Это есть

      Мегуми проснулся бодрым и полностью отдохнувшим, словно проспал как минимум часов двенадцать, а то и целые сутки. Удивился мятой школьной форме - не в его привычке было спать в уличной одежде - и переоделся в домашнее. Хотя о каких привычках можно говорить после случившегося - выбор одежды для сна в списке насущных проблем не значился. Прислушался и не услышал ни звука - видимо Сатору ещё спал. В голове было настолько звеняще тихо, что это даже пугало. После всех эмоциональных тайфунов и ураганов словить полный дзен всего лишь выспавшись казалось просто нереальным, но так и было. Магия, не иначе. За окном стремительно темнело и севший в ноль телефон не стремился подсказать своему владельцу точное время, поэтому Мегуми просто отбросил его на кровать и выглянул в окно - редкие прохожие спешили по своим делам. Хм, поздний вечер?       Стоило только открыть дверь комнаты как буквально из воздуха материализовался растрёпанный Сатору с беспокойством в голубых глазах и нервно закушенной губой. - Внезапно, - прохрипел Мегуми инстинктивно вздрогнув и отступив от родителя в дверном проёме на шаг. Годжо замер, склонив голову, скользя взглядом сверху вниз и снизу вверх, задерживаясь на спокойном лице напротив, будто пытаясь своими лазерами прожечь его насквозь - во лбу родителя буквально горело табло аварийного состояния. - Сатору, дыши, я в порядке, - Мегуми кривовато усмехнулся, - Пить хочу, можно? Годжо всё так же молча отступил в сторону, пропуская Фушигуро, и шаг в шаг проводил его бледной тенью до самой кухни, замерев истуканом пока Мегуми жадно глотал воду. - Сколько я спал? Сейчас вечер? Сатору полузадушенно то ли хмыкнул, то ли всхлипнул и, наконец, протяжно выдохнул, расслабляясь всем телом. - Полседьмого вечера, - Годжо дёрнул плечом, - Вечера субботы. Значит он проспал сутки. - Ребёнок, ты вообще как себя чувствуешь? - Сатору подошёл на расстояние вытянутой руки, изгибаясь своим излюбленным образом на манер английской s, чтобы заглянуть в синие глаза напротив. И как ещё его позвоночник не треснул?! - Как ни странно, прекрасно. Не знаю, что за таблетки ты мне дал, но они воистину творят чудеса. Изо рта Годжо снова вырвался этот странный звук и Фушигуро скептически поморщился. - Ты сам-то в норме? Что за предсмертное бульканье? - Оно не предсмертное, а обеспокоенное, - Сатору обиженно надул губы, но тут же посерьёзнел, - Я испугался за тебя. Очень. Зная впечатлительность собственного родителя - не удивительно. Мегуми устроил отличное представление - слезы, сопли, истерический смех - просто комбо для психики Сатору. Не хватало только показательно принять постриг в монахи или совершить попытку суицида, чтобы окончательно довести родителя до инфаркта. Хотя много ли Годжо надо для обрушения нервной системы. Не то чтобы он мог это контролировать, но если бы знал, чем вся эта история с самобичеванием закончится, то переждал бы "приступ" вне дома, чтобы не пугать Сатору до воспроизведения наистраннейших звуков - забился бы в какой угол и переждал бурю в гордом одиночестве. - Прости, я сорвался, - Фушигуро дёрнул уголками губ, но тут же понял, что улыбка сейчас лишь бессмысленно натянутая на лицо маска. Маска лжеца. Всю свою жизнь Мегуми презирал ложь. Но если говорить начистоту - конечно, он врал и сам. Попробуй-ка в консервативном японском обществе рубить правду направо и налево! Все эти подобострастные поклоны перед безликими незнакомцами, расшаркивания по поводу и без из вежливости - одно большое надувательство. Мыльный пузырь раздутый до масштабов отдельно взятой страны. Да что страны, Фушигуро мог поставить все свои карманные на то, что в остальном мире происходит ровно то же самое, просто с другими национальными оттенками. Но врать родным, близким тебе людям - табу. Врать ради выгоды - табу. Врать, чтобы прикрыть собственный зад - троекратное табу! - Прости, - повторил снова уже не пытаясь тянуть уголки губ вверх, - Я облажался. Сатору отразил на лице сложную внутреннюю борьбу, помялся с ноги на ногу, комкая свою футболку в длинных пальцах, и замер. - Ты обидел Юджи? - спросил почти шепотом. - Я обманул Юджи, - так же тихо ответил Мегуми, - Намеренно обманул. - Но! - продолжил он громче, - Я всё исправлю. Это моя ...       Стук в дверь прерывает Мегуми на полуслове и они с Сатору синхронно поворачиваются к источнику звука. Родитель недовольно морщится, но идёт открывать дверь. - Годжо-сан! - громкий голос Юджи врезается в самый мозг и Фушигуро замирает на месте. Зачем он здесь? - Я не могу со вчерашнего дня дозвониться до Мегуми, он дома? - Юджи произносит всю фразу на одном дыхании, как-то испуганно, так, что слова накладываются друг на друга. - Я здесь, - Фушигуро берет себя в руки и выходит в прихожую с абсолютно спокойным лицом. - Мегуми! - взъерошенная розовая макушка показывается над плечом Сатору, но разница в росте не позволяет Итадори посмотреть на одноклассника. Годжо хмыкает, смотря сверху вниз на растерянного Юджи и сжаливается над парнем, отходя в сторону, предварительно бросив на своего ребенка вопросительный взгляд и дождавшись утвердительного кивка в ответ. Итадори же застывает, наступая на пятку второго красного кеда, и утыкается глазами в пол в нерешительности. - Ты в порядке? Я просто не смог дозвониться, ну и решил прийти, но если всё хорошо, то я, наверное, ну .... - Заходи уже, - ни один мускул на каменном лице Мегуми не выдает насколько же ему приятно слышать этот обеспокоенный лепет. А когда Юджи поднимает свои теплые глаза и чуть виновато улыбается, сняв наконец многострадальный кед, сердце и вовсе предательски пропускает удар. И Фушигуро понимает, что же делать дальше. Что он должен сделать. - Заходи уже, хватит топтаться на пороге. Годжо со скучающим видом дефилирует в свою комнату, не забыв прикрыть за собой дверь, и одноклассники размещаются на кухне - Итадори садится за стол, а Мегуми подпирает пятой точкой раковину напротив. Пусть это не "та" кухня, но некоторые ассоциации не вовремя напрашиваются сами собой, и Фушигуро криво ухмыляется собственным мыслям. - Ты точно в порядке? - Юджи смотрит настороженно. - В полном, - Мегуми склоняет голову к плечу, - Хотя знаешь, нет. Не в порядке. Как правильно начать разговор? Как не напугать? Не оттолкнуть? Не потерять?!? Юджи же такой ... А какой собственно? Добрый и местами наивный - да. Но ведь не дурак же. Он поймет, должен понять. А если нет... Даже думать об этом не хочется. - Ты мне нравишься. Слова опережают мыслительный процесс, но именно это он и должен сказать - правду. И Мегуми не жалеет о своем признании. - Ты мне тоже! - Итадори начинает видимо мерцать. Местами наивный, кхм. - Нет, Юджи, ты не понял. Ты мне нравишься. Не как друг, вернее - больше, чем друг. Итадори стремительно бледнеет и с недоверием всматривается в спокойный синий. - Мне не снился кошмар, всё, что я тогда сделал, я сделал, потому что хотел этого. Окровавленный полуголый Сукуна с пистолетом был суровой реальностью. Да и перекладывать на него ответственность за собственные действия бессмысленно. Мегуми хотел. И сделал. - Я не прошу тебя принять мои чувства, я и сам в них до конца не уверен. И я не предлагаю встречаться или что-то в этом роде. Просто ты должен знать. Ты мой друг, Юджи, и я не хочу тебе врать. На кухне повисает звенящая тишина. Итадори, бледный и растерянный, сидит уставившись в одну точку на гладкой столешнице. - Я не жду какого-то ответа, - Фушигуро пожимает плечами с видимым безразличием, - Можешь дать мне в морду, если хочешь, будет справедливо. Юджи вздрагивает и отрывает взгляд от стола - в глазах нет злости, лишь несвойственная однокласснику серьезность. Он с минуту всматривается в Мегуми, играя желваками, пытаясь подобрать слова, но ничего не выходит. Поэтому Итадори горестно вздыхает и откидывается на кухонный стул, закрывая глаза. - Это довольно неожиданно, - говорит вполголоса, - Я не замечал ничего... такого. - И не должен был, - Фушигуро старательно держит лицо, - Но случилось, что случилось. В этом нет твоей вины. - Нет моей вины, - эхом отзывается Юджи, слабо улыбаясь, царапая этой улыбкой что-то внутри Мегуми. Они снова замолкают, каждый переваривая только что сказанное и услышанное. Фушигуро внешне спокоен, как буддийский монах, познавший высшую степень просветления, а на лице Итадори сконцентрирована вся серьезность, на которую он только способен - ещё немного и скрип его мозга можно будет расслышать в вязкой тишине кухни. Мегуми хочется подойти ближе, сжать чужое плечо и попросить прощения - непонятно даже за что-то конкретное или за всё сразу - поддержать, утешить, сделать хоть что-нибудь, что поможет Юджи найти равновесие. Но он не двигается с места, понимая, что одноклассник должен сам переварить новую информацию и решить, что же с ней делать. - Ты мой лучший друг, Мегуми, самый лучший, - Итадори открывает глаза и резко врезается своим карим в синий напротив. - Я люблю тебя! - жарко говорит Юджи. - Я умру за тебя! - твердо говорит Юджи. - Но я не хочу тебя ... , - обречённо говорит Юджи, роняя голову на стол, - Ты мне как брат, понимаешь? Я не могу с тобой ... так. Столько боли в чужом голосе Фушигуро слышал лишь однажды - на школьной крыше, когда Итадори рассказывал о своей семье. И он забивает болт на какие-то там минуту назад надуманные условия, подходит к однокласснику и просто обнимает его за плечи. - Я понимаю, - шепчет в розовую макушку, - Мы с тобой друзья и этого достаточно. - Правда достаточно? - глухо отзывается Юджи. - Правда, Тигр, правда. Итадори недовольно что-то бурчит в чужую подмышку, услышав свое нелюбимое прозвище, и Мегуми наконец расслабляется. - Вот теперь всё в порядке, Юджи. Всё в полном порядке.