Фруктовая корзинка

Сайфа ждал Ская в своём кабинете после обеда и, если честно, не знал, как выстроить эту беседу. Такие сложные случаи попадались ему нечасто. Всё, что он знал о Скае, было рассказано ему Рейном или додумано на основании медицинской карты. Омега Скай двадцати лет отроду, первая течка с его слов в тринадцать, множество хорошо заживших травм кожных покровов, костей и… половых органов. Пирсинг сосков, брови, языка, губы, мочек ушей. Всё вынуто, но, похоже, что мочки рвали. Татуировка под лопаткой «собственность Гана» и выжженое тавро на левой ягодице — простой косой крест. Осмотр омеголога подтвердил множественные грубые половые контакты. Цикл нарушен, последние шесть лет ни одной течки. Аромат слабый, неотчётливый. Беременностей и абортов нет. Анемия, невроз, тики, да всего не перечислить. Ребёнка долго и со вкусом мучили и насиловали, ломая тело и психику. И теперь он был полностью закрыт. При этом, насколько мог судить Сайфа по полугодовым наблюдениям в Центре — Скай не был озлоблен на весь мир. Он словно отстранился от него. Единственный, кто мог подходить и беспрепятственно трогать его, претендовать на его внимание — Рейн. Сперва воспитатели Центра даже решили, что на почве травмы у Ская и Рейна произошла смена гендерных предпочтений, и оба они в отношениях, но… уже через несколько месяцев стало понятно безо всяких тестов, опросников и испытаний, что их отношения лежат вообще вне половой сферы. Скай очень трогательно ухаживал за Рейном во время его очередной течки, но никоим образом не прикасался к нему в интимном смысле. Рейн же явно старался не демонстрировать Скаю свои желания, чтобы не травмировать его. Сайфа решил тогда, что Рейн в курсе того, что делали со Скаем там, откуда они сбежали. — Нет, кхун Сайфа, — грустно вздыхал на их беседах рыжик, виновато опуская глаза. — Пи мне никогда ничего не рассказывал о Хозяине. — А кто рассказывал? — однажды догадался спросить Сайфа и чуть не поседел, выслушав рассказ об оргиях, которые устраивал этот моральный урод и извращенец. Конечно же, в них участвовал Скай, а как иначе? И когда альфа Хозяина пришёл за Рейном, тот понял, что теперь настала и его очередь… — Скай не позволил Хозяину сломать меня, кхун Сайфа. Мы убежали оттуда рано утром в фургоне, который увозил вещи в прачечную. И потом он всегда заботился обо мне. — Что вы делали, пока жили на улице? — Работали как могли. Помогали на рынке и носили тяжести, мели дворы, мыли котлы для торговцев едой. Скай делал очень много работы, никогда не ленился. И я старался, как он. — Как думаешь, у него была какая-то цель? — М. — Рейн кивнул и вспомнил, как однажды, когда они нашли удачное место, чтобы поспать, Скай смотрел в небо над головой, долго гладил его по голове, а потом сказал: «Хочу, чтобы хоть ты стал счастливым, малыш». И Рейн тогда единственный раз был согласен быть малышом. Но рассказывать психологу об этом он отчего-то не хотел. — Какая? — Скай хочет, чтобы Хозяина не стало. — и снова рыжик слукавил. Скай хотел, чтобы таких, как Хозяин, никогда не было. Но понимал прекрасно, что если убить Гана, на его место встанут двое-трое других, более злобных псов, а сам он просто погибнет. Скай не носил в сердце мести. Он вообще не был злым. Итак, за прошедшие полгода у Сайфы сложился определённый, но крайне неполный портрет Ская, который всё ещё никак не помогал подобрать к нему ключик. А теперь эта ситуация на работе. Скай явно попал на триггер, но не закатил истерику, как сделал бы омега, подвергнутый изнасилованию. Не накинулся на альфу, как человек, вынашивающий план мести. Он мало того, что просто сбежал, так ещё и не рассказал никому о произошедшем. Даже Рейну! Сайфе очень бы хотелось знать — почему. И он крайне боялся, что своими вопросами нарушит хрупкое полу-доверие, которое оказывал ему пациент, всё же каждый раз приходя на сеанс. — Привет, Скай. — он искренне улыбнулся вошедшему в кабинет омеге. — Как дела? — Савади кха, кхун Сайфа, — парень вежливо поклонился и присел на стул, стоящий у стола. В кабинете было несколько разных мест, где можно было сесть, Рейн обожал с ногами забираться в большое мягкое кресло с объёмными подлокотниками. Скай всегда садился на стул, не давая Сайфе возможности выйти из-за стола и обоим расположиться удобнее. Однажды Сайфа заранее сел на небольшой диванчик в стороне от стола, но Скай занял своё место на стуле и психологу, чтобы не разговаривать с его спиной, пришлось вернуться за стол. — Ты в порядке? — Скай так явно проигнорировал его предыдущий вопрос, что Сайфа заулыбался. — Да, спасибо. — Мы говорили с Пи Сомом. — … — О тебе. И о том, что случилось на работе позавчера. — Ничего не случилось. — Но ведь приходил человек и извинялся за своё поведение. — Я его не видел. — Ты считаешь, что он неправильно извинился? Нужно было пригласить к разговору тебя? — Нет. — Тебя обидели? — Нет. — Ты был напуган? — Н-нет. — Сайфа заметил крошечную паузу, которая понадобилась Скаю, чтобы ответить. Либо он врал сейчас, либо анализировал своё поведение. И то, и другое было не совсем обычно. — Эти альфы угрожали тебе? — Нет. — твёрдо и без паузы. — Они проявили интерес? — по телу юноши прошла судорога, и Сайфа чуть не подпрыгнул на месте. Он раньше такого не видел! Но что могло это значить? Нужно было всё обдумать. — Н-нет. — Скай, ты сейчас считаешь, что тебе что-то угрожает? — Нет. — Ты хочешь продолжать работать в «Корзинке»? Скай молча кивнул. Он всё ещё пережёвывал в своей голове мысль о том, что им с Рейном пора разделиться, но не был к этому готов. И эгоистично оттягивал неизбежное. — Хорошо, Скай. Я скажу Пи Сому, что ты в порядке. Но пожалуйста, если ты почувствуешь угрозу или даже просто беспокойство — скажи об этом ему. Не мне и не воспитателям Центра — Пи Сому. Он хороший друг, он постарается тебе помочь. А теперь иди, можешь отдыхать. Скай поклонился психологу, встав, и покинул кабинет, оставив Сайфу анализировать то, что он сегодня увидел. После психолога у Ская были занятия. Им не давали в Центре полную школьную программу, но предлагали возможность самообразования и подготовку к конкретным профессиям. Скай до сих пор не был уверен, что годится на что-то более серьёзное и значительное, чем сборщик апельсинов или сортировщик мусора. Он быстро учился, а значит — ума ему хватало. Но контактировать с людьми по большей части не мог и не хотел, и отдавал себе в этом отчёт. Здесь он вдруг обнаружил, что любит рисовать. Сперва его учебные тетради стали покрываться простыми скетчами и набросками, потом, пользуясь компьютерным классом, он изучал приёмы и техники, выполнял задания, старался. Рейн притащил ему упаковку цветных карандашей, выменяную всеми правдами и неправдами, и рисунки наполнились цветом. Скай только в самом начале старался точно скопировать то, что видел, теперь, став увереннее, он вырабатывал собственный стиль. И иногда позволял себе мечтать о том, что любимое увлечение смогло бы его прокормить в будущем. Сидя в компьютерном классе, он сперва сделал доклад, заданный преподавателем, а потом снова окунулся в мир рисования. Он хотел закончить давно им начатый портрет Пи Сома — в конце месяца тому исполнялось двадцать девять лет, и Скай собирался подарить портрет на день рождения. У него, как и у Рейна, не было телефона, поэтому он рисовал по памяти, чтобы подарок оказался сюрпризом. С рамкой обещал помочь Рейн, он говорил, что придумал, как сделать её из бумаги, крупы и краски. О том, что Скай любит рисовать, знал только он. — Дорисовал? — Рейн встретил его в комнате, перестилая постели. Сегодня был день стирки, и нужно было собрать вещи для прачечной, но Скай забыл об этом. Впрочем, рыжик прекрасно справился за него. — Ещё немного осталось. Я недоволен глазами. И фон. Как думаешь, может дорисовать сзади листву и цветы апельсина? — Ну это как-то по-детски будет. — Рейн бросил простынь в корзину для белья и выпрямился, глядя в потолок и покусывая губу. — сделай стену как в «Корзинке», будет просто отлично! Стены в кафе были отделаны морёным деревом в виде тонких реек, некоторые места декорированы стабилизированным мхом и искусственными растениями. Скаю это очень понравилось, когда он увидел впервые кафе, долго выспрашивал у Сома о материалах, тыкая во всё пальцем. И мысленно наложив фон на портрет, он кивнул с удовлетворением — теперь портрет можно было считать законченным. — Спасибо за идею, Рейн. Я помогу отнести бельё. — Ты снова не понесёшь футболку и шорты? — Угу, потом в душевой постираю их сам. — Боишься, что их заберёт кто-то? Но, если честно, ни одному омеге не придёт в голову такое носить. Я бы не волновался. — Футболка старая, на ней уже дырочки, боюсь, что в стиральной машине она быстро порвётся, и сортировщик её выбросит. — Когда Пи Сом даст нам зарплату, я куплю тебе в подарок новую футболку, — почесав спинку носа, Рейн уточнил. — Совсем новую, с биркой и ценником. И в пакете. Рыжик даже уже представил себе, как будет выбирать подарок Скаю в настоящем магазине. Только вот нужно, наверное, будет взять с собой Пи Сома. Или… Нет, Пи Сига он точно не возьмёт — наглый больно, липучий и обзывается. Рейн открыл глаза и обнаружил, что в комнате один — Скай уже ушёл с вещами в прачечную. Он не любил прачечную — она напоминала своими запахами утро их побега из особняка Гана. Запахи грязного белья, стирального порошка и сладкие запахи кондиционера смешивались в крохотном фургончике в тошнотворную смесь, но приходилось терпеть. Скай был не уверен, но ему казалось, что водитель заметил их обоих тогда. И не выдал. Двое мальчишек — один лет шестнадцати с виду, и второй — мелкий, рыжий, выглядящий от силы на четырнадцать. Даром, что оба были гораздо старше. У Ская ещё тогда был синяк на пол-лица после вечеринки Гана. Водитель, наверное, тогда их пожалел. И вывез из особняка. А потом остановился на какой-то улице и сходил за едой в магазин. Он швырнул пакет в кузов, а сам сел в кабинку и стоял так, пока ребята не выбрались оттуда, шмыгнув в подворотню. Вкуснее того риса из пакета Ская мало что мог припомнить. Он тряхнул головой, выбираясь из воспоминаний. Вывалил вещи в общую кучу и тут же встал на сортировку. До ужина был ещё час, поэтому он решил поработать, чтобы не сидеть, дожидаясь ужина, в общей гостиной. — Ты ушёл без меня! — Рейн встал рядом, помогая раскладывать грязное бельё на несколько куч. Постельное, нижнее, верхняя одежда, цветное, белое. Работа не требовала умственных усилий, была простой и монотонной, что вполне устраивало Ская и казалось ужасающе скучным Рейну. — Боялся, что тут будет толпа. — Они сидят у телевизора и смотрят какой-то лакорн про перестрелки и мафию. — Видимо, им нравится. — Скай пожал плечами. Кино и телевизор вообще не вызывали у него особого интереса. Да и читать он не любил. Он бы лучше рисовал. Раздался громкий звук, созывающий воспитанников приюта на ужин. Рейн со Скаем вымыли руки и пошли в большую столовую. Скай не любил эти общие приёмы пищи. Шум голосов, стук столовых приборов, звуки жевания — всё напоминал вечеринки у Гана, где приходилось сидеть у ноги Хозяина и глотать вязкую слюну. Скай бы хотел есть один. Или с Рейном. Ничего, ещё один день пересменки, и они снова будут работать в кафе Пи Сома. И на кухне в укромном уголке самые простые сэндвичи покажутся ему куда вкуснее этой приютской-общей еды, пусть даже она сама по себе и вкусна. После ужина, в комнате довольный и сияющий Рейн вручил Скаю десяток белых рыхлых шершавых листов. — Держи, тебе для рисования выменял недавно. — На что? — Ну-у-у, помог по учёбе немного, а ещё в одних шортах нашёл красивую висюльку и отдал. Мне-то она зачем? Скай тяжело вздохнул. Рейн был в этом плане истинный омега — все эти кружева, висюльки, браслетики до сих пор приводили его в неизменный восторг. Скай даже собирал ему браслетики на нитки из потерянных бусинок. И вот эта маленькая сорока сам отдал «висюльку» за бумагу для рисования? Хотелось сделать для друга что-то невероятное, но Скай просто обнял его и поцеловал в лоб. — Спасибо.