Фруктовая корзинка

Господин Фаттира любил людей. Альф, бет и омег, богатых и бедных, красивых и так себе. Господин Фаттира был богат и считал, что «талантам нужно помогать». Господин Фаттира ещё много лет назад организовал благотворительный фонд для богатеев Бангкока, чтобы поддерживать таланты, которые, рождаясь среди низов, в нищете и безысходности, зачастую там же и погибали. Господин Фаттира, изящный утончённый омега с внешностью ангела и дьявольской хваткой, организовывал благотворительные вечера и выставки, отыскивая бриллиант за бриллиантом. Злые языки за его спиной в чём только не обвиняли «сахарного папочку», но это его нисколько не трогало. Очередной благотворительный концерт своих бывших и будущих подопечных он организовал для того, чтобы финансово поддержать Центр реабилитации пострадавших от насилия. По мнению господина Фаттира эту язву современного общества нужно было лечить всеми средствами — борясь с преступностью и коррупцией всех эшелонов власти, стирая социальные разрывы, улучшая финансирование образования и медицины. Под мероприятие был арендован большой концертный зал, приглашены известные музыканты и певцы, а в холле решено было устроить художественную выставку. Господин Фаттира потратил много сил и времени и теперь, прогуливаясь среди поделок, традиционных рукоделий и некоторого количества картин в ожидании начала концерта, наслаждался общением и одаривал вниманием авторов выставленных произведений. Пара картин, висящих не в самом удачном для них месте, привлекла его внимание. Равно как и юноша, стоящий рядом. Все они — и картины, и человек — словно были выключены из экспозиции, и вместе с тем притягивали взгляд. — Добрый вечер, вы автор? — Савади кха, — вежливый ребёнок низко поклонился, проявляя максимальное уважение. — Да, я рисовал эти картины. — Тебя зовут Скай? — Да, господин… — Фаттира. У тебя уже есть свой стиль. И цвета отличные. Ты же знаешь, что эта выставка ещё и аукцион? Ты продаёшь эти картины? — Нет, господин Фаттира, не думаю, что их кто-то купит. Это не живопись, просто рисунки карандашом. — Не говори так и доверься профессионалу. Давай попробуем выставить эту. — омега указал на картину с рисунком нежного профиля, обрамлённого цветами и бутонами. — А вторую я куплю сам, прямо сейчас. Чтобы ты даже не вздумал сомневаться в том, что твои труды чего-то стоят. Я запомнил номера, после концерта и аукциона непременно меня найди, мальчик. Ты сам откуда? — Из приюта при Центре реабилитации, господин Фаттира. — Это же замечательно! — господин Фаттира, довольно потирая нежные ручки, отправился на поиски управляющего аукционом, чтобы тот внёс карандашный рисунок Ская в список продающихся лотов. Интуиция подсказывала, что он в очередной раз нашёл сокровище. После аукциона, который оказался крайне удачным, господин Фаттира попросил работников помочь ему и отыскать художника Ская. Через десять минут его привели к Скаю, который смущённо и потерянно мялся рядом с психологом Центра, которого омега хорошо знал. — Здравствуйте, Сайфа. Скай, я же говорил, что результат будет прекрасный! Я могу перечислить деньги за вторую картину на твой счёт? — Простите, господин, но… — Господин Фаттира.- мягко вмешался Сайфа, видя, насколько сейчас неуверенно себя чувствует Скай. — Мы можем обсудить этот вопрос с вами завтра? — Конечно. Боги, так поздно, я потороплюсь, мои мальчики без меня ужинать не садятся. Сайфа, я заеду завтра в Центр, там и поговорим, хорошо? — Конечно, господин Фаттира. Когда богатый омега исчез за дверями, Скай осмелился узнать у Сайфы, кто это, собственно, был. — О, это очень богатый человек. Он основал фонд финансовой поддержки, который помогает развивать таланты и поддерживает такие организации, как наша. Господин Фаттира имеет чутьё на талантливых людей. Треть тех, кто сегодня выступал — его протеже. И все они бедняки, сироты, нищие. Господин Фаттира хорошо знает, где взять деньги и как их потратить. Сегодняшний концерт и аукцион — его работа. И, кажется, ты — его следующий проект. — Но… Но я пока не готов! — Скай побледнел. Ему казалось, что быть проектом господина Фаттира означало — жить в богатом доме, беспрекословно следовать приказам и лишиться той малой толики свободы, которая у него сейчас была. — Я знаю. — улыбнулся Сайфа и успокаивающе кивнул. — Завтра я поговорю с ним о тебе. Думаю, всё решится наилучшим для тебя способом. Вернувшись с благотворительной акции, Скай места себе не находил. Рейн, увидев друга в таком состоянии, тоже перевозбудился. Он сбегал за холодным чаем и присел рядом на кровать, заглядывая в потерянное лицо. — Ты… Что случилось? Что-то плохое? Тебя выгнали с выставки? Издевались? Да я их всех! — Я продал оба рисунка. Один не знаю за сколько, а второй — сто пятьдесят тысяч. — Ого! Да ладно! А какой рисунок ушёл за сто пятьдесят тысяч? — Твой портрет в пионах — Да ладно! — Рейн покраснел и принялся хлопать себя по горящим щекам. — Мой портрет и такие деньжищи!!! А ты их уже получил? — Нет, это ведь был благотворительный аукцион, все заработанные на нём средства пойдут в фонд нашего Центра. — Это нечестно! — безапелляционно заявил рыжик и переплёл руки на груди в замок. — Ты столько времени потратил на эти картины! — Эти деньги помогут спасти таких же, как мы, Рейн. Я готов рисовать круглосуточно ради этого. — друг обнял Ская, захлебнувшись в эмоциях. Он и не подумал о такой благородной и высокой цели. Глупый-глупый Дождик — попенял он сам себе и потёрся носом о плечо Ская. — Прости. Я не подумал. — Ничего. Давай ложиться, завтра на работу. В кафе за прошедшие с момента их трудоустройства три месяца всё, наконец, наладилось. В часы пик Скай помогал в зале, надев фильтры, Рейн бегал с доставкой по этажам, в остальное время ребята трудились на подхвате, потихоньку осваивая и премудрости работы бариста. У Ская уже неплохо получались помолы для кофе-машины, турки и кемекса, а Рейн своим чутким носиком отлично чуял, если кофе был недожарен или передержан, поэтому Сиг брал его с собой на закупки. Начался август, и дожди с грозами стали частыми гостями Бангкока, погружая Рейна в задумчивость и какую-то смутную грусть. — Знаешь, у меня такое чувство, что я или что-то потерял, или найти не могу. Не знаю, что это, но всякий раз, когда идёт дождь, мне хочется бежать и материться. А тебе? — как-то вечером после тяжёлой смены в кафе признался другу Рейн. — Нет. — ответил Скай. Ответил нечестно, потому что с наступлением частых гроз тоже чувствовал странное. Ему хотелось дышать жадно, взахлёб, когда воздух, омытый дождём и пронизанный молниями, пах кусачей свежестью. Он знал, что это называется озон. И каждый раз, вздрагивая тонкими ноздрями, пил его, немного дурея. Сам он думал, что просто омывает рецепторы от плотных и смешавшихся в полный хаос запахов посетителей. Но внутри каждый раз что-то дрожало. Если бы можно было носить этот запах в баночке с собой — он бы носил. Но Рейну об этом почему-то не рассказал. После визита господина Фаттира в приют и разговора с Сайфой о Скае, психолог передал омеге конверт с наличными и приглашение от благотворителя и покупателя в гости. Содержимое конверта повергло Ская в панику. И он слёзно упросил Пи Сома держать конверт в сейфе. Бета предложил Скаю открыть на него банковский счёт, но удостоверение выдавали только после выхода из приюта, поэтому-то Скай не мог ни телефоном обзавестись, ни счёт в банке открыть. Даже билет на поезд купить не мог. Для полиции и госорганов у него была временная бумажка типа справки. Скай поверить не мог, что за рисунок придуманного им кота ему заплатили сто пятьдесят тысяч бат. Столько же, сколько и за первую картину. На эти деньги можно было снять квартиру и даже обставить её, и жить пару месяцев безбедно. А может и больше. Увы, в приюте им давали лишь общее понятие о нормальной жизни и быте, остальному нужно будет учиться, когда отпущенный на восстановление год закончится, и им с Рейном придётся уйти. Теперь, с конвертом, Скай меньше боялся будущей свободы. Он поговорил с Сайфой по поводу приглашения в гости. Идти было страшно и неловко. Но и отказать он тоже не смел. Сайфа уверил его в том, что господин Фаттира золотой человек и никоим образом не навредит, что он поставлен в известность об особенностях и проблемах восприятия Ская, а потому постарается во время визита обеспечить максимальную безопасность для омеги. И в результате через пару дней за Скаем к приюту прислали большой белый автомобиль с водителем-бетой. Сев на роскошное кожаное сидение, Скай утонул в лёгком ненавязчивом аромате яблок и спокойной струнной музыке из колонок. Отчего-то ему стало куда спокойнее, чем когда он собирался, отбиваясь от невозможно взволнованного Рейна и его стилистических решений. На нём были всё те же джинсовые шорты и футболка NARAK, пусть это сейчас и смотрелось очень странно в светло-бежевом салоне со вставками из полированного ореха. Так ему было проще чувствовать себя собой. Рядом лежала большая папка с рисунками, он хотел показать своему благотворителю, что тот может быть уверен в том, что Скай не бросит рисование никогда. Особняк Фаттира выглядел… К огромному облегчению Ская, он был ни капли не похож на тот, из которого они с Рейном сбежали два года назад. Светлый, окружённый цветущей зеленью, он не выглядел огромным, имея три этажа. Перед большим красивым входом цвела розами и пионами большая клумба. Скай вышел из машины и застыл, любуясь миллионами оттенков. — Я люблю розы, а сын и муж — пионы. Поэтому эта клумба словно наша семья. Здравствуй, Скай, я рад, что ты приехал. — из-за спины раздался тёплый голос хозяина дома, и Скай резко обернулся, торопливо делая вежливый вай, чуть не роняя папку. — Здравствуйте, господин Фаттира! — Не волнуйся так. Пойдём, я решил, что дом будет слишком давить, и попросил накрыть нам на веранде. Выпьем холодного чая, освежимся и поболтаем немного. И зови меня пожалуйста, Вайю, не так официально, а то я себя сразу чувствую старым и заскорузлым. — Скай не сдержал улыбки, услышав такое просторечное словечко. Кхун Вайю выглядел сегодня как ангел домашнего очага, его хотелось обнять и ощутить тепло и любовь. Скай незаметно принюхался. Хоть он и сунул в карман фильтры на всякий случай, но надевать не стал, ведь Сайфа заверил, что альф рядом не будет. Пахло яблоками. Свежими, кисло-сладкими, с ноткой корицы и немного жёсткой кожуры. Стало ещё спокойнее, и он без раздумий пошёл следом за хозяином дома. Они болтали, пробуя крохотные пирожные и канапе с разными вкусами, пили холодный чай, у Ская несладкий, а у кхуна Вайю с молоком. Обсуждали различные школы живописи, художников, немного поспорили о кубистах и дадаистах, Скай очень любил живопись импрессионистов, а кхун Вайю предпочитал романтизм с уклоном в пастораль. Когда молчаливый бета принёс им вазочки с мороженым, Скай смутился. Самый простой строганный лёд с ядовитого цвета сиропами они с Рейном, конечно, пробовали, и Скаю он не нравился. Но сейчас перед ним было какое-то произведение искусства, которое хотелось нарисовать. — Кхун Вайю, извините, я могу попросить вас? — он нерешительно обратился к собеседнику. — Вы могли бы сфотографировать это мороженое? Оно такое красивое, я бы хотел его нарисовать. Но боюсь, что не запомню всех деталей. А своего телефона у меня пока нет. — Конечно, мой хороший, — Вайю с готовность принялся фотографировать вазочку, в которой лежали три аккуратных сливочных шарика, половинка персика, пара ягод малины и немного шоколадной крошки, украшенной листиком мяты. А Скай вздрогнул от того, как это прозвучало. Словно его обнял папа, которого он и не помнил, настолько рано лишился родителей. Он заморгал, удерживая слёзы на месте, не давая им пролиться. — Большое спасибо, вы так добры ко мне. — с трудом выдавил он из себя. — Ну что ты, милый, ты заслуживаешь куда большего. И не смей возражать, я старше и мудрее, я разбираюсь в людях — это тебе подтвердит любой! — громко заявил Вайю, и стоявший неподалёку бета-горничный активно кивнул, заставив Ская захихикать и позабыть о слезах. Но на сердце у него так и осталось тепло. Чуть позже они всё же зашли в дом, потому что Вайю захотел показать, гда повесил «Сказочного кота». Он провёл Ская на второй этаж, мягко держа за руку, чтобы тот не потерялся. Картина, купленная у Ская, висела в рабочем кабинете омеги. И сразу притягивала к себе взгляд. Скаю даже показалось, что это не его «Кот», а что-то более крутое и великолепное. По крайней мере, эта картина теперь точно выглядела на ту сумму, которую за неё заплатили. — Милый, я бы хотел, чтобы твои другие картины посмотрели мои знакомые искусствоведы, ты не против? Твой талант нужно развивать и лелеять. — Конечно, госпо… кхун Вайю! Я привёз с собой несколько рисунков и оставил их на веранде. У вас очень красивый дом. И так много картин. — И многие тебе незнакомы, верно? А всё потому, что у меня в доме очень мало классических полотен. Большинство картин здесь — от таких же художников, как и ты. Хочешь рассмотреть их получше? — О, да, конечно! — Скай загорелся, позабыв о скромности и опасливости. С кхуном Вайю он не боялся ничего. — Тогда пойдём. Вайю водил гостя по второму этажу, позволяя вдоволь насмотреться разными образцами живописи. А потом отвёл и на третий, где были личные комнаты семьи Фаттира. Там тоже были картины, а ещё… Скай почувствовал тот же освежающий, пронзающий от затылка до пяток запах озона, словно в особняке недавно прошла мощная гроза. Он дышал, полуприкрыв глаза, стараясь унести с собой этот крышесносный аромат и не понимая, отчего же ему так хорошо.