — неосознанно желает Лиза, вдыхая чужой, но ставший таким родным запах, и расслабляясь с каждой секундой всё больше. А затем резко распахивает глаза, будто испугавшись собственной тяги к парню рядом, разрывает объятия и делает полшага назад, скрещивая руки на груди.       — Что с тобой случилось? — спрашивает с упрёком, прежде чем Николай успевает отреагировать на перемену в её настроении первым.       — По-моему, это я должен тебя об этом спрашивать, — легко улыбается Николай, мягко касаясь большим пальцем левой руки её шрама над глазом.       — Нет, — она отстраняется, несмотря на то что тело желает лишь навсегда остаться во внимании этих нежных ласк, — потому что ты наверняка наслышан обо всём, что я натворила.       — Что ты натв… — начинает Николай, а потом обретает понимание и напряжённо сжимает переносицу. — Если ты о том, что убила какого-то фьерданца…       — Ты не понимаешь… — спорит Лиза.       — Я понимаю, — настаивает Николай, неотрывно смотря ей в глаза, — как это может быть тяжело, но уверяю тебя, если ты расскажешь об этом, многие оплатят тебе бокал виски или чего-то ещё, но не…       — Я не просто убила какого-то солдата, — вновь прерывает его она, понижая голос и чувствуя кипящую внутри злость. — Я расплавила пулю внутри него и смотрела ему в глаза, когда он кричал в агонии. Я разорвала его руку в клочья и наблюдала, как он дёргается и как жизнь покидает его тело вместе с хлещущей кровью. Я не героиня войны, а монстр.       — Ни в коем случае, — отрезает Ланцов, шагая ближе. Он аккуратно заправляет её потемневшие от влаги волосы за ухо, вновь нежно касаясь сначала шрама над глазом, а затем поглаживая большим пальцем её щеку, неровную из-за нескольких полос тонких рубцов. — Я знаю, что на всё это у тебя была причина и не одна.       Николай приближает их лица так, что они почти соприкасаются лбами, что вновь заставляет её нехотя отстраниться.       «Он не понимает, что от меня стоит держаться подальше».       Лизавета делает несколько шагов назад, но не отворачивается от собеседника, а лишь избегает его взгляда, пробегая глазами по всем предметам мебели, стенам, полу и потолку за несколько секунд. Она продолжает чувствовать, что её внимательно изучают, но не предпринимает никаких действий, пока не замечает боковым зрением, что Николай делает шаг к ней навстречу. Она тут же разворачивается к нему лицом, сильнее скрещивая руки, и выпаливает:       — Так что произошло?       — Что ты имеешь ввиду? — у Николая появляется напряжённая складка между бровями, которая вместе с обеспокоенным взглядом усиливает тянущее чувство внутри Лизы, повышающее желание снова прижаться к нему.       — Ты знаешь, что, — продолжает она гнуть своё, вновь ощущая злость, скручивающую внутренности. И тут же она чувствует усталость, говоря теперь со смесью плаксивости и раздражения: — Почему ты решил пренебречь заключениями целителей?       — С чего ты… — складка углубляется, после чего Николай машет рукой, будто отмахиваясь от замешательства. — Так, погоди, расскажи о чём ты услышала.       — Очевидно, о том, что наш прекрасный король, полный доблестной отваги, решил самостоятельно поучаствовать в боевых действиях, — эмоции закипают, стирая здравый смысл. Лизавета начинает думать, что он попросту издевается над ней. — Итак, сколько ранений скрыто под этими слоями одежды?       Николай хмурится ещё сильнее, но довольно скоро по лицу проносится ураган эмоций, заставляя его коротко вздохнуть и ухмыльнуться. Теперь её черёд не понимать происходящее и хмуриться. На секунду Лиза думает, что Ланцов сейчас отпустит какую-нибудь шутку в духе: «А что, хочешь рассмотреть их поближе?», параллельно снимая рубашку.       Но, видимо, она недооценивает Николая, потому что тот уверенно шагает ближе и ведёт её за руку вглубь комнаты, по всей видимости, к кровати.       И только когда он усаживает её на ближайший стул, садясь рядом на расстоянии вытянутой руки, Лизавета понимает, насколько же идиотскими бывают её предположения относительно других людей. Наверное, уже стоило бы привыкнуть и делать выводы только о механизмах тех или иных устройств, чтобы избежать странных ситуаций. Даже несмотря на то что Николай никогда не узнает о том, что проносится у неё в голове за эти пару секунд. Физика, химия, аэродинамика и механика вместе взятые значительно проще человеческих взаимоотношений.       Лиза еле заметно кивает собственным мыслям и смотрит наконец на Николая, который, очевидно, пристально наблюдает за ней и отражающимися на её лице эмоциями. Она моргает, не понимая, сколько времени она потратила, находясь в паутине своих размышлений, а Николай тем временем лишь говорит успокаивающим тоном:       — Я всё это время был здесь, во дворце, — поясняет он. — Единственное отличие от последних месяцев в том, что я больше не страдал от головных болей, принимая из-за этого некоторые решения довольно поспешно. Теперь я взялся за дело с ясностью в голове.       Николай делает существенную паузу, вздыхая и собираясь с мыслями.       — И для того, чтобы быстрее решить исход войны, я написал отцу.       «Он точно не имеет ввиду почившего Александра III, ещё и потому, что ни разу не называл его отцом, а значит...»       Лиза вспоминает слухи о том, что Николай бастард, которые тот всегда воспринимал достаточно спокойно и пазл в голове наконец складывается. А Николай, замечая понимание на её лице, продолжает:       — Его зовут Магнус Опьер, фьерданский торговец далеко не последнего значения. Хотя, вероятно, четверть века назад он не был и вполовину такой же важной шишкой.       Николай усмехается и тут же задумчиво застывает, смотря в одну точку на столе слева от него. Лизавета не говорит ни слова, лишь наблюдая за парнем и надеясь, что её присутствие обеспечивает достаточно эмоциональной поддержки, потому что на большее сейчас просто не способна.       — Расскажу вкратце, — вновь подаёт голос Ланцов. — Он помог урегулировать часть дипломатических вопросов, связанных с капитуляцией Фьерды. Он подкупил одного из чиновников для того, чтобы нужные бумаги оказались в руках нужных людей, и таким образом посеял зерно сомнения в том, насколько нужна им на самом деле эта победа, если они останутся в руинах.       — Что же это были за документы, что заставили их так быстро передумать? — спрашивает Лиза после небольшой паузы.       — Ох, это был далеко не быстрый процесс, — с лёгкой усмешкой отвечает Николай. — Те документы были о наших разработках, якобы добытые шпионами и говорящие о том, насколько мощные у нас в запасе есть орудия. Разумеется, мы подрисовали цифры побольше. Поначалу фьерданцы отбрыкивались, делая грудь колесом. Но после такого разрушительного поражения в Уленске и у Кзар, они наконец верят в то, что Равка способна на создание такого, даже если чертежи и расчёты кажутся им невозможными.       — Маловероятными, — с намёком на улыбку говорит Лизавета. Николай поворачивается к ней лицом и мягко улыбается, кладя руку ей на колено.       — Именно, — подтверждает он. — Дикобразы убедили их в том, что это лишь начало, а после применение тех бомб добило их окончательно. И даже несмотря на то, что мы могли бы победить их и без этого, я считаю крайне удачным относительно быстрое завершение войны и то, что нас теперь по-настоящему боятся.       — И тем не менее Дикобразы далеко не так эффективны, как все их считали, — напряжённо говорит девушка. — А использование бомб привело нас к потере семи фабрикаторов, если не больше.       — В этом виновато не орудие, а то, что фьерданцы решили напоследок нанести как можно больший урон.       — Да, но вина в их смерти только на мне, — в голосе Лизаветы сквозит сожаление и ненависть, когда она опускает голову, напряжённо разглядывая пол.       — Ни в коем случае, — Николай успокаивающе сжимает колено Лизы, надеясь, что та хотя бы поднимет на него глаза. — Если ты не хочешь принимать тот факт, что все эти люди шли на осознанный риск, прими то, что ты не являешься руководительницей. А вина за смерть каждого солдата лишь на нас. На мне.       После этого Лизавета наконец смотрит на него в ответ. Впервые за эти несколько часов девушку заполняет что-то кроме ярости, апатии и тревоги. А именно – желание защитить. Она придвигается ближе, кладя ладонь на руку Ланцова, что по-прежнему лежит на её ноге. А второй придвигает голову парня ближе, чтобы соприкоснуться с ним лбами. Они дышат в унисон в тишине комнаты.       — Ты не виновен в смерти каждого, — шепчет Лиза с прикрытыми глазами.       — Ты тоже, — шепчет Николай в ответ, рассматривая узор на платье девушки. А затем отстраняется на несколько сантиметров и говорит прямо ей в глаза: — А теперь пообещай мне, что весь оставшийся день будешь лишь отдыхать, хорошо?       — Хорошо, — отвечает Лизавета, ощупывая кончиками пальцев волосы на затылке парня, только-только начинающие отрастать после операции, а затем добавляет: — Обещаю.       Николай улыбается с намёком на прежний озорной блеск в глазах, а после придвигается ближе и оставляет короткий поцелуй на её губах, будто тоже даря ей обещание.       Обещание, что их ожидает лучший исход во всём. И Лиза принимает его, прощаясь с королём и наконец отправляясь в укутывающие объятия постели.

***

      Проходит целых два дня полнейшего отсутствия какой-либо деятельности в жизни Лизаветы. Она лишь отчаянно пытается отмыться от крови несмотря на то, что видимых следов больше не остаётся. Она продолжает чувствовать её запах и вязкость. А спасает её лишь новость о том, что Зоя и остальные члены делегации, отправленной на переговоры о мирном договоре с Фьердой, наконец возвращаются.       — Ну, здравствуй, — приветственно говорит Зоя со вздохом.       — Как всё прошло? — интересуется Лиза, желая занять мысли чем угодно, кроме кровавых воспоминаний.       — Довольно удачно, благодаря вороху соломы, что успел подложить Николай, — генералесса следит за мимикой фабрикаторши, а убеждаясь, что она понимает, о чём идёт речь, продолжает рассказ: — Теперь они должны нам приличную сумму, которую, вероятно, заплатят из тех денег, что подарила им Керчия. Увы, вложились керчийцы не в тех, зато теперь мы знаем, чего можно от них ожидать.       Лизавета кивает несколько раз, обрабатывая сказанное Назяленской, пока та не начинает говорить вновь уже более приглушённым голосом.       — Признаться, ты меня знатно напугала тогда на границе.       Даже помня о том, какие эмоции плескались в глазах Зои в тот момент, Лиза все равно сильно удивляется, преимущественно из-за того, что генералесса решает поделиться своими эмоциями с ней и прямо сейчас.       — На секунду я подумала, что, пересёкшись со мной взглядом, ты кинешься и на меня, — поясняет Зоя, пряча взгляд в бумагах перед собой. — Это так сильно меня поразило, что я даже сказала Николаю держаться подальше от тебя. Точнее написала и выслала с кратким отчётом о произошедшем.       — Понятно... — говорит Лизавета, не зная, что ответить на это.       — Как ты могла понять, он не намерен был следовать чьим-либо советам, как обычно, но всё оборачивается лучше некуда. В конце концов вы готовы оставаться в живых и в здравом уме только чтобы иметь возможность помочь друг другу в критический момент.       Как бы то ни было, Лиза гораздо больше удивляется улыбке Назяленской после сказанного, чем тому, что об их сближении становится известно. Хотя, учитывая то, как часто генералесса общается с ними обоими, она наверняка догадывалась обо всём даже раньше них самих.       — Что это за бумаги? — спрашивает Лизавета, указывая на крупную стопку перед Зоей и желая перевести тему.       — Тонна увольнений по медицинским показаниям, — поясняет генералесса. — После битвы многие потеряли способность сражаться.       — То есть в армии такие большие потери из-за травм? — в вопросе нет удивления, потому что Лиза вспоминает то, как была забита та Ласточка, а их наверняка было несколько.       — В основном, да, ещё здесь переписи погибших и пропавших без вести, — Зоя продолжает пояснения, беря несколько листов из стопки и перебирая их. — Ну и примерно четверть тех, кто уходит по личным причинам. Вот к примеру: «Я, Егор Емельянов, прошу разрешить уход из армии с лишением всех званий…» помнишь его? А, точно. Ну, этот парень тоже попал в шуханский плен, уже после битвы с Шуханом, и именно благодаря его пропаже Эри смогла догадаться о происходящем у нас. Не спрашивай о подробностях, иначе мы просидим здесь до вечера.       — Тамара рассказывала вкратце, — оповещает Лиза, переваривая информацию.       — Ну вот, — Зоя вновь обращается к листу перед собой. — У него осталась лишь сестра и довольно крупные угодья на юге близ границы. Ему вообще повезло, что выбрался живым. Как и тебе, Громова.       Генералесса указывает на неё ворохом бумаг, а Лизавета искренне улыбается впервые за эти дни.       — Очаровательно, что ты продолжаешь называть меня по фамилии, даже когда мы наедине, Зоя, — ухмыляется она.       — Разве мы… — начинает генералесса, а после вновь вздыхает и поднимается со своего места, в несколько шагов обходя стол и приближаясь к подруге.       Она думает секунду, а после всё-таки притягивает её ближе за плечи, крепко обнимая.       — Я рада, что ты выжила, Лиза, — в своей манере говорит Зоя, от этих слов Лизавета вновь улыбается. — И не выжила из ума.       — Хах, я тоже, — а теперь вместе с улыбкой вырывается и горечь. Назяленская замечает это и отстраняется несмотря на то, что взгляд ледяных очей пропитан теплом.       — Иди отдыхай, — с несвойственной себе нежностью говорит Зоя, а после добавляет: — Ну или работай, учитывая, что обычно ты не можешь усидеть на месте. И чтобы без этого кислого выражения!       — Будет сделано, генералесса, — с шутливой серьёзностью отвечает Лизавета, сжимая плечо подруги в жесте благодарности и прощания.       А следом, наконец немного успокоив душу, отправляется в лаборатории фабрикаторов.       Творить.

***

🎶

      Тишина ночных коридоров натягивает струну внутреннего напряжения. Лизавета глубже укутывается в ворот рубашки, ведь лето уже позади, и после захода солнца тепло в воздухе не держится так долго. Поначалу девушка просто идёт прямо, всё ещё заключённая в цепкие объятия кошмара, но после того, как внезапно доходит до выхода из Малого дворца, начинает сомневаться в том, что лучше: выйти на ещё более холодную улицу или вернуться тем же путём обратно в комнату. Раздумывает она недолго, из-за какого-то порыва протискиваясь-таки в небольшую щель на улицу.       Прохладный ветер освежает, но девушка понимает, что долго здесь она пробыть не сможет в одной рубашке и брюках.       Внезапная смена температур заставляет ненадолго забыть о пережитых кошмарах и тех, что продолжают преследовать её по ночам. Лиза находит свою любимую скамейку на заднем дворе, с которой можно хорошо разглядеть большую часть устройства Малого и Большого дворцов. Холодная деревянная поверхность почти обжигает бёдра, после чего девушка решает идти дальше, а не оставаться на одном месте, рискуя себе что-нибудь застудить. Продолжая путь по тихим безлюдным дорожкам, Лизавета вспоминает, как проводила здесь многие-многие часы наедине со своими мыслями и разными людьми, которые могли их разделить. Без преувеличений, дворец уже давно стал для неё настоящим домом, в котором она впервые по-настоящему почувствовала себя в безопасности.       Вновь не замечая, куда ведут её ноги, Лиза чуть не врезается в фонарь, рефлекторно отшатываясь. Это заставляет вынырнуть из собственных мыслей и взглянуть на темноту вокруг несколько иначе. Несмотря на то что свет от фонаря делает многое вдали от него гораздо менее различимым, девушка замечает какую-то фигуру в противоположной от дворцов стороне.       Разумеется, первая реакция – настороженность и тревожные мысли о том, что кто-то мог проникнуть на территорию. Но двинувшись навстречу темноте и вспомнив, что там располагается, девушка заметно расслабляется.       Приблизившись на расстояние нескольких шагов к знакомому силуэту, внимание Лизаветы приковывается к могиле предыдущего короля Равки – Александра III – расположенную перед ними.       — Не спится? — спрашивает Николай после нескольких мгновений тишины.       — Как и тебе, — подтверждает Лизавета, оглядывая перед собой растрёпанного и несколько печального парня, с которым они не разговаривали больше недели.       Девушка замечает то, как Ланцов осматривает её вид в ответ, но не улавливает никакой конкретной эмоции, которая могла бы как-то её насторожить. Спустя какое-то время и один рваный вдох Николая, он возвращает взгляд на могильный камень перед собой, давая Лизе невербальное разрешение находиться рядом в такой эмоциональный для себя момент, после чего девушка двигается ближе, почти соприкасаясь с ним плечами.       — Вы были близки? — осторожно спрашивает она после длительной тишины.       — Нет, — коротко отвечает Николай, не отрывая взгляда от букв, выгравированных на мраморе.       Лизавета не решается спросить что-то вновь, чувствуя напряжение в плечах Ланцова. Она знает, что тишина обычно помогает раскрепоститься лучше любых уговоров, поэтому стоит в ожидании, готовая принять от Николая всё, что он только мог бы ей предложить. И её терпение окупается.       — Мать обвиняла меня в его смерти, знаешь, — внезапно говорит он.       — Но почему? — недоумевающе спрашивает Лиза.       — Она, кажется, до сих пор считает, что я был в сговоре с Дарклингом, предоставил ему сведенья взамен на корону, — он говорит это с разочарованием, а Лиза не находится с ответом. — Совершенно не догадываясь об его истинной натуре.       — Что ты имеешь ввиду?       — Что… — начинает Николай, а затем снова разглядывает девушку перед собой, принимая какое-то сложное решение в голове, а после говоря на выдохе: — Что на самом деле не было никакой династии заклинателей теней.       Замечая усилившуюся складку на лбу Лизаветы, Ланцов выстреливает, глядя ей в глаза и наблюдая за реакцией:       — Дарклинг, которого мы знали всё это время, и являлся Чёрным Еретиком.       Лиза моргает несколько раз, не совсем понимая, правильно ли услышала сказанное, и лишь открывает и закрывает рот несколько раз, не находясь с тем, какой вопрос стоит задать первым.       — Напрямую об этом никто из них мне сообщал, — поясняет Николай. — Сначала я начал догадываться о чём-то самостоятельно, но, сама понимаешь, сложно сделать такой вывод даже, если все карты на лицо.       — И что же произошло? — спрашивает Лиза, удивляясь собственному спокойствию.       Спустя мгновение она понимает, что какая бы ни была сущность Дарклинга, это не изменит его поступков в ключевой для страны момент. Не изменит того, что он в конце концов становится Спасителем. Возможно, Лизавета уже просто не способна удивляться в полной мере после всех событий последних лет.       — Алина намекнула мне об этом за несколько часов до их отбытия, — отвечает Николай. — Таким образом она убедила меня в необходимости именно такого исхода событий. Того, что им необходимо самим отправиться в эпицентр битвы. Вполне возможно, что она заранее чувствовала или даже знала, что это будут последние слова, которые она мне скажет.       Лиза кивает несколько раз, вновь погружаясь во множественные воспоминания о событиях четырёхлетней давности. А когда ощущает, что рассуждения могут увести её слишком далеко, решает вернуться к более приземлённым вопросам.       — А с твоим… С Магнусом, — начинает Лиза. — Вы никогда не встречались?       — Лично? Нет, — отрезает Николай. — И я надеюсь оставить этот факт неизменным.       И вновь наступает тишина, но она не давящая, а лишь позволяющая двум молодым людям наконец насладиться спокойствием ночи и нахождением рядом друг с другом.       — Знаешь, почему я здесь? — дождавшись, когда девушка мотнёт головой, Николай отвечает на собственный вопрос. — Потому что это – то, чего я боюсь. Стать лишь камнем на этом бесконечном кладбище. Отчего-то только в последние месяцы я задумался о смерти по-настоящему. Не в те годы, когда был близок к тому, чтобы утонуть в ИстиноМоре и не когда завёл дружбу с самыми смертоносными заклинателями истории.       Николай поворачивается к ней всем корпусом, продолжая говорить после небольшой паузы.       — А когда понял, что могу потерять тебя, — он делает ударение на последнем слове, ловя взглядом глаза Лизаветы, а затем пихая её в плечо. — Причём дважды за эти месяцы.       — Ох, ну, получается, я рада, что выжила и смогу наблюдать теперь за тем, как тебя изменил наконец появившийся в твоей сумасбродной башке инстинкт самосохранения, — с усмешкой говорит Лиза, пихая Николая в ответ.       Они улыбаются друг другу, почти сразу возвращаясь к созерцанию могил и неутешительным мыслям, при этом неосознанно придвигаясь ближе друг другу.       — Ты никогда не говорила о своих родителях… Не поделишься, раз уж у нас ночь откровений у могил почивших монархов? — внезапно начинает Николай, девушка чувствует, как он напрягается рядом, ожидая реакции.       — Что ж, ты ведь знаешь, что они оба мертвы, — начинает она, а дождавшись кивка от парня рядом продолжает: — Мать я никогда не знала, мне известно лишь, что она умерла при родах, но я не могу с точностью утверждать, что это правда.       Лизавета замолкает, остановленная внезапным осознанием, что никогда не делилась историей своей семьи ни с кем раньше. Она поднимает взгляд на Николая, разглядывая его выражение внимательного слушателя, вздыхает и продолжает.       — А отец… Он растил меня первые три года моей жизни… — тяжёлые воспоминания предстают перед глазами, как наяву, но её голос остаётся ровным. — Ему было тяжело справляться со смертью жены, как я это понимаю сейчас. Конечно, он старался пить в меру, но, видимо, сила воли его подвела… В один вечер он напился особенно сильно, уложив меня спать. А я не засыпала, улавливая звуки снаружи. И вышла из комнаты, когда услышала грохот…. Оказалось, что отец упал, спускаясь с лестницы. Сначала я звала его, аккуратно спускаясь самостоятельно, а потом увидела растекающееся от его головы пятно крови.       Николай шумно вдыхает носом после её слов, а когда она поднимает на него взгляд и видит крайне обеспокоенное выражение, уже не может сдержать слёз. Ланцов замечает влагу, скопившуюся в уголках её глаз, и со вздохом притягивает в объятия. Тепло окутывает её со всех сторон, но Лизавета решает не обрывать историю, пока в ней ещё есть силы закончить её.       — И до семи лет я жила у брата отца и его семьи, — отчего-то из неё вырывается смех, после которого она решает разорвать объятия и вытереть слёзы, прежде чем продолжить. — Я была для них лишь лишним ртом, но зато старше их детей, поэтому уже могла помогать по дому, пока некоторые из них только ползали.       — Ну, а когда дядя в очередной раз пришёл с работы без денег, очевидно, тут же пропив их в местной забегаловке, тётя устроила разборки, мне прилетело, как самой старшей, да ещё и не своей, — говорит Лиза после небольшой паузы, а затем снова усмехается. — А я, после очередного обвинения яростно бросив ложку на стол, разломила его на две части, представляешь? Ха-ха, их лица надо было видеть. Они стали меня побаиваться, но продолжали обвинять во всех бедах только больше. А перед тем, как меня забрали в столицу, сказали, что меня ни в чём не будет ждать успех, потому что это невозможно для такой невоспитанной ободранки, как я.       — Маловероятно, — отвечает Николай в свойственной ему манере, легонько пихая её в плечо.       Лиза смеётся, а после замирает, рассматривая его сияющее выражение. Она оказывается поймана самим его присутствием, его яркостью и непосредственностью. Она больше не помнит ни слова из того, что хотела сказать, бегая взглядом со светлых локонов, отражающих далёкий свет уличных фонарей на медовые глаза, кажущиеся сейчас почти чёрными.       — Ты смотришь на меня так, будто хочешь прибить, — сообщает Николай спустя пару минут молчания. Он на самом деле выглядит озадаченным её поведением, а она продолжает смотреть на него и не знает, как обречь все свои чувства в слова.       — Почти, — выдаёт Лизавета на выдохе. — Разве только прибить за то, как сильно я хочу тебя поцеловать.       Теперь черёд Николая застывать и приковывать её взглядом, разглядывая все детали, виднеющиеся в полумраке ночи. Он медленно вдыхает и выдыхает, неосознанно приближаясь, будто притягиваясь к ней, и попеременно сжимает кулаки, сдерживаясь от спонтанных действий.       — Ты дрожишь, — замечает Николай, осматривая её фигуру в обычной рубашке и брюках. — Пойдём внутрь.       Спустя мгновение он протягивает ей свой изумрудный кафтан, в котором девушка буквально утопает. От вещи исходит характерный опьяняющий николаевский запах и волна тепла, резко контрастирующего с её кожей.       Лизавета почти не замечает, как они достигают стен Большого дворца, замедляясь подходя всё ближе к дверям. А затем Николай вплотную прижимается губами к её уху, пуская мурашки по всему телу.       — Видишь вон те колонны у входа, — вкрадчивым шёпотом говорит он, а Лиза непроизвольно поворачивает голову к тому месту, о котором говорит Николай. — Я еле сдерживаюсь от того, чтобы вжать тебя в одну из них, забраться руками под эту форменную рубашку и сцеловывать холод с твоей кожи, наслаждаясь сдержанными вздохами, которые ты начнёшь издавать, боясь, что нас кто-нибудь застанет.       И он тут же отстраняется от неё сначала на полшага, а затем на расстояние вытянутой руки и рассматривает её с выражением полного довольства.       — Встретимся в Гнезде Соловья, — говорит он таким же шёпотом и с плохо сдерживаемой ухмылкой, а затем уходит прочь, оставляя Лизавету наедине с её бурной фантазией, контрастирующей с холодным воздухом улицы.       И лишь через минуту, когда холодный ветер проникает под одежду, кусая кожу, девушка наконец приходит в себя и понимает, о чём сказал Николай. Стараясь перемещаться как можно тише, Лиза находит искусно скрытую в стене дверь, ведущую к потайной лестнице Большого дворца. Именно её Николай однажды назвал Гнездом Соловья, ведя Лизавету через неё ко второму этажу дворца. Зайдя в ничем не освещённое пространство и убедившись, что возвращает дверь в прежнее положение, девушка не может сдержать улыбки, вырывающейся из-за воспоминаний о Ланцове.       А следом обладатель сверкающих золотом глаз и локонов появляется рядом, будто вырвавшись из её фантазий.       — Я уже заждался, — шепчет Николай, подойдя к ней со спины и прижимаясь почти всем телом. — Пойдём.       Он утягивает её за собой, ведя по тёмным поворотам так, будто знает наизусть даже шероховатости стен вокруг. А возможно именно так дела и обстоят. Они идут недолго, но у Лизаветы складывается ощущение, что она в любую секунду может впечататься во что-нибудь лбом. И в итоге чуть не врезается в спину идущего впереди Николая, остановившегося слишком резко и открывшего какую-то нишу, из которой тут же льётся свет.

🎶

      Возможно, Лизавете стоило этого ожидать, но она всё равно удивляется, выходя из шкафа в королевских покоях. Она вспоминает в каких обстоятельствах находилась здесь в предыдущий раз и цепляется взглядом за фигуру Николая, подсвеченную низким тёплым светом прикроватной лампы.       «Похоже, Святые всё же услышали меня», — думает Лиза и усмехается этим мыслям, подходя ближе к Николаю.       А он, заметив приближение девушки, делает несколько шагов навстречу, запуская руку в её волосы, доходящие теперь до плеч. Ланцов притягивает её ближе, погружая пальцы глубже в пучину спутанных рыжих локонов. Лиза поднимает подбородок выше, разрываясь от желания посмотреть Николаю в глаза, передать через взгляд все чувства, что окутывают её сердце так плотно в этот момент.       Под светом лампы сбоку от них глаза Николая буквально светятся, вновь напоминая девушке собственное сравнение парня со сладким мёдом. И когда он притягивает её ближе, вовлекая в поцелуй, Лизавета понимает, насколько сильно всё это время хотела по-настоящему распробовать его сладость.       Стеснения больше нет, как и необходимости торопиться. Они смакуют друг друга с придыханием, погружаясь в ощущения тепла и влажности языков. Лиза не замечает этого, но она привстаёт на носочки, чтобы проникнуть глубже, почувствовать больше и прижаться ближе. Они оба действуют интуитивно, впечатывая лица друг в друга и не желая отпускать.       В конце концов они отдаляются друг от друга, но только потому, что нуждаются в воздухе. Через мгновение, правда, молодые люди вновь притягиваются в поцелуй, тут же больно ударяясь зубами. Лиза хихикает от переизбытка эмоций, а из Николая вырывается низкий хрипловатый смех, звучание которого у самого уха вызывает у Лизаветы табун мурашек по всему телу.       Николай ощущает это и в порыве чувственности припадает губами к её шее, выцеловывая одному ему известные узоры. Сначала тепло чужих губ, а затем и влажность языка на чувствительной коже вызывают дрожь. Лиза рефлекторно прижимается ближе, сжимая руками рубашку на спине Ланцова.       Не желая останавливаться, Николай забирается руками под рубашку Лизаветы, продолжая целовать и прикусывать кожу её шеи, исполняя тем самым свои намеренья. Всецело погружаясь в чувства, девушка закрывает глаза, сжимая белую ткань всё сильнее.       А следом одним лёгким движением Ланцов сбрасывает с её плеч собственный изумрудный кафтан, к тяжести которого на своих плечах Лиза привыкает настолько, что раскрывает глаза с придыханием после её потери. Теперь она чувствует прикосновения Николая ещё контрастнее благодаря его горячим ладоням на своей талии и прохладному воздуху, проникающему под рубашку. Одновременно с этим Лиза чувствует некую потерю контроля, не имея, впрочем, желания погружаться в размышления. Теперь она жаждет лишь утонуть в объятиях Николая.       А он одновременно с этим жаждет её в этих объятиях сжать посильнее. Поддавшись порыву, Николай прикусывает шею девушки, изувеченную бугристыми шрамами, до красноватых следов. И в это же мгновение сжимает талию Лизаветы и прижимает её так близко к себе, насколько это возможно, чувствуя слияние тепла их тел.       И тут сознание Лизы, погрузившейся в ощущение момента, простреливает чем-то ядовитым. Страхом. От зубов на коже шрама. От сильных пальцев, сжимающих многочисленные рубцы под рёбрами.       Воспоминания надвигаются подобно цунами, заволакивая сознание мерзким привкусом. Старой боли и собственных криков. В голове отзванивает, выкручивая ощущения на максимум. Соприкосновения тканей одежды с кожей подобны пытке. А жар чужого тела рядом становится последней каплей.       — Н-нет… — голос становится сиплым и жалобным, силы постепенно покидают девушку, а паника заволакивает сознание. Отравляющие воспоминания бесконтрольно вырывают её из реальности.       Запоздало она понимает, что больше не стоит на ногах, а сидит на чём-то мягком, опустив голову между коленей.       — Дыши, — ласковый голос в призме страха превращается во что-то угрожающее, поэтому Лиза дёргается чуть в сторону, рассматривая говорящего.       Вид обеспокоенного Николая напротив неё, стоящего на одном колене, раскалывает сердце вновь, вызывая слёзы сожаления.       — Всё в порядке, — мягко говорит Ланцов, не рискуя касаться Лизаветы, лишь придвигаясь ближе к креслу, на которое усаживает её несколькими мгновениями ранее. — Я здесь.       Возможно, в других обстоятельствах Лизу бы удивило то, как быстро её дыхание становится более размеренным после звучания таких правильных слов с мягкой внимательной интонацией. Но в настоящий момент может испытывать лишь крышесносную благодарность и вину одновременно, сверля взглядом еле заметную родинку на лице Николая. А когда он понимает, что девушка приходит в норму, то садится на идентичное кресло справа от неё, ни на секунду не отворачивая лица и корпуса.       Наблюдая за ним, Лизавета откидывается на высокую спинку кресла, а затем поворачивается на правый бок, протягивая левую руку в сторону Николая. Как только он замечает это – тут же тянется навстречу, накрывая её руку своей. Лиза с расслабленной улыбкой наблюдает за тем, как её ладонь почти исчезает в объятиях николаевской, а затем поднимает глаза на него самого.       — Прости за это.       — Не извиняйся, это ни к чему, — успокаивает её Николай, накрывая руку девушки уже двумя ладонями. — Ты ведь… что-то вспомнила?       — Да… но не что-то конкретное, — Лизавета задумывается, переводя взгляд на кофейный столик у их ног, — скорее эмоции, а не образы. Всё смешивается и превращается в один единый коктейль страха. Прости, я думала, что могу это контролировать…       — Всё в порядке, — с мягкой улыбкой уверяет её Николай. — Будем осторожнее.       Лиза не может сдержать улыбки от его мурлыкающей интонации и немного отворачивается, ловя себя на смущении.       — Помнишь нашу первую встречу? — спрашивает Ланцов, желая, видимо, отвлечь её от плохих воспоминаний.       — Конечно, — усмехается Лиза, вспоминая события четырёхгодичной давности. — Тогда всё, что я делала – это задавала вопросы.       — Всё самое важное начинается с вопроса, — метко отвечает Николай. — Но я не об этом.       — Что ты имеешь ввиду?       — Размышляя… о многом за последние дни, — начинает он, — я внезапно понял, что, кажется, видел тебя во дворце, когда ты только приехала.       — Неужели?       — Да, и мы даже поговорили.       — Не припомню, чтобы в детстве я удостаивалась чести говорить с кем-то из принцев, — забавляется Лиза, решая, что Николай придумывает на ходу, чтобы развеселить её.       — В том то и дело, что ты, видимо, посчитала меня обычным учеником из-за того, что мы были одеты практически одинаково.       Лизавета хмурится, усиленно пытаясь вспомнить, как в первые дни могла разговаривать с шебутным светловолосым мальчуганом на несколько лет её старше.       — И ты сказала мне тогда, что никто не должен притворяться кем-то другим только из-за закостенелости умов тех, кто старше.       — Получается, умна не по годам, — хмыкает девушка, не найдя в памяти ни одного отголоска этому рассказу.       — Именно, — отвечает Николай, целуя её костяшки и удерживая зрительный контакт.       — Это то, о чём я думаю? — переводит тему Лиза, замечая очень знакомый синий отблеск на нижнем уровне кофейного столика. Наклоняясь, чтобы достать предмет, девушка разрывает контакт их рук, но тут же забывает об этом, разглядывая переливы цветов на обложке успевшей полюбиться книги. А затем спрашивает с блеском и надеждой в глазах: — Ты уже прочитал её?       — К сожалению, нет, дошёл только до трети, — Ланцов вздыхает и отводит взгляд.       — А что, пришлось усиленно работать, чтобы возместить их стоимость? Боюсь представить, скольким людям пришлось отвалить увесистый мешочек золота ради этого, — усмехается девушка.       — О, поверь мне, деньги не проблема, если это может тебя порадовать, — говорит Николай с хитрой ухмылкой, получая лёгкий тычок в плечо.       А следом он тут же задумывается с тяжёлым вздохом. Возвращая взгляд на девушку радом, Николай выглядит так, будто до сих пор страшится новостей, которые готовится сообщить. Лиза неосознанно перенимает его настроение и готовиться поддержать во всём.       — Дело в том, что… я уже говорил, что после операции у меня несколько ухудшилось зрение, — начинает Николай, потирая шрам на затылке, на что Лизавета медленно кивает, вспоминая их разговор перед отъездом. — Так вот, дело в том, что… ему не суждено восстановиться. С каждым днём становится всё труднее различить написанное в документах.       — П-подожди, а что говорят целители?       — Они делают что могут, но боятся отрицательного влияния и так большого количества магии на мозг, — и вновь из него вырывается вздох. — Я сопротивлялся этому какое-то время, но вскоре для меня изготовят подходящие очки. Будем надеяться, что не придётся часто менять линзы на более толстые.       Николай говорит это с лёгким смехом, но Лиза чувствует тяжесть на сердце, разглядывая узоры на синей обложке уже с другими эмоциями.       — Поэтому, — начинает Ланцов уже более томным голосом, — я буду очень признателен, если ты почитаешь мне вслух.       Лизавета улыбается радостно, будто ей только что предложили отведать самую драгоценную сладость на свете. Девушка тут же загорается, обсуждая с Николаем всё, о чём он уже успел узнать из сюжета, а затем понимая, что в их уголке слишком темно для чтения, поднимается, чтобы найти свечи. И тут же оказывается мягко прижата за плечо к мягкому изголовью кресла. Николай смотрит ей в глаза, вытягивая другую руку, чтобы достать до выключателя напольной лампы у них за спинами.       Что-то в Лизавете дёргается, когда она воочию наблюдает, как весь образ визави будто загорается золотым свечением. Понимая, что пялится слишком долго, а улыбка Николая становится уж слишком довольной, Лиза возвращает всё своё внимание к книге.       Чтение и обсуждение сюжетных поворотов затягивает молодых на несколько часов, которые для них самих пролетают подобно секундам. Смех, дискуссии и восторженные возгласы приводят к тому, что их ноги в конце концов соприкасаются, а руками они периодически держатся друг за друга, в особенно эмоциональные моменты.       — А после он жертвует собой ради безопасности новообретённой семьи, — делает вывод Николай, разглядывая какие-то строчки, но скорее смотря в никуда, задумавшись. — Разве это не прекрасно?       Ланцов поворачивает голову, чтобы увидеть реакцию девушки на свои слова и замечает, что она сидит гораздо ближе, чем в начале их разговора, и изучающим неверием разглядывает черты его лица, кажется, стараясь запомнить каждую мелочь.

🎶

      — Невероятно прекрасно, — тише чем до этого отвечает Лизавета, неосознанно двигаясь ближе. Николай ощущает двойственность её слов и интонации, но перестаёт отдавать себе отчёт в том, о чём думает и что делает, когда она продолжает. — Я бы даже назвала это искусством.       После этих слов её взгляд, медленно блуждающий по поблёскивающим золотом волосам визави, спускается к его глазам, и оба замирают. Казалось, молодые люди даже перестают дышать, пойманные гравитацией друг друга, они интуитивно двигаются ближе, хотя не предпринимают для этого никаких определённых действий. Лиза бегает взглядом между гипнотизирующими при таком освещении медово-золотистыми глазами Николая, смотрит ниже, разглядывая потрескавшиеся губы и еле-заметную щетину, а после возвращается к глазам и замечает, что парень точно также бегает взглядом по её лицу, а когда задерживается на губах – непроизвольно облизывает свои. Наблюдая за тем, как они розовеют, у Лизаветы напрочь срывает тормоза, и она приподнимается со своего места, жадно впиваясь в его губы.       Поддаваясь порыву девушки, Николай отбрасывает книгу куда-то в сторону не глядя, ни на секунду не разрывая поцелуй. А мгновением позже тянет Лизу на себя, усаживая её себе на колени. От таких активных действий девушка ахает, а затем, когда слышит падение откинутого с края стола фолианта, хихикает.       — Грубо, — с несколько нервным смехом заключает Лизавета, с поплывшим взором смотря на упавшую у их ног книгу.       Николай наблюдает за ней, а после с фырканьем поднимает её, опустившись ниже и придерживая девушку за талию, и отчего-то задерживается на разглядывании переливающейся обложки. Девушка угадывает перемену настроения в его позе, но не решается прервать тишину и заворожённо наблюдает за тем, как Ланцов тянется всем корпусом за её спину, чтобы положить книгу на низкий столик в отдалении. Парень возвращается и очевидно раздумывает над чем-то, когда вновь разглядывает Лизу.       — Чего ты хочешь? — внезапно спрашивает он. Лизавете требуется пара мгновений, чтобы осознать вопрос и поднять брови в лёгком смятении.       — Я думала, это очевидно, — девушка ухмыляется, разглядывая ещё более растрёпанные волосы Ланцова, и приглядывается к изменениям в его поведении, чтобы понять, сделала она что-то не так, всему виной какие-то долго бурлящие в голове парня сомнения или то, что произошло с её сознанием ранее.       — Я имею ввиду вообще, — объясняет Николай, а потом пробует снова. — Чего ты хочешь от… этого?       Он делает довольно однозначный жест, показывая на сокращающееся расстояние между ними. Девушке крайне непривычно сидеть у кого-то на коленях, но наблюдать за смущением визави как будто сродни фантазии, и она отчаянно ищет какой-то подвох в его поведении, но в итоге понимает, что несмотря ни на какие причины, Николай достоин честности.       — Всё, что ты можешь предложить, — отвечает на выдохе. — Я бы спросила и тебя о намерениях…       Не давая ей закончить предложение, Николай придвигается ближе, вжимаясь своей грудью в её. Правда теперь он старается держать руки в одном положении на нижней части спины Лизаветы, позволяя ей портить его причёску и залезать руками под воротник. Когда нежность поцелуев перерастает в отчаянное желание проникнуть друг другу под кожу, волосы спутываются от пальцев, притягивающих ближе, а девушка у него на коленях начитает активнее ёрзать, Николай отстраняется. С неверием и желанием рассматривая Лизу, что смотрит на него с потемневшим взглядом, он не даёт ей снова притянуть себя в поцелуй, находя воздух, чтобы спросить:       — Ты уверена?       Ответом становится искренняя улыбка, кивок, а затем жадный взгляд девушки на открывающиеся ключицу и грудь парня. Она медленно расстёгивает рубашку, смотря ему в глаза, а затем также медленно снимает её с него, увлечённо разглядывая то, как перекатываются мышцы спины и рук. Позволяя ей ещё несколько мгновений насладиться открывшимся видом, Николай припадает губами к шее Лизаветы, наслаждаясь неровным выдохом, вырвавшимся из неё.       Решая немного изменить тактику, Ланцов движется выше, целуя небольшое местечко за ухом и откидывая светло-медные волосы назад, открывая себе больше пространства. Он понимает, что попадает в яблочко, когда после нескольких влажных поцелуев хватка Лизы на его плечах становится крепче. Николай не может сдержать улыбки, выцеловывая линию её челюсти. Шальная мысль пробегает у него в голове, а наблюдая за разнеженной девушкой у него в объятиях парень не может сделать ничего, кроме как поддаться порыву.       — Посмотри на меня, — голос Николая вновь становится низким и мурчащим. Мурашки покрывают кожу Лизаветы, как и в прошлый раз, особенно когда она пересекается с томным взглядом визави. — Скажи мне, когда остановиться, хорошо?       — Хорошо, — тихо отвечает она, не разрывая зрительного контакта и больше чувствуя, чем видя то, как Николай расстёгивает и её рубашку, но, кажется, в разы медленнее, чем всё до этого.       Аккуратно высвобождая последнюю петлю, он останавливается, позволяя девушке решать. Вдохнув поглубже, Лиза расстёгивает пуговицы на манжетах, а затем отводит руки назад и стряхивает с себя рубашку. Это получается далеко не так элегантно, как ей бы хотелось, потому что подол цепляется за брюки, но, кажется, Николаю плевать на это. Он целует её, с каждый разом проникая языком всё глубже, и параллельно отбрасывает рубашку в сторону.       Обнажённые торсы молодых людей, коснувшиеся друг друга с новой страстью, пускают по телам волны жара, толкающие на импульсивные действия.       — Встань, — просит Николай в самые губы Лизаветы. Она даже не думает спросить о причинах. Кажется, в таком состоянии она готова сделать практически что угодно, если Николай попросит об этом таким голосом.       Поднявшись с колен парня, Лиза чувствует слабость в ногах, но Николай не даёт ей упасть, придерживая за бёдра и, всё ещё находясь в сидячем положении, начинает расстёгивать её брюки. Ремень и пуговицы не становятся большой преградой, но тут Ланцов понимает, что в первую очередь стоило заняться солдатскими ботинками, доходящими чуть выше середины голенищ.       С лёгким смешком Николай наклоняется, чтобы дотянуться до ремней, стягивающих верхнюю часть ботфортов девушки, но не попадает с первого раза, видимо, опьянённый волнением ситуации.       — Ты свои сними сначала, — восклицает Лиза со смехом, ловя шальной взгляд визави.       Они синхронно тянутся к небольшим ремням на своих ботинках, снимая их так быстро, как могут, наученные военной необходимостью. Отставляя обувь в сторону, чтобы о ней можно было забыть до утра, молодые люди вновь тянутся друг к другу, но теперь уже стоя на ногах. Правда, недолго, потому что как только Николай резким движением снимает брюки с ног Лизаветы, а та переступает через штанины, оставаясь лишь в панталонах и чулках, Ланцов сажает её обратно на кресло, больше не отрывая губы от её кожи.       Уплывая сознанием куда-то далеко от прикосновений его рук, губ и языка, Лиза с силой сжимает светлые волосы на чужой макушке. Николай, впрочем, не высказывает ни капли протеста, спускаясь все ниже по её телу. У Лизаветы мелькает мысль о том, что удобнее было бы перейти на кровать, стоящую всего в метре от них, но она тут же улетучивается, когда поцелуя Николая удостаивается её грудь. Подняв хитрый довольный взгляд на девушку, Ланцов умело приподнимает её бедра, не отводя глаз от её лица.       Лизавета охает от неожиданности, когда лишается нижнего белья, но не успевает задуматься об этом, как язык Николая вырисовывает узоры всё ниже и ниже пупка, сверля её лицо взглядом. Дыхание сбивается, девушка больше не следит за своими действиями, погружаясь в ощущения.       Приподняв бёдра Лизаветы так, чтобы они легли ему на плечи, Николай целует их внутреннюю часть, посылая мурашки по телу. Всё так же не отрывая взгляда от её лица, Ланцов припадает губами, а следом и языком к девичьему лону, после чего у Лизы перед глазами всё меркнет.       Никаких сравнений не найдётся тому, сколько эмоций взрывается в ней одновременно от действий умелого языка. Изо рта вырываются стоны, которые с трудом удаётся сдерживать. Уверенные переменчивые нажатия, всасывание и крепкая хватка на бёдрах. Через дымку, окружающую сознание девушки, она почти не чувствует то, как сильно прикусывает нижнюю губу, чтобы не закричать от наслаждения. Она теряется, полностью пропадает от точных ударов его языка между своих ног.       Одной рукой она с силой вцепляется в светлые локоны, то удерживая на месте, то толкаясь навстречу. А второй Лиза хватается за подлокотник в попытках не сползти на пол. Она полностью теряется во времени, вспышки эмоций и электрических разрядов погружают девушку в бесконтрольное течение навстречу взрывам фейерверков.       Правильные уверенные действия и нажимы в определённый момент становятся пиком. Когда Лизавета достигает определённой точки и резко бесконтрольно выгибается в пояснице, Николай продолжает удерживать её бедра на месте, ускоряя движения и продолжая их даже когда тело девушки обмякает на кресле.       Николай поднимается поцелуями вверх по её телу, а достигнув лица и встретив замутнённый наслаждением взгляд, лишь заворожённо смотрит за открывшейся картиной. Лизавета выдерживает пару секунд, прежде чем притянуть парня для поцелуя, ощущая собственный вкус у него на губах.       Чувствуя внутри какой-то новый порыв, Лизавета выпрямляется на кресле, заторможенно пытаясь разобраться с ремнём на брюках Николая. Тот хрипловато смеётся, но избавляется от них без возражений, переступая через штанины не разрывая поцелуя. Ланцов не может сдержать улыбки, когда Лиза встаёт вместе с ним, а следом подхватывает девушку под колени и, удерживая за талию, в одно мгновение переносит её на постель.       От неожиданности Лизавета охает, но не теряется, а лишь тянет Ланцова на себя, позволяя ему упасть на неё. Дождавшись, когда парень потеряет бдительность, девушка с грацией кошки меняет их местами, прижимая его руки к матрасу.       — Ну как? — спрашивает с блеском в глазах и хищной улыбкой.       — Обворожительно, — с придыханием отвечает Николай, вырывая руки из хватки и притягивая девушку ближе, наслаждаясь вкусом её губ.       Почувствовав желание принести удовольствие, Лиза выцеловывает шею и грудь парня, спускаясь всё ниже, подобно тому, как это делал он сам.       — Давай... мх, — Николай пытается что-то сказать, но ему не удаётся это сделать из-за Лизиной руки, спустившейся на его пах, всё ещё прикрытый тканью кальсонов.       — Да? — томно и заигрывающе спрашивает девушка, наблюдая за каждым изменением в лице Ланцова.       — Давай... притормозим, — заканчивает он на выдохе, приподнимаясь на руках.       — Притормозим? Не похоже на тебя, — говорит Лиза, сцепляя руки за шеей Николая и садясь на его бёдра.       — В том то и дело, — уже тише продолжает он, утыкаясь носом в её волосы. — Мне хочется растянуть удовольствие.       — Неужели?       — Да... — шепчет он ей в губы. — Хочу узнавать тебя постепенно, деталь за деталью. Хочу смаковать тебя, подобно дорогой сладости. Хочу быть рядом, наблюдать, говорить, радовать, — судя по интонации, речь Николая начинает становится все менее осознанной, но от того все более искренней, — хочу просыпаться рядом, чувствуя твой запах, видеть улыбку по утрам и разбросанные по подушке локоны. Я хочу стать для тебя домом. Достаточно серьёзные намеренья?       — Весьма, — со сбившимся дыханием отвечает Лизавета. — Но боюсь, что мне не хватит красноречия, чтобы выразить свои чувства так же... ярко.       — И не нужно, я всё вижу.       Они утыкаются лбами и сидят несколько минут с закрытыми глазами размышляя обо всем случившимся этой ночью.       — Кажется, я начинаю засыпать.       — Я тоже, — посмеивается Лиза, отодвигаясь от лица Николая на несколько сантиметров и думая о том, как ей придётся добираться до своих покоев в такой поздний, а скорее ранний час.       — Значит, залезай под одеяло.       Лиза тормозит всего секунду, не до конца веря в то, что происходит, но прислонившись к тёплой груди Николая и оказавшись объятой его теплом со всех сторон, она ощущает, что никогда ранее не чувствовала себя настолько правильно, как сейчас.       Будто ничто до этого не было её домом по-настоящему.

***

🎶

      Солнечный свет из-за не задёрнутых штор проникает в комнату уже через пару часов после того, как Лизавета и Николай засыпают. Но проходит гораздо больше времени, прежде чем они наконец открывают глаза навстречу новому дню.       — Ваше Величество! — зовёт служанка за дверью спальни.       Видимо, она решает, что к одиннадцати стоит разбудить монарха, и приглашает сама себя в его покои, а осмотрев пустой кабинет, двигается дальше. Закрытая дверь останавливает её ненадолго – мало ли что могло случиться с королём в такое неспокойное время, пока она соблюдает приличия.       Приоткрывая дверь и снова зовя монарха, служанка уж точно не ожидает услышать грозное:       — Прочь! Приготовьте ванну и убирайтесь, — доносится хриплый голос короля. — Позову при необходимости.       — К-как скажете, Ваше Величество, — испуганно мямлит служанка, торопясь исполнять заданное. Она ещё ни разу не видела и не слышала, чтобы младший Ланцов находился в таком настроении, но справедливо заключает, что это не её ума дело. Главное, что король цел и невредим, а остальное… не ей решать.       С шумным вздохом падая на кровать, Николай трёт глаза и поворачивает голову вправо, когда слышит фырканье.       — Что тебя так рассмешило? — он тут же сам расцветает в улыбке и опускает голову на подушку, разглядывая растрёпанную рыжую макушку напротив.       — Наверное, это нервное, — заключает Лизавета, потягиваясь в постели. — Не каждый день я просыпаюсь в королевской спальне, когда моё присутствие чуть ли не застаёт служанка.       — Её точно следует понизить, — пренебрежительно бросает Николай. — А тебе лучше начать привыкать.       — Ха, к чему? К тому, что нас везде может кто-то застать? — со смехом спрашивает девушка.       — И это тоже, — голос Ланцова становится более хриплым, что Лиза сразу считывает, как надежду на будоражащее продолжение. А когда он перемещается так, чтобы нависнуть над ней, Лизавета в этом только убеждается. — Привыкай просыпаться в королевской спальне.       — Вот это заявление, — из неё вырывается нервный смех. Лиза сцепляет руки за головой Николая, притягивая его ближе.       — Вообще-то, я вполне серьёзен, — утверждает он перед тем, как Лизавета затыкает его поцелуем.       Больше сопротивляться этому нет сил. Николай запускает руку в мягкие, но спутанные волосы, медленно переходя ниже по обнажённому телу. Их поцелую не суждено перерасти в страстный, но он точно позволяет вновь воспроизвести в голове все воспоминания о прошлой ночи.       — М-м, пожалуй, прежде чем целоваться стоило умыться, — морщиться Лизавета, на что Николай лишь хохочет и согласно кивает.       — Да, я чувствую, будто у нас обоих во рту кто-то помер.       — Ну, на счёт этого говори за себя, — говорит девушка, откидывая Николая в сторону, чтобы встать на постели, обёрнутой в одеяло. — И где моя одежда?       — Где-то в этой куче, я полагаю, — комментирует Николая, указывая на гору одежды слева от него у кресел и не шелохнувшись ни на сантиметр.       — Будьте добры, Ваше Величество, — Лиза язвительно выделяет обращение, с натянутой вежливой ухмылкой протягивая руку.       Она с довольством наблюдает за тем, как Николай закатывает глаза и встаёт, чтобы найти её рубашку, брюки и панталоны. Когда Ланцов протягивает ей одежду, Лизавета задерживается, разглядывая обнажённый торс парня, прежде чем принять её. А затем тихо благодарит, оборачивается одеялом и надевает нижнее бельё и рубашку так, чтобы ничего не выглядывало.       — Почему тебе можно на меня пялиться, а сама прячешься? — с лёгкой обидой спрашивает Николай, садясь на кровать.       — Магическое влияние ночи прошло, с наступлением утра каждой даме пристало соблюдать приличия, — комментирует девушка, сидя на краю кровати и натягивая брюки.       — А ещё даме бы пристало носить юбку, — парирует Николай, подходя к девушке, поправляющей смятую одежду.       — А Вам, молодой человек, не пристало указывать, что носить даме, — продолжает их странную перепалку Лизавета уже в другой части комнаты, натягивая ботфорты.       — Ты же в курсе, что разговариваешь с королём? — задаёт вопрос Николай, подходя к ней вплотную. Проходит несколько секунд, в течении которых Лиза беззастенчиво рассматривает визави, а затем делает ещё полшага навстречу.       — С королём в нижнем белье, прошу заметить, — со смешком говорит она, а затем встаёт на носочки и продолжает уже ему на ухо: — Который несколько часов назад стоял на коленях.       Николай фырчит после этой фразы, резким и уверенным движением вовлекая Лизавету в поцелуй. Он выходит быстрым, скорее прощальным.       — Нет, серьёзно, оденься, — комментирует девушка, проведя кончиком пальца по краю кальсонов. — А я побегу, пока моё отсутствие в лабораториях не стало подозрительным.       Коротко чмокнув Николая напоследок, девушка выныривает из комнаты через тот самый потайной выход к лестнице. На удивление, до Малого дворца она добирается без происшествий, как и в дальнейшем до своих покоев и лабораторий. Необычность прошлой ночи в ней выдают лишь мысли, постоянно возвращающиеся ко всё ещё бурлящим внутри эмоциям.

***

      Будни приходят в норму насколько это возможно. Разумеется, отсутствие значительной части фабрикаторов по-прежнему ощущается особенно остро. Возможно, эта дыра в груди не затянется никогда, оставляя внутри зияющую пустоту сожаления и вины. Но всё, что они все могут сделать – лишь помнить.       Для того, чтобы организовать полноценные похороны, посвящённые всем погибшим в битвах против Шухана и Фьерды, уходит чуть больше двух недель. В первую очередь для того, чтобы весть о них разнеслась по стране, а все желающие проститься могли приехать в столицу. Но также и для того, чтобы изготовить памятник, способный удовлетворить как эстетические потребности народа, так и одним своим видом рассказать о событиях войн.       После массового захоронения погибших солдат, у которых не осталось тех, кто мог бы увезти их тела домой, основное действие происходит на главной площади Ос-Альты, которую вычищают до блеска. А именно – короткая речь короля и открытие монумента.       Солдаты обеих армий стоят полукругом на небольшом расстоянии за завешенным памятником, давая простым людям, прибывшим на площадь, отличный обзор. Лизавета практически не участвовала в разработке монумента, она лишь подкидывала идеи на начальном этапе, а после стала загружена другими делами, как одна из немногих фабрикаторов с офицерским званием.       — Её видели однажды ночью в изумрудном кафтане, — шепчет кто-то довольно громко за спиной Лизаветы. Ей ничего не остаётся, как прислушаться. — Я уверяю тебя, это все не просто так. Она опускает голову между ног короля, платя так за престижное место на советах.       «Ну, вообще-то, всё было с точностью до наоборот», — усмехается про себя Лизавета, вспоминая то, как выгибала поясницу и сжимала с силой чужие локоны от действий теперь не такого чужого языка.       Удивляясь тому, как можно сплетничать, находясь на похоронах, девушка вслушивается в речь Николая, вышедшего в центр с Зоей и генералом Первой армии. Лиза знает, что их открытость народу несколько призрачна, учитывая то, сколько людей в толпе и на крышах ближайших зданий следят за порядком, но решает вместе со всеми погрузиться в атмосферу единения Равки.       — …И мы все знаем, чего нам стоили эти победы. Этот монумент воздвигнут в дань памяти тех, кто помог нам вновь увидеть мирное небо над головой, пережить самый тёмный час перед рассветом, — с горечью в голосе заканчивает речь Николай, подходя к ткани, что занавешивает памятник, и сбрасывая её одним движением.       Взору всех присутствующих открывается выкованная из различных сплавов статуя солдата, а точнее собирательного образа всех, кто сражался. В длинном кафтане, напоминающем форму гришей, и с винтовкой за плечом. Он тянется навстречу ласточке, хотя скорее он отпускает птицу в полёт, стоя на груде настоящих ружей, пришедших в негодность. У солдата залегает складка меж бровей, но взгляд его устремляется ввысь, к небу. Это образ человека надломленного, прошедшего через множественные испытания, но выжившего и преисполненного надеждой на лучшее будущее для Равки. Он отпускает ласточку в полёт, как символ их страны, способной распустить крылья после долгих лет мучений в оковах бесконечных битв.       И, конечно, борьба ещё не окончена. Им нужно помнить о своих ошибках, чтобы пережить перемены. Только спустя несколько минут созерцания фигуры солдата Лизавета замечает, что тот стоит на огромном булыжнике, испещрённом именами погибших, вырезанных так часто и мелко, что слёзы сами собой наворачиваются на глаза.       Главнокомандующие вновь выходят вперёд, но уже держа факел тремя руками. Они зажигают огонь у фасада монумента, тут же отходя немного в сторону и позволяя Николаю поднять факел над головой. У Лизы спирает дыхание от наблюдения за этим. Она набирает воздуха в лёгкие и в один голос со всеми присутствующими зачитывает молитву, вознося пальцы от лба к небу. Символ Спасителей. Символ спасения и надежды.

Да будет покой младому и старцу,

Покидая нас, пусть на новом брегу обретут любовь,

Мы придаём их тела благому огню

В непоколебимой надежде встретиться вновь.