Absurdité et persévérance

      Кротость – это не про Роди.       Это очевидно с первого взгляда на этого молодого человека. Пылкий, шумный, инициативный, готовый постоять за себя и отстаивать свою точку зрения. На прошлой неделе, всякий раз, когда месье Ламори попадался на глаза аристократично-сдержанного (ну... большую часть времени) шефа Шарбонно, тот постоянно спрашивал себя: «И как я допустил это недоразумение в свой ресторан»?       Для Винсента кротость была одним из самых важных качеств в его сотрудниках. И если им её недоставало, он всегда был рад воспитать это качество самостоятельно.       Что же касается Роди... То с ним всё было сложно. В памяти ещё был свеж случай с прошлой недели, когда Ламори случайно уронил пакет с мусором. Винсент был в ярости и, разумеется, приступил к воспитательным процедурам. Но вид только-что получившего неслабую пощёчину Роди был... Шарбонно не смог однозначно определить, что он испытал тогда. Осевший рядом с разодранным мусорным пакетом у его ног молодой человек был одновременно и жалок, и неповторимо... Как бы это описать? Его страх перед грозным, устрашающим начальством был не похож ни на что другое. Конечно, и другим официантам, ещё до прихода Ламори, доставалось, если они смели провиниться. Но с этим парнем... Что-то в нём было такое, что просто не повзолило Винсенту продолжить экзекуцию. Даже наоборот, обратив внимание на порез, Шарбонно решил позаботиться об этой незначительной производственной травме. В отличие от остальных, его взгляд был полон не страха и покорности, а чем-то другим... чем-то живым, упрямым и несгибаемым.       Сейчас Роди присмирел, стал более закрытым в проявлении эмоций, столь необычно действовавших на Винса. Но это не значит, что он стал кротким, как раз напротив: если раньше Ламори пропускал мимо ушей едкие, ехидные комментарии шефа, то теперь он начал отвечать на них такими же колкостями, с каждым разом всё более изящными и изощрёнными. С удивлением Винсент обнаруживает в этом собственную тень.       Шеф ещё не определился, как к этому относиться: быть польщённым, или возмутиться. А пока он решался, его сотрудник удалялся, спеша обслужить клиентов. Рабочий день никто не отменял.

***

      Среда принесла немалую прибыль. Во многом благодаря стараниям возвратившегося официанта. Приятным сюрпризом стала заметка в вечерней газете, где французским по бумажному было писано, что качество обслуживания в La Gueule De Saturne выросло... хоть всё ещё и не дотягивает до установленной когда-то планки. Что же, не всё сразу, не всё сразу...       — В этот раз получше?       Винсент вздрагивает. И когда это Роди научился так тихо ходить? Рыжий молодой человек перегнулся через плечо, вглядываясь в текст. Не без ехидства Шарбонно подмечает, что для этого ему наверняка пришлось встать на мыски.       — Немного... Стой, что значит «в этот раз».       — О, я просто... — скажи Роди сейчас правду, и начальство явно не обрадуется, что он после закрытия шарился по шефскому кабинету в ночи. Благо, мозги начали скрипеть шустрее, с недавних пор. — Просто мне на глаза попадалась пара нелестных заметок.       — Ты не похож на человека, который читает прессу. — Винсента так просто не купишь. Да и не выражается этот лоботряс такими словами, как «нелестный».       — С недавних пор читаю. — насупился Ламори. — Люди меняются, знаете ли.       И то была чистая правда. По крайней мере, в его квартире сегодня утром стало чуть меньше холостятского хаоса, а на диване осталась лежать свежая утренняя газета, пусть в ней и не было ни слова о бистро Шарбонно. Но он же и не уточнял, какую именно корреспонденцию и когда он читал, верно?       Напускная обида повеселила Винсента, но он всё же обронил вслух одну из своих мыслей:       — Что же это на тебя так повлияло, однако.       Выражение лица Роди вновь стало безэмоциональным. Винс почти пожалел, что задал этот вопрос. Почти. А Ламори отвечать и рассуждать на эти темы со своим начальством не хотелось. Уж слишком хорошо он был осведомлён о его саркастичной и бессердечной натуре.       — Это не так важно. Доброй ночи, месье.       Шарбонно не успел придумать, чем можно было бы задержать официанта после закрытия заведения, и тот скрылся за дверьми почти мгновенно. Да, собственно, и зачем Винсенту его задерживать? Вряд ли тот был интересным собеседником. И вряд ли бы остался, какой бы предлог его шеф не выдумал. Но то, как он «вовремя» смирел, вежливо прощался и ретировался, завораживало. Словно бы он надевал маску...       И всё же, кротость – это не про Роди.