Навсегда

Пик тихо посмеялся, кивая на мечтательные размышления валета, и продолжая трапезу. Когда-нибудь они смогут так же завтракать, но уже ни о чём не думать. Находится в этой обстановке, создаваемой годами.  Свежий воздух в комнате после недавнего проветривания, перемешанный с запахами пиковых, обделанная искусственной, белой кожей мебель и однотонные, чаще всего серые или чёрные, мятые свитеры. Всё это выглядело так… мягко. По-домашнему.  Король ел не спеша, словно желая оттянуть этот умиротворенный момент. Однако он скорее задумался, чем специально надкусывал кусок хлеба понемногу. Валя долго не писал, что было странно. Тем более, когда стала известна новость о матери.  Восьмой уже и забыл про её существование. Хотя иногда всё-таки думал, как она? Она сама моет посуду, интересно? Или просто оставляет её в раковине? Наверное, она не стирает бельё и стала в один прекрасный день такой грязной, что грязь она соскребает ногтями вместе с кожей.  Она могла забыть и про еду, и питьё, и в конечном итоге умерла бы. Её кости сгнили бы и превратились в пепел. Как кости отца. Их кости переплелись бы, словно плющ, обвивший кирпичную стену. Однако ни одна из этих мыслей уже давно не вызывала что либо, что могло преследовать его раньше.  Учитывая, что Пик и не старался много думать о ней. Это всё равно что сдирать корочки с ранки. Успокойся. Не трогай. Дай затянуться поплотнее. Пик осторожно поднимается, собираясь положить тарелки в раковину, как случайно ударяет ими об платформу, когда валет внезапно подскакивает. Королю хватило секунды, чтобы посмотреть в непонимании на спирали в очках, и выйдя из транса, с беспокойством подойти к Вару.   — Вару? Всё нормально? — он запускает руку в мягкие кудри, чтобы убрать их с лица младшего, осматривая того, и замечая нездоровую бледность. На минуту Пик отстранился, чтобы взять чашку с чаем и подвинуть ту поближе.   — Тебе что-то приснилось? — Пик пододвигает стул, садясь напротив, как тогда, когда Вару только-только сломал ногу, но в этот раз чтобы не перевязать рану, а чтобы взять подрагивающую руку валета и держать её, пока тот не согреется, не успокоится. Хотя, король признаёт, что не отпустил бы, даже если бы нужно было бы.  Король чувствует, как внутри всё сжимается, стоит только вспомнить каждый раз, когда с валетом что-то случается. Будь он как кто-то из других клонов, точно бы положил Вару на кровать, закутал бы в десятислойное одеяло и наказал бы лежать. Более бы ярко, и открыто выражал бы обеспокоенность.  Однако Пик молчаливый, красноречие раскрыто только для лидерских мотивирующих речей, от чего были проблемы и сложности с недопониманием в отношениях.  Король не знает, что делать, когда на душе тяжелеет, не понимая даже от чего. Почему ему настолько больно видеть Вару в таком состоянии? Просто кошмар же приснился тому, не о чем волноваться. Но это всё равно беспокоит, заставляя внимательно заглядывать в лицо валета и хоть как-то помочь тому. Поэтому Пик заполняет тишину успокаивающим молчанием. Ощущением безопасности.

***

Вару не отвечает, так как в голове проносятся отголоски пугающего сна, а перед глазами до сих пор его мёртвый взгляд. Сердце колотиться как бешеное, а руки продолжают подрагивать. Он не слышит что говорит король, лишь может беспомощно смотреть на его губы, которые двигаются что-то говоря, но слов совсем не слышно, словно Вару попал в немое кино. Это состояние лишь ещё усиливает панику. Почему он не может услышать короля? Валет пытается что-то сказать, но ничего совсем не получается, язык словно онемел. От этой беспомощности хотелось выть.  Неожиданно младший чувствует, что его взяли за руку. Это словно спасательный руку, валет как утопающий хватается за ту, не в силах унять дрожь. Через какое-то время слышится судорожный вздох, сопровождающийся кашлем. Младший поднимает слезящиеся глаза на Пика, а затем утыкается тому в плечо, продолжая крепко держать чужую руку, как будто, если отпустит, то вновь впадёт в «немое» состояние. Хриплым и ломающимся голосом, Вару произносит: — О-он приснился мне, умер у меня… на глазах, — говорит приглушённо, делится кусочком прошлого, чувствуя накатывающую волну облегчения, вновь делясь сокровенным с Пиком. Вару так долго хранил всё в себе, что сейчас, поделившись ранящими воспоминания, у него как будто упал груз с плеч. — У меня.., — выдыхает для большего спокойствия, второй рукой, сжимая футболку короля и теребя ту от стресса, — как я говорил, был брат-близнец, и перед тем как… умереть, он подарил мне эту серёжку, — на губах играет печальная улыбка. Он помнил, что упоминала это при старшем, но сейчас скорее проговаривал это для себя, чтобы не утонуть в тенях сна. Дрожь потихоньку унималась. Рука, которая сжимала до этого футболку Пика, перемещается на ухо, неосознанно теребя ту самую серьгу от его брата, Джея. Слова важны для него, но ему и хватает молчаливой поддержки и присутствия его… парня, ведь можно его так называть теперь, верно. Такое непривычное слово, но звучит так правильно, разливая тепло внутри и будоража кровь. Вару приподнимает голову, смотря только в глаза Пика, а затем привстав, садится тому на коленки, чувствуя незнакомое до этого чувство безопасности, и прикрыв глаза, тихонько говорит: — Давай посидим так чуть-чуть, а потом пойдём… по делам, — идти никуда конечно не хотелось, но идея проведать Джо была мотивирующей.  Хоть и хотелось весь день просто лежать в кровати в обнимку с Пиком и лениво перекидываться словами, наслаждаясь этим моментом. Надо будет как-нибудь купить какао с зефирками и чипсы, чтобы посмотреть фильм вместе. Идеальное время провождение или наоборот сходить куда-нибудь оторваться, в клуб или на дискотеку. Так много вариантов и всё они обязательно попробуют, Вару постарается.

***

Пик не знал что делать и как реагировать. Он вздохнул, ощущая чуть ли не физическую тяжесть.  Король начал неторопливо поглаживать Вару по волосам, таким образом соглашаясь на предложение валета посидеть. Пик садится поудобнее. Им некуда торопиться, времени ещё много. Небольшая пауза сгущается вокруг умиротворённым облаком.   — Ты меня напугал, — уткнувшись в плечо валета, глухо произнёс король.  Пик знает, каково это - потерять дорогого человека, знает, как тебе дорого последнее, что осталось от него, и время от времени прикасаться к этому, скучать. Но не знает как это, когда не можешь отпустить. Каково это вспоминать человека и видеть его во снах, разрываясь. Король тот, кто отпустит, даже если очень любит.  Он не помнит, как пережил и как отреагировал на новость об отце. Его не существовало все эти дни. Пик вспоминает лишь противно мучнисто-белое лицо с лошадиными зубами и занудный голос, тянущий бесконечные стихи, песни, посвящения. И естественно, фразу «всех, кто его знал и любил». Всех, кто знал и любил… А кто знал и ненавидел?  Проскакивает мысль и начинаешь понимать, как много всего в своей маленькой жизни переломано и перекорежено. Все мы так заняты тем, что любим одних людей, а других ненавидем, что упускаем, как красиво горят тяжелым трудом выставленные сваи. Пик прикрывает глаза, крепче обвивая руки вокруг талии Вару. Согревает изнутри объятиями. — ...Расскажешь про него? — ненавязчиво, осторожно спрашивает король. Ему бы хотелось знать больше о Вару, но он не хочет заваливать того вопросами, тем более валет и так только отошёл от неприятного сна.  Сейчас можно позволить себе упасть в прошлое, вспомнить приятные дни, поговорить про цветных котов и успокоиться. Остановить ежедневный поток мыслей и эмоций.  Многих гложет неивомерное количество вещей за день, но половину из них лишь укрепляются, не в состоянии ни утешиться, ни отдаться своему горю.  Думают о своём горе понемножку, именно понемножку, капельку сегодня, капельку завтра, извлекают из него барыш. В особенности на людях, потому что жалеют, да к тому же отчасти приятно рассуждать о своей беде благоразумным тоном, словно давая советы.  Всё таки, когда одни, тихонько мурлычат, чтобы не думать. Но целыми днями ходят угрюмые, чуть что и дуются. И Пик всегда задавался вопросом - не устают ли они?  Интересно, не хочется ли порой избавиться от этой муки, от этого брюзжанья, которое возобновляется, стоит только перестать напевать?Впрочем, для них это невозможно – они зажаты.

***

Вару лишь сильнее утыкается в плечо короля, слегка потираясь о то, как бы молча говоря, что ему жаль, что он напугал старшего и вновь принёс ему проблемы, но слова в виде извинений кажутся неуместными, поэтому валет передаёт их действиями, словно котёнок, который просит ласки, одновременно извиняясь за какую-то шалость. Младшего успокаивают размеренные круговые поглаживания по голове, так и хочется уютненько заснуть на коленках Пика в тепле и любви. Но просьба рассказать про Джея заставляет нервно поджать губы. Он знает, что Пик примет ответ «нет», но…Ему хочется поделиться, сбросить груз с себя, но так тяжело это говорить.  Вару тихонько выдыхает, сжимая пальчиками футболку Пика, неосознанно ища безопасность и поддержку. Очень тяжело рассказывать о прошлом, особенно вспоминать о человеке, которого любил, и он был ценен для тебя, но ушёл из твоей жизни навсегда. — Он был очень похож на меня, как никак близнецы, только у него волосы были такими прямыми и слегка короткими в отличии от моих длинных кудряшек. Помню... его яркую улыбку, даже несмотря на то, что происходило с нами, он всегда держался ради меня, улыбаясь… — говорит с грустью в голосе, вспоминая всё до мельчайшей деталей, — и ямочки на щёчках, — придавшесь ностальгии, младший даже улыбнулся, но постепенно улыбка увядала. — Помню, мы пробрались на чужой участок, чтобы покушать малину. В итоге мы её начали есть, но нас заметили и пришлось бежать, чтобы не получить нагоняй… А там был забор и, — смешок вырвался из уст младшего, — он удачно перелез через него, а я умудрился на самой верхушке запнуться о свою же ногу и начал падать. Благо Джей среагировала и смог поймать меня, но пару царапин осталось… — сглотнув, Вару продолжил, нервно теребя кофту Пика: — И-и в тот день, — голос заметно начал подрагивать, — я, как говорил, получил пару царапин, брат решил их обработать и когда клеил пластырь, подумал рассмешить меня и наклеил его себя на нос, изображая отчима, Дрейка…, н-но как раз в этот момент зашёл пьяный отчим и, увидев это, очень сильно разозлился. Мать, Мэл, хоть и не особо жаловала нас, но в такие моменты уводила и успокаивала его. Но в тот день… Мэл не было дома, — опустив стеклянные глаза, разбито сказал Вару. — Дрейк избил его… до полусмерти. Я тогда пытался противостоять отчиму, кусался, дрался, кричал, но ничего не выходило, а потом я услышал… слишком громкий крик Джеймса. Дрейк просто ушёл, а я кинулся к брату, крепко обнимая. Тот умер у меня на руках… а я ничего не с-смог сделать… — заканчивает рассказ Вару, у самого уже наворачиваются слёзы от воспоминаний. Этот козёл убил его прямо на глазах валета, заставляя его захлебнуться в своём горе и слезах. Вару даже не смог отомстить тому… Руки Вару на футболке старшего настолько сильно сжались, что наверняка причиняли физическую боль.  Как только Вару это замечает, то ослабляет хватку, но жмётся сильнее. От воспоминаний больно и паршиво, в горле стоит ком. Но на душе становится легче, он не один, с ним эту боль разделяет Пик.  — У отчима были проблемы с агрессией, а тут ещё алкоголь. Да и шизиком он был, обострение, вот и получилось… — шепчет совсем печально, со скорбью, — поэтому, когда полиция узнала про убийство и его диагноз, то упекла его в психушку, но срок не дали, так как эта тварь была психически больна… Он убил Джея! Убил! Он заслуживал наказание… — отчаянно говорит Вару. В уголках стоят кристаллики слёз, тяжело было вспоминать, а рассказывать вдвойне, поэтому не удивительно, что щёки стали все мокрые от слёз, а ведь Вару и не заметил, что начал плакать. Поэтому с неверием он коснулся влажного участка рукой, словно проверяя не померещилось ли ему.

***

Пик замолкает, слушая валета, и чувствуя его дрожь. Он кладёт голову Вару к себе на плечо, прижимая ближе.  Он ненавидит показывать эмоции или не хочет их показывать при посторонних. Почти одно и то же, наверное, но вот паршиво абсолютно идентично.  Ибо, когда валет начинает плакать, король поглаживает того по голове, выражая понимание, не требуя перестать, говоря, что не нужно плакать. Он реагирует на это естественно, так и должно быть, это нормально. Король глубоко внутри боится, что это покажется безразличием. Однако это же действительно нормально.  Плохо то, что это может означать, что Вару давно не может закрыть этот гештальт, старые воспоминания всё ещё его тревожат. А многим сложно осознать, что они травмированы. Король понимает и это.   — ... Я работал с людьми, которым тоже время от времени снилось то, что они бы предпочли никогда не видеть, не слышать и не вспоминать. И это, как мы знаем, похуже кровавых мясорубок, из-за которых иногда ночами с пронзительными воплями просыпается кто-то, посмотрев один ужастик, — Пик издаёт тихий вялый смешок, который скорее был сделан, чтобы немного успокоить.  — И намного хуже сонного паралича. Мясорубки и изрешечённые в фарш тела рано или поздно приедаются и больше не пугают, сонный паралич рано или поздно заканчивается, а от собственных мыслей и воспоминаний убегаешь не первый десяток лет. Они с тобой до конца твоих дней, если только не разобьёт инсульт, — Пик говорит тихо, с хрипотцой.  В его тоне слышится спокойствие, и откуда-то изнутри возникает чувство уверенности в том, что он будет рядом. Раньше король не любил это чувство. Ибо оно было зачастую ложным, и Пик не хочел давать каких либо надежд.  Король за это не любит будущее; оно ему не подвластно. Но сейчас, у Пика появилось сильное желание остаться настолько, насколько сможет рядом с Вару, быть опорой. Когда не мог быть опорой даже для себя, надеясь, что скоро наберется сил для большего.   — Мне не получиться ощутить в полной мере твой опыт, я могу лишь понять тебя. И я знаю, насколько сложно бывает потерять кого-то, — кровь твердеет, замораживается и не даёт суставам двинуться. Пик чувствует свои конечности в несколько раз тяжелее и имеет силы только на то, чтобы поднять глаза и посмотреть в уже родные напротив.  — Но ты никогда не был и не будешь один, Вару, — словно в доказательство, он берёт руку валета, аккуратно сжимая её.  Пик откидывается на спинку стула и позволяет опереться валету на него. Какое-то время они так и сидят. Молча. Потому что сейчас время идёт невероятно медленно, его можно потратить на вот такое изливание души, того, что уже давно застыло как желе глубоко внутри.  Всего пару минут, чего уже достаточно. На улицах люди так торопятся, что вероятно чувствуют, как минуты утекают у них между пальцами. Успеют ли они набраться молодости, которой хватило бы, чтобы завтра начать сначала.  Как правило, время никого не ждёт, но пиковые и родились, чтобы нарушать такие вот правила.

***

Вару благодарен тому, что его слушают, не обвиняют за проявление чувств в виде слёз и не удивляются этому, словно это что-то ненормальное.  Увидев слёзы пикового валета, другие клоны точно бы начали заваливать вопросами и сомневаться в истинности его слов. Наверняка бы подумали, что эта очередная шутка над ними. Словно он не способен на чувства и эмоции, как какая-то кукла.  И то, что Пик принимает его любым, и весёлым, и грустным делает его самым ценным и самым лучшим. Как же Вару, всё таки, влюблён. Валет от таких приятных мыслей и вовсе обмякает в чужих объятиях, доверяясь, позволяя увидеть себя целого, а не по кусочкам, как остальные. Он открылся ещё раньше, когда впервые заплакал перед королём, но только сейчас валет чувствует всё было так, как и должно было быть. Слёзы - это нормальное проявление чувств, что его Пик доказал ему действиями. Тело старшего напрягается по мере его речи, а валет заворожено слушает, внимая каждому слову. Но именно фраза о том, что он не один заставляет сердце пропустить удар. Ему так не хватало этих слов… всё внутри заполняется таким приятным теплом. Душа ликует. Он нужен Пику, он не просто обуза в виде валета. Это так… приятно. Вару впервые ощущает себя цельным. Словно ему поменяли батарейки и теперь он стал работать лучше. — Спасибо... — шепчет, почти не слышно, но в эти слова вложено очень многое: все переживания и благодарность за то, что Пик не бросил, а сейчас с ним, терпит все его выходки, но остаётся рядом, поддерживая. Это осознание заставляет мягко рассмеяться, так искренне и беззаботно, что душа освобождается от всего угнетающего веса. Вару не может выразить всё это словами, поэтому приподнимает голову и ладошкой касается лица напротив, мягко проводя по скулам, а затем наклоняется ближе, почти впритык. Их лица и губы разделяло буквально сантиметров. Вару смотрит неотрывно в глаза напротив, а затем, словно окунаясь в беспамятство, он сокращает расстояние между ними и, прикрыв глаза, целует, сминая чужие губы. Страстно, словно утопающий, а затем более нежно обводит контуры зубов, проникая глубже и целует так чувственно, что можно было ощутить глубокую любовь через этот поцелуй. Губы размыкаются, прерывая поцелуй и младший искренне шепчет на выходе: — Люблю... — губы сразу трогает улыбка. С Пиком он не пропадёт, он теперь не один.