Лик

      Маленькими, но достаточно уверенными шажками — это превращается в своего рода традицию, когда я вновь находился в кабинете Какаши-сенсея. Сегодня он даже предложил выпить по чашечке чая, будучи взбудораженным. Мужчина нервно вздрагивал всякий раз, когда дверь аудитории с жалобным поскрипыванием то открывалась, то захлопывалась от сквозняка. На мое предложение закрыть окно Какаши отрицательно помотал головой. В аудитории стояла невыносимая духота, а кондиционер сломался еще вчера.       — Сейчас еще куда ни шло, вот летом тут работать вообще невозможно, — позволил себе снять маску строгого преподавателя Какаши. — А до отпуска еще далековато, конечно.       — Пока здесь не будет студентов, вы ведь можете носить менее официальную одежду, — улыбнулся я, потягивая холодный чай.       — Твоя правда. Но такой балаган начинается, когда старый охранник расхаживает в одних шортах. Не самое приятное зрелище, — Какаши с трудом подавил смешок, кашлянув в кулак. Поясницей он облокотился о край письменного стола, на время стирая между нами границы дозволенного в рамках студента и преподавателя. Признаться честно, данный жест весьма льстил мне. — Так-с, однако ты здесь не для того, чтобы собирать местные сплетни. Прочел сборник?       — Ага, еще на прошлой неделе, но не было возможности прийти раньше, — поставив кружку на парту, я достал из сумки книгу и протянул ее Какаши. — Весьма специфично, но мне понравилось!       — Как я и предполагал. Мне доводилось познакомиться с творчеством многих авторов, но то, как пишет о любви Чон Хо Сын, поражает больше всего.       — Если честно, не во всех произведениях уловил эту тематику с первого раза, пришлось перечитывать, но так и не понял.       — В этом и прелесть поэзии, — Какаши наклонил голову на бок, с неким интересом в глазах разглядывая меня. — И я смею предположить, что ты думаешь точно так же. Чем дольше вчитываешься в одни и те же строки, тем больше находишь, и разумеется не всегда истинный смысл оказывается отличным от твоего представления.       — Порой это заставляет хорошенько задуматься, переосмыслить многие вещи. Но разве не в этом состоит наша жизнь? Мы никогда не прекращаем размышлять, и наша вера всегда будет подвергаться изменениям, пусть и не самым кардинальным.       — Но все же не стоит без конца рассуждать о жизни, ей нужно уметь наслаждаться во всех красках, и не тратить время зря на пустые рассуждения обо всем на свете, мало ли к чему это может привести. И насколько я понял, — Какаши вдруг загадочно улыбнулся. — Ты уже познакомился с самым сладким понятием. Любовью.       — Ооо, — выдохнул я, смущенно почесывая щеку. — Итачи действительно сложно заткнуть. Дай волю, и он готов прокричать на весь мир.       — Специфичная личность, конечно, Итачи. Он мало с кем общаешься из однокурсников, но при этом всегда в числе заводил на разные рода глупости. И да, такими темпами, молодой человек, — Какаши скрестил руки на груди и повернул голову в сторону двери. — Ваша успеваемость стремительно полетит вниз.       — Складывается ощущение, что у вас глаза на затылке, Какаши-сенсей, — раздался наполненный энергией голос Итачи, а затем и он сам появился в поле зрения.       Учиха подошел ко мне, одной рукой приобнимая за талию, и потянулся было за поцелуем, но я вовремя выставил ладони перед собой, упираясь ими в грудь парня. Какаши смущенно прочистил горло.       — Поучись правилам этики у своего парня, — произнес мужчина, стараясь не рассмеяться во весь голос. — Все же это учебное заведение, а не ночной клуб. Постыдился бы.       — Извиняюсь, — с нотками обиды произнес Итачи. — Там, кстати, окно разбили в 305. Кушина-сенсей в ярости, хочет видеть вас, и на этот раз обошлось без моего участия!       Какаши горько вздохнул, устало потирая переносицу.       — Паразиты, — пробубнил он под нос себе, а затем вдруг хлопнул в ладоши. — Так! Ладно, разберемся, а вы марш отсюда! Мне еще нужно как-то задобрить Кушину-сенсей.       — Удачи! — просмеялся Итачи, утягивая меня за собой в коридор.

***

      — Какой в нем толк? Гаара далеко не убежит, да и своими воплями максимум распугает кучку зомби, — скривившись в лице, возразил мне Итачи.       — Может ты и не заметил, но у Гаары весьма высокие скилы по выживанию, его гораздо выгоднее будет спасти, чем, ну допустим, Кисаме. Судя по твоим рассказам кроме учеников он ничего не видит.       — А разве это не плюс? Он начитан, а значит многое знает.       — Его сожрут первым.       — С чего вдруг такая уверенность?       Итачи подхватил у меня второй пакет с продуктами и отправился на кухню их разбирать. Мама еще в обед уехала на празднование дня рождения своей подруги и должна вернуться лишь завтра, поэтому мы с Итачи были предоставлены сами себе. Думаю, стоит побаловать его чем-нибудь вкусненьким.       — Он выглядит как типичная жертва в хоррор-фильме, — хмыкаю в ответ, облокотившись плечом о дверной косяк. По лицу Итачи весело прыгали солнечные зайчики, от чего Учиха щурился и недовольно пыхтел.       Кто-нибудь вообще задумывался, что происходит в нашей голове, когда мы влюбляемся? Почему именно этот человек способен вызвать бурную реакцию у сердца и почему ему мы готовы отдать все свое время? Каким-то чудесным образом наш мозг вдруг понимает, что вот он, тот самый единственный, чью улыбку видеть для тебя жизненно необходимо, вместе с тем вселяя страх, что в этом огромном, постоянно меняющемся мире, вы легко сможете потерять друг друга навсегда.       — Солнце? — Итачи пощелкал пальцами перед моими глазами. — Чего завис?       — Ты красивый, — голос неожиданно хрипит.       Итачи наклоняется ко мне, и я первым тянусь навстречу его губам, чтобы поскорее ощутить все то, что меня сводит с ума. От каждого прикосновения губ Итачи я пьянею, словно пил виски прямо с горла, в голове шумело, а руки будто зажили собственной жизнью, неторопливо пробираясь под футболку Итачи. Здравое сознание покинуло меня в одночасье, и я упустил тот момент, когда яростно стал сражаться с новым врагом – ремнём джинс Итачи.       Мне до чертиков нравилось, как он прикасается ко мне, как уверенно ведет в поцелуях, изредка позволяя отрываться, чтобы перевести дыхание, и то как крепко он держал меня в своих руках, не позволяя без сил рухнуть на пол, и то, как Итачи улыбался между поцелуями и как он смотрел на меня.       — Какой же ты восхитительный, — Итачи большим пальцем проводит по моей нижней губе. — Тебе.. Так идет это.       Жадно глотая ртом порцию свежего воздуха, я уставился на парня безумным взглядом, не понимая, почему все прекратилось. Его слова словно не могли проникнуть сквозь вакуум, образовавшийся вокруг меня. Поэтому я спросил прямо:       — Ты больше не хочешь? Я ни слова не понимаю.       — Не говори ерунду, — Итачи наклонил голову к моему плечу. Несмотря на тяжелое дыхание и очевидное возбуждение, он отлично себя контролировал. — Кухня – не самое лучшее место. Я совершенно не хочу, чтобы ты завтра морщился, кривился и не мог нормально сидеть, — он вдруг укусил меня за губу, тут же зализывая ранку. — Твоя кровать гораздо удобнее.        Я не знал, что должен был ответить Итачи. В первые в жизни я хотел другого человека настолько, что перестал соображать элементарные вещи.       — Не торопись, — продолжил Итачи, мягко погладив меня по щеке.— У нас вся ночь впереди.       Ловко вывернувшись из рук Итачи, я направился к крану, брызгая прохладной водой на горящие щеки. Здравый смысл так и не рискнул вернуться – все равно я скоро вновь потеряю связь с реальностью, едва окажусь в объятиях Итачи.       — Дейдара? — окликнул меня он. — С тобой все хорошо? Ты странный.       — Ага, — согласно киваю в ответ. — Просто.. Я никогда еще так не вел себя..       — Я тоже, — честно признался Итачи, подходя ближе ко мне и целуя в плечо. — Ты мне очень нравишься. Боюсь, сложно будет удержаться в ожидании. Молния на штанах вот-вот лопнет от напряжения.       С губ срывается жалкий писк, ладонями прикрываю лицо.       — Как ты можешь так прямо говорить об этом?       — Ты так реагируешь, — он накрыл своими руками мои, чуть сжимая их, а затем развел в стороны. — Это сводит меня с ума, разве плохо говорить о том, что творится на душе?       — Нет! Я.. Я хотел бы уметь, как ты, но..       — Тебе и не надо, — Итачи тепло улыбается, наклоняется ниже и целует меня в уголок губы. — Достаточно того, что я сам вижу перед собой.       Громко сглотнув, решительно направляюсь в сторону комнаты, ни на секунду не отпуская руку Итачи. Он покорно позволяет вести себя, продолжая улыбаться. Черт возьми, как можно быть настолько милым и сексуальным одновременно?       Предварительно заперев дверь, мельком оглядываю спальню. Интересно, какого будет потом обитать тут, вспоминая сегодняшний вечер? Ничего внятного в голову не приходило. Через голову стаскиваю худи и только потом оборачиваюсь к Итачи, буквально ощупывая его взглядом с ног до головы.       Итачи ухмыляется, принимая мой жест за вызов, и так же спешно избавляется от всего лишнего, чтобы ничего не могло помешать нам прикоснуться друг к другу. Слова становятся лишними, поэтому в одно мгновение сокращаю расстояние между нами, Итачи одним движением притягивает меня к себе. Его пульс вновь участился, а дыхание стало прерывистым. Он оставлял поцелуи за моим ухом, нехотя спускаясь ниже, к шее, будто ему доставляло удовольствие слушать, как тяжело я дышал.       Наверное, мне заранее стоило сменить цветастое постельное белье с котятами на что-то более нейтральное, но эта идея стремительно вылетела из моей головы, когда я оказался на кровати полностью обнаженным, а Итачи пристроился сверху, без слов отводя мне пассивную роль. Все мои мысли занимал только он и его горячая ладонь, блуждающая по моему бедру или чувствительному боку.       Итачи смотрел на меня как на величайшее сокровище в своей жизни, трогал так бережно, словно я сотворен из хрупкого материала, который легко разобьется из-за малейшего неверного движения.       — Нравится? — голос вновь звучал хрипло, а ведь дальше ласк мы не продвинулись, но внезапно мне захотелось всего и сразу, особенно услышать ответ на волнующий для меня вопрос. Разумеется я прекрасно знаю, что Итачи думает обо мне – он без устали говорит это изо дня в день, однако в груди невероятным образом продолжает что-то трепетать каждый раз, когда он начинает говорить.       — Безумно, — Итачи не удержался, засасывая нежную кожу на шее, а затем еще раз и еще.. Не удивлюсь, если на утро обнаружу там вереницу бордовых следов. Ощущения были такими острыми, словно кто-то сунул мне в солнечное сплетение горячий уголёк, и пламя уже принялось распространяться по телу, раздуваясь сильнее от каждого движения.       Касаюсь плеча Итачи, осторожно отодвигая его от своей шеи, чтобы потянуться за поцелуем. Почему-то именно их я считал особым удовольствием и всегда выпрашивал их у Итачи в большом количестве, тем более, что он каждый раз целовал меня так, будто это мгновенние было последним в нашей жизни и мы вот-вот погибнем от неминуемой катастрофы.       — Тише, малыш, тише, не зачем так шуметь, — выдыхал Итачи мне прямотв губы, когда стало совсем хорошо, но я никак не мог себя контролировать, это оказалось выше моих сил. Звуки вырывались сами по себе, и губы Итачи, вжавшиеся в мои, никак не помогали, пока он бережно обращался с моим телом, чтобы позже присвоить его себе.       Но я уже не принадлежал самому себе, сдался без боя навсегда и безоговорочно. Мое тело словно бы ощущало, что принадлежит другому человеку и слушалось только этого другого, отказываясь подчиняться моим указам. Яркими вспышками удовольствия оно отзывалось на ласковые руки, плавилось от каждого прикосновения. Итачи будто чувствовал, чего именно мне хотелось больше всего в эту секунду, распалял, нагло дразнил, а потом все же отдавал желаемое, и от этой силы хотелось кричать, стонать или даже плакать. Я впивался ногтями в спину Итачи, раз за разом оставляя больные царапины, яростно кусал плечи, выплескивая эмоции, которые дарил мне Итачи с каждым новым толчком.       С большим трудом я боролся с желанием прикрыть глаза, полностью отключая себя от реальности, но я не мог оторваться от зрелища, представшего передо мной. На улице успело заметно стемнеть, однако свет фонарей достигал моей комнаты, освещая идеальное лицо Итачи. Его бледно-розового цвета губы опухли от долгих поцелуев и покрылись редкими ранами, оставленными моими зубами, на лбу выступили бисеринки пота, а кончики взлохмаченных моими же руками волос проезжались по моим щекам, плечам. Я с жадностью впитывал мгновение по крупицам, желая надолго оставить его в своей памяти.       Я ощутил себя совершенно опустошенным, когда мощная волна удовольствия отхлынула. Физических сил не хватило бы даже головой повертеть, не говоря уже о чем-то серьезном. Ощущение тепла, окутавшего меня и движения Итачи – все, что связывало меня с реальность. Остальное казалось находилось за гранью моего понимания.       — Детка?       — Ммм? — даже говорить сил не осталось, поэтому пришлось просто слушать бархатный голос Итачи, который судя по всему разволновался моим состоянием.       — Тебе плохо?       С трудом разлепив пересохшие губы, я едва слышно отозвался:       — Хорошо... Мне так хорошо...       — Откроешь глаза?       Я правда был бы очень рад, однако у меня все еще не получалось вернуть контроль над собственным телом. Крепко вцепившись ладонями в мои бедра так, что скорее всего останутся синяки, Итачи припал к моим губам, сладко промычав в них, а затем осторожно лег рядом, прижимая меня к себе и утыкаясь носом в шею.       — Давай, солнце, соберись, — устало проговорил он. — Нужно доползти до душа, а потом можно будет и поспать. Хотя желательно и поесть еще.       — Ммм.. Надо.. — постепенно ко мне возвращается способность говорить. — Дай.. Мне пару минут, — еложу по постели, устраиваясь поудобнее, и прижимаюсь щекой к макушке парня. Итачи притих, убаюканный моим рваным дыханием.       Сегодня он проснулся раньше, чем обычно, и после близости между нами неудивительно, что его сразила такая усталость. Осторожно, чтобы не разбудить Итачи, вытаскиваю плед, накрывая наши тела, поддаваясь желанию прикрыть глаза на пару минут.