Лето в пионерском галстуке 2.0

– Маша, останься, – требовательным тоном выкрикнул Давыдов. – Зачем? –  склонив голову набок, спросила Сидорова. – Мне нужно в столовую. – Нам тоже, и что? – вмешался Юрка. – Пойдёшь, как только откажешься от «Колыбельной» и извинишься. – Юр... Не нужно так грубо, – настоятельно попросил Володя.      Маша, не обращая внимания на вожатого, возмущённо фыркнула, после чего надменно протянула: – И с чего это я должна, Конев? Это моё право, так что не лезь ко мне. – И зачем ты это делаешь, Сидорова? – пропустив вопрос мимо ушей, спросил Юрка. – Чего ты пытаешься добиться? – Чтобы ты отступился от себя, Конев! – прошипела Маша. – И извинился за всё, что ты мне сделал! Почему я должна терпеть твои публичные унижения? – Какие ещё публичные унижения? Чтó я тебе сделал?      Юрка почувствовал, как злость снова окутывает его... – А кто в прошлом году при половине лагеря называл меня бездарностью и говорил, что я ни на что не гожусь? А, Конев? Не ты ли это был? – в глазах девушки блеснул недобрый огонёк. – Твои слова – твоё отражение! Ты сам бездарность!      Бездарность... – Маша! – выкрикнул Володя. – Прекрати!      Сидорова недовольно зашипела: – Замолчи! – после чего обратилась к Юрке: – Чего застыл, Конев? Не нравится правда, которую тебе наконец-то сказали? Или же неприятно слышать твоё лучшее произведение в моём исполнении? – Ты не должна его играть!      Маша усмехнулась: – А кто меня остановит? Ты? Или он? – девушка указала в сторону Давыдова. – Конев, я сыграю «Колыбельную», хочешь ты этого или нет! – Только попробуй! – пригрозил Юрка. – А то что? Что ты ещё сделаешь мне? – бесстрашным тоном бросила Сидорова. – Ты и так у меня всё забрал! И признание в таланте, и любимого человека! – Нельзя забрать то, чего нет, – презрительно произнёс Конев. – Заткнись, больной урод, – прошипела Маша, после чего, не дожидаясь ответа, резко развернулась и направилась к выходу из кинозала. – Маша! – выкрикнул Володя, но Сидорова уже скрылась за дверью.      Юрка медленно выдохнул, успокаивая свои накипевшие нервы, а Давыдов тем временем подошёл к нему и приобнял за плечи. – Я же говорил, что не нужно было так с ней в прошлом году... Видишь, как теперь вышло, – расстроенно произнёс Володя. – Я не собираюсь слушать её игру, – серьёзным и медленным голосом протянул Юрка. – Придётся...      Через несколько секунд молчания, Конев резко выпрямился, после чего с надеждой в глазах посмотрел на Володю. – Снимем её с номера? Тогда и слушать не придётся. – Нет, – отрезал вожатый. – Мы не можем, это ведь нечестно... – А честно с нами так поступать? – Нет, конечно, но... В какой-то мере мы сами виноваты... – Защищаешь её? – Юрка прищурил карие глаза.      Володя лишь фыркнул: – Делать мне больше нечего.      Конев протяжно вздохнул и, повернувшись к Давыдову, заключил того в свои объятия.      Простояв так некоторое время, Володя наконец произнёс: – Юр, идём в столовую: нас отряд ждёт. – Идём... – вяло согласился Юрка.      Юноши вышли из театра и довольно умеренным шагом, склонным к более быстрому, покинули территорию кинозала.      Обед прошёл, как показалось Юрке, быстро: нескончаемый гул малышни затянул его в свою пучину и, к сожалению, отпустил только тогда, когда двери столовой закрылись за Олежкой, идущим последним.      День только начался, но Юрка чувствовал, что уже устал... И устал довольно сильно.      Сначала недосып, затем ссора с Володей, а теперь и ругань с Сидоровой...      Что же ещё хорошего приподнесёт этот день?     Переживания и плохое настроение захватили Юрку с головой. Захотелось спать... Но, скорее, от того, что появилось огромное желание сбежать от реальности и хоть на несколько часов забыть обо всех проблемах.      Забыть о Маше и её «Колыбельной»...      От тревожных мыслей Конева отвлёк Володя: Давыдов подошёл у нему и, положив свою руку ему на плечо, обеспокоенно спросил: – Юр, ты хорошо себя чувствуешь?      Юрка мотнул головой, прогоняя лишние переживания, и ответил: – Да, Володь, прости... Задумался просто. – Думаю, тебе стоит немного отдохнуть, – посоветовал вожатый. – Возможно... – Конев пожал плечами. – А ты, если я уйду, чем займёшься в тихий час? – Нужно подготовить декорации для сценки, этим и займусь. – Один? Нет, – отказал Юрка, – тогда я не пойду. Я не могу оставить тебя одного готовить это всё. Тем более, я ответственный, а не ты. – И что? Я же просто помогаю, – Володя сжал плечо друга сильнее. – Тебе нужно отдохнуть, Юр. А ещё лучше – поспать. – Я не хочу спать, – соврал Конев. – Работа – лучший отдых, слышал такое? Повсюду у нас говорят... – Юра...      Юрка чуть помялся, и сомнения стиснули его в своих объятиях. С одной стороны, правда хотелось немного отдохнуть, но с другой... Володю бросать было нельзя, это ведь нечестно...      Конев, закусив губу, раздумывал... И, через несколько секунд, как только Юрка хотел было отказаться, Давыдов первым подал голос: – Юр, иди, я правда справлюсь.      Володя заглянул в карие глаза, и в его взгляде Конев прочёл огромную заботу, смешанную с небольшим беспокойством.       Юрка медленно выдохнул, после чего недовольно произнёс: – Ладно, пойду...      Вожатый одарил Конева спокойной улыбкой, полной нежности, и погладил друга по плечам. – Постарайся поспать...      После этих слов Володя, оглянувшись, слегка приобнял Юрку. – Ага, и тебе удачи, Володь, – бросил Конев, после чего развернулся и направился ко взрослым корпусам.      Давыдов же, немного постояв, пошёл по тропинке к детским.

***

     Юрка, не раздеваясь, упал на свою кровать лицом вниз и глубоко вздохнул.      Казалось, сон начал подступать сразу же, как только голова Конева коснулась подушки. Но, к сожалению, так только казалось...      Юрка повернулся на правый бок, лицом к стене, и тревожные мысли мгновенно затянули его в свой омут...      Тишина и одиночество – лучшие друзья, когда хочешь погрузиться в ненужные переживания...      Так и сейчас...      Конев закрыл глаза и постарался заснуть. Точнее, даже начал заставлять себя это сделать. Но, к сожалению, сон не шёл совсем... Вместо него перед глазами встала Маша, сидящая за пианино и играющая «Колыбельную».      От этих мыслей стало как-то не по себе...      Сидорова, Чайковский, Володя – все они заполнили Юркино сознание и не давали сосредоточиться на самом главном – на сне.      Юрке вспомнились и товарищи, невольно ставшие свидетелями не очень-то приятной утренней сцены: слабости Конева... От таких воспоминаний стыд и смятение снова наполнили Юркино сердце, захватывая его в кольцо.      Кольцо, состоящее из негативных эмоций...      Юрка судорожно выдохнул и зажмурился, пытаясь скрыться от этих мыслей.     «От себя не убежишь, Юр...» – повторял разум.      И на сколько же он был прав...      Конев, желавший отдохнуть, только напустил на себя переживаний, смешанных с тревогой, злостью и стыдом.      Юрка повернулся на спину и моргнул несколько раз – плохие мысли, к сожалению, не ушли...     Конев приподнялся на локтях и понял – заснуть, видимо, не получится...      Юрка посмотрел на свои часы: пролежал он так минут тридцать, может быть, немного больше. Рассуждения о репетиции и Маше всё же немного затянули его.      И, конечно, снова появился эффект лестницы...      Юрка всё думал, что, наверное, стоило сказать что-то другое, когда они с Володей и Машей остались наедине...      Но что, например?      То, что это она больная, а не он? Или то, что использовать газлатинг – это низко?      Конев вздохнул: мысли снова захватывали его разум, а злость и негодование нарастали...      Отдохнуть не получилось... Вместо этого стало ещё хуже...      Как душевно, так и физически.      Казалось, тело начало ныть: локти болели, а руки начали затекать.           Юрка принял сидячее положение и свесил ноги с кровати, после чего немного помассировал виски.      Кажется, голова тоже начинает болеть... От всего: от проблем, от ссор, от непонимания и, конечно, от Маши...      Юрка вздохнул, натянул черно-белые кеды и встал, направляясь к выходу из комнаты.      Поспать не получилось, так может хоть получится провести время с Володей?      С этой мыслью, полной надежд, Конев вышел из взрослого корпуса и помчался в театр: Давыдов должен был быть уже там.           Добрался Юрка довольно быстро: кинозал ведь находился совсем недалеко...      Правда, заходить туда Конев не спешил: во-первых, некая тревога перед встречей с Володей засела в груди, а, во-вторых, вожатый ведь не ждал Юру, а значит, Юрка сможет сделать некий небольшой сюрприз.      Конев тихонько, на цыпочках, прошёл к двери и взялся за деревянную ручку. Спустя несколько громких сердцебиений, Юрка всё же приоткрыл скрипучую дверь, стараясь не шуметь, и заглянул внутрь театра.      Володя сидел на краю сцены и жевал яблоко, попутно что-то записывая в тетрадь.      Конев, наблюдая за ним, невольно подметил, что задумчивый вид вожатого был чрезвычайно привлекательным... Особенно, когда Давыдов поправлял очки и многозначительно хмыкал, закусив губу.      Юрка медленно выдохнул и почувствовал дежавю – чувство, будто он это уже где-то видел...     И правда, Конев улыбнулся, ведь здесь, на этом же месте, год назад, Юрка впервые разговаривал с Володей... Давыдов так же сидел на сцене и ел фрукты. Правда, вместо сегодняшнего яблока была груша.      Снова пробила ностальгия...      Юрка, не отрывая глаз от сосредоточенного Володи, аккуратно распахнул дверь и ступил на порог. Половицы предательски скрипнули...      Конев замер, а Давыдов, вздрогнув, оторвал взгляд от тетради и устремил его вперёд. – Юра?  – удивлённый голос вожатого оглушил стоящую в кинозале тишину. – Ты чего так пугаешь? И чтó ты здесь вообще делаешь?      Юрка виновато почесал затылок и ответил: – И тебе привет, Володь... – Конев закрыл дверь и направился к сцене. – Я не хотел пугать, извини... Просто я так и не смог заснуть, вот и пришёл. – Почему не смог? Тебя что-то тревожит? – обеспокоенно спросил Володя. – Маша?      Юрка опустил взгляд и приземлился на край деревянной возвышенности рядом с Давыдовым. – Да, если честно... – Конев придвинулся ближе к вожатому и положил темно-русую макушку ему на плечо. – Кажется, после неудачной попытки заснуть, мне стало ещё хуже...      Володя приобнял его правой рукой и прижал к себе. – Хочешь об этом поговорить? – Нет, – отказался Юрка, – надо готовить декорации для сценки, поэтому лучше сразу приступить к делу. Ты что-нибудь решил насчёт них? – Да, – Давыдов свободной рукой поправил очки и опустил взгляд в тетрадь. – Тут не так много всего, конечно, но есть что поискать, – Володя усмехнулся: – Намного меньше, чем в прошлом году для спектакля.      Юрка улыбнулся. – И какой у нас план, дорогой худрук?      Вожатый издал смешок, после чего аккуратно потрепал Конева по волосам и ответил: – Это ты теперь у нас худрук, Юр. – Да, худрук, который не справляется со своими обязанностями, – усмехнулся Юрка. – Вот поэтому я тебе и помогаю.      Конев поднял голову, чуть отстранившись, и посмотрел на Володю. – А я думал потому, что ты меня любишь... – И поэтому тоже, – чуть смутившись, произнёс Володя.      Юрка, коротко поцеловав Давыдова в щеку, снова положил голову ему на плечо и закрыл глаза. – Вижу ведь, что спать хочешь, – поглаживая Конева по растрепанным волосам, прошептал вожатый. – Хочу, но не могу, – Юрка вздохнул. – Ладно, неважно, давай насчёт сценки что-то думать.      Володя расстроенно выдохнул и опустил взгляд в тетрадь. – Так, – начал объяснять он, – сначала одежда... Для Красной Шапочки: красный платок и юбка, желательно тоже красная, потом корзинка... – А пирожки где возьмём? Или заменим их ватрушками со столовой? – поинтересовался Конев. – Думаю, можно их вообще не брать, – Володя поправил очки. – Просто положить какую-нибудь ткань в корзинку, чтобы пустоту заполнить да накрыть сверху белой салфеткой. – Да, так лучше, – согласился Юрка. – Дальше для Волка: нужно спросить у Сани, есть ли у него серые шорты с футболкой, а если нет, то у других у кого-нибудь поспрашивать...     Конев усмехнулся: – Думаешь, на него налезут вещи других детей? – Налезут, – отмахнулся вожатый. – Ещё нужен какое-нибудь вóрот... От шубы, например, или ещё откуда... – Не думаю, что посреди лета у кого-то затерялась шуба... Да и вряд ли кто-то здесь настолько богат, даже чтобы купить качественную дублёнку. – Ты прав, но поискать нужно... – задумчиво протянул Володя. – Ещё нужен грим и, конечно, уши. Сделаем их из бумаги, наверное... – Ладно, что дальше? – Дальше найдём одежду для бабушки и матери. Думаю, с этим проблем не будет, – Давыдов перелистнул страничку. – Потом реквизит: кровать, дверь, верёвка, топоры и шляпы с сапогами для охотников.      Юрка задумчиво почесал подбородок и произнёс: – Думаешь, стоит принести настоящую кровать? – Да, так будет лучше... – А что с дверью? – Настоящую дверь взять вряд ли получится, поэтому нам поможет штора. – Штора? – Да, видел же у Саныча есть такие два шеста высокие? Через них и протянем верёвку, её край свесим, а потом проденем её через захват занавески. – Недурно, – похвалил Юрка. – Спасибо... – Тогда идём искать всё остальное в подсобке? – Да, идём, – проговорил Давыдов и, поднявшись с края сцены, пошёл в сторону костюмерной. Конев встал и направился за ним.      Подсобка встретила юношей таким же тусклым светом лампочки, которая, к огромному удивлению Юрки, до сих пор не перегорела.      Володя прошёл вглубь небольшой комнатки и устремился к коробкам, в которых лежала различная одежда для спектаклей. Открыв одну из них, Давыдов, немного в ней покопавшись, выловил оттуда красную косынку. – Думаю, это подойдёт, – проговорил он, после чего бросил Коневу цветастый кусок ткани.      Володя принялся искать дальше, и, через некоторое время, на на Юркиных руках повисли: синяя юбка, два белых передника, старое ночное платье белого цвета в голубой цветочек, сиреневый чепчик, шерстяная шаль и ещё одно платье с красной накидкой.      Вскоре, когда вожатый обошёл ещё одну половину подсобки, ко всему этому прибавились ещё и солдатские сапоги в комплекте со шляпой и старой курткой рабочего класса. – Может, я это унесу в зал? – спросил Юрка, когда одежда уже выпадывала из его рук. – Ага, унеси, – не оборачиваясь, попросил Давыдов.      Через секунду Конев скрылся за дверью, а когда вернулся, то заметил, что Володя уже успел откопать где-то в недрах подсобки две корзины: одна побольше, другая чуть поменьше.      Вожатый, услышавший скрип двери, повернулся к Юрке и задумчиво протянул: – Как думаешь, какую из этих корзин лучше взять? Я вот думаю – маленькую. – Да, я тоже так думаю.      Володя кивнул и снова отвернулся.      Через некоторые время таких поисков, Юрка с Давыдовым вынесли в зал ещё несколько вещей: деревянный топорик, с которым сегодня репетировал Олежка, старая рубашка, которая послужит материалом для набивки корзины, и ажурная белая, местами желтоватая, салфетка.      Бросив тканевые вещи за кулисы, куда Юрка сложил остальную одежду, и поставив рядом с сапогами топорик, Володя с Коневым вышли в зал и присели в зрительные кресла. – Давай за шестами для двери сходим утром? – предложил Юрка. – Хорошо, тогда сейчас прогон по сценарию? – Да... – неохотно согласился Конев.      Володя улыбнулся, поправил очки и уткнулся в тетрадь. – Думаю, – начал он, – рисунки лучше всего будет выставить последними, чтобы после всех выступлений желающие смогли хорошенько ими полюбоваться. – Ты хочешь выставить их на сцене? – Да, наверное, подумаем ещё над этим. – Ладно, а кто будет выступать первым?      Володя задумчиво поправил очки и сказал: – Коля, пусть он открывает «Выступление талантов». – Коля? Почему именно он?      Давыдов пожал плечами. – Не знаю, наверное, потому, что он хорошо играет... – Гм, хорошо... А дальше? – Полина с «Письмом Татьяны», далее – Ксюша, я думаю...      Володя перечислял порядок выступлений, а Юрка внимательно его слушал и иногда спорил, когда ему что–то не нравилось. – Думаю, сценку стоит сделать последней, – высказался Давыдов. – Согласен, – ответил Конев.      Далее Юрка слушал в пол-уха, хоть и старался полностью сосредоточиться на поставленной цели... Уж слишком притягательным был вид сидящего рядом Володи... Чуть потрёпанная причёска, задумчивый вид, сосредоточенные на сценарии серо-зелёные глаза...      Конев закусил губу, засмотревшись...      Володя выглядел потрясающе, так ещё и сидел совсем рядом.      Сердце забилось быстрее...      Юрка поймал себя на мысли, что очень хочет вырвать эту чёрную тетрадь из рук вожатого и выбросить её куда подальше, а потом наклониться, сжать руку, переплетая пальцы, и наконец поцеловать...      Юрка судорожно выдохнул и положил ладонь на запястье Давыдова. Володя чуть повернулся и вопросительно посмотрел на Конева. – Хватит, до конца тихого часа осталось минут 30, если не меньше, – прошептал Юрка и забрал тетрадь из рук друга. – Вот именно, Юр, нам нужно всё успеть, – проговорил вожатый и потянулся за своим чёрным предметом канцелярии. – Отдай тетрадь.      Конев ухмыльнулся, после чего высказал свои условия: – Сначала поцелуй меня, потом, может быть, и отдам. – Хитрый, – улыбнулся Володя и, обернувшись, дабы удостовериться, что никто не следит, повернулся к Юрке,  после чего, сжав его ладонь, мягко поцеловал.      Юрка ответил в ту же секунду и, положив свободную руку на плечо Давыдова, растворился в ощущениях...      Володи всегда было мало... Даже от одного часа, проведённого в разлуке, уже хотелось лезть на стену. Конев это понял ещё в прошлом году... И чувство это с каждым днём только набирало силу.      Рядом с Володей Юрка был счастлив, и сейчас это главное... Нужно ловить момент, отбросив все проблемы, пока он бесследно не ускользнул, ведь никто не знает, что же ждёт завтра...       Конев улыбнулся в поцелуй и немного поёрзал на месте, придвигаясь поближе к вожатому.      Вскоре, когда Володя отстранился, Юрка поднял довольный взгляд, в котором так и плясали огоньки радости. – Неужели я смог поднять тебе настроение? – с наигранным удивлением произнёс Давыдов. – Видимо, так и есть, – улыбаясь, пожал плечами Юрка. – Ну хорошо, я очень рад, – Володя похлопал друга по плечу. – А теперь отдай мне тетрадь.       Юркино лицо приняло серьёзный вид. – Нет, – отрезал Конев. – Хватит на сегодня. – Юра, – недовольно протянул вожатый. – Ты обещал. – Я сказал: «Может быть», – Юрка вдруг умоляюще надул губы и жалобно прошептал: – Ну, Володь, пойдём, я тебе лучше на пианино поиграю... Или ты сыграешь, вспомнишь как раз...      Володя выдохнул и с видом проигравшего в «Царь горы» поднялся со зрительного кресла, направляясь к пианино. Юрка с радостным выражением лица прошёл за ним. – Поиграешь для меня? – спросил Давыдов, усаживаясь на край сидения. – А ты разве не хочешь? – Пока нет, – отказался Володя, – быть может, позже. Сейчас я хочу послушать тебя. – Что хочешь услышать? – поинтересовался Юрка.      Вожатый, улыбнувшись, посмотрел в карие глаза и поправил очки. – Нет-нет-нет! – отказал в немой просьбе Конев. – «Колыбельную» я играть не буду! Давай что-нибудь другое... Моцарта, например.      Володя пожал плечами и протянул: – Ладно, давай Моцарта. Мне неважно, что именно ты будешь играть, главное – сыграй... – Знаешь, – мечтательно проговорил Юрка, – говорят, что его музыка успокаивает и в каком-то смысле даже лечит. Думаю, нам обоим не помешает немного расслабиться...      Володя ничего не ответил, лишь придвинулся ближе к Коневу и положил голову ему на плечо.      Юрка сложил руки на клавишах. – «Симфония номер сорок», переведённая для использования на фортепиано, в исполнении Юрия Конева.       Юрка начал играть... Музыка разлетелась по залу, проникая в каждый угол, в каждую комнатку, в каждый предмет мебели...      В театре уже всё было пропитано музыкой, даже воздух, которого сейчас стало так невыносимо мало...      У Конева перехватило дыхание, а ведь он уже несколько дней не играл...      Было приятно ощущать гладкую поверхность клавиш под подушечками пальцев... Было приятно ощущать Володино тепло рядом...      Пианино, любимый человек, тишина и уединение – это всё, что было нужно Юрке на данный момент.      Всё это было, и Юрка был счастлив.      Ненадолго забыв про Машу, ссору и «Колыбельную», Коневу правда стало немного легче. Согласитесь, жить без проблем намного проще? Но трудности есть всегда... У всех...      У Юрки тоже, и он это знал... И пытался забыть о них – игнорировать, чтобы хоть на некоторое время почувствовать умиротворение в душе.       Проблемы просто так не отпустят, Конев это понимал... С ними нужно бороться, решительно и быстро, или, в противном случае, они захватят тебя...      Тут либо ты их, либо они тебя...      Либо Юрка Машу, либо Маша его.      Конев напряженно выдохнул, вспомнив про Сидорову, и сильнее нажал на клавиши. Его руки стремительно проносились над поверхностью инструмента, извлекая нужные звуки.      Юрка постарался отбросить все ненужные сейчас мысли и сосредоточиться на настоящем: на пианино и Володе, сидящем совсем рядом.      Конев медленно выдохнул и наклонил голову вбок, прижимаясь виском к Володиной макушке.      «Всё хорошо...» – мысленно повторил Юрка.      Через некоторое время музыка стихла, и Юркины руки оказались на Володиных коленях, где их сжимали пальцы Давыдова. – Ну как, помогло? – спросил Юрка. – Думаю, да, – ответил Володя. – Сколько там времени осталось?      Конев взглянул на часы, после чего огорченно проговорил: – Ещё порядка шести минут. – Думаю, стоит идти... – Да, но сначала... – не закончив фразу, Юрка потянулся к Володе и припал к его губам настойчивым поцелуем.

***

– Даже не верится, что ты идёшь на общественные работы с моим отрядом, – ухмыльнувшись, протянул Володя. – Да, я тоже удивлён, – смеясь, проговорил Юрка. – Ира Петровна ничего не говорила по этому поводу, так что, видимо, я могу наконец-то присоединиться к вам! – Очень рад, – Давыдов улыбнулся и посмотрел вперёд, на приближающийся детский корпус, – думаю, малышня тоже будет рада. – Скорее всего, – Юрка улыбнулся. – И какие на сегодня планы? – Собираем малину со смородиной около медпункта, Светлана Викторовна попросила: варенье варить хочет. – Для всего лагеря? Думаешь, ягод хватит? – Хватит, не переживай, – Володя слегка потрепал Юрку по волосам. – Ещё останется даже. – Ты хотел сказать, останется, если при сборке малышня всё не съест, – хихикнув, заметил Конев. – Да-да, ты прав, скорее всего так и будет...      Пока Юрка с Володей разговаривали, детские корпуса приближались всё ближе и ближе. Юноши и не заметили, как оказались у деревянной двери.      Давыдов открыл её, учтиво пропустив вперёд Юрку. – Спасибо, – смущённо поблагодарил Конев.      Юрка с Володей прошли по коридору и остановились у двери вожатской, после чего, коротко постучав, вошли.      Посреди небольшой комнатки стояла Лена и готовила инвентарь для сбора ягод: доставала небольшие ведерки, банки, набирушки и пакетики. – Привет, Лен, – поздоровался Давыдов и прошёл ко второй вожатой, дабы помочь ей. – Здравствуй, Володь, – ответила Лена и, повернувшись, заметила Юрку. – И тебе привет, Юра. С нами идёшь? – Привет, да, – Юрка кивнул и подошёл к одиноко стоящему стулу, после чего приземлился на него. – С минуты на минуту протрубит горн, нужно идти будить детей, – заметила женщина и, обернувшись, обратилась к Коневу с Давыдовым: – Володя, Юра, идите поднимайте там их, а я пока всё это сложу и в коридор вынесу, а потом их в столовую соберём. – Хорошо, – ответил Юрка и встал, направляясь к выходу. Вожатый последовал за ним.      Первым делом юноши решили зайти к девочкам: они хоть и маленькие, но женщины, а им, как сказал Володя, свойственно долго одеваться.      Конев спорить не стал и проследовал в комнату девочек.      Разбудив там всех, они направились к мальчикам. Коротко постучав, Володя с Юркой зашли внутрь.      Стояла тишина, непривычная для этого помещения... Ребята, как показалось Коневу, спали. – Добрый день! – прокричал Юрка. – Подъём, на работу встаём!      Дети заворочались на своих кроватях, после чего, подняв головы, протёрли глаза руками. – Юла? Это ты? – сонным голом спросил Олежка. – Я, я, Олежа, – смеясь, проговорил Юрка. – Вставайте, полдник и работа не ждут!      Малыши, немного поворчав, всё же встали со своих кроватей и поплелись одеваться. – Юра, а ты что, с нами что ли пойдёшь? – поинтересовался Петлицын. – Да, Вася, с вами, – ответил Конев. – Ты не рад что ли? – Рад, конечно! А что делать будем? – Ягоды собирать, а завтра варенье есть. – Ого, – отозвался из глубины комнаты Саня. – Это я с радостью!      Все дружно рассмеялись. – Так, давайте побыстрее, – поторопил Володя. – Идём мы, идём... – протянул всё ещё сонный Олежка.      Пионеры засобирались быстрее, и вскоре весь отряд выстроился в коридоре. – Выдвигаемся! – объявил Володя.      Оказавшись в столовой, Юрка помог вожатым рассадить отряд и проследить, чтобы всем досталась порция.      Сегодня подавали печенье «Юбилейное», по три штуки на человека, и яблочный компот, который, как показалось Коневу, был слишком сладким.      Юрка, медленно потягивая из стакана свой напиток, наблюдал за Машей, сидевшей за столом первого отряда. Рядом с Сидоровой сидела Анюта, и они что-то оживленно обсуждали. Глядя на них, Конев непроизвольно сжал ладонь в кулак.      Воспоминания никуда не делись, а злость снова накатывала.       Чтобы не поддаваться переживаниям, Юрка отвернулся и устремил свой взор на Володю, который доедал свою последнюю печеньку. После этого Конев перевёл взгляд на стопку своих «Юбилейных». Он так к ним и не притронулся: аппетита как-то особо не было... – Володь, – позвал Юрка, – хочешь ещё печенья? Держи.      Конев протянул Давыдову свои три штучки, но тот лишь покачал головой. – Нет, я не хочу, – отказался вожатый. – Лучше съешь сам, а то потом до ужина голодный ходить будешь. – Не буду: я ягодами наемся, а ты бери, пока дают, – настаивал Юрка. – Я тоже ягод поем, – Давыдов отодвинул от себя руку Конева. – Спасибо большое, но нет... – Юра, отдай лучше мне, – вмешался Саня. – Если Володя не хочет, то могу съесть. – Нет! – чуть более резко, чем собирался, выкрикнул Конев. – Нет... Володя тоже хочет есть, просто упрямится. А тебе, Сань, хватит: худеть пора. – Ой-ой-ой, больно надо, – отозвался Шамов.      Юрка издал смешок, после чего снова повернулся к вожатому. – Возьми, потом съешь, – произнёс Конев и протянул печенье Давыдову, тот, к Юркиному удивлению, всё же принял его. – Спасибо, Юр... – поблагодарил Володя и, выходя из-за стола, на несколько секунд накрыл ладонь Конева своей.      Юрка улыбнулся и встал следом.      Спустя минут двадцать, четвёртый отряд наконец-то собрался недалеко от медпункта, около кустов малины и красной смородины. Володя, Лена и Юрка раздали пионерам ведёрки, банки, пакетики и набирушки и встали: Давыдов с Коневым с одного края кустов, Лена – с другого. – Объявляю конкурс! – выкрикнул Володя. – Кто больше всех соберёт, тому достанется небольшая награда! Так что собираем хорошенько и много не едим!      Дети, услышавшие про награждение, сразу принялись за дело. Давыдов же, усмехнувшись, тоже начал сбор ягод.      На некоторое время воцарилась тишина... – Володь, – прошептал Юрка, попутно собирая малину, – всё спросить хотел, а ты... не передумал ещё перебраться в Штаты?      Вожатый, явно не ожидавший такого вопроса, подавился ягодой красной смородины. – Тише, Юра! – прокашлявшись, шикнул Володя. – Зачем так громко-то? – поправив очки, Давыдов продолжил: – Нет ещё, не передумал... А что? – Да так, ничего... – Юрка пожал плечами. – Просто думаю, а выпустят ли тебя из СССР? Сейчас из нашей страны так трудно выехать... Мама весной хотела в Германию к дяде слетать, так ей отказ для получения визы пришёл. – Да, нынче с этим сложно, – согласился Володя. – Особенно сейчас, когда началась «Перестройка»... В стране и так не всё хорошо, того и гляди, люди бунтовать будут. – Согласен, многие так думают, просто молчат... Иначе, сам знаешь что... – Знаю, Юр, знаю... – Володя усмехнулся. – «Двоемыслие» в СССР сейчас очень распространённое понятие. – Да, люди просто боятся что-то сказать, ведь, сам знаешь, наши власти жёстко пресекают любые протесты и недовольства в сторону «Великой Партии». – Система управления страной слишком устарела... Даже эта экономическая реформа Горбачёва ничем не помогла стране, а, скорее, только усугубила ситуацию. – Думаю, скоро мы все это почувствуем... – Возможно, – согласился Володя. – Но знаешь, чтó я ещё слышал? – Что? – Поговаривают, что хотят разрешить производственную тематику в литературе, т.е. освободить её от жёсткой цензуры. Представляешь? – Правда? – Не знаю, быть может, просто слухи... Но надеюсь, что да: уж слишком много хороших книг и фильмов у нас запрещено... – У нас много чего запрещено... – грустно усмехнувшись, заметил Юрка. – Это да, но и дессидентов у нас тоже достаточно. И это, наверное, хорошо: они хоть как-то пытаются бороться за культуру нашей страны. – Но с ними, к сожалению, быстро расправляются. На одного только Синявского посмотри – на семь лет арестовали беднягу...      Володя положил крупную ягоду малины в рот и прошептал: – Да, жаль... И так со всеми ведь, – Давыдов поправил очки. – Но видишь, Юр, грядут перемены... И никто не знает, что ждёт нас в будущем. – И каким это будущее окажется... – Будем надеяться, что светлым...      Юрка промолчал и отвернулся к кусту малины, Володя же тоже продолжил сбор ягод. – Как думаешь, СССР развалится? – спросил Конев, бросив горстку ягод в банку. – Кто же знает... Быть может, но пока вроде не предвидится. – А если да, то ведь получается, что мы с тобой окажемся в разных странах: ты – в России, а я – на Украине... – Юрка вздохнул. – Будет сложнее видеться. – Будем надеяться, что не развалится, – вожатый похлопал друга по плечу. – Всё будет хорошо, пока не стоит думать об этом. – Да, ты прав... – проговорил Юрка и, улыбнувшись, продолжил набирать сладкую малину в банку.      Всё будет хорошо...