Я не хочу прощаться

В моих руках лежала книга, страница была сорок пятая, а подгореть она могла уже с «451 градуса по Фаренгейту». Велико же совпадение с названием книги. Это я сижу в поезде, совсем усталая и измотанная, хоть то что было уже минуту назад я и не помню. Последним моим, а вместе с тем и самым первым есть и остается большой город в нем я долго шастала, на душе было чувство выполненного долга. Мне это кажется чем-то родным, но в то же время инородным. Меня прерывает звонкий, дрожащий женский голос «Винсент, дорогой, как ты себя чувствуешь, понимаю что я тебя уже спрашивала вчера, но мы теперь уже едем. В другой город, там где больше мест и развлечений. В другую школу, может быть там ты найдешь друзей, как и хотел, других, не этих самых пустышек.» — по своему строению, я бы сказала, что я мальчик, а по ситуации сын женщины напротив, от этого на душе ощущения довольно спорные. Я не знаю что ей сказать, но мои губы как бы уже интуитивно начинают двигаться «Мам, да я рад нашему отъезду, я бы и вправду хотел» — уже от меня отходит интуитивно уже глухое женское окончание «ла» — «завести себе хороших друзей, которых я буду любить… а чувствую себя я очень устало, еле как глаза со страниц свожу» «Любить друзей» — промчалось у меня быстро в голове. Эти слова принадлежат больше Винсенту, вместе с тем они оказались так родны мне, такими близкими. Я чувствую радость, это говорит еще моя улыбка. Лицо матери изменилось, с встревоженного на удивленное, веки приоткрылись, брови приподнялись, то ли улыбка, то ли слова, но одно из двух точно не принадлежало Винсенту, принадлежало мне, было моим. Мама видимо не хотела перебивать мою радость, мою улыбку, от чего хоть и наползла, но искренняя, заботливая улыбка. Так и проходит путь, раз в десять, двадцать минут мать спрашивала меня о чем-то житейском, вслед завязывался недолгий диалог, и итоге будто бы не узнавала своего сына. Я же… быстро свыклась, что я стала кем-то другим. Кто-то бы на моем месте сказал, «блин, пипец, я в другом теле, я в другом мире, как я жить-то так буду», но реакция моя проста — как-нибудь… возможно у меня просто нет того, что заставляло бы или просто приводило бы к такому мышлению… По ощущениям это не более чем еще один новый этап, который я должна пройти. Книжка уже подходит к концу, моя голова с глазами тоже, а дорога будто бы не хочет останавливаться. Я кладу руку на обложку книги, закрываю и убираю ее… А куда мне ее девать? Осмотрев купе в подробностях, заметила, что купе довольно уютное, есть столик с розочкой у окна, есть две двухпалубных кроватей и есть соседи наши, они не особо шумные, не мешают чтению, спасибо людям как они, уважают покой тех с кем едут. Будучи на втором ярусе кровати, было сложно скинуть книжку аккуратно, на столик, так что я отдала ее матери. «Мам, положи эту книжку куда-нибудь, я бы вздремнуть хотел-» «Как душе твоей угодно, сладких снов!» «Да… спасибо» Проходит пятая минута, вместе с ней и другая, звуки ударов колес и даже тихих соседей тревожат меня. Шепот - шепот - шепот, в каждом слове таиться смысл, в каждом предложении мысли. Почему мой разум цепляется за это, у меня и своих мыслей полно. Проходит пару секунд за которые успеваю приглушить шепот, как вдруг кто-то или что-то проявляет громкое действие: чихнул, ударило чем-то о что-нибудь. Колеса об рельсы, рукой о колено. Но в конце концов, всё приглушается и я погружаюсь в сон. Во сне виднеется добрая фигура рядом с которой мне хорошо. Гудок и громкое оповещение информатора: «Поезд прибыл на станцию А, уважаемые пассажиры с путем на станцию А просим вас выйти» — Я не знаю какая у нас станция, но мать меня не будит, так что прикладываюсь дальше и тот сон будто бы заново приходит. Абстрактная фигура — со всеми идеальными чертами обнимает меня. Мне хорошо. Так и проходит несколько пробуждений, пока на очередном, «Поезд прибыл на такую-то там станцию» меня начинает толкать рука. «Винсент, вставай наша станция подошла» Когда пытаюсь приподняться, всё мое тело начинает ломиться, веки тяжелеют, а рука всё меня толкает и толкает. «Больно» — крутится у меня в голове и в последствии спадает с уст. Ситуация хоть и не приятная, но опоздать выйти со станции, сделав хуже, не хочется. «На три встаю. Раз… два… три» — как счет дошел до трех, поднялась я не сразу, но довольно быстро. Веки приоткрылись, тело меньше болело, но сил совсем не было. Мой глаз упал на мать, она перебирала вещички в сумке. На ней я и зависла, будто бы заснула с закрытыми глазами. Не желая изнурять и свою голову, мой разум погрузился в облака, была я там совсем не долго, в реальность меня вывела знакомая уже рука. «Выпей» — послышалось с ее стороны, передо мной была бутылка воды и половина белой таблетки. На интуитивном уровне я поглотила таблетки и быстро, можно даже сказать и сразу после этого бутыль исчезла из моих рук. «Поторапливаемся-поторапливаемся» — позвал меня голос, и по его просьбе я уже слезала со второго яруса кровати, за собой, не замечая, как успела проснуться и не много, но взбодриться. По дороге к выходу из поезда, заметила, то как здесь пусто, ни одной живой души, совсем тихо. Странно, но в то же время хорошо, нет никакой толкучки. Дорога в не известном направлении казалась такой неумолимо долгой, неумолимо нудной, будто бы она не имела конца. За это время я успела заметить разные места: аптеки, всякие магазины, парки, школы, детсады. И множества людей: стариков хромающих до продуктового и аптек, взрослых с детьми, взрослых одних, взрослых с друзьями, студентов, детей-школьников и детсадовцев, лишь лица некоторых можно было отличить, чем старше человек тем его лицо более расплывчатое и не примечательное. Мимо меня проходила группа школьников… Эх было бы славно завести с ними диалог, но я не горю желанием портить себе дорогу. Прощайте незнакомцы. Вместе с тем, рядом со мной шла мама, вся спокойная, в солнцезащитных очках, хотя любой человек мог бы сказать, что их сезон подходит к концу, на улице было довольно облачно, а на листьях даже просвечивались желтые признаки приближающейся осени. Дорога так и шла около часа или чуток меньше, под конец мы уже стояли у нового дома… Белые стены, простые с виду окна, ничего примечательного, просто хороший дом, без изъянов и особых черт. «Вот и наш новый дом» — сказала мать, уже прокручивая ключом замочную скважину в двери, по привычке второй раз. Понимая то что она была закрыта лишь на один поворот, мама открыла дверцу. «Я так рад этому, этот домик довольно милый, красивый с виду и никакой ненужной вычурности, всё как нужно» — пока я говорила, за порог заходила мать, а за ней и я. Она сняла с себя черные очки и поставила их на ближайшую поверхность, предвечную полку — «А я думала тебе наоборот не понравится, но раз так, оно тому и лучше. Можешь осмотреть наш новый дом, твои препараты в моей сумке, а пока, твоя мамуля отойдет на почту, убедиться когда прейдут все наши вещи.» — вымолвив слова, она покапалась в своей сумке, несколько минут и вынула от туда свой паспорт и целую папку документов, быстро выйдя из дому. Мой взгляд сфокусировался на сумке. Если там и лекарства и паспорт, то видимо там хранится всё самое важное. Я, не сменяя своей летней одежды, приблизилась к ней. И пока никого нет, конечно в познавательных целях открыла, в ней хранилась домашняя одежда, бумажник и медикаменты. Странно, но я не нашла документов принадлежащих мне… быть может они в той папке. Ладно осмотрю тогда только свои препараты. Доромокедин, паралелоцин, барамедокон… Знать не знаю, а читаю будто всю жизнь использовала… Доромедокон… для поддержки работы сердца, каждый день по таблектке утром и вечером… Паралелоцин для борьбы над хронической усталостью так же утром и вечером по пилюле, а так же барамедокон, обезболивающее три раза в день по половинке, если долго не есть и или не спать, то эффект будет слабее… Во всяком случае… уже хорошо, что я жива.