Вижу насквозь

Ребенок – это ответственность на всю жизнь. Для кого-то он – долгожданное незаменимое счастье, но для кого-то – тяжкое бремя. Но что делать, если твой партнёр – сам-по себе инфантильный ребенок, убегающий от ответственностей? Холодный свет, исходящий от тусклой потолочной лампы нагонял ещё более сильное чувство дискомфорта. Она изредка мигала, него в те мгновения казалось, будто темнота проникает глубоко в мозг, или даже в душу, усиливая отчаяние. Сероватые плиточные стены и без того маленькой ванной комнаты будто ещё сильнее сдвигаясь, заключая в тошнотворные объятия свою жертву. Ну, или жертв. Возможно, это ощущение было вызвано излишним стрессом, возможно – положением теней. А может быть, во всём этом виноват токсикоз. Он почему-то выдался особенно болезненным в этот раз. Похоже, что Милли и правда стоит перестать так сильно нервничать, если она не хочет потерять ребёнка. Хотя… возможно, потерять его будет лучшим решением для неё. Чувства сомнения и сильнейшей неуверенности терзали её душу. Милли едва сдержала очередной рвотный позыв, вынудивший её снова упасть на колени перед унитазом. Ледяной плиточный пол вызывал ноющую боль в коленных чашечках. Держась руками за края унитаза, она тяжело хватала воздух ртом, силясь поскорее заполнить лёгкие кислородом. Очередное мерзкое шевеление не заставило себя долго ждать. На этот раз она не выдержала. Из её рта выплеснулась отвратительная зловонная желтовато-белая масса, оседая ошмётками в глотке. Её горло вновь наполнил едкий привкус желчи. Но легче не стало. Дурное предчувствие не отогнать опорожнением желудка. Мокси, конечно, был любящим мужем и прекрасным милым бесёнком, но есть один нюанс – он часто не может взять на себя ответственность. А в подобной ситуации ему будет особенно страшно, ведь произошло что-то серьёзное. Что-то, в чём он и сам виноват. Каждый раз, когда его жена заводила разговор о детях, наследстве и подобном, он уходил от ответа, менял тему, или же отвечал расплывчато и уклончиво, уклоняясь от сути. Было видно, что он очень не хочет говорить об этом. Милли предполагала, что это всё из-за его печального прошлого. Но, несмотря на всё это, у него же всё ещё есть шанс изменить своё будущее. Он в состоянии обеспечить лучшую жизнь своему ребенку, поменять свои взгляды. И даже гарантировать ему детство, которого у Мокси никогда не было. Это будет лучше для него. По крайней Мере, так думала Милли. Вздохнув, она медленно поднялась с пола, держась дрожащими руками за край рядом стоящей ванны. Голова болела невыносимо. Видимое в глазах изображение помутнело. С трудом держа равновесие, шатаясь из стороны в сторону, она вышла из ванной комнаты. Дотащив ноги до двери их с мужем спальни, Милли выпрямила спину и постаралась, наконец, восстановить дыхание. Боль от токсикоза и привкус едкой желчи в горле частично подстёгивали внезапно появившуюся небольшую дозу адреналина в крови. Постояв около минуты, переминаясь с ноги на ногу, она решилась открыть дверь. Экран телевизора является единственным источником освещения в тот момент. Мягкий голубоватый свет освещал опрятно убранную комнату. Приглушённый монотонный звук какого-то тупого ситкома, который шёл по телевидению помогал хоть немого скрасить гробовую тишину, царившую в четырёх стенах. Свет немного смешивался с свечением больших жёлтых глаз. Эта световая «какофония» отражалась в расширенных безмятежных глаз маленького бесёнка, сидевшего на диване под шерстяным пледом. Хвост импа вяло волочился по покрытому старым ковролином ламинату. Мокс не был увлечен бездумной вакханалией, царящей на экране. Он больше наслаждался уединением и чувством собственной безопасности, которое наконец-таки почувствовал. Последнее время его психическое здоровье начало подводить его. Он всё чаше начал видеть кошмары, навевающие ведения о самых изощренных моментах из его прошлого, извращая, и делая их ещё более пугающими. Бес даже испытал пару приступов психических атак. Возможно, в этом был виноват усилившийся с началом года стресс, который он ежедневно переживал на работе. Возможно, давящие мысли о будущем, которые довольно редко, но ощутимо вспыхивали у него в мозгу. Хотя, обычно его предстоящая жизнь не особо тревожила его. Его стоило бы сводить к психиатру для лечения. Или, быть может, рано или поздно найдётся тот, кто вправит ему извилины. Но это всё в будущем. Сейчас же слух нашего чертёнка тревожит скрип приоткрывающейся двери. Скрип, казалось бы, обыденный, слышимый им множество раз. Но, несмотря на это, он внушает некоторый интуитивный страх в его маленькую душонку. Весь на нервах, фактически превратившись в один сплошной натянутый на пределе нерв, он пристально уставился в проём. «Дорогой…? – Через секунду из-за двери показалось лицо его жены. – Ты здесь?» В полумраке казалось, будто она улыбается, но по голосу было заметно, что она сильно чем-то обеспокоена, так как он немного дрожал и надламывался. «А т-ты меня любишь? – Торопливо последовало за тем вопросом». Приоткрыв дверь чуть сильнее, она вошла, но вернее сказать, вползла в комнату. «Ну конечно… - Рассеяно ответил он, сразу потеряв особый интерес к говорящей». Последнее время, а именно последние пару недель его жена всё чаще и чаще спрашивала у него это. Казалось, будто не он тут находится постоянно на гране нервного срыва. Ну конечно, всем же всегда хуже, как он мог забыть. «Я могу тебе чем-нибудь помочь? Ты выглядишь чем-то обеспокоенной. – Заметил он как бы к слову». «Точно-точно любишь? – Милли всё продолжала». «Безусло-овно. Как ты толь можешь в этом сомневаться?! – Мокси еле удерживался от того, чтобы перейти на саркастичный тон. И когда только он начал так бесчувственно и ужасно относиться к своей любимой жене? Очевидно, с ним что-то не так» Милли нервно выдохнула, попытавшись удержать на лице дрожащую улыбку: «Тут т-такое дело… в общем… - она начала раскачиваться вперёд-назад, словно маятник. Будто пытаясь себя успокоить. Не помогало. Колени предательски дрожали, непреодолимый ком в горле снова вернулся. – У нас будет ребёнок! – внезапно выпалила она на одном дыхании». Гробовая тишина. Минуту. Может быть, две. Но казалось, будто прошла вечность. Тишину нарушал лишь тихий звук работающего телевизора. Но было что-то кроме него. В их головах постепенно нарастал звон. Только он значительно отличался. Милли слышала звон, придающий облегчение, разрядку так сказать. И верно, ведь то, что она держала в себе на протяжении нескольких недель, наконец-то вырвалось наружу. Осталось лишь услышать, безусловно, положительный вердикт, вынесенный её мужем. А Мокси… честно говоря даже не мог понять смысл сказанного. Вернее, мог. Просто не хотел. Жизнь, которую он так мечтал наладить, медленно рушилась, словно карточный домик. Он так надеялся, что в будущем она как-то исправится. Без его помощи, конечно. Во всяком случае, он и рассчитывал на свою жену. Что она как-то откорректирует ситуацию. Он привык полагаться на неё всегда и постоянно. Самостоятельные решения вызвали у него некий иррациональный страх. Не уверен, был ли это страх ошибки, груза ответственности, или нечто иное. Он всегда был в меньшинстве, в любой ситуации всегда находился тот, кто сможет обогнать его по каким-либо навыкам. Мокси никогда ничем особо не выделялся, ну кроме своего милого личика, разумеется. И то, его так называемые «моральные принципы»не позволяли распоряжаться этим качеством если и не достойно, то хотя бы выгодно. Но вот, пройдя двадцать один год угнетений и моральных истязаний он, наконец-то, нашёл кого-то, кто будет заботиться о нём. Уделять всё внимание ему. Видеть так же и сильные его стороны. Нести за него часть ответственности. Его жена освещала ему путь. В ней чертёнок видел смысл влачить своё бессмысленное существование. Она – та, кто выдёргивал его из мерзких воспоминаний о прошлом, заставляя жить настоящим и хоть немного прокладывать себе дорогу в будущее. В их прекрасное будущее. В будущее, которому не суждено сбыться. Ведь теперь кроме него у неё есть ещё одна проблема. Ребёнок. Ведь Мокси не виноват в его разрушенных мечтах. Он не мог осуществлять контроль абсолютно над всем. Он просто не мог быть виноват в этом. Возможно, этот плод даже не от него. Хотя, как он посмел сомневаться в идеальности его жены? Из объятий нарастающей паники его вырвал обеспокоенный голос Милли. Он доносился до него словно сквозь плотный влажный туман, заполняющий его грудную клетку: «Любимый…? Ты слышишь меня?» Возможно ли ещё всё изменить!? «Эм… Милли, а ты точно решила всё на счёт… него? – голос Мокси был более хриплым, чем обычно. В нём отчётливо слышались нотки нервозности. Он медленно поднялся с дивана. Теперь супруги стояли друг напротив друга. – Мы точно его п-потянем? И-и так ли нам нужен сейчас ребёнок? Может, было бы проще… отказаться от этого всего…?» Его слова для неё прозвучали так, будто бы прямо сейчас в комнате рухнула ваза, и её зазубренные осколки разлетелись бы в пространстве, раня каждого и проникая через бешеный кровоток прямо к сердцу. Повысив голос от удивления и…обиды, она воскликнула: «Мокс, ты в своём уме?! Как ты только можешь говорить что-то подобное? Почему ты хочешь уничтожить наше с тобой начало?" «Ты имеешь ввиду, «начало конца»!? Пойми, мы не потянем его, если уж не финансово, то морально. Моё состояние и так ухудшилось… ради меня, тебе не нужно оставлять его». «Тогда, может тебе стоит первый грёбаный раз в жизни сходить к психиатру, а не держать все свои проблемы в себе и выплёскивать их потом повсюду? И ты тоже пойми, твоя паранойя лечиться, и строить на ней всю свою жизнь явно не стоит… - Милли глубоко вздохнула, пытаясь унять свои бурные эмоции. Спустя секунд десять она тихо добавила, - знаешь, я всегда хотела детей. И я очень хотела сообщить тебе об этом. Много раз. Большое количество раз. Но ты упорно не желал слышать меня. Ты думаешь, я не замечала все те твои попытки избежать разговора на эту тему? Замечала. И расстраивалась. Но я надеялась, что ты примешь моё решение». В напряжённом воздухе повисла неловкая минутная пауза. «Прошу тебя, подумай ещё. Если ты согласишься сохранить моего ребенка не по своей воли, то сделай это ради меня. Я люблю тебя, и не хочу, чтобы наши отношения разрушились из-за этого. Ведь в отношения нужно идти на компромисс? И я делала это множество раз, пытаясь сделать для тебе как лучше. Сделай этот шаг хоть раз. Для меня. Ради меня…», - Голос Милли стал более пронзительным и высоким, и в конце просто резко прервался. Они простояли так пару минут, друг напротив друга, потупив глаза в пол. Затем Милли, не в силах больше сдерживаться, отвернулась, закрыв руками лицо. «Я н-наверное пойду, прогуляюсь», – наконец-таки изрёк Мокси. Накинув первую попавшуюся на глаза куртку, он поскорее выбежал из квартиры. Хотя бы сейчас он не должен показаться плаксой. Потому что ему тоже очень хотелось заплакать.