Ломая узы

— Доброе утро, пап! — энергично поздоровалась Харухи с родителем, чувствуя прилив положительной энергии после какого-то приятного сна. Впрочем, подробностей она совершенно не помнила, зато знала точно: приснилось что-то хорошее. — Доброе, малышка, — мягко улыбнулся Рёдзи дочери, но в его глазах девушка сразу распознала тень грусти. — Что такое? — сменив тон, серьёзно спросила она. Сейчас было не до увёрток. — Почему-то моё отцовское сердце почувствовало, что мы с тобой отдаляемся друг от друга. После твоей мамы думать о таком тяжело, — не сумев скрыть горечи, вздохнул мужчина, однако попытался сразу же выправить накренившийся корабль: — Ты не подумай! Я тебя не обвиняю, просто уж возраст, наверное, играет злые шутки. — Рёдзи хохотнул, да только не с той жизненной энергией, которой обычно пропитана его речь. — Пап, — подойдя к мужчине, шепнула Харухи, чувствуя на себе груз вины. — Прости, я в последнее время и правда начала больше закрываться от тебя. — Девушка вздохнула, собираясь с мыслями. Отец заслуживал узнать хоть что-то, но на полное откровение она точно была не готова. — Мне кое-кто нравится, — спрятав взгляд, тихонько призналась школьница и прикусила губу, не зная, куда себя деть. — Ну, то есть, ничего серьёзного, я просто… — Да почему ж ты сразу не сказала?! — громогласно возмутился Рёдзи — та самая энергия заструилась по его телу с утроенной силой. Родитель даже подскочил на месте, не сумев усидеть на стуле. — Кто он? Сколько ты в него уже влюблена? А он в тебя? Это вообще взаимно?! — Ну пап! — вспыхнула окончательно младшая Фудзиока. — Вот поэтому я и не хотела говорить! Ничего не понятно ещё, только-только вот что-то там… — Но ведь семя уже посажено! А вдруг он не достоин моей девочки? Я должен знать! Кто, если не родной отец… — Папа!!! — не выдержала девушка и топнула ногой для пущей наглядности. Она не намеревалась доставить ему удовольствие продолжать эту речь всё следующее столетие. — Спугнёшь моё девичье счастье — что потом делать будешь, а? — решив применить хитрость, припугнула Харухи. — А… — растерялся мужчина и по итогу сомкнул губы и вновь присел на стул. — Я тебя понял, — кивнул он и смиренно сложил руки на коленях. — Но я очень тебя прошу посвящать меня в дело, если произойдут хоть какие-то подвижки. Свидание. Поцелуи в щёчку. А если настоящий поцелуй!.. — Па-а-ап, ты разошёлся, держи себя в руках, — рассмеялась Фудзиока, пусть и чувствовала, как горят щёки от таких смущающих предположений. — Обещаю: если произойдёт что-то такое, я обязательно тебе скажу. Пока никаких, как ты сказал, подвижек, — мягко закончила девушка и покачала головой. — Тебе надо поесть и отдохнуть, а я так опоздаю в школу. — Хорошей учёбы! — крикнул Рёдзи в спину убегающей дочери и расплылся в улыбке. Разумеется, при другом раскладе он бы уже отпросился с работы и начал следить за своей любимой дочуркой, но мужчина решил не торопить события и пообещал себе сдержаться, чтобы не спугнуть её счастье. — Как быстро она растёт, дорогая… — вздохнул он, обращаясь к фотографии супруги.       Харухи и правда могла сегодня опоздать. Она встала позже обычного из-за того, что долго не хотела просыпаться — во сне было явно лучше, чем в реальности. Потом ещё сборы и разговор с отцом… В этот раз девушка решила выглядеть чуть лучше обычного. Она стала перестраиваться на ношение линз, которые, разумеется, ей выделил Кёя для того, чтобы её образ хоста был «более благоприятным», поэтому сегодня надела их. Это, между прочим, тоже пока занимало определённое время!       После этого Харухи с постным выражением лица осмотрела свой гардероб и покачала головой. Эдак можно и в попрошайки записываться — наверняка за свою примут. Но отнекиваться было уже поздно, поэтому девушка с решительным видом достала рубашку, галстук и брюки, оставив затасканный свитер на вешалке. Сегодня она будет выглядеть чуточку лучше, чем обычно — это разве не маленькая победа?       По пути в школу Фудзиока то и дело оправляла рубашку, ощущая, будто она мнётся от встречного тёплого ветра. Девушка чуть ослабила галстук и расстегнула целых две верхние пуговицы, пообещав себе застегнуть их в самой школе. Уже за пять минут до родных ворот, она подкатила рукава. Чувство, словно одежда колется, никак её не покидало, хотя в образе Харухи едва ли произошли сильные изменения. Она всё так же выглядела как мальчишка, только теперь скорее смахивала то ли на хулигана, то ли на уверенного в себе красавчика класса, который надевал форму только так, как ему того хотелось. — Ой, это же Харухи! — пискнула одна из девочек, увидев знакомые взъерошенные волосы. — Сегодня он в другом амплуа, — хихикнула та со своей подружкой на расстоянии от Фудзиоки.       Девушка почувствовала смущение от такого внимания. Теперь глупо было в срочном порядке приводить себя в божеский вид — так она точно интересовала клиенток клуба больше. А ведь точно, смена имиджа пошла бы на пользу её роли хоста! Так, глядишь, и долг побыстрее закроется. Харухи приободрилась и быстро добралась до входа в школу, а после и до коридора на третьем этаже, где у неё проходили занятия. — Доброе утро, — услышала она возле двери в класс и обернулась на голос. Разумеется, её первым делом встретили очки в неизменно строгой оправе. — Доброе утро, Кёя, — улыбнулась Фудзиока, осознавая, что за эти две недели начала воспринимать эти встречу и всю игру в целом как что-то обыденное. Губы сами растягивались в улыбке, а дышать становилось чуть легче. — Решила изменить привычкам? — поинтересовался Отори исключительно светским тоном, которым было пропитано само существование этой школы. — Сегодня просто жарковато, — пытаясь найти себе оправдание, пробурчала девушка. — Бунтарский дух это неплохо, — неожиданно тепло улыбнулся парень, заставив проходивших мимо него школьниц разом споткнуться. Что ж, сегодняшнее представление в хост-клубе явно привлечёт ещё больше клиенток. — Думаю, твоему образу не помешает разнообразие. Главное, не шокируй их слишком сильно, — хмыкнул Кёя и, кивнув в знак временного прощания, отправился в свой класс. — Так точно, товарищ кардинал, — фыркнула ему вслед Харухи, настроение которой явно улучшилось. В теле зародилась неожиданная энергия, которую девушка еле смогла обуять во время учебных занятий.       Она буквально прискакала к клубному залу, с нетерпением открыла дверь и быстрым шагом добралась до раздевалки. Сегодня Фудзиока точно была одной из первых, кто освободился и пришёл в клуб. Однако девушка спохватилась, осознав, что сегодня у них работа «выездного» характера. Пришлось ждать короля клуба, чтобы выслушать его длинную и полную чувств речь, и только потом облачаться в подготовленные одежды. — Ты рано, — заметил вышедший из тени Кёя. Вот уж кто точно не опаздывает. Может, он живёт в тени? — Не терпится приступить к работе? — Может, и так, — пожала плечами девушка, чуть поумерив свой пыл. Сдержанность Отори передавалась воздушно-капельным путём. — Как запястье? — неожиданно спросил парень и, в ожидании ответа, коснулся девичьей руки, приподнимая её и осматривая с серьёзным видом. — А… Ну… Вроде нормально, — тут же стушевавшись, выдавила Харухи, чувствуя, как теплеют щёки. — А что с ним должно быть? — тихонько спросила она, радуясь, что тёмные глаза сейчас не направлены на её лицо. — Последствий бывает много. В прошлый раз я решил, что всё обойдётся, но физические проявления, бывает, показываются спустя время. Может быть жжение, покалывание, зуд, дискомфорт или даже боль. Не то чтобы сильная, но у тебя и без того проблем сейчас достаточно, — размеренно пояснил Кёя.       Харухи протянула понятливое «а-а-а» и наблюдала, как парень, бережно придерживая предплечье, осматривает со всех сторон и запястье, и кисть, и чуть ли не всю руку целиком, проводит пальцами, поворачивает и невзначай поглаживает, прощупывая место, где недавно покоился браслет. Фудзиока не знала, как на это реагировать. Она чувствовала, что взгляд Отори внимателен и остр: так осматривает площадь работы опытный хирург. Но девушка никак не могла избавиться от ощущения, будто мужские пальцы ощущаются слишком сильно. Ей вспомнилось, как на уроке физики учитель объяснял, что на самом деле мы ничего не «касаемся» в привычном смысле, ведь на атомном уровне всё выглядит совершенно иначе. Только сейчас её тонкая рука состояла не из атомов, а из ощущений тепла, незаметной дрожи и почти мурашек. — Удивительно, что на твоей коже остался слегка заметный след, — задумчиво проговорил Кёя, но заметил, что его не слушают. Он посмотрел на девушку, но та упорно продолжала попытки загипнотизировать их руки. — Харухи? — негромко, но чётко позвал парень. — Да? — переключив своё внимание, растерянно отозвалась она. — Прости, задумалась, — нахмурилась школьница и выдохнула, силясь сбросить с себя эти ощущения. — Ты сказал что-то про след? — А ты не заметила? — не сдержавшись, усмехнулся Кёя, ощущая власть над ситуацией. Его оппонентка сейчас была в его руках, пусть и косвенно. Отори почувствовал секундное желание обладать ею сильнее, но говорить продолжил ровно: — Посмотри внимательно на запястье в, — для наглядности парень вновь сдвинул пальцы, позволяя прочувствовать по-новой тепло своего тела, — этой области. — М… — всё, что ответила Фудзиока, прежде чем взять себя в руки и посмотреть на указанное место. И правда: если знать, что искать, можно было заметить розоватую полосу кожи там, где недавно покоилась метка. — Да чтоб его, скоро и кровь заразит, — с досадой выдохнула девушка. Только это чувство помогло ей избавиться от нежной неги, которая неожиданно укутала её сознание в тёплый плед приятных эмоций. — Это незначительная проблема, — отпустив наконец девичью руку, постановил Кёя и поправил очки. — Едва ли я рассчитывала услышать от тебя другие слова, — хмыкнула Фудзиока. Перемены в её настроении были легко заметны, однако Отори не стал ничего выпытывать. Не зря же все зовут его серым кардиналом. — Она решится к завтрашнему утру, — так же спокойно продолжил парень, и у Харухи даже повода поспорить не нашлось: уж в этом он был профи. — Как и… проблема твоего внешнего вида, — оглядев несчастную бедную школьницу, он покачал головой. — А пока лучше не рисковать. Любознательность нашего короля не знает границ.       Фудзиока в этот раз хотела даже возмутиться: что за обречённый на муки взгляд? Не так уж она и безнадёжна! Наверное… Высказать свои возмущения ей не дали. В следующую минуту Харухи осознала, что Отори с неизменно бесстрастным лицом оправляет её воротник, подтягивает галстук и начинает отворачивать подвёрнутые рукава рубашки. — Я сама! — вспыхнула девушка, даже сделала шаг назад по инерции, чем позабавила парня, который сам отступил в знаке капитуляции. — Кёя, ты что, раздеваешь нашу собачку при свете дня? — в один голос пропели близнецы со своим привычным хитрым выражением лица, умноженным на два. — К порядку приучает, — поддразнила их Харухи и резкими движениями спустила рукава, пытаясь так же резво застегнуть пуговицы. От эмоций пальцы то и дело соскакивали с маленьких пуговичек, так что заставили девушку попыхтеть. — Что?! Кто кого здесь раздевает?! — ворвавшись подобно вихрю, возопил Тамаки, предчувствуя беду. — Паника в королевстве, — так же спокойно прокомментировал Кёя и, сложив руки на груди, заявил: — Как только увидишь в нашем клубе вульгарно раздетых хостов, обязательно сообщи. Это противоречит правилам пункта 2.4, обозначенным в уставе. — А… — застопорился Тамаки. Он перевёл взгляд с Отори на Фудзиоку, потом на близнецов и придал своим синим глазам форму блюдечек для вечернего чаепития. — А если вульгарно одетых? А не вульгарно раздетых?       Харухи покачала головой и перевела дух. Чувства улеглись — пожалуй, впервые рядом с Тамаки она успокоилась, а не наоборот. Девушка не слушала короткие шутливые стычки парней — она дождалась, пока пройдёт «брифинг», и с чистым сердцем пошла облачаться в традиционную одежду. Богатая ткань приятно касалась тела и дарила ощущение уюта. Так и хотелось закутаться посильнее и больше никогда не вылезать. Свитеры, которые носила Фудзиока, почти всегда неприятно кололись, а ещё сыпались и по итогу всегда превращались в королевство катышек и затяжек… Девушка посмотрела на своё отражение и постаралась приободрить себя, переключаясь в рабочий режим. Себя она пожалеет позже, сейчас нужно было расплатиться с долгом. — Тебе идёт даже мужской вариант, — выдал комплимент Кёя, пока они спускались в школьный сад.       Харухи не успела поблагодарить парня: после него ей ещё свистнули близнецы, искренне и с широкой улыбкой подарил ещё один комплимент Ханинодзука… А вот Тамаки одарил внимательным взглядом, полным эмоций. Казалось, он в шаге от того, чтобы не разразиться хвалебными одами небесам за столь чудесное преображение. Фудзиока фыркнула и уселась на отведённом ей месте.       Чайная церемония проходила прекрасно. Сакура щедро осыпала школьников и всё пространство вокруг своими нежными лепестками, вся природа расцветала и благоухала, приветствуя пору жизни, а ветер бережно ласкал кожу, порою задевая лёгкими порывами. Харухи откровенно наслаждалась этим временем. Она искренне смеялась, дарила девушкам улыбки, потягивала традиционный чай и жмурилась, счастливо поглядывая на чистое небо. Эта обстановка сумела воцарить в её душе покой, столь необходимый ей, ведь раньше яркие эмоции были чем-то далёким, редким явлением в повседневной жизни. Теперь же хотелось радоваться и ценить каждую минуту, проведённую на этой тёплой и щедрой земле. — Ты… Ты так мил и по-юному прекрасен!.. — восторгалась очередная клиентка клуба, не сдерживая слёз, вздохов и рукоплесканий. Харухи на это ещё сильнее улыбалась и старалась одаривать ответными комплиментами. Разве могло что-то не быть прекрасным в этом чудном обрамлении окружающего мира?       Кидая задумчивые и полные, разумеется, душевных мечтаний и тоскливой грусти по матери (ведь так уже решили все клиентки Харухи) взгляды то в одну, то в другую сторону, девушка постоянно натыкалась на встречные взгляды. Синие глаза смотрели на неё с жаждой, как смотрит коллекционер на вершину своей коллекции, за которой ему ещё предстоит побегать. Фудзиока представила себя небесной красоты бабочкой, которую обязательно поймают и приколят дорогой булавкой к бархатной поверхности подложки, словно поставят на пьедестал. От таких сравнений она ощущала себя жутко. Будучи свободной, Харухи уже была птичкой в золотой клетке.       Порой с ней пересекались глазами и другие члены клуба. Но лишь карие глаза могли посоревноваться по частоте совпадений с синими. Фудзиока всё ещё плохо считывала то, о чём думает Кёя, по его взглядам, мимике, жестам… Впрочем, она не думала, что даже в семье Отори кто-то его хорошо понимал. Может, они все там такие — кто знает. Биография их семьи была сухой, словно старый сухарь: кто старший, кто младший, кто чем занят, и то размыто. Из этого Харухи лишь чётко уяснила, что Кёя по старшинству не рассчитывает на наследство. Возможно, поэтому он стал тем, кем является — такие обстоятельства вынуждают держать всё под контролем и строить своё начало самому.       Фудзиока не заметила, как время, отведённое клиенткам на созерцание своих любимых хостов в романтичном амплуа, созданном порой цветущей сакуры, подошло к концу. Девушка лишь успела проводить взглядом и улыбкой последних посетительниц, выглядевших особенно счастливыми на фоне зарождающегося заката. Харухи и сама чувствовала себя частичкой изумительного полотна. Как бы ни старались великие творцы, им никогда не постичь возможностей самой природы на этом поприще. — Ха-ру-хи! — нараспев протянул неожиданно оказавшийся рядом Тамаки, и девушка даже подскочила на коленях от неожиданности. Она ошарашенно посмотрела на причину её колотящегося сердца и закатила глаза. Что за напасть блондинистая! — Ты хорошо постаралась, папочка так тобой гордится! — смахнув воображаемую слезинку, тараторил парень. — А как ты прекрасна в цвете сакуры, ну что за луч надежды… — Каким богам я должна молиться… — прошептала сама себе Фудзиока, готовая начать посещать храм со следующей среды, лишь бы помогло. — Все хорошо постарались. Мы вышли в очень хороший плюс, — послышалось из-за спины, и девушка ощутила тёплую ладонь на плече. Даже так было понятно, что ей на помощь вновь пришёл Кёя.       Харухи вздохнула и чуть не подавилась воздухом. Казалось, сердце стало звонницей — так застучало, отсекая от внешнего мира. Оно перебралось куда-то к горлу, запрещало глотать и делать лишний вдох. По затылку прошлась странная волна — раньше там был страх, а теперь что-то неизведанное, но так же будоражащее кровь. Фудзиока невольно выпрямила спину и сжала в пальцах ткань на бёдрах, словно это должно было помочь очнуться. На её щеках наверняка проявлялся пусть бледноватый, но румянец, а челюсти были сведены от напряжения. Девушка безумно хотела сделать что-то, но сама не понимала, что ей нужно. — Харухи? — где-то очень далеко, из-за семи морей прозвучал вопрос Тамаки. Пленница собственных чувств перевела взгляд на него и перестала дышать вовсе. В груди грелось, комкалось, порой даже невольно обжигало нечто неопознанное.       Эти секунды растягивались, текли патокой в сознании самой Харухи, не желали ускорить бег и облегчить ей жизнь. Девушка было открыла рот, потянулась своим естеством к Тамаки, стремясь сделать что-то безусловно необдуманное, о чём она жалела бы оставшуюся жизнь, если не больше. Но рука на плече сжалась сильнее, и Фудзиока отреагировала на этот зов где-то на уровне подсознания, повернула голову и утонула в несвойственной этой нежной природе темноте карих глаз. За ними — нежное голубое небо, лишь начавшее превращаться в изумительного вида рыжеватый закат, перед ними — невесомые лепестки бледно-розовой сакуры, в них самих же — отражение здравого смысла, который не должен был предавать девушку. Но он предал. — Всё в порядке? — так же глухо поинтересовался Кёя, как минутой ранее пытался достучаться Тамаки. Она не могла — или не хотела — ответить, но, потакая своим желаниям, становясь ведомой ими, девушка приподнялась на коленях, совсем немного, и потянулась к Отори, совсем капельку, чтобы приблизиться, чтобы рассмотреть, чтобы разгадать и понять, чтобы… — Харухи? — выдохнул в девичьи губы Кёя, продолжая смотреть в её глаза слишком рассудительно для такого момента.       Но это помогло. Фудзиока наконец задышала, опомнилась, ойкнула и отскочила обратно, едва не навалившись на Тамаки, поднялась, чуть не упав обратно, на ноги и, пролепетав какие-то объяснения и извинения сразу обоим парням, побежала на своём пределе в клубную комнату, путаясь в длинной одежде. Пожалуй, у Харухи теперь появилось сразу несколько личных рекордов, в том числе и по скорости переодевания. За ней никто не гнался, её даже не пытались окликнуть или остановить, но девушке было так стыдно, что она споткнулась около двадцати раз за несколько минут и добралась перебежками до дома — очки съехали, одежда была надета кое-как, галстук и вовсе покоился в сумке. Всё в её образе кричало о том, что Фудзиока стала заложницей своих же чувств и сбежала, не справившись с ситуацией, ещё больше испугавшись её последствий.       Только спустя полчаса Харухи смогла успокоиться — помогли и душ, и три стакана холодной воды, и бесконечная ходьба по квартире, и попытки обрести контроль над дыханием. Через час Фудзиока лежала на кровати, запретив себе думать о случившемся, а особенно — о своём поведении. Единственная мысль, которую она так и не смогла проконтролировать, от которой не уберегла ни свой разум, ни своё сердце, которая казалась абсурдной, неуместной и просто невозможной… заключалась в том, что где-то там, глубоко в душе, на уровне неведомых доселе желаний Харухи безумно хотелось, чтобы Кёя хотя бы на долю секунды, пусть случайно, перевёл взгляд на её приоткрытые губы. Но серый кардинал был самым цепким якорем, сотканным этой реальностью: он держал её в мире разума железной хваткой, не давая и повода окунуться в это непонятное нечто. Только Харухи тогда этого захотелось.