Ловец айдолов

      Бегал по лесу. Искал ягоды, грибы съедобные... Еле нашла его! Весь грязный, оборванный, фу... Зачем нам нужен вообще такой!..       - Эй, Чонгуй!.. Иди сюда!       Я похлопала рукой по дивану. Сколько я могу еще ждать? Боится, не хочет. Может, посвистеть?       - Ну-ка, иди сюда! Фью-фьють... Ничего тебе не сделаю!.. Ну, иди же!..       Смотрит настороженно, исподлобья. Что ж такое...       - Хорошо, оставайся... Скоро все здесь рухнет, и ты погибнешь!       Задумался. Хотя, ничего, наверное, уже не соображает: влияние атмосферы, отшибающей мозги. Одичал. Ничего уже тут не поделать...       А в лесу прохладно, легкие сумерки... Как ему не страшно здесь, одному?.. Впрочем, меня это мало интересует. Еще искать как минимум двоих, привалило работенки. Лес - синий, даже скорее - лиловый, зловещий в своей загадочной тишине. Легкий туман стелется по темно-зеленому черничному кустарнику, по усыпанной пожухшими листьями поляне... Даже птиц не слышно. Брррр...       - Последний раз говорю тебе, Чонгуй!.. Или ты со мной, или я улетаю!..       Робко подходит. Значит, что-то понимает еще?.. Некогда светлый пиджак и брюки перемазаны в земле. Руки, лицо, волосы... Лучше вообще не смотреть!       - Иди, забирайся вон туда, на край! Подальше от меня только!..       Тут раздается непонятный нарастающий гул, земля дрожит, напрягается... Жутко! Так, пора взлетать, иначе затянет всех! Я не могу так рисковать собой. Ну его...       Тут Чонгуй, в отчаянии, прыгает на край дивана! Ой, мимо, упал!.. Времени нет уже, надо срочно взлетать!..       - Вот, звали же тебя, ты не шел! - с досадой кричу я ему сквозь шум и гул падающих камней. - Теперь сам виноват!..       Ну, еще разок!.. Прыгнул, и вцепился в край дивана, и висит в воздухе! Держится на руках! Хорошо развит физически, видимо. Я подаю ему руку, в которую он лихорадочно вцепляется, и легко втягиваю его на диван.       Вообще, это я так называю его - "диван". На самом деле это достаточно сложное сооружение, технически грамотно исполненная выдвижная конструкция, напоминающая собой расправленный диван с небольшой спинкой.       - Все, отцепляйся уже! Фу-фу!..       Он отпускает меня, я брезгливо отряхиваюсь. Вот и сиди там в углу. Дрожит, трясется.       Диван втянуло внутрь, люк автоматически захлопнулся, и корабль начал набирать высоту.       - Успокойся, теперь все позади!.. Отдыхай.       И мне дай отдохнуть, насладиться солнечным светом. Верхняя панель корабля откинута, так что солнца тут достаточно. А у меня солнечная ванна по расписанию, и зарядка энергией. Я ложусь на спину, откидываю назад волосы, и вытягиваюсь. На него ноль внимания, конечно. Он кто? Простое существо. Мужского пола, самец.       Я лежу, закрыв глаза, расслабив мышцы, и наслаждаюсь... Мы – летим… Солнечный свет мягко купает меня, теплый свежий воздух согревает тело, наполняя кислородом каждую клеточку. Так приятно... Глубоко дышат легкие, расправляя грудь... Надо было снять всю одежду совсем, но неохота уже двигаться. На мне и так только короткая синяя майка и шортики. Этот еще смотрит так на меня. Хотя, он не опасен: я во много раз сильнее. Постепенно накатывает сон, легкая дрема...       Вдруг я чувствую прикосновение к своей ноге выше колена! Что это?.. Ох, это он ткнул меня пальцем! Я рассерженно приоткрываю глаза, и хмурюсь на него. Он еще раз настойчиво трогает меня своей рукой. Я шлепаю по ней. Он отдергивает руку. И так еще пару раз.       - Что тебе еще нужно? - грозно спрашиваю я. - Сиди спокойно там, в углу, и не дотрагивайся до меня!       Приподнимаюсь на локте, и грожу ему пальцем. Он вжимает голову в плечи.       Ну, все! Можно спать дальше. Я прикрываю снова глаза. И через минуту!.. Чувствую острую боль в районе голени! Укусил меня!.. Вот, зараза какая...       - Ой, блин!.. - я сажусь, и растираю укушенную ногу. Ладно, хоть не до крови.       Сидит, боится меня теперь, совсем забился в угол. Тут меня осеняет догадка.       - Ты есть хочешь?..       Смотрит на меня.       - Ну, есть? Ам-ам, - я изображаю, как будто ем ложкой. - Да?..       Он кивает несколько раз. Наконец-то.       - Ну, так бы сразу и сказал! Зачем кусаться-то? Только вот...       Я выразительно посмотрела на его руки.       - Ты собираешься есть такими грязными руками?       Я подсела к нему, он испуганно шарахнулся в сторону.       - Вот тебе салфетки влажные, протри хоть пальцы. Хотя тебя надо, конечно, всего мыть, но этим займемся после обеда уже.       Я протянула ему пачку открытых салфеток. Он их схватил, и с жадностью потащил себе в рот!.. О, нет!..       - Что ты делаешь! Это не есть, а протирать... Эх...       Я отобрала салфетки обратно, и взяла его за руку. Он попытался выдернуть ее. Но я его сильнее, бесполезно.       - Вот ты дурашка!..       Я взяла его грязную руку, и начала протирать кожу. Он удивленно смотрел на мои действия, но не дергался больше. Худо-бедно, руки ему я обработала, они стали белее, по крайней мере.       - Ну, все, все!       Я щелкнула в воздухе пальцами, и появился поднос с едой.       - Вот, ешь теперь!..       Он набросился на еду с урчанием, схватил кусок пиццы, и запихал целиком себе в рот. Наверное, сильно проголодался.       - Можно же как-то покультурнее питаться? Никто не отберет ведь.       Еще я его покормила салатом и курочкой, которую он сгрыз чуть не с костями. Чаю попил из кружки, чай я предварительно остудила, чтобы не обжегся.       На лице его расплылось довольное выражение, он улегся, и прикрыл глаза. Наверное, собрался подремать.       - Эээ... Нет, дорогой. Попозже поспишь! Времени мало, надо тебя еще мыть и приводить в порядок!       Мы переместились в ванную. Точнее, как переместились? Он сопротивлялся, конечно. Естественно, лучше поспать после обеда, чем куда-то там идти. Пришлось мне взять его за шиворот, и протащить по полу несколько метров. Я бы и на руках его отнесла или подмышкой, но он такой весь чумазый! Не хотелось прижимать его к себе.       Чонгуй был, по ходу, впечатлен моей силой, поэтому сразу затих, и больше не рычал на меня. А с ними по-другому нельзя. По-хорошему. Они понимают только силу. Хотя, могут притвориться добрыми, но характер очень коварный. Нам об этом говорили, и не раз, - на учениях. Это только видимая оболочка людей, что там под ней - остатки дотлевающего разума, или вообще только инстинкты... Я не жестокая, нет. Просто уже знаю, что почем.       - Давай, быстрее уже раздевайся!       Хотя, кому я это говорю? Наверное, по привычке, потому что вижу человека перед собой, что априори подразумевает понимание им простых, хотя бы, слов и предложений.       Ванна готова, соблазнительно поблескивает вода - все как по заказу! Я добавляю туда внушительное количество пены, и быстрыми движениями размешиваю. Получается солидное такое белое пенное облако, сама бы залезла! А он – стоит, смотрит. Как будто вспоминает что-то. Я дергаю его за пиджак.       - Раздевайся, ну! И туда! - показываю жестом.       Похоже, понял наконец-то, и даже радостно кивнул головой. Отвернулся от меня: снимает брюки, рубашку... Да не смотрю я, не смотрю! Больно надо. Поглядывает на меня искоса. Я двумя пальцами подбираю его одежду, и выбрасываю в пропасть. Забирается в ванну и вытягивается с наслаждением.       - Значит так, Чонгуй! Сейчас я буду сама тебя мыть, и ты не вздумай сопротивляться! - я хмурю брови.       Он тоже хмурится.       - Давай свою голову!       Я откидываю его голову на специальный поддон, как в парикмахерских, назад. И поливаю из душа ему на волосы, лицо, провожу по ним рукой... Ох, сколько грязи... Вода в ванне постоянно обновляется, то есть натекает новая, чистая, а старая уходит. Иначе он давно сидел бы в темной луже. Предусмотрительно, со знанием дела изготовлена модель.       Он лежит и не сопротивляется, что уже плюс. Хотя бы это. Наношу на волосы шампунь, да и на лицо: мыльная пена смывает первую грязь. Еще раз основательно намыливаю шампунем его длинные кудрявые черные волосы, и как следует втираю, и массирую кожу головы, мою его лицо специальным гелем для умывания. Он дергается.       - Попало в глаза, ну ничего... Не надо было открывать глаза.       Поливаю ему на лицо воду, он трет глаза.       Еще раз смываю с волос мыльную пену... Волосы становятся легкие и мягкие на ощупь, слегка вьются. Скорее всего, это легкая химическая завивка, так-то у них обычно волосы прямые. Поэтому очень важно нанести после мытья восстанавливающий кондиционер...       ...Такой вот я перфекционист: если что-то делаю, то делаю уж на совесть!.. Жаль, что руководство этого не ценит, и видит лишь недостатки. Мол, Армий прогульщик (ну, было пару раз, каюсь), Армий сексуально домогается (угу, это еще надо разобраться - кто до кого домогается!), Армий пытался позавтракать айдолом (это-то вообще гнусная клевета, кто виноват, что они совсем не понимают шуток!), Армий лентяй, плохо изучает документацию, кроме путевого листа ничего не читает (а время есть, вообще, у Армий на это?)... И так никакой личной жизни, сплошные командировки!.. А то, что у Армий всегда лучшие айдолы: адекватные, чистенькие и ухоженные? Это как, кто ценит?.. Вот, то-то же!..       Армий - это я, естественно. Странное у меня имя, согласна.       Так, что-то я отвлеклась... Ну вот, теперь стал похож на человека: лицо беленькое, чистенькое, реснички длинные прикрыты, аккуратненький носик, губки... Бровки черные приподняты к вискам... Да он красавчик! Прямо, даже интересно становится. Мне нравится с такими работать. Жалко, что резкое воздействие отравленной атмосферы на головной мозг сыграло свою роковую пагубную роль.       - Ну-ка, открой рот, будем чистить твои зубы! Только не грызи щетку, она не съедобная.       Я пытаюсь вставить щетку в его закрытый рот. Он сердито смотрит на меня и мотает головой. Так. Еще раз!.. Рычит и злится! Ой-ей! Его поведение становится агрессивным, а такое допускать нельзя. Так нас учили. Черные, слегка навыкате глаза азиатского разреза, смотрят враждебно!.. И тогда я кладу руку ему на шею, ближе к ключицам, и надавливаю… Слегка. Он погружается на дно ванны, дергается, вырывается. Глаза испуганно открыты под водой, и смотрят на меня с ужасом. Ты в моей власти весь! Да-да! Я даже усилий не прилагаю – так, прижала немножко. Смотрю прямо в его глаза - огромные, чернющие, не отличить зрачка от райка, - своими глазами, холодными, как голубое небо. Очень светлые у меня глаза, как холодная сталь, как горный ручей. И он теряется, и сдается, и его взгляд становится умоляющим. Я отпускаю руку, и он мгновенно выныривает, и жадно ловит ртом воздух. Отплевывается.       - Ну?.. Усвоил теперь?..       Наверное, надо еще раз, для закрепления материала! Снова погружаю его в воду. Он кивает головой изо всех сил.       - Ладно, живи!.. А то ведь, могу и утопить. Будешь еще вредничать? Страшно тебе. То-то же!.. Открывай рот! Живо!..       Теперь он покорный, конечно. Чищу ему зубы. Зубки беленькие, крупные спереди, но ровненькие, все на месте! Прямо, загляденье… Язычок розовенький.       - Ну, вот! Совсем другое дело, и ничего ведь страшного, приятно даже! Ну, сплюнь теперь... Вот так…       Успокоился.       - Выплюнь пасту, не ешь!..       Слушается меня. Мне даже кажется, что он наслаждается процессом мытья и ухода за собой. Вполне вероятно, что остались какие-то воспоминания из прошлой жизни.       - Давай теперь туловище твое помоем.       Я взяла мочалку, налила на нее гель для душа, и начала растирать с шеи: шея мужская такая, сильная, с кадыком... Красивая, длинная. Теперь плечи, руки... Провела по ним, потерла как следует, с нажимом. Выражена мускулатура рук, развернутые плечи, рельефно выделяются бицепсы и трицепсы... Одна рука почему-то вся черно-синяя полностью, в каких-то пятнах. Я это сразу еще заметила, когда он только разделся, но подумала, что это загрязнение. Ан, нет, увы!.. Что же это, тогда?.. Может, гангрена?.. Нет, не похоже. Не синяк, не травма. Рисунки какие-то! Надо посмотреть в справочнике, что это за зараза такая. Сам-то он вряд ли скажет.       - Чего это у тебя такое, а, Чонгуй? Почему на руке рисунки? И как это отчищать, прикажешь?       Я поскребла ногтем эти пятна, принесла спирт: нет, ничего не оттирается!       Чонгуш спрятал руку, и недовольно посмотрел на меня: что ты делаешь, мол!.. Ну, да ладно, не оттирается, так не оттирается, тут потребуется пятновыводитель, скорее всего. Потом займусь. Вот, как его сдавать с такой рукой? Я даже слегка расстроилась. Так-то красавчик, если бы не рука. Получается, бракованный… Потерла его грудь, сосочки такие темные. Но это зависит от общего азиатского колора, конечно, они же брюнеты все; широкую спину... Реально, красавчик! Живот - кубики пресса. Ого, спинища! Одни мышцы!.. Ему нравится, когда я его растираю мочалкой, даже охает от удовольствия.       - Оххх-охх, - передразнила я его. - Ну вот, а ты мыться не хотел! Дальше - только стоя! А то все твои прелести не отмыть мне под водой. Вставай, Чонгуш!       Вздыхает, поднимается из воды, сразу отворачивается. Стыдно ему, что ли?.. Чего я там не видела, спрашивается. Стоя, его спина еще красивее смотрится, и ниже – попа, маленькая, аккуратненькая. Узкие бедра, накаченные ровные ножки. Анатомию можно изучать по мышцам ног. Даже невольно залюбовалась такой фигурой. Но никакого сексуального возбуждения я не испытываю. Это, скорее, чисто эстетическое удовольствие, как от созерцания древней статуи, к примеру, или красивой картины. Так что зря он смущается, зря.       Я наливаю на мочалку еще гель, растираю ягодицы, внутреннюю поверхность бедер.       - Поворачивайся теперь! – командую я.       Он замер, и стоит, не шевелясь.       - Ну???       - Аниё! – произносит он первое слово, голос чуть хриплый.       Это по-корейски – "нет"! Ого! Вот это прогресс: заговорил!..       - Что такое, почему – нет?.. Аниё?       Придется опять применять силу, наверное. Но он уже понял, что со мной шутки плохи, и медленно повернулся, прикрывая руками причинное место. Ого!.. Его член в очень сильно эрегированном состоянии, оказывается. Прямо, смотрит конкретно вверх! Вот почему он не поворачивался. Большой какой он у него, крупный!.. Возбудился парень. Наверное, когда я ему мочалкой там водила. Или за попу трогала. Или раньше?..       Опустил глаза, щеки порозовели. Как мило выглядит!       - Ничего страшного, - успокаиваю я его, - так даже удобнее тебя мыть!       И отвожу его руки, и щедро его намыливаю, водя рукой по его мужскому достоинству. Он с шумом выдыхает, тяжело дышит, поднимается грудь. Я увлеченно вожу пальцами, обхватывая головку, гладя напряженные яички, - надо же все как следует промыть! А то, как мне сдавать его такого грязного! Еще премию снимут.       Ну, более, чем нужно немного вожу, конечно, - самую малость, похулиганить маленько...       - Не дыши так, Чонгуй!.. О!.. Оооо!..       Тут из него вырывается характерный страдальческий стон, и тугой фонтан спермы упругой струей брызгает прямо мне на майку, и даже попадает на волосы и на лицо!.. Ого, сколько ее… Кончил парень. Немного ж ему надо: всего лишь женская рука погладила!.. Наверное, давно ни с кем не занимался этим делом. Глаза прикрыты, брови сдвинуты в томной чувственной гримаске...       Я смыла с него остатки спермы, и его всего растерла полотенцем. Он очень странно смотрел на меня при этом. Но не агрессивно, что уже радует. Скорее, - вопросительно, изучающе. Я надела на него белый махровый халат, и отнесла на руках в кроватку, как ребенка. Хотя, он был с меня ростом, и по человеческим меркам нормально так весил, килограммов под восемьдесят, как здоровый мужской человеческий экземпляр. Но для меня - это как манекен унести с витрины магазина: немножко объемный, но легкий.       Чонгуй уже не удивлялся ничему, и покорился судьбе. Я заложила его под одеяло, и отправилась застирывать заляпанную майку. Кроме того, я вся вспотела, и тоже залезла под душ: умыла лицо, вымыла голову, и завязала волосы полотенцем.