Мягкий, как облачко

      Минхо очень мягкий. Он как пушистый тёплый котёночек, который, замёрзнув, неуклюже приваливается к боку и тычется носом в большую хозяйскую ладонь. По крайней мере, Чанбин видит его таковым. – Да дурацкий шарф! – топает ногой Минхо. – Всё, я его не буду надевать, пусть тут валяется!       Он скидывает длинный белый шарф на пол и засовывает руки в карманы куртки. Снова надулся, как маленький обиженный котик. – Без него нельзя, – качает головой Чанбин. – Давай я сам.       Альфа поднимает шарф с пола и подходит ближе, но Минхо отпрыгивает к входной двери. – А вот и нет! Не сам! Я не надену его, он меня бесит! – Ну что ты, солнце? – Чанбин небольшими шагами придвигается к капризному хёну и берёт его ладонь в свою. – Хочешь договоримся кое о чём? Тебе понравится.       Минхо хмурится, надув губы, но даже если не хочет этого показать, явно заинтересованно ждёт ответа. – Если согласишься тепло одеться, я тебя поцелую. Как тебе?       Минхо стреляет взглядом из-под мягкой дуги ресниц и снова топает ногой. – Вот ещё! Это совсем не награда! Придумал тоже, что мне захочется с ним целоваться, в самом деле!       Чанбин не может оставаться спокойным, когда Минхо такой капризуля: слишком он очаровательный, когда болеет: хочет постоянного внимания, хотя всеми силами старается этого не показать.       Альфа с улыбкой смотрит на озадаченного его молчанием хёна, а затем перекидывает шарф через его голову и притягивает близко-близко к себе. Губы в паре сантиметров. Податься вперёд. Коснуться нежной мягкости. Словить тычок под бок. – Ай, за что?!       Чанбин отшатывается и наконец-то может оценить реакцию Минхо. Снова поза защищающегося боксёра – ну не мило разве? Пытается сделать вид, что разозлён, хотя на деле просто не умеет выражать эмоции – и зардевшееся лицо говорит за себя. Понятно, за что: за поцелуй, который Минхо ужасно понравился. – Забыл надеть ботинки? – быстро переводит тему Чанбин, и альфа, взглянув на свои ноги, морщится. – Надень, – приподнимает ногу, дразнится, покачивая ступнёй.       Чанбин принимает решение за секунду – в следующее мгновение Минхо уже отбивается от него, визжа: альфа, схватив хёна за ногу, щекочет её ловкими быстрыми пальцами. – Отпусти! Быстро отпусти меня! – вопит Минхо, вырываясь, и Чанбин, наконец-то перестав издеваться над альфой, обнимает его за бёдра. – Что у вас тут? – раздаётся из коридора голос: Чан стоит в некотором отдалении, но его довольную улыбку всё равно удаётся заметить. – Я очень рад, что Минхо идёт на поправку, но Бин, будь с ним поаккуратнее, ладно? Человека, который долго лежал в больнице, любые активности могут утомить.       Вожак подходит к ним, ласково целует поднявшегося Чанбина, но к Минхо не подходит – только улыбается ему: котомуж всё ещё зол и обижен на Чана за то, что тот обидел Хёнджина, и от своевременной кары лидера уберегло только то, что Минхо за пару дней до случившегося попал в больницу с пневмонией.       Альфа вздёргивает свой аккуратный нос, становясь похожим на гордого неприступного кота, и щурит глаза: пытается продемонстрировать своё недовольство, но сам не может оторвать взгляда от целующихся альф. – Всё, хватит уже, – ворчит он. – Устал ждать, когда мы с моим альфой отправимся на наше свидание, – он с деланной снисходительностью оглядывает Чана и берёт Чанбина под руку. – Давай, завязывай мне шарф – и пошли.       Чан только и может что покачать головой и улыбнуться, наблюдая за взъерошенным Минхо: нужно дать мужу время, чтобы тот пришёл в себя, и, возможно, ещё пару раз с ним поговорить. В любом случае он долго не сможет без приставаний Чана и его объятий со спины.       Чанбин быстро, но аккуратно завязывает болтающийся на плечах Минхо шарф, садится на корточки, чтобы обуть своего альфу. И Чан, когда Чанбин исчезает из поля его зрения, внезапно ловит задумчивый взгляд Минхо, в котором ловкой лисицей мелькает затаившаяся нежность. Этот альфа так любит своего вожака, что иногда сам не может совладать со своими эмоциями – тем более, что Чан давно научился их читать.       Вожак прощается и скорее уходит в свою спальню, потому что не хочет, чтобы Минхо увидел на его лице абсолютное удовлетворение ситуацией, а то поколотит ещё! – Погоди-ка, – Чанбин сбрасывает кроссовки, пробегает в свою комнату, чем-то гремит. – Блин, куда я дел ключи от машины?       Он роется в карманах, шарит по тумбе в прихожей, пока не замечает, что Минхо со смешинками в глазах указывает на крючки для ключей. И ведь не скажет, что нашёл – обязательно будет усмехаться, наблюдая за чужими мучениями. Вот же наглый котяра!       Чанбин с досадой вздыхает и берёт ключи. – А теперь самое главное. Приготовься отбиваться!       Он открывает входную дверь, поворачивается к Минхо и, резким движением подхватив его на руки, бежит вниз по лестнице. Уже через несколько секунд Чанбин жалеет о всех своих прегрешениях, потому что визг альфы вышибает из ушей возможность слышать. – Да не ори, я ж для тебя стараюсь! – втолковывает Чанбин, ставя Минхо рядом с машиной. – Ты только вчера вернулся домой – думаешь, я не понимаю, что у тебя нет сил ходить по свиданкам? А раз уж собрался, мы по максимуму сэкономим твои силы.       Альфа ничего не отвечает, но легко улыбается, почёсывая кончик носа: смущается, но хотя бы больше не прячется за маской недружелюбия.       Вообще, Минхо ужасно капризный, когда болеет. Он постоянно выпрашивает внимания, но не умеет его принимать, поэтому становится колким, когда заботу проявляют прямо, зато сам не против прилезть к кому-нибудь из мемберов и улечься на колени. – Хо-я, ну мне так трудно вести машину, – немного виновато улыбается Чанбин, поглаживая Минхо по голове. – Сядь нормально, тебе же неудобно. Улёгся тут, кисёныш мой.       Альфа пыхтит что-то на своём, скребётся на коленях Чанбина, перегнувшись к нему с пассажирского сидения. – Хочу мороженое. – Мы за ним и едем. В ту кафешку, помнишь? – У реки? – Минхо вскидывает голову, его глаза блестят от воодушевления. – Которая с котами? – Да, с котами, – улыбается Чанбин. – Сядь, пожалуйста, нормально: я не хочу, чтобы на повороте ты ударился о дверцу.       На этот раз альфа слушается и садится ровно, зарывается носом в широкий тёплый шарф. Чанбин не глядя на Минхо может сказать, что он раскраснелся от радости.       Они едут ещё какое-то время в тишине: Чанбин не хочет тревожить недавно выписанного Минхо лишними разговорами. Альфы заговаривают снова, только когда останавливаются возле высокого красивого дома с бутиками и магазинчиками. – Снова меня понесёшь? – хмурится Минхо, складывая руки на груди. – Нет, кнопка, – усмехается Чанбин. – Просто посиди и подожди, пока я не открою твою дверь, как перед самым прекрасным в моей жизни аль… – Всё, достаточно! – взрывается Минхо: его смущение выплёскивается через край. – Я сам. Я всё сам.       Он распахивает дверцу и, выйдя наружу, пингвиньим шагом направляется в сторону кафе. Чанбин в сотый раз за день качает головой и идёт вслед за альфой.       Когда он входит внутрь, Минхо уже купается во внимании пушистых существ. Чанбин отходит в сторону и занимает столик, потому что понимает, что нужно дать альфе немного личного пространства. Тем более, что оно сейчас полностью занято настойчивыми любвеобильными котами. – Сфоткаешь меня? – спрашивает альфа, взяв на руки белую кошку, и Чанбин взвыть готов от умиления: Минхо рядом с любимыми животными расцветает.       Альфа тычет в экран, делая много-много фотографий любимого мужчины, и уже знает, что одну из них поставит на рабочий стол: он просто не может сдержаться, когда в его распоряжении изображения с воздушным нежным Минхо.       И конечно же Чанбин скидывает фото вожаку (конечно, не все, потому что альфье собственничество диктует ему приберечь несколько особенно удавшихся для себя) и глупо улыбается, когда прослушивает голосовые с визгами и писками. А когда альфа поднимает голову, улыбка становится ярче, потому что он видит, как Минхо неуклюже поднимается с пола и топает к прилавку, а возвращается оттуда уже с коктейлями и двумя порциями мороженого. – Я взял себе шоколадное, а тебе – вишнёвое, – объясняет он, усаживаясь. – Сегодня за всё плачу я, считай это чем-то вроде благодарности за заботу в больнице.       Чанбин кивает, поглаживая Минхо по руке, и, видимо, тот видит что-то особенно глубокое во взгляде альфы, потому что не вырывает ладонь и продолжает смотреть на мужчину не отрываясь. – Я хочу тебя поцеловать, – вдруг произносит Чанбин, переплетая с Минхо пальцы. – Прямо сейчас.       Минхо роняет взгляд, его уши загораются алым, и он шепчет, быстро посмотрев исподлобья: – Давай? – Прямо здесь? – Нет. Конечно нет, ты что!       Минхо, насупившись, сосредоточенно моргает, и Чанбин понимает, что альфа готов вот-вот юркнуть в раковину и закрыться, поэтому поднимается из-за стола и утягивает его за высокий кошачий комплекс в углу. – Что, кнопка, не ожидал? – у него смешинки в глазах, а руки – у Минхо на талии. Чанбин притягивает его к себе и смотрит с вызовом, тянется к чужим губам.       Минхо вздыхает и закрывает глаза, ладонью прижимает альфу к себе за затылок. Он целуется мягко, трепетно, кончиком языка обводит губы Чанбина, зубами осторожно оттягивает их. – С тобой так хорошо, – шепчет Чанбин, дыша близко-близко с лицом Минхо. – Я так по тебе скучал. – Я знаю, – отвечает альфа, обводя носом нос Чанбина. – Я тоже, сейчас я не вижу смысла этого скрывать. Спасибо, что приходил ко мне, пока я был в больнице.       Альфа тихо смеётся и снова целует Минхо. Он никак не может насладиться его нежностью и ласковостью, хочет напиться им на дни вперёд, ведь альфа не так уж часто бывает настолько податливым.       Чанбин аккуратно, но настойчиво проникает внутрь языком, не может не улыбнуться, когда любимый мужчина прикусывает его кончик, стискивает Минхо в объятиях, ладонью проскальзывает ниже и сжимает его ягодицу. – Чанбин, Бини, не здесь, не сейчас, что ты, – лепечет Минхо – благо, что их не слышно за фоновой музыкой. – Я так тебя люблю, я так хочу быть с тобой, но ты же понимаешь… – Мрряяф?       Минхо дёргается и ударяется головой об этаж комплекса. В нескольких сантиметрах от его лица сидит кошка, которую он обнимал, позируя для фотографий. Она ревностно обнюхивает мужчину и перелезает к нему на плечо. – Ну вот и всё, – разводит руками Минхо, стыдливо, но прямо смотря на Чанбина. – Видимо, для того, чтобы нам не помешали, нужно более уединённое место. – И это ты мне говоришь? Тебя в больнице не подменили? – играет бровями Чанбин. Минхо закатывает глаза: – Ну знаешь, я тоже умею добиваться человека, в которого влюблён. А влюблён я в тебя. И предложение о совместном времяпрепровождении заканчивается через три, два, один… – Я согласен, согласен!       Чанбин хватает Минхо за руки и умоляюще смотрит на него. Тот ухмыляется, и его лицо становится похожим на мордочку кота, которого нагладили до состояния мурчащего облачка. – Другой вопрос: как мы отсюда уйдём? – Так же, как и пришли, – пожимает Минхо плечами. – В чём проблема? – В том, что люди обратят на нас внимание. – Они уже.       Минхо машет немного левее себя, и Чанбин со стыдом осознаёт, что две девушки за последним в ряду столике видели всё, что альфы вытворяли. – Да ладно тебе, все и так в курсе, что мы стая, – беззаботно бросает Минхо. – Вот что нового они сейчас узнали? Что мы друг с другом сосёмся? Вот это новость, конечно! Главное, что не увидели, что мы друг другу сосём.       Чанбин бросает на Минхо испепеляющий взгляд, потому что не хватало ещё, чтобы девушки услышали что-нибудь личное, а затем вообразили себя героинями дорамы и таскались за ними по пятам.       Но девушки, заметив внимательный взгляд Чанбина, смеются и обмениваются парой фраз. И поднимают ладошки, демонстрируя обручальные кольца. Им, видимо, никто другой не сдался, судя по взглядам, которыми они гладят друг друга, и Чанбин, смутившись внезапной мысли, утыкается Минхо в плечо: – А подарить тебе кольцо?