Очисть мою кровь лепестками своего существования

      Парни передвигались быстро. Они были уже достаточно далеко от реки, где Чонгук едва не лишился ещё одного дорогого ему человека. Они также были далеко от места, где свершилось безжалостное кровопролитие двух ни в чём не повинных граждан Финдэйта. Чем они заслужили такую смерть? Ведь эти люди были не виноваты в том, что у них родился «Чистый» малыш, которого они решили не убивать, а оставить вопреки взглядам главенствующего в городе судьи. Заворожённые детскими глазами, его аурой, Сурин и Лаура приняли единственное на тот момент правильное решение — спасти невинную душу от жестокого и несправедливого судилища. И никто спустя годы не пожалел, ведь ни одно из слов судьи не было правдой. Все эти годы молодые родители не видели в Чонгуке посланника сатаны, злого беса или кого там ещё упоминал на площади Де Матье в своих сквернословных речах. Чонгук рос совершенно обычным ребёнком, без каких-либо существенных отличий, за исключением белой метки, которую они заметили на коже в день его рождения.       Эта метка до сих пор украшает его тело, но по-прежнему неясно, какой посыл она в себе несёт. Сам парень никогда не задумывался об этом, в отличие от родителей… Ну есть и есть, Чонгуку она никак не мешает жить.       Однажды в одну из ночей было произнесено пророчество, которое предвещало, что судьба их сына тесно переплетётся с человеком, у которого будет такая же метка на теле. В ту ночь супруги узнали достаточно об этом человеке и о своей миссии — любой ценой защитить обоих, не дать прерваться их драгоценным жизням.       Шли годы, и, когда у Чимина обнаружили точно такую же метку, Сурин и Лаура наконец смогли вздохнуть с облегчением. Они верили, что скоро всё плохое в их жизни закончится, и наступит новый мир без крови, страданий и боли.

Вот только эти двое должны как можно скорее разгадать тайну своих меток и как можно быстрее понять — кто они такие и кем являются друг другу.

      …Пока не стало слишком поздно.

†††

      Судья развалился в своём роскошном величавом седалище в центре огромного каменного зала и, потирая подбородок, всё гадал, куда эти двое сопляков могли от него подеваться. Так случилось, что он отправил на их поиски двух своих не самых умных стражников, о чём теперь сильно жалел. Он вздыхал: «Эти два олуха совершенно ни на что не годны. Правильно говорят: хочешь сделать хорошо — сделай это сам». Джон бы и сделал, сам бы поймал этих мелких засранцев, если б не стремительно ухудшающееся здоровье, при котором совершить марш-бросок на дальнее расстояние — цель, требующая много сил.       На самом деле, у Джона имелось куда более важное на сегодня дело: через пару часов должна завершиться сборка аппарата, который сможет извлечь из Черночника все его волшебные свойства, необходимые для усвоения чужой крови в организме. Просто взять да выпить кровь дейтов стало уже недостаточно. Нужен концентрат цветка и правильное колдовство. Тогда и будет результат. Поэтому Пак должен посетить кузнеца и проверить, всё ли идёт по плану.

Ещё немного, и задуманный ведьмой план воплотится в реальность.

      Судья, кряхтя, поднялся со стула и вышел из зала, направляясь к огромной двери, ведущей вон из холодного каменного замка в знойное пекло. Он еле переставлял ноги, плетясь по коридору и раз за разом опираясь рукой о ледяные стены. С каждым днём ему становилось хуже, поэтому то, что аппарат собрали в рекордно короткие сроки, было Паку старшему лишь на руку, ведь умирать и лишаться власти над глупыми ничего не подозревающими дейтами он чертовски не хотел. По сути, кроме власти у него ничего и нет: жена умерла, а сын… А что сын? Он — убийца, хладнокровно отобравший жизнь горячо любимой жены. И Джон не смирится, пока не увидит его бездыханное тело у своих ног. Тем более его существование не приносит абсолютно никакой пользы. Нервы и силы, что он потратил на это жалкое подобие сына, уже не вернуть никогда.       Де Матье шёл по коридору, и на его лице играла зловещая улыбка. Он о чём-то размышлял, как вдруг внимание привлёк тихий женский плач, доносившийся из кухни. Слова были неразборчивыми, но с каждым шагом мужчины они становились всё чётче. Плач звучал торопливо и нервно. — Тише, Вистилия, пожалуйста, — услышал Джон, прежде чем завернуть за угол, — если судья услышит, нам всем достанется!       И что же он увидел, когда завернул за угол? Три женщины, завидев его, от испуга быстро вскочили со стульев, а четвёртая, в отличие от остальных, никак не отреагировала: она так и осталась сидеть на маленьком стульчике, сгорбившись. Джону понравилось это несколько наглым. — Что здесь происходит?! — сурово спросил он, опершись рукой о каменную стену. — Мы… мы просто пытались её успокоить, — робко произнесла самая маленькая из помощниц.       Далее последовала тишина.       Не услышав ответа от судьи, женщина на мгновение подняла голову, как тут же наткнулась на его строгий взгляд. От ужаса её сердце сжалось, и она быстро опустила глаза, будто провинилась.       Джон в мгновение ощутил её — власть. Уверенно подняв голову, он осмотрел каждую фигуру перед собой. На лицах женщин он видел смесь паники и страха.       «Правильно делают, что боятся. Только вселив страх, можно добиться от подданных покорности».       Вистилия сидела боком, почти спиной к судье, в отличие от помощниц, и даже не собиралась поворачиваться. Она непрерывно всхлипывала, а её плечи нервно вздрагивали от истерики, в которой она находилась. Женщина не переставая плакала, тоскуя по человеку, которого уже не надеялась увидеть.       От проявления этих сентиментальных женских чувств у Де Матье возникло лишь отвращение. Ему было абсолютно безразлично то, насколько искренне она сострадала. — Хватит ныть, старая дура! — грозно рявкнул он, хмуря брови. — Что за представление ты здесь устроила? Нечем заняться? Так я сейчас быстро решу этот вопрос! — Не смейте так со мной разговаривать! — возмутилась вдруг Вистилия севшим голосом, развернувшись к судье лицом и топнув при этом ногой. Однако через секунду снова отвернулась, прижав к покрасневшему лицу мокрый от слёз платочек. Её пальцы дрожали, и всё же она нашла в себе силы сказать слова, которые мечтала произнести уже очень долгие годы: — Вам, наверное, хорошо спится по ночам, да, судья? — спросила женщина, и её взгляд стал пронзительным, когда она снова на свой страх и риск развернулась, чтобы встретиться глазами с судьёй. — Вы убили своего сына. Да как вы могли? Как могли совершить такой ужасный поступок?       Де Матье открыл для возражения рот, но не успел вымолвить и звука. Вистилия продолжала: — Вы меня разочаровали, судья! — Да как ты… — начал было Пак, но тут же осёкся.       Его осенило: «Кухарка думает, что мальчишка мёртв. Значит, подданные не знают, что он выжил».       От этой мысли Джон немедленно растянул в злорадной улыбке губы, понимая, что всё идёт как никогда кстати. По крайней мере, среди слуг. А с этим юнцом, который пока ещё жив, он в любом случае скоро разберётся.

Порядок будет восстановлен.

      Джон решил не противоречить мыслям Вистилии, ведь такую сладкую возможность уж точно нельзя упускать. Судья шагнул вперёд (женщины, стоявшие рядом, испуганно отступили в сторону, дабы не попасть под горячую руку), встал за спиной кухарки и властно опустил свои отяжелевшие руки на плечи её кафтана. А затем начал грубо массировать кожу, приговаривая, словно змей, своим коварным языком: — Сегодня я не стану обращать внимания на твои слова, Вистилия. Но неужели ты надеялась, что я не знаю, как год за годом ты настойчиво подкармливала этого наглеца?       Кухарка, которая мужественно терпела жгучую боль в плечах, вдруг напряглась всем телом, услышав то, что, как она считала, было тайной. Судья заметил это и, наклонившись, зловеще прошептал ей на правое ухо: — Я знаю всё, поэтому не думай, что такая важная деталь могла каким-то образом от меня ускользнуть. Имей в виду, Вистилия, на этот раз я прощу тебе связь с этим наглым уродцем, однако в следующий раз за подобную выходку ты окажешься либо в петле, либо сгоришь заживо. Уяснила?       Женщины, стоявшие в стороне, в ужасе прикрыли ладонями рты, услышав такую жестокую меру наказания. Судья, закончив угрожающую речь, поспешил отстраниться.       От такого прямолинейного предупреждения сердце бедной кухарки забилось быстрее, и она задрожала, будто только что её с головы до ног облили пудом ледяной воды. Она замерла, не смея двинуться — настолько сильно её сковал страх от услышанного.       Но это был не конец, как все думали. Судья Пак, который уже собирался уходить, остановился около входа в кухню. Он посмотрел на побледневшую женщину, которая сидела на стуле, будто статуя, и предупреждающе добавил: — Выбор за тобой, Вистилия, — заявил он. — Однако должен признаться, мне было бы приятно услышать твои мольбы о пощаде, когда придёт твой смертный час. — И, расплывшись в мерзкой улыбке до ушей, наконец скрылся за углом.       К выходу он ковылял довольный собой, мысленно соглашаясь со внутренними демонами, что запугать эту женщину, которая, кажется, разучилась думать, оказалось проще простого. Прокручивая в голове ситуацию, произошедшую на кухне, он ухмылялся: «Ничего себе, дура осмелевшая!» Надо сказать, кухарка немного повеселила своей дерзостью, однако наблюдать, как её кожа съёживается от страха в его присутствии, — сладостно вдвойне. А то, что она там немного поупрямилась, не заставило сердце судьи ёкнуть. Его чёрствую душу нисколько не волнуют колкие словечки женщины; ему безразлично её мнение, а на оскорбления подавно плевать.       В это время на улице стояло невыносимое пекло. Де Матье не испытывал особого желания выходить из замка. У него было несколько причин для этого: во-первых, на улице слишком душно. Во-вторых, неприятно пахло. Будучи человеком брезгливым, он был особенно чувствителен к подобным вещам. Поэтому, как только его дорогие заграничные туфли коснулись безжизненной земли, желание вернуться в замок стало ещё сильнее.       Джон шёл по городской брусчатке. Раскалённые камни под ногами обжигали стопы через подошву. В воздухе стоял тяжёлый запах чужого пота, от которого тошнило. Однако Пак старался держать себя в руках и идти гордо. Джон чувствовал себя некомфортно в своей чёрной судейской мантии. Ему было невыносимо жарко. С каждым шагом пот стекал со лба и по спине, одежда становилась мокрой и липкой. Де Матье ненавидел это состояние. Он вытер пот со лба рукавом и в сердцах обругал судьбу за то, что кузница находилась не рядом. Тяжело вздохнув, он понял, что придётся идти через рынок, чтобы добраться туда, куда нужно. А пройти через рынок — это, пожалуй, самое сложное.       Когда он подошёл к самому оживлённому месту в городе, его оглушил шум. Со всех сторон доносились беспорядочные и нескончаемые крики торговцев: — Покупайте! Покупайте! Свежая рыба! — Твоя рыба воняет! Ешь её сам! — Что?! Моя рыба воняет? Это твоя рыба воняет! — Да ты понюхай, она давно испортилась. Ничего свежего в ней нет!       На словесную перепалку между мужчинами собрались все желающие. Горожане, внимательно изучив товары обоих торговцев, начали перешёптываться. — Ничего не воняет, — заключил один, нюхая рыбу. — Да нет же, воняет! — сказал другой, морщась. — Это запах моря, а не гнили! — завопил в оправдание оскорблённый торговец.       Не сумев прийти к согласию, люди разделились на два лагеря. Сторонники одной точки зрения спорили с теми, кто придерживался противоположной. — Рыба не свежая. — Нет, свежая. — Она воняет! — Нет, не воняет!       Все — и мужчины, и женщины — вооружившись тем, что попалось под руку, начали своего рода битву за честь рыбы. Один мужчина запустил в женщину-торговку переспелым помидором. В ответ она ударила его тушей кролика по щеке, да так сильно, что тот закружился на месте и, шатаясь, полетел на другого горожанина. Горожанин тот не растерялся, оттолкнул беднягу в сторону и ушёл. Следующий человек сделал то же самое, и так продолжалось до тех пор, пока несчастный не упал на землю.       Спор разрастался, с каждой секундой выходя за рамки дозволенного дальше и дальше. Однако всё было бессмысленным, ведь в конечном счёте ни одна продукция на рынке не отличалась свежестью. Каждый это знал. На такой жаре под палящим солнцем всё начинало стремительно портиться и гнить. А давно разложившиеся потроха рыбы, лежавшие у абсолютно каждого торговца под прилавком, тем более не приносили пользы. Плесень росла, заражая свежие продукты. Но был ли кто-то заинтересован в вывозе скверно пахнущих отходов? Нет. Ямы для гнилья давным-давно переполнены, а иного места для сброса отходов Финдэйт не имел. Люди привыкли жить вот так — по локти в помоях и по уши в грязи.       Де Матье, проходя мимо, с отвращением оборачивался на этих дикарей через плечо, совсем не удивляясь такому поведению. Регулярное воровство их крови вкупе с колдовским влиянием ведьмы толкали граждан на неадекватные, аморальные поступки. И, конечно же, ни один не догадывался о каком-либо ужасном вмешательстве в их незащищённые головы, ибо всё происходило скрытно.       В продолжающемся балагане никто из дэйтов не замечал проходившего мимо судью. Это мужчине и было необходимо. Ему не нужны лишние глаза, наблюдающие за ним исподтишка. В противном случае эти самые глаза, увидевшие то, чего не должны, окажутся вырваны безвозвратно, это Джон мог себе обещать.       Удаляясь от рынка с каждым шагом всё дальше, Де Матье размышлял о будущем. В голове его сидела фраза, которую совсем недавно говорила ему ведьма: «Ещё пару лет, и высасывать кровь будет не из кого». Нужно признать, её слова оказались правдой. Крови уже стало мало. С каждым днём людей становилось меньше. Они вымирали: кто-то от сепсиса, кто-то от казни. Ещё и рождаемость упала из-за страха родить голубоглазого ребёнка. Всю семью к тому же приходилось вырубать на корню. Джон погорячился, когда в разговоре с ведьмой сказал, что поиск новых людей не станет проблемой. Однако где их искать, если ближние поселения он уже давным-давно себе подчинил?       «Чёрт… нужно немедленно заняться этим вопросом», — выругался мужчина, подходя к кузнице.       За дверью слышался звонкий стук молота о металл.       Пак не стал долго чего-то ждать, толкнул деревянную дверь, и та распахнулась. Беспрерывные удары, слышимые с улицы, отозвались неприятным эхом в его голове, вызывая лишь недовольство и растущее раздражение. Он нахмурился, оглядывая полутёмное помещение, освещённое лишь оранжевым пламенем расположенной в углу каменной топки. Рядом, спиной к нему, стоял кузнец. Он поднимал над головой тяжёлый молот, а после чётко бил им по клинку меча, исправляя его кривизну.       Остановившись в преддверии порога, Пак смотрел на мощные руки мужчины, особенно на то, с какой лёгкостью кузнец совершал замах. Он вспоминал, что в жизни не поднимал ничего тяжелее собственной столовой ложки, не то, чтобы предаваться физическому труду. Всё это было судье чуждо, как помилование или любовь к своему ребёнку. Единственного человека, к кому он испытывал чувства и любил, давно не стало. Пак сжал ладони в кулаки, вспоминая день похорон Мериан. Её безжизненное и бледное лицо, прикрытое полупрозрачной сетчатой вуалью, щёки, накрашенные чем-то, что должно было создать иллюзию жизни, аккуратное светлое платье с поясом на талии, который призван скрыть уродство, совершённое её же лекарем, гроб, несущий на главную площадь с целью проститься — всё это терзало душу Де Матье намного больше насущных в тот момент проблем.       Он прокашлялся, чтобы привлечь внимание кузнеца и уйти тем самым от ненавистных воспоминаний, что заставляли его чёрствое ко всему сердце изнывать по прошлому, которое всё равно нельзя было вернуть. Благо ему это удалось: кузнец тут же обернулся и опустил молот на землю, завидев гостя. — Надо же, судья Пак! Доброго вам здравия! — Богатырь с густой бородой приветливо поклонился и вытер пот с лица рукавом своей грязной от сажи рубахи. — Взаимно, кузнец Ли. Я смотрю, ты занят изготовлением новых мечей? — Верно, — согласился кузнец и подпустил судью подойти ближе. — Как видите, работа идёт полным ходом. Ещё немного, и я с гордостью представлю вам своё творение. — Мечи будут добротными? — Мечи будут превосходными! Это, несомненно, лучшая моя работа. — Мужчина взял в руки меч: — Взгляните, какой удобный размер клинка, рукоять идеально ложится в руку, а лезвие настолько лёгкое и острое — рассечёт любую часть тела врага в мгновение ока. — Отлично! — загадочно улыбнулся Де Матье, разглядывая сверкающее полотно. — Я рад это слышать. С таким великолепным оружием нам не будет равных. — Можете не сомневаться, — гордо кивнул кузнец, возвратив меч обратно на наковальню. — В этот раз я приложил все усилия, чтобы создать нечто исключительное.       Богатырь вытер свои загрубевшие от работы руки такой же чёрной и грязной тряпкой и снова посмотрел на пришедшего без предупреждения гостя. По загадочно-мрачному выражению, которое поселилось на лице судьи в свете огня, он понимал, что тот пришёл точно не из-за интереса к мечам. Его интересовал другой, более личный вопрос, который нельзя было обсуждать публично. Кузнец, если честно, не сильно жаждал знать подробности о том странном устройстве, которое ему поручил собрать судья. Неведение — полезная вещь, способная иной раз уберечь от погибели. Этот урок мужчина усвоил ещё тогда, когда впервые увидел эти ужасные казни голубоглазых. Он положил тряпку на стол, думая о том, что тёмные дела судьи уж никак его не касаются, подкрутил усы и решил не тянуть, а сразу начать разговор, чтобы не тратить ни своё, ни его время. — Вы пришли, чтобы узнать о том странном аппарате, я прав? — напрямую спросил кузнец и, не стесняясь, поймал тёмные, почти чёрные глаза судьи.       Пак, который надменно задрал подбородок, показывая таким образом свою статусность и всепоглощающую власть, которую он имел над всеми без исключения дэйтами в городе, кивнул мужчине в сдержанной манере: — Верно. Меня интересует его готовность.       Кузнец затих, выдохнув почти неслышно. Волевой напор, с каким судья ждал от него ответа, не позволял долго молчать. Все вокруг знали, как сильно Де Матье не жаловал медлительность, поэтому-то мужчина заговорил, в сотый раз напоминая себе, что любые проделки судьи Пака, пусть даже не совсем здоровые, — не его ума дела: — Хорошо, следуйте за мной в подвал, судья. Только для начала задвиньте щеколду на двери. Нам с вами не нужны лишние глаза да уши.       «Верно», — подумал Пак, сделав так, как велел кузнец.       После, заложив руки за спину, он шёл по тёмному коридору за кузнецом по пятам, не желая от него отделяться. Из-за широких плеч мужчины, Джон, который был ниже ростом, не видел путь наперёд. Это вызывало в нём некоторое тревожное чувство, ведь на самом деле он терпеть темноту не мог, не то чтобы бродить по ней по собственной воле. — Кстати, судья, — нарушив тишину, подал голос кузнец, — вы не знаете, куда мог подеваться мой помощник Чон? Он отлучился пару дней назад, однако до сих пор не вернулся. Не думал, что он вот так внезапно исчезнет, не завершив свою часть работы.       Судья как смог изобразил притворное удивление: — Неужели? — Вы не подумайте, он хороший человек, просто… почему-то я беспокоюсь. — Переживаете за него, кузнец Ли? — Конечно! Мы с Сурином уже десять лет работаем вместе. Не знаю никого более трудолюбивого, чем он.       Судья усмехнулся, но сделал это незаметно. Не будет же он говорить, что сам приказал убить Сурина вечер назад. — Понятия не имею, где он, — с лёгкостью соврал Пак после нескольких секунд молчания. — Но не беспокойся, я отправлю кого-нибудь поискать его. Уверен, он просто где-то развлекается. — Сурин и капли в рот не возьмёт, если вы об этом, но всё равно спасибо, — низким от природы тоном произнёс мужчина, толкая последнюю на их пути дверь. — Вот мы и пришли. Это оно. — С этими словами богатырь незамедлительно отошёл в сторону, пропуская Де Матье вперёд взглянуть на устройство, засекреченное в этом подвале от всяких посторонних глаз. И встал у двери, как один из его верных стражей, коих в замке полным-полно.       Наконец перед взором судьи предстало то, ради чего он сюда пожаловал. Он робко подошёл ближе и был поражён размерами безжизненной конструкции. — Это правда оно? — срочно спросил он, прикасаясь рукой к самой большой из металлических бочек. — Да, — односложно ответил кузнец, оставаясь всё также позади.       Перед Паком стояли разного размера две бочки из полированного серебристого металла. На большую бочку была приварена длинная труба, которая соединялась с бочкой поменьше. Пак с любопытством подошёл и заглянул внутрь меньшей бочки. Внутри неё находилась вода, а также трубка, проходящая через бочку и имеющая спиралевидную форму. Осмотрев её снаружи, он заметил в самом низу выводящий кончик той самой спиралевидной трубки. И обернулся к кузнецу: — Объясните же, как оно работает?       Мужчина отступил от стены и приблизился к большой бочке, решётчатая крышка которой была открыта сбоку. Засучив рукава грязной рубашки, он начал объяснять нетерпеливому судье, что к чему: — Всё довольно просто, смотрите и запоминайте. Первым делом в большую бочку наливаете воду, добавляете продукт, который необходимо переработать, и закрываете крышку. Вот здесь, сбоку… Подойдите сюда, — сказал богатырь, подозвав судью к себе. — Видите, в воде плавает термометр? Когда он покажет нужную температуру кипения, это будет означать, что жар внутри бочки достаточный. Пары постепенно будут подниматься вверх, перемещаясь по трубе в бочку поменьше. Давайте подойдём туда, — предложил он, направившись к меньшему сосуду, а судья с интересом последовал за ним. — В этой ёмкости же обычная вода? — поинтересовался он, когда нагнулся к выводящей трубке с целью рассмотреть её поближе. — Да, это обычная речная вода. Пары воды при охлаждении конденсируются здесь, а затем… — Кузнец взял небольшой стакан и приставил его к выводящему концу бочки. — …Вытекают сюда, в этот стакан. — Я так понимаю, в переработанном виде? — уточнил судья, подняв глаза на кузнеца. — Верно, в переработанном виде, — ответил мужчина. — Хм, так просто? — судья выпрямился. — Я же говорю, здесь нет ничего сложного. Нужно только поддерживать в бочке нужную температуру кипения и набраться терпения. Этот процесс займёт некоторое время.       Судья размял поясницу наклонами вправо-влево. Когда одна из косточек в спине встала на своё законное место, он облегчённо выдохнул. — Всё ясно. Значит, если всё готово, оборудование нужно мне сегодня вечером. — Что? С-сегодня вечером?..       Кузнец опешил от такой срочности и стал неуютно переминаться с ноги на ногу. Его глаза забегали по мрачному силуэту судьи. Пак заметил это и бросил на мужчину встречный недовольный взгляд: — У тебя какие-то проблемы, Ли? — Прошу прощения, судья, но я не смогу доставить вам оборудование сегодня, мой помощник отсутствует.       От услышанных слов Пак немедленно начал раздражаться. Он всегда сердился, когда его планы должным образом не осуществлялись.       Он с грозным видом, похожим на грозовую тучу, двинулся на кузнеца, а тот от страха рефлекторно попятился назад, пока не упёрся спиной в стену. Когда мужчина оказался в западне, ему оставалось лишь одно — тяжело сглотнуть и молиться, чтобы судья Пак сию секунду не лишил его головы за это возражение, которое он не без основательно позволил себе отпустить в его адрес. — Мы же с тобой договаривались! — Рявкнул Де Матье прямо в лицо мужчине. — Это было оговорено заранее! — Я прекрасно помню об этом и прошу прощения, — дрожащим голосом извинялся богатырь. — Может быть, в таком случае вы сможете отправить кого-нибудь мне на помощь? — Ты доставляешь мне неудобства, кузнец…       Джон громко выругался, а после нервно отошёл в сторону. Сжав челюсти, он принялся расхаживать по комнате в раздумьях и перебирать в уме тех, кого смог бы послать с этим поручением и кто не стали бы задавать лишних вопросов.       Где-то через три минуты он нашёл подходящую кандидатуру. И проговорил голосом грубым, каким говорил всегда: — Ладно, так и быть, пришлю помощника ближе к ужину. Но только ты уж будь на месте и всё приготовь! — Конечно, сделаю всё, что нужно, — кузнец облегчённо вздохнул, однако отойти от стены по-прежнему не смел. — Ты уж постарайся! — грозно зыркнул на него Джон, а затем отстранённо добавил: — Всё, мне пора, у меня ещё куча дел. — И без всяких прощаний вышел вон.       Под фразой «куча дел» Пак подразумевал абсолютное их отсутствие. Но ведь никто об этом не знал, так что он мог говорить по данным всё, что придёт в голову. Однако сегодня у него действительно были некоторые дела: нужно было найти того парня, которого он собрался отправить вечером за аппаратом; обязательно необходимо посетить подземелье ведьмы и сообщить ей, что аппарат готов к использованию. Теперь — дело за ней. Будет лучше предупредить старуху заранее, чтобы она успела подготовиться к ритуалу. Но самое главное: необходимо собрать людей. Для этого нужно объявить срочное собрание в церкви, ведь именно там, под влиянием колдовства, собирается кровь каждого жителя города.       Судья шёл обратно в замок, радостно улыбаясь и не скрывая свою персону обычному люду. Он был уверен, что сможет перехитрить судьбу и избежать смерти.       Что ж, какое нелепое заблуждение…

Он не знал, что судьбу не перехитрить с одним единственным цветком на руках…