Fire Flower

      «А ты, оказывается, жестокая сучка, Блум», «Ты увела у лучшей подруги парня, а сама даже и не помнишь об этом?!», «Эй-эй, кабинет для отбросов в другой стороне, Блум! Здесь учатся нормальные!», — девушка злится, сжимая в руках одеяло, и ворочается в постели, вспоминая все тот паршивый день в школе. Как она толкнула Митси, как какая-то дура засняла это на телефон, как Блум после разговора с Энди сбежала с уроков и попыталась дозвониться до Селины. Один раз, затем второй, третий… она хотела постучаться к ней домой, но узнала от соседей лишь о том, что та семья переехала и уже очень давно. Так давно, а девушка узнала только сейчас, за что корила себя, не понимая, как же так… как она упустила этот момент? Как могла не заметить исчезновения собственной подруги?       — Это моя вина, — девушка проскулила в подушку, в который раз пытаясь просто не расплакаться. — Да не моя! Если друг хоть немного дорожит другим, то пытается хотя бы разобраться с ним по-человечески, а не обрывает все связи и едет в другой город! Да что это за бред вообще?! — она со злости швырнула подушку в свой письменный стол, сметая тем самым подставку с карандашами и стопку дурацких сказок, что хоть немного, да помогали ей отвлечься от реальности. Но сейчас даже один их вид вызывал у нее лишь только гнев.       «Я… и правда такой жестокий человек?» — и в этот самый момент в голове остается пустота.       — Вот бы… вот бы все это… просто сгорело к чертям, — совсем тихо прошептали ее губы. Волна злости охватывает ее сознание. Блум закрывает глаза, чувствуя, как тепло разливается по ее телу. Обжигающее тепло, заставляющее вспомнить ее о своих детских кошмарах. О том, как она общалась с девушкой, имени которой даже и не помнит. О том, как все горело… о том, как отец вытащил ее из горящего здания. И в этот самый момент она спросила себя: — Зачем? — зачем он спас ее? Почему…       Все ее мысли унеслись в тот самый день. Девушку охватывает пламя, но она никак не могла ему противиться, как бы сильно не пыталась. На нее обрушиваются балки. Кажется, что вот, сейчас ее просто придавит ими и она больше никогда не проснется, но они застревают и падают где-то рядом. Огонь совсем не обжигает. Она не горит заживо и не бьется в агонии, а просто существует в нем. Дышит, кричит и продолжает молить о помощи. Слышит мужской голос и приходит в себя. Пламя расступается, позволяя человеку без риска для жизни добраться до малышки и взять ее на руки…       Блум с ужасом открывает глаза от осознания того, что ощущения стали такими же, как и тогда. Пламя, окутавшее ее в кокон с ног до головы, будто пытаясь защитить от всего внешнего мира, волной распространилось по ее комнате, когда девушка испугалась его и хотела закричать. Испугалась, потому что несмотря на тепло, ей казалось, что она вот-вот сгорит…       — Нет! Нет! — и еще большим страх ее стал тогда, когда огонь начал пожирать ее собственную комнату. Вспыхивали шторы, стол, рама двери… она не знает, чем думала в тот момент, когда попыталась вернуть пламя, словно в каких-то сказках, но страх перед ним был куда сильнее. Настолько, что она закричала и огонь становился еще больше. — Хватит! — но Блум совсем не знала, как может его остановить и может ли вообще сделать то своими силами. Тот рвался буквально из нее наружу. Все, чего она касалась, вспыхивало ярким пламенем.       Дым от огня становился все гуще. Девушка срывается прочь из комнаты и слышит до ужаса знакомое, такое тихое урчание своего маленького кролика, за которого так сильно испугалась. Он прыгал от одного угла дома к другому, живо удрал к ней, но отпрыгнул в сторону, когда она только потянулась к нему своей ладонью… потянулась, и вздрогнула, посмотрев на пылающую руку. Весь огонь… все это пламя рвалось исключительно от нее самой. И чем дальше она уходила, тем больше дом охватывал огонь.       В комнату позади нее было уже и не пройти. Пожар распространялся с огромной скоростью и все, что девушка успела прокричать любимцу, так это: «Кико, беги отсюда!», когда сама попыталась хоть немного, да задержать огонь, чтобы кролик успел сорваться к выходу. Маленькая дверца внутри обычной, и малыш выпрыгивает через нее, когда Блум пытается сделать хотя бы что-то. Пытается, но перед глазами все плывет, и она понимает, что делает только хуже.       «Может… все закончится, если я наконец умру?» — собственная мысль заставила ее содрогнуться от ужаса. Она побежала на кухню, открывая кран, из-за паники уже попросту даже и не понимая того, что такой пожар ей водичкой и не потушить. Пытается набрать воды, как слышит взрыв прямо позади себя. Оглушительный, пугающий… а вслед за ним не остается больше ничего. Блум с ужасом осознает, что не может ничем дышать. Теряет сознание и все, что слышит в темноте, как это ласковое, такое утешающее потрескивание огня и громкую пожарную сирену…

***

      Открывая глаза, Блум видит только яркий свет. На секунду думает о том, что уже мертва, но вонь медикаментов говорит о том, что это не так, и она находится в больнице. А сама даже и не понимает, рада ли этому или нет. Почему она жива? Кто ее спас? А что с родителями? Кико?..       — Блум! О Боже, Блум! Майк, она очнулась! — девушка зажмурилась и зашипела, когда ее вот так резко обняли, но услышав знакомый, такой радостный голос, вслед за которым сразу же последовали отчаянные рыдания, она просто не могла оттолкнуть ее от себя или сказать, что ей очень больно. Слишком… слишком уж она была слаба для всего этого.       — Милая? Я… я позову сейчас врача! — и с этой фразой Майк буквально сорвался в сторону двери, выбегая в коридор, дабы скорее оповестить доктора о том, что их дочь очнулась.       — Ма… — Блум ужаснулась из-за звучания собственного голоса. — Задушишь… больно.       — Прости! Прости меня, Блум! — она сразу же отпустила ее, но чуть ли не легла руками и головой на тело девушки, просто не в силах остановить слезы.       Ее дочь жива. Блум, ее маленькая девочка… она выжила, даже несмотря на все. Взрыв, после которого пол кухни снесло к чертям, и пожар, из-за которого сгорел весь дом, до самого его основания, из-за чего сейчас в нем было просто невозможно жить. И до сих пор… до сих пор никто так и не выяснил причину, из-за чего именно возник огонь. Теория о том, что маленькая девочка не справилась со спичками, казалась ей такой же бредовой, как и та, что это был целенаправленный поджог. И начался он со второго этажа…       — За что ты извиняешься?.. — прохрипела девушка, кое как поднимая руку, чтобы положить ее на голову матери. И уже в следующую же секунду в палату снова влетает ее отец. Разъяренный, взволнованный… настолько устрашающий, что и сама девушка от одного его лишь только вида жуть как перепугалась.       — Блум, ответь. Кто это сделал? Как это произошло? Ты видела поджигателя? — его всего трясло. А маленькая дочка плотно поджала губы, пытаясь сейчас только не расплакаться.       — М-Мистер Питерс! Прошу меня извинить, но ваша дочь только очнулась!       — А могла и не очнуться, доктор! Вы хоть немного понимаете, насколько все серьезно?!       — Майк!       Три совершенно разных голоса перемешались в ее сознании. Напуганный и озлобленный отец, мама, что с трудом нашла в себе силы еще как-то его вразумить да успокоить и… врач, что в результате был просто вынужден попросить их выйти, да подождать в коридоре, пока он будет заниматься пациенткой…