I'll wait for you

      Нора молча смотрела за тем, как Лилит немного неуклюже обрабатывала ее раны. С одной стороны, ей было гораздо проще сделать все самой, но шушу от чего-то яро захотела в этом поучаствовать и, к слову, была очень убедительна. Почему и зачем — ей было непонятно, но, если судить по радостной улыбке… возможно, той просто нравилось доставлять ей боль. Ребенку, так-то, на секундочку. И как только не стыдно?       — Признайся, ты просто хотела помучить меня и поэтому решила помочь? — спросила Нора, когда девушка слегка надавила ей на ранку. — Ай, блин! Дай, я сама.       — Сиди тихо и не жужжи. А то больно сделаю, — предупредила Лилит с невозмутимым видом и девочка, обреченно вздохнув и откинувшись на спинку стула, посмотрела на нее так, словно шушу сказала ей какую-то глупость.       — И что изменится? — спросила Нора, чуть нахмурившись, но когда девушка виновато опустила взгляд на ее руку, самой же стало стыдно из-за своих слов. — Прости. Просто… правда, будь со мной помягче, хорошо? — тихо попросила она своим взволнованным голосочком, но заметив усмешку демона, сама же раскраснелась и выкрикнула, можно сказать, едва не на все помещение: — Не в этом смысле!       — Не в этом? А в каком? — девушка слегка наклонила голову в бок с хитрой улыбкой. — Я думала, ты просишь меня просто быть аккуратнее и не давить слишком сильно…       — Да ты знаешь, о чем я! Хватит притворяться! — громко возмутилась Нора, когда шушу буквально кое как сдерживала смех.       — Понятия не имею, о чем ты говоришь, — продолжает она издеваться. — Ты давай потише со своими развратными мыслишками. А то мало ли… вдруг услышит еще кто?       — Вот! Вот, ну ты же поняла меня, — элиатропка же решила подловить ее на слове «развратные», что уже, в свою очередь, говорило о том, что она была права.       — Поняла? Что именно? То, что ты маленькая извращенка? Да давно еще, — невозмутимо ответила Лилит и пожала плечами, словно в этом не было ничего такого.       — Ну снова ты за свое, — малышка смешно надула щеки, отворачиваясь от нее. — Давай, посмейся еще. Я ведь так похожа на шута, правда же? Среди ребят изгой, в совете…       — Не знаю про весь совет, но Юго и Килби о тебе заботятся. Невозможно понравится всем и сразу, — так же спокойно ответила Лилит, когда подняла взгляд с ранки на девочку, что все так же сидела, скатившись на край стула, от чего сейчас чуть ли не лежала сама на нем. — У тебя что-то случилось? Помимо драки, — Нора промолчала, либо не зная, как начать и с чего, либо же не желая говорить об этом вообще.       — Лилит… — она начала сухо, но после, обернувшись, посмотрела на нее так знакомо, что всего на секунду, но шушу показалось, словно она попала к себе домой. Такой же отрешенный взгляд, полный ненависти и боли, скрытой либо за ехидной улыбкой, либо за истеричным смехом и шутками, пускаемыми по кругу с целью отвести от себя какие-либо подозрения. С целью скрыть эту боль и показать себя менее ничтожным, чем ты есть на самом деле. — Скажи, у тебя возникало желание, чтобы всему просто настал конец?       — Оно никуда не пропало, — созналась демонесса. От лживой улыбки не осталось ни следа, сама же она смотрела на малышку и все больше видела в ней саму себя. Отвратительное зрелище. Это насколько жалкой она выглядела, когда увязывалась хвостиком за старшими?       — И… как ты с ним справляешься? — Лилит достала бинты, но совсем не знала, как правильно замотать ей руку и с чего лучше начать.       — Никак. Просто смирилась с его существованием, наверное, — и девушка начала обматывать ее ладошку бинтами, начиная с запястья. — Нормально?       — Слабовато, — сразу прокомментировала она. — Ау! Туго, туго!       — Засранка, я же вижу, ты специально, — недовольно проворчала демонесса, что уже хотела повесить Нору на этих самых бинтах.       — Беру пример с тебя, — Нора неловко улыбнулась. — Значит, над людьми ты издеваться любишь, но над собой не позволяешь?       — Это кем же я должна быть, чтобы позволить кому-то подобное? — удивилась Лилит, уже начиная думать о том, что у нее, видимо, талант портить детей.       — А если… другого ничего не остается? — тише спросила девочка, вспоминая все еще хулиганов, что периодически достают ее после учебы и постоянно пытаются указать на ее место.       — Терпеть — значит согласиться с ними. Если меня кто-то недолюбливает, обычно я только больше действую тому на нервы. Это… бывает весело. Смотреть за тем, как какой-то неудачник, попытавшийся казаться лучше за счет меня перед другими, терпит поражение. Надо уметь правильно отвечать. Где-то словом, а где-то — кулаком. Ведь, будучи терпилой, чужого мнения никак не изменить. Конечно, можно понадеяться на то, что другим это просто надоест, но… чего бы ты хотела больше? Жить в надежде, что к тебе просто пропадет интерес или поставить наглеца на место? — Нора неопределенно пожала плечами, думая лишь о том, до чего же она, все-таки, скатилась. Из-за того, что не хочет рассказывать братьям и сестре о своей проблеме, элиатропка жалуется теперь шушу… своей единственной потенциальной подруге, что пусть и называет ее ребенком, но сама не ставит между ними стен и не прогоняет, как другие. — В общем, подумай над этим. В противном случае ты всегда можешь попытать удачу и задавить авторитетом. Что-то вроде… «Ты так завидуешь, потому что я перворожденная, маленький ушлепок? А знаешь ли ты, что бывает с теми, кто лезет на члена совета?», — Лилит гордо задрала голову и нахально улыбнулась, раздражая ее сейчас одним лишь своим видом.       — Да у тебя талант бесить других… — удивленно произнесла девочка, что, так-то, и без демонстрации об этом знала, но сейчас, услышав в ее голосе столько спеси и высокомерия, Нора поняла, что дело далеко не только в том, что она шушу.       — Благодарю, — с ласковой улыбкой Лилит приложила ладошку к груди, жестом показывая, что похвала малышки поразила ее в самое сердечко. — В общем и целом, ничего страшного не случится, если ты разок воспользуешься своим положением.       — Ко мне сегодня полез старший брат задиры, которому я разбила нос на тренировке. И… в общем, это с ним я так. С ним, и другими ребятами. Они держали меня и я… — и все же, ей хотелось пожаловаться хоть кому-то. Перестать строить из себя взрослую и просто рассказать, что случилось.       — Отвратительно. В следующий раз спроси, не хотят ли они поговорить с твоим старшим братиком. А уж с каким именно — не так важно, думаю, — нервный смешок вырвался сам собой, когда Лилит поняла, что же за оружие было в руках у Норы. Правда, пользоваться слишком часто им было нельзя.       — Разве это не низко? — спросила элиатропка, только представив, как она бы хвасталась или же вела себя подобным образом… высокомерно и настолько омерзительно, что ей самой за себя стало бы просто стыдно. — Мама бы такого точно не одобрила…       — Мама? — переспросила Лилит и малышка вздрогнула, словно проговорилась сейчас о том, чего никак нельзя было говорить.       — Н-Не подумай! Просто наша Богиня — воплощение всей жизни в целом! Она добрая и миролюбивая, очень и очень хорошая!       — И где она тогда сейчас? — невозмутимо задала она следующий вопрос и Нора сглотнула, вспоминая свой кошмарный сон. Сон, где Элиатроп страдала. Кричала от боли, когда сотни лет ее пытали, держали в башне… — Помогла ли она тебе в чем-либо? Килби рассказывал, что ваша богиня пропала много лет тому назад. Может ли родитель, бросивший своих детей, оказаться хорошим?       — Не говори, будто понимаешь нас. Ей пришлось… — перворожденная опускает голову и говорит холодно, но предельно четко, чувствуя, как злость пробирает до костей. — Она Богиня. У нее просто не было другого выбора.       — О, ну конечно, не было выбора. У Бога, на секундочку, — нервный смешок вырвался сам собой, когда Лилит невольно представила на месте их Богини своего отца. — У того, кто стоит на вершине и диктует свои порядки вдруг отобрали выбор. Нора, я прекрасно могу тебя понять, потому что… — девушка сделала паузу, сжимая в руках ее маленькую ладошку. — Мой отец… Рушу. Поступил, по сути, точно так же. Выкинул, сказав, что ему не сдалось это очаровательное отродье. И приказал мне держаться в стороне. Настолько, чтобы глаза его меня не видели, — признаваться в этом ей было ужасно стыдно и девушка до последнего скрывала этот факт, думая, что это вообще теперь не важно. Не важно, в каких отношениях она была с отцом и кто он, не важно, что она из Шукрута и… не важно, что происходило в прошлом, если она теперь здесь. В этом мире, где нет необходимости бороться больше за свою жизнь. Ей попросту ничто не угрожает.       — Маму невзлюбили другие Боги, — совсем тихо призналась девочка, мрачно улыбнувшись. — Я знаю это, потому что… она сама мне говорила. Ей очень плохо. Она страдает день за днем и не может вернуться. Каждый день мама думает о нас, волнуется, все ли у нас, ее детей, в порядке. Спрашивает о братьях и сестрах, спрашивает и о тебе тоже. Помнишь, я как-то рассказывала, что у каждого перворожденного свой дар? Так вот… — Нора выдержала паузу, совершенно не понимая, зачем же столько рассказала. — Этот — мой.       «Может… сказать ей, что слышать голоса в голове — не совсем нормально?» — Лилит неловко замолчала, не зная, как бы спросить у нее или что сделать, когда маленькая девочка вдруг сказала, что слышит голос своей Богини и… общается с ней? Разве подобное возможно вообще?       — Ты мне не веришь? — шепотом спросила Нора, лишь слегка наклонив голову в бок. — Мама предупреждала, что ты можешь не поверить, — огорченно произнесла перворожденная.       — Зачем ты мне это рассказала? — демонесса решила не отвечать на вопрос, понимая, что все и без того слишком очевидно. Либо этот ребенок говорит правду, либо у нее куда больше тараканов, чем она могла себе только представить.       — Ты очень похожа на нее, — от такого заявления после верещаний о том, какая Элиатроп добрая и миролюбивая, девушка просто не смогла сдержать тихого смешка.       — Потише, квольчонок. Я ведь шушу, как-никак. А твое сравнение меня со своей матерью… — Лилит едко усмехнулась, чуть приподняв голову. — Не пойми неправильно, я не имею ничего против твоих… сексуальных предпочтений, и ты можешь звать меня своей мамочкой, но… из-за того, в каком виде это преподносишь сейчас ты, я уже и не знаю, что думать о вашей Богине. Ты ее только что унизила и оскорбила, сравнив с отродьем из Шукрута.       — Снова шутишь, — Нора убрала ладонь и нахмурилась, всем своим видом давая понять лишь то, что ей было неприятно. — Я сравнила вас, потому что с тобой я чувствую себя спокойно… так же спокойно, как и когда слышу ее голос. Это очень странно… я не знаю, как тебе объяснить. Хочешь узнать, какой вывод сделала о тебе наша мама?       — Что обо мне думает Богиня в твоей голове? Ну, удиви, — шушу скрестила руки на столе и с интересом взглянула на малышку, что всерьез пыталась сейчас что-то доказать. Кому, зачем и с какой целью — Лилит не было понятно. Пока она лишь хотела надеяться на то, что это лишь ее новый способ привлечь к себе внимания. Впрочем, если вспомнить, то она тоже часто грешила с этим в детстве, пытаясь доказать свою значимость младшим демонам.       — Она сказала… — Нора тихо вздохнула, пытаясь собраться с мыслями и дословно передать слова Богини. — «Лилит — просто испуганный ребенок, не знающий любви и заботы с самого детства, выставивший себе стены из лжи и жестокости в надежде быть замеченной. Это нормально, желать любви родителей. Я лишь надеюсь… с вами, мои дети, она еще сможет вырасти счастливой и познать гармонию элиатропов», — девочка воспроизвела вслух ее слова с нужной интонацией. Ласковой и, в то же время, такой величественной, что казалось, будто говорит сейчас вовсе не она.       «Да пошла она к Рушу под зад…» — злость затуманивает разум, и едва ли демонесса могла отреагировать спокойно, когда казалось, словно само ее естество вывернули наизнанку.       — Нора… прекращай, — остатки разума кричали в ее голове, что хватит, но ярость в крови заглушала все, от чего контролировать себя было просто невыносимо тяжело. — Я понятия не имею, кто тебе это сказал и что именно ты сделала. Но если еще раз выкинешь подобную чушь — поверь, я не остановлюсь даже под страхом смерти, — злой отблеск в глазах давал понять о том, что она говорит вполне серьезно. Тихо, вкрадчиво… но от того ее слова лишь больше вселяли ужас. Если у Лилит сорвет крышу, то это закончится плохо для всех, но больше всего — для нее самой. Ведь шушу не просто отправят домой, ее убьют… убьют, либо же еще что того похуже, и Нора прекрасно знала о чудищах на корабле, что подавали признаки жизни в колбах даже спустя целые столетия… — Так значит, ваша Богиня останавливалась в Шукруте? Откуда ей это известно?

«Не говори ей ничего!»

      — Не знаю. Я… правда, не знаю, Лилит. Пожалуйста, прости… я не хотела задевать тебя за живое, — услышав такой нежный, но испуганный голос в своей голове, Нора ответила без колебаний. — Прости…       — Нет, все… нормально. Нормально. Я ведь сама согласилась, — и только сейчас шушу поняла, что была готова сорваться на ребенке буквально ни за что. — И не должна была реагировать вот так. Просто… я не была готова услышать подобное, понимаешь?       «Сделать что-нибудь со своим гневом, значит?» — и только сейчас демонесса поняла, что, возможно, ей и правда стоит прислушаться к словам защитника элиатропов.