Исход 0.1: черепа, обрамленные кровью.

Миг предательства хуже всего, миг, когда понимаешь без тени сомнения, что тебя предали: что некий человек настолько желает тебе зла. Будто в лифте, который обрезали сверху. Падаешь, падаешь и не знаешь, когда ударит.

      На заднем дворе действительно покоилось четыре могилы: матери, старшего брата, отца и Порчи. Полевые цветы, собранные и уложенные туда около полугода назад, завяли и превратились в колючки. Селина, тем не менее, собрала новые. За недолгие полчаса, сопровождаемые звоном лопаты о застоявшуюся и закаменевшую землю, Селина, сидящая рядом с могилой, успела предаться воспоминаниям.       Она вспоминала солнечные дни, проведённые около дома, с момента, когда Осирис наконец-то поднялся с колен. «Если смахнуть пыль, то это всё ещё можно съесть».       Селина жмурилась от яркого солнца. Во дворе дома практически не было никаких деревьев, чьи кроны спасали бы от его ослепительных лучей, потому ей приходилось изредка прикрывать глаза ладонью. — Селина.       Порча, сидевший рядом, вдруг положил голову ей на плечо, устало выдыхая. За этот день они успели привести участок дома в порядок, сжечь весь мусор, и только всё то, что было в доме, оставалось нетронутым. Вместе с Селиной они ночевали на втором этаже в спальнях, где так и остался порядок. Это были одни из тех немногих беззаботных дней, в которые можно было позабыть о работе и отвлечься; дни, в которые не существовало смерти, подстерегающей на каждом шагу, и извечных убийств, кровопролития и жертвенности. Это были дни, когда Селина могла выдохнуть.       Правда, насколько абсурдным было жить неделю в доме, где твой отец убил твою мать, завтракать, обедать и ужинать вместе с воспоминаниями из детства, навещать их могилы так, будто бы это совсем обычное дело? Но Селина нуждалась в этом так же, как нуждалась в Порче: по семье Исход скучала неимоверно сильно, а родной дом был единственным местом, в котором можно было успокоить собственную душу.       Тогда Порча становился всего лишь Астором Гатри — побитым наркоманом, глотающим таблетки за завтраком и ужином, но всё ещё безобидным, спящим на её плече, беззащитным, безоружным, таким родным, что сердце ломило бесконечной печалью и тоской, с которыми Селина не могла совладать.       В такие моменты ей казалось, что назвать их отношения семейными было нельзя: семью Селина давно потеряла, а Астор так сильно и долго мучил её, что едва ли этому человеку вообще стоило доверять. Но Исход доверяла подобно сторожевому верному псу, не имеющему ни единой возможности ослушаться приказа собственного хозяина.       Плевать, что она хотела вскрыть ему глотку. Плевать, что желала ему самой страшной смерти.       Селина будет слушаться даже тогда, когда придётся отвернуться от всех и от всего. Просто потому, что это Астор, Порча. Просто потому, что он бежит по её жилам вместо крови, потому что он где-то в грудной клетке вырыл себе яму и гниёт там. Разлагается. Медленно. Холодно. Неприятно. — Селина?       Саймон коснулся её щеки, приводя в чувство. Она прильнула к его плечу, тяжело вздыхая. — Что такое? Вспомнилось что-то? Мне казалось, обычно ты не такая задумчивая, — пробасил мужчина над самым ухом, вынуждая Селину на мгновение прижаться к нему крепче.       Теперь не существовало Астора — у Селины был только Саймон Райли, окольцевавший её безымянный палец и поклявшийся быть рядом даже под гнётом смерти. — Мне кажется, я скучаю по нему, — выпалила она, отстраняясь, но всё ещё держа руки на его плечах. — Не могу смотреть на его могилу. Тошнит, — Селина выпрямилась, вглядываясь в маску черепа. — Забирайте маску и к машине. Вернёмся на базу как можно скорее.

***

      Селина взвалила на свои плечи раскрытие посланий и разбирательства во всех подробностях. Она не спала уже вторые сутки: Саймон нашёл её в кабинете на базе, сидящей среди масок и кучи прочих заметок. На пробковой доске рядом с письменным столом были прикреплены листы с подчёркнутыми красной ручкой деталями и пара фотографий.       На столе был самый настоящий хаос: древесина заляпана пятнами от кофе, две грязные кружки и ровно столько же заполненных бычками хрустальных пепельниц. Саймон знал, что Селина курила только в крайнем случае, а значит, она как минимум была излишне взволнована и нервозна. Он провернул ключ в дверном замке, а потом обернулся, стягивая маску с лица. — Привет.       Селина подняла глаза, не поднимаясь из-за стола, и замерла. Доверия между ними было достаточно для того, чтобы Саймон переставал быть Гоустом и становился самим собой — в такие моменты Исход становилась самой ласковой и преданной.       Он не видел её все те дни, что она провела за работой. И пусть никто из Браво не мог похвалить такого затворничества с её стороны, все терпеливо ждали, пока Селина вынесет какой-то вердикт. — Я так устала, — вдруг призналась она, когда Саймон подошёл ближе и, опускаясь, оставил трепетный поцелуй на её лбу. — Хочу, чтобы это всё быстрее кончилось. У меня нет абсолютно никаких зацепок, но есть ощущение, будто бы мне чего-то не хватает или я упускаю что-то, что находится прямо под моим носом, понимаешь? — Пока что я понимаю только то, что ты очень много работала за последнюю неделю. Ну, знаешь… — произнёс Райли, не разрывая зрительного контакта. — Мы посетили дом, в котором ты потеряла мать, буквально раскопали могилу, и за последние месяцы с нами многое случилось. — К чему ты клонишь?       Селина знала: всё, что говорит Саймон — абсолютно всё, что так или иначе срывалось с его губ, — всегда несло с собой смысл. Она поднялась, подалась вперёд в раскрытые объятия и вжалась носом в его плечо. — Что тебе стоит отдохнуть. Работа работой, Макаров никуда не убежит. Пока что в стране затишье, ей ничего не угрожает. Как минимум до тех пор, пока мы не увидим открытую угрозу. Ласвелл предложила сходить на какой-то торговый фестиваль в городе. Давай выберемся туда вместе с Прайсом и Джонни, прогуляемся, купим тебе всяких побрякушек.       Не то чтобы Селина особенно нуждалась в «побрякушках», но сейчас и в будущем она готова была принять всё, что Саймон мог ей дать. Он осторожно обнял её за плечи; несмотря на боевую подготовку и определённо спортивное тело, Селина всё ещё оставалась для него невероятно хрупкой подобно хрустальной фигурке, готовой рассыпаться от малейшего неправильного прикосновения. Потому он касался её трепетно, аккуратно, пока Селина не прижалась к нему сильнее и не стиснула руки на его лопатках — тогда Гоуст мог позволить себе обнять её за талию крепче, прижать к собственной груди и зарыться носом в пряди её волос. В такие моменты Селина превращалась в нежнейшее нечто и действительно расслаблялась: Гоуст был глотком свежего воздуха, в котором она так нуждалась, находясь в удушье от Порчи. — Мне кажется, я действительно люблю тебя, — тихо прошептала она, не открывая глаз.       Саймон хотел было позволить себе лёгкую усмешку, но одёрнул себя. — Мне не кажется, — пробасил мужчина. — Я люблю тебя.       Тогда, в эту самую минуту, когда перестали существовать Браво, Порча и Макаров, в Селине что-то непременно дрогнуло и, скрипнув, сломалось, рассыпавшись на тысячи осколков. И если в ней было неимоверно мало сил и желания собираться, Гоуст готов был склеить её и залечить каждую ранку, даже в том случае, если бы она стёрлась в порошок.

***

      Находиться в гражданской одежде было как минимум странно. Мактавиш поправил куртку, застёгивая её до конца, и прищемил подбородок, выругавшись. Селина засмеялась. — Ну и дурак, — не удержалась она от комментария. Джон грозно зыркнул на неё, но это не остановило её от смеха. — А что здесь вообще есть?       Она осмотрелась: это была большая городская улица, перекрытая на сегодняшний целый день, вдоволь уставленная палатками и прилавками. Люди толпились у каких-то конкретных, но в основном это были зеваки, просто проходившие мимо. Продавцы зазывали людей к себе. — Всякое, — кивнула Ласвелл, улыбаясь. — Вон там, например, всякие сладости и прочая еда. Вон там, кажется, книги. — Подойдём к книгам, Кейт? — Селина обернулась, засматриваясь на палатку. — Мы быстро. Никуда не уходите.       Не сказать, что у Селины было много времени читать, но она находила минутку для этого даже тогда, когда обучалась в Осирисе. Всё-таки её работа подразумевала не только хорошие боевые навыки, но и грамотную речь. А добыть таковую, не обучаясь в школе и других учебных заведениях, можно было только благодаря ежедневному чтению, в том числе и вслух.       Спустя недолгие полчаса они вернулись. Селина держала в руках стопку небольших книг — в основном это были приключенческие романы. Достаточно быстро она передала всё это Саймону, попросив подержать, но даже спустя пять минут хождения по рынку так и не забрала книги обратно. Гоусту не оставалось ничего, кроме как покорно носить стопку книг везде, где ходила Селина. В целом он ходил за ней хвостиком. — Предлагаю чуть-чуть перекусить и пройтись дальше. Там есть сцена и, кажется, планируется какое-то выступление. Посмотрим? Лишним не будет.       Исход кивнула, улыбаясь. Всё же в эту самую минуту она чувствовала себя просто невероятно прекрасно — вот так, прогуливаясь вместе с друзьями. Достаточно быстро они прошли к сцене, заняли места на скамейках и принялись ждать. Ожидание заняло по меньшей мере пятнадцать минут. На сцене переливались наряды танцоров, но было что-то, что смущало Селину больше всего.       Предчувствие. Нехорошее такое. Она обернулась через плечо, но не увидела ничего, кроме толпы людей, стоящей рядом, а потом зыркнула по сторонам. Тоже пусто. Но ведь предчувствие её никогда не обманывало. — Саймон, — она коснулась его плеча. — Нам нужно уйти отсюда как можно быстрее. Просто доверьтесь мне, пожалуйста.       А потом, спустя ровно две минуты уговоров, прозвучал громкий взрыв. От сцены и людей на ней осталось одно кровавое месиво, скамейки перевернулись, началась паника. Люди разбегались в стороны подобно тараканам, а Селина, оглушённая взрывом, ещё с минуту пыталась прийти в себя. В ушах неприятно звенело, а сердце готово было вот-вот выпрыгнуть из груди.       Ещё бы.       Она пыталась найти глазами хоть кого-то из Браво, но все попытки в итоге оканчивались неудачей.       Исход услышала треск совсем рядом с собой и, всё ещё сидя на земле, подняла голову.       Этого просто не могло быть. Ей ведь всё кажется, правда?       За тёмным плащом с орнаментом скрывались поджарые, но широкие плечи, грудная клетка была скрыта за толстым бронежилетом. Он прошёл ближе и опустился перед ней, когда Селина подалась назад и заметила, что вооружённых людей за его спиной становится всё больше и больше.       Нет, она просто не могла поверить — с губ сорвался какой-то жалкий всхлип. Селина еле подавила рвотный позыв, закрывая глаза, и мотнула головой несколько раз. — Что такое?       Когда она открыла глаза вновь, Порча сидел прямо напротив неё. Живой, невредимый. Он стянул капюшон с головы, позже — золотую, полностью идентичную её маску — и заглянул в глаза. Его радужка вновь показалась Селине лишённой всякого оттенка.       Пальцы в перчатках схватили её за подбородок, Астор поднял его к себе, вынуждая Селину не разрывать зрительного контакта, и несильно сжал. — Ты не рада меня видеть? — его голос звучал наигранно расстроенно, но правдоподобно. Нет, ей не показалось, и это не было очередным видением. — Ты так забавно шла к цели. Почти всё-всё разгадала, моя милая птичка. Но ведь все дороги вновь сводятся ко мне, правда?       Он тихо усмехнулся. — Знаешь, — тогда он зашёл за её спину, вновь опустился, касаясь ладонями её плеч. А потом, тихо выдохнув, прислонил маску к её лицу. — Я вернулся за тем, что мне принадлежит. Идём за мной.       Когда Мактавиш вместе с Саймоном всё-таки выбрались из-под слоя грязи и пепла, Селина уже поравнялась с Порчей и его небольшим отрядом, выровнявшись. — Этого, блять, не может быть, — сержант негромко выругался, а потом подался вперёд. — Селина!       Она не отозвалась.       Тогда Порча развёл руками. — Здесь нет Селины, — он тихо засмеялся. — Есть только Исход.       Гоуст задумался, одёргивая себя от попытки податься вперёд. Он не видел её глаз, но точно знал, что она больше не смотрит на него голодным ребёнком, ждущим спасения.       Селины действительно больше не было.       Все дороги сплелись в тесный клубок.       Исход вернулась под покровительство Порчи.