Навсегда

По квартире разнёсся запах омлета, удивительно, как на такой пир жуки ещё не сбежались. Через пару минут король вернулся в комнату, садясь рядом с Вару, со своей порцией завтрака, а также протягивая валету его тарелку. Кровать тягуче скрипнула, которая словно в лицо говорила, что серые дни многих учеников, преследующих массу нервных срывов с едва стабильным спокойствием и долгожданное бюджетное место, коим грезила половина молодёжи, оказалась слишком малой платой за такие тяжкие подвиги. Король ненавидел кривую, отупляющую систему образования, которая, словно стая голодных вампиров, иссушала последние моменты несущейся молодости. Хотя лично пиковым особо напрягаться не пришлось, пусть и было сложно. Особенно когда оба относились друг другу не только холодно, но ещё и враждебно, отказывая в помощи. Потому сейчас было немного непривычно смотреть по-новому на пятого, и всё же, Пик испытывал облегчение. Он действительно рад, что у них получилось сблизиться. Солнце поднималось всё выше, отчего его лучи неспеша гуляли по комнате, приятно обжигая кожу, пробираясь сквозь тонкие листья фикуса. На душе было так по-особенному спокойно и умиротворённо, однако окончательно расслабится снова не дала кровь, которую он уже смыл. Правда та оставила после себя еле заметные пятна, впрочем, надолго они не остаются. Зато на костяшках всё ещё был тихий зуд, особо не мешает, однако на нервы действует. Какое-то время спустя Пик вспомнил о телефоне. Ему надо было поговорить с преподавателем насчёт небольшой задержки. Дотянувшись рукой до устройства, он включил дисплей, и первое, что ему бросилось в глаза - это входящее сообщение от пятого. Восьмой в недоумении кинул взгляд на младшего, и за секунду набирая пароль, заметил, что контакт перезаписан. Если только в начале их отношении старший бы разозлился и прокричал что-то грубое, то сейчас, когда они уже действительно близки, короля это лишь позабавило. Однако перед этим, на островатых чертах лица можно было гораздо лучше рассмотреть непонимание и смятение. В тот же момент Пик аккуратно положил свой завтрак на свободное место на тумбочке и чуть наклонился к Вару, медленно приближаясь к чужим на вид мягким губам, отчего кровать снова жалобно скрипнула, но она была успешно проигнорирована. Чужое горячее дыхание. Казалось, сердце сейчас распадётся на мелкие кусочки под натиском такой давящей близости. Однако вместо горячего прикосновения, переросшего бы в поцелуй, к чужим розоватым губам прислонили плитку шоколода, всё ещё в обёртке. — Не за что, принцесса... — Кажется, Пик хотел что-то ещё добавить, но оборвал свою речь, когда кое-что почувствовал. Когда он собирался отстраниться, то провёл большим пальцем по влажной части щеки, которую, кажется, не заметив, не вытер Вару. — Ты чего, плакал что-ли? — Пика действительно это волновало, особенно он недоумевал, от чего его валет даже слезу пустил.

***

Валет принял тарелку с завтраком, внимательно наблюдая за реакцией короля на его шалость. А то помнится как-то добавил на телефон Пика раскладку на китайском, при этом остальные языки были благополучно убраны, хоть всё было и легко починить, так его не очень лестно потом послали, но всё равно это было забавно. Видеть сначала недоуменное лицо с нахмуренными бровями, которые разглаживались от осознания, а затем вновь хмурились из-за гнева на валета. Реакция сейчас была совсем другой, непривычной для Вару. «Можно сказать моя шалость удалась! Прям как будто я присоединился к Фреду и Джорджу вместе с золотой троицей, которые проворачивали свои шалости!», — подумал валет, продолжая наблюдать за эмоциями старшего. Король даже улыбнулся, что не могло не радовать Вару, ведь это наглядно показывало насколько сильно их отношения изменились. И Вару правда счастлив, что они смогли сблизиться. Сейчас он словно расцвёл, как самая роскошная роза под тёплыми и ласковыми лучиками солнышка. Как только Пик появлялся в поле его зрения, то сердце наполнялось приятным теплом, грея изнутри. Это сначала списало с толку, но стало таким привычным, что было непонятно как он жил до этого без такого тепла и целостности внутри. За этими мыслями, Вару пропустил как лицо короля оказалось совсем близко к его собственному. Дыхание Вару немного участилось от такой неожиданности и близости, а глаза под зелёными очками, которые прекрасно всё скрывали, растерянно забегали по лицу Пика. Губы слегка приоткрылись, но прежде чем валет бы приблизился ближе сам, к его губам припала обёртка. Сначала Вару замешкался, а когда уже взял в руки молочную шоколадку, то улыбнулся такому подарку, да и ласковое обращения невольно подстёгивало на улыбку. «Моя репутация! Эх, но зато шоколадку получил, а хотелось... Поце…кхм, совсем другого! Вот облом», — возмущено подумал про себя валет, но последняя фраза про слёзы заставила моментально напрячься. Губы сжались в полоску, улыбка медленно спала, показывая дискомфорт пятого, который безуспешно попытался перевести тему. Как бы глупо и не совсем в стиле Вару это не было, он боялся, что Пик уйдёт от него из-за этих слёз, просто разорвёт все связи с ними. Всегда, когда Вару плакал, то его лишь сильнее начинали презирать. Мать кривилась при виде его слёз, жалуясь отчиму, которому было в радость преподать ему урок. — Вару, ты же знаешь, что мальчики не плачут? Тогда кто ты? Раз ты не мальчик, то девочка? Ну же, — с издевательской улыбкой мурлыкал он, — покажи кто ты. Отпустил свои волосы и теперь девочка? Урод! Ой... Кажется, рука соскользнула, — вписав пощёчину, сказал отчим, — ещё раз увижу твои слёзы, считай, это будет концом. Твоя мамочка не может это терпеть, ты такой омерзительный. Перестань ныть! Кому сказал! Перестань, отродье! Ух, кажется, ты не понимаешь по-другому, что ж подумай над своим поведением здесь. Надеюсь, ты поймёшь, что твои слёзы омерзительны и противны для всех. Ты мне потом ещё спасибо скажешь. Не забывай, я знаю, что лучше для тебя, — заключил тот, запирая дверь в комнату на ключ. Вару оказался заперт. С тех пор Вару редко давал волю слезам, но его очень бесил один момент. Стоило только увидеть Зонтика, эту тряпку, со слезами на глазах, в душе всё вспыхивало. Каждый раз когда тот ревёт, то на него не смотрят как на придурка с омерзением, словно ты грязный и тебя противно касаться, а…заботятся, поддерживают. Это так бесит Вару, пробуждает злобу. Да если он заплачет, то никто не захочет с ним даже общаться! Почему так происходит? Одних успокаивают, других ненавидят, хоть и делают они одно и тоже. Нечестно! Несправедливо.. — Ты теперь уйдёшь?… И да, спасибо за шоколадку, обожаю молочный, — произнёс валет, отворачивая голову, боясь увидеть в глазах напротив отвращение.

***

— Вару, дурак ты, даже не думай об этом, — немного разозлился Пик, но гнев не был из ненависти, это было скорее... Беспокойство? Сейчас король действительно вышел в конфуз, так как вообще зашёл в тупик, не зная, как определить это чувство. Восьмой вздохнул, успокаиваясь, понимая, что тут это не поможет, возможно даже наоборот, вызовет обратный эффект. Его рука всё ещё мягко поглаживала большим пальцем щёку пятого. На душе было тяжело, представляя, что делали люди с ребёнком, чтобы человек мыслил так, и что делал король, когда валету нужна была помощь. — Я не хочу рушить то, что мы построили, тем более, когда сам тебе предложил доверять друг другу, — рука опустилась, а Пик чуть приподнял спину, расправляя плечи, от того что они слишком затекли. — Плакать - совершенно нормально, Вару, ты человек со своими чувствами, и эмоциями. И я могу не выдержать. Чтобы ты знал, в детстве я был плаксой. Похуже трефового валета был. За это я оставался запертым в комнате, пока не заткнусь, — решил он доверить и свои небольшие секреты, желая как-то подбодрить. Старший рассказывал с небольшой усмешкой, словно не про себя говорит, а про героя комедийного сериала. И на деле да, Пик научился диссоциироваться, привык, что уже ничего не поделать с этим. Но возможно, стоило не привыкать, а принять...? — Ясненько, значит, твой диагноз — диссоциативные расстройства. Поньятненько? — Поньятненько, — король передразнивает психолога только мысленно, на самом деле его голос ничуть не походил на пародию. Восьмой не видит смысла отправлять его к психиатру каждый раз, когда он злит какого-либо учителя: он не виноват, это происходит само собой. Просто учителя склонны думать, что учеников легко запугать ужасным будущим. С подавляющим большинством баранов этот метод срабатывает безотказно, и это даже немного льстит педагогам. Но не с ним. Пику глубоко и откровенно насрать на то, что его ждёт дальше. Говоря с королём, учителя не чувствуют власти, контроля или просто превосходства. — ... Это такой защитный механизм, он срабатывает в ситуации, если у тебя слишком много отрицательных эмоций. У тебя отключаются чувства, их затмевают мысли, тебе кажется, что всё, что с тобой происходит, происходит не с тобой, а с кем-то другим… Обычно это естественно и само проходит, но жить без чувств - это путь вникуда… поньятненько? — И Пик не слышит заключения «И помни, что наркотики - это плохо», из беспокойства, что ученик станет их принимать под влиянием матери-наркоманки. Теперь ему определённо не стоит думать о будущем — в голове отчётливо выжжено: «путь вникуда»... — ...Я лишь не хочу, чтобы ты накапливал всё в себе... Я в любом случае на твоей стороне, — немного смутившись, король пальцами провёл по своим волосам, "расчёсывая" их, словно так стараясь успокоится. Время будто остановилось, запутавшись в невидимой паутине, в бликах на боках бутылок, спрятанных под кроватями, оно осело на донышках ночных сосудов и на листьях растении, за которыми бережно ухаживает Пик, как и за пятым в последнее время.

***

Валет ожидал чего угодно, от презрения до яркой и больной пощёчины, но никак не это... Вару даже усомнился правильно ли расслышал. Король его поддерживал, объяснял что это нормально - плакать, показывать свои эмоции, переживания. Пик даже поделился своей частичкой истории, показывая насколько хочет помочь и насколько доверяет ему, открывая своё прошлое и себя. Пару минут Вару сидел в прострации, глупо хлопая глазами и переваривая новую информацию, которая обескуражила его, а затем совсем не заметил как по щекам начали скатываться слёзы, которые долго сдерживал валет. Ему просто не верилось, что его могут вот так искренне любить, просто потому что он это он, а не из-за способностей или денег, которые у него были, но давно копились на давнюю мечту, поэтому он ничего не тратил, сберегая каждую копеечку. Вару положил шоколадку рядом с собой, а затем в неверии прикоснулся к влажными щекам, мигом отворачивая лицо от короля. Слишком стыдно и неправильно это ощущалось, но почему тогда с каждым всхлипов становилось легче?

***

Пик сначала впал в ступор, так как никогда особо не понимал, что делать когда человек начинает плакать. В плане человеческих чувств и любви король более робок, пусть и непривычно слышать "король" и "робок" в одном предложении. Однако через пару секунд, Пик понимающе улыбнулся. Король приобнял валета, другой рукой поглаживая кудри. Он не пытался успокоить, остановить слёзы, Вару нужно выпустить хотя бы часть того, что он накопил. Старший пытался оказать ту поддержку, которая была необходима не "Вару токсик", а просто Вару, человеку. Как так получилось, что многие покрываются шипами с ног до головы, или наоборот, становятся зажатыми омегами? Один из самых важных причин - родитель. Есть такие родители, которые ведут себя в некоторых моментах прям как те самые обитатели джунглей. Домашнее насилие, завышенные ожидания, нулевая поддержка и мотивация своего чадо, абсолютное игнорирование и уход из семьи - очень знакомые нашему обществу острые социальные проблемы, рушащие семьи... Если бы это было хотя бы смешно... Кто-то сказал бы: «у них хотя бы есть голова на плечах». А Пик бы ответил, что им она не нужна. Самое страшное было обнаружить у Вару психологическую травму. Кто-то может решить, что он просто тот ещё нытик и негативная размазня, но это не так. В мире устоялись совершенно глупые понятия о психологических болезнях. Виной этому являются недалёкие умы, которые распространяют свои переживания связанные с дистимией — аналогом лёгкой депрессии, которая возникает в случае неудовлетворения потребностей человека. Обычно это состояние легко заметить и предотвратить. Просто психика в этот момент бьёт тревогу, пытаясь изменить поведение своего владельца. Настоящая депрессия является некой юркой и невидимой гнилью. Она разрушает всё в жизни больного. Из-за этого бедняга может даже не знать о наличии недуга, принимая симптомы за собственное «Я». Окружающим тоже крайне тяжело отличить болячку от личности. И это сейчас беспокоило в два раза сильнее. Король, помнится, брал сеансы, и ему это даже помогало, иначе сейчас бы Пик не переживал за валета и не захотел бы сблизиться с ним. У него не было бы сил для этого. — Мне жаль, — совсем тихо, чуть ли не беззвучно произнёс Пик, зарываясь носом в зелёную макушку. На самом деле, люди, исцелившиеся от депрессии, имеют максимально критичный, адекватный взгляд на мир. Если бы человечество слушало их чаще, может, тогда бы и глобальных проблем стало намного меньше. Вот только преобладающее большинство не может даже различить больных депрессией от больных дистимией.

***

Валет вздрогнул от прикосновений короля, нет, ему не было противно или мерзко, как раз наоборот они были ему очень приятны. Казалось, Пик ему поможет и поддержит таким образом, но какая-то часть Вару всё равно сомневалась, что на его слёзы можно реагировать вот так просто. Если человек сталкивался с подобным, то опыт и воспоминания никогда не сотрутся из памяти, вкладывая свою роль в поведении, мысли и душу человека. Это как первое впечатление и испытание, что-то неизведанное, как первое свидание. Если оно пройдёт плохо, то человек стремится избежать этого всеми силами, не желая повторять плохой опыт, сомневаясь что есть альтернативный вариант развития. Похожее происходит и с Вару, та самая его частичка, отвечающая за это, просто была обескуражена, что отреагировали совсем по другому и... Поддерживают, а последние еле сказанные, но услышанные валетом, слова, заставили пятого аккуратно залезть на коленки Пика, при этом не потревожив больную ногу, которая шла на поправку, и уткнуться тому мокрым лицом в грудь. Стало… Тепло. Миниатюрные пальчики валета сжались на верхней одежде короля, лицо было спрятано в груди, очки слегка съехали, а глаза полностью намокли вместе с покрасневшими щёчками, которые слегка припухли, словно Вару только только проснулся. Из таких уютных объятий Вару не хотелось вылазить не под каким предлогом, пусть восьмой хоть ходит с ним так на руках, лишь бы было это тепло. — Не уходи... давай посидим так ещё, — сипло попросил Вару, так как голос отказывался слушаться после слёз.

***

— Давай ещё убаюкаю, — беззлобно и немного подавленно посмеялся король, однако руки обняли крепче, без слов показывая, что уходить он не собирается. Было тихо. Даже птицы не пели, было слышно лишь простое пархание крыльев, роняющих перья. Казалось, если замереть, то можно услышать сердцебиение короля, равномерное, спокойное, однако редкое. По комнате всё ещё витал лёгкий аромат оладий. Атмосфера, что была в комнате, была спокойная и умиротворённая. По ту сторону окна мелькали люди, но это не тревожило. Только они сами, ветер, песни и те, кого любят. Однако через час, Пику всё же пришлось на минуту отстраниться, чтобы снова вернуться к телефону и проверить входящие звонки от их куратора, который, кажется, уже поседел, пока пытался дозвониться до пиковых. Даже в сообщениях кинул на последние тарифы угрозы, что отправит их к директору, чтобы тот лично выдал им документы на отчисление. «Мы предпочитаем лепить из готового материала». Что-то в этом роде. Пику не впервой быть у этой "акулы", кличка, которую дали местные. Старший никогда не понимал прикола в этом, надо быть совсем лишенным комплексов, чтобы в лицо обзывать человека Хлюпом или Писуном, не чувствуя себя при этом полной сволочью. В первый визит к директору мелкие червячки в мировой любви уже копошились. Кабинет был чистый, но какой-то неухоженный. Видно было, что это не центр учебного заведения, не то место, куда всё стягивается и откуда вытекает, а так – сторожевая будка. Больше всего потряс огромный огнетушитель над директорским столом. Он до того приковывал внимание, что приглядеться к самому директору уже не получалось. Сидящий под антикварным огненной бочки, не иначе, наверное, на что-то такое и рассчитывает. Думать можно только о том, как бы эта штука не свалилась и не убила его прямо у тебя на глазах. Ни на что другое не остаётся сил. Неплохой способ спрятаться, оставаясь на виду. Король никогда особо внимательно не слушал. Из-за огнетушителя. Он ужасно нервировал. Решив, что ему всё же придётся потом поговорить об этом, Пик осторожно провёл рукой по щеке Вару. — Легче? — с небольшим беспокойством в голосе спросил он, немного наклоняя голову, чтобы быть на одном уровне. Король всё ещё волновался за то, что мог вызвать слёзы у валета, когда только заметил их, потому старался быть ещё нежнее.

***

— Угу, — всего лишь произнёс валет, а на губах расплылась усталая улыбка от нежности короля. Сейчас чувствовалась небывалая лёгкость, слёзы прекратились, а в душе стало значительно легче. Его не оттолкнули, помогли и разделили эту боль, успокаивая, показывая их улучшившиеся отношения и нежность. Это и вызвало робкую улыбку, что казалось совсем несвойственно пятому, но с Пиком… Вару немного потёрся о руку короля на своей щеке, а затем, поддавшись порыву, медленно поднёс лицо к лицу восьмого и мягкие, немного потресканные после слёз губы, невесомо коснулись чужой щеки, затем валет также медленно отстранился и положил голову на грудь короля, прикрывая глаза. Кто бы знал, что так приятно просто сидеть и обниматься с Пиком, вдыхать его успокаивающийся аромат и чувствовать чужое тепло. Настроение заметно улучшилось, но из этой неги вылезать не хотелось, так что валет решил продержать этот момент подольше и просто поговорить о чём либо, сидя вот так в объятиях. — Кто написал, рогалик? — решил поинтересоваться Вару, поднимая голову и заглядывая Пику в глаза. Осадок после этого опустошения эмоций остался, но необычная, непривычная лёгкость заставляла улыбаться, словно упал тяжёлые, давящий груз с плеч, и тебе позволили вздохнуть полной грудью. Пальцы неосознанно держались за верхнюю одежду короля, перебирая мягкую ткань в маленький пальчиках если сравнивать с пальцами Пика. Это невольно вызывало умиротворение и спокойствие. А затем Вару ухмыльнулся, но по-доброму, вспоминая шутку старшего, и сейчас он был бы даже не прочь, чтобы его убаюкали. Было бы забавно на это посмотреть. За такими мыслями Вару зевнул, прикрывая рот ладошкой. Истерика вымотала его, особенно эмоционально.

***

Люди шуршали травой далеко за садом. Он прислушивался, пару минут молча, вдыхая запах листьев с улицы стараясь немного отвлечься, однако отвлёкся на вопрос пятого. Пик опустил взгляд на валета. — М? Это наш руководитель, — заговорил он медленно, с расстановками, всё ещё находясь в своих мыслях. Его немного смутил поцелуй в щёку. Раньше радости он не чувствовал, сильного горя тоже, больше проявлялся пофигизм и нервозность от недосыпа, который, к удивлению, прошёл, после сближения с Вару. Сейчас всё ощущалось совершенно по другому... И по-новому. Словно он был покрыт защитной оболочкой, однако нагревшись от теплоты, что-то внутри расстаяло, разрушая привычный фундамент, и заставляя перестраивать его. Хотя Пик был даже не против. Может, пора уже что-то поменять, пока не покрылся плесенью. — Я потом с ним поговорю, — вопреки его нежеланию общаться с ним, он понимал, что придётся. Ему больше хотелось поговорить с Вару и задать пару интересующихся вопросов, которые преследовали его долгое время. Пик желал узнать немного больше о валете, его любимые сладости, про игру на гитаре, что за всё-таки серёжка... День рождение? Однако заметив приподнятое настроение Вару, оставил на потом. Он запрокинул голову. Солнце начало печь ещё сильнее, но Пик каким-то образом его игнорировал, даже не нахмурился. Вишня была совсем близко, и ему не терпелось показать её, хотя знал, что торопиться не стоит – нетерпеливых она не любила и могла отодвинуться. Так бывало уже не раз: он искал вишнёвое дерево и не находил, ощущал рядом с собой и не мог оказаться рядом. Однажды он попал к этому месту с замусоренного пустыря, где валялись горы дырявых шин, груды железа и битой посуды, где земля терялась под окурками и осколками, где он порезал ладонь об острый угол чего-то железного и потерял любимый браслет-веревку. Однако сейчас она бы приветливо раскрывала свои ветки, приглашая к себе, так как там короля уже давно не было. Уже и не вспомнить как долго. — Думаю, как поправишься, свозить тебя в моё любимое место, — то дерево ещё жило. Тихо, без обязанностей и прав. Где-то – Пик никогда не мог точно вспомнить, где именно, – было озеро, и была река, впадавшая в неё. А может даже рек было несколько. Там можно спрятаться. Особенно сейчас, когда буря тихо надвигалась на размеренную жизнь голубков. — ... На этот раз без алкоголя и ран, — словно подтверждения для себя, его холодная рука аккуратно, не надавливая как в случае с мазью, прошлась по бинту на ноге. Фиолетовый всё ещё ощущал слабую вину, за то что не смог уследить и избежать этого. Что-ж, кажется, им нужны немного другие тусовки, более тёплые, которых им не хватило. Заметив сонливость валета, Пик тихо шепнул чтобы он немного поспал, слегка улыбаясь из-за такого домашнего Вару.