Золотая клетка

      Су Лан уверенно двинулась по тропинке в нужную сторону. Она была у ручья уже не раз и теперь нашла бы дорогу даже через много лет, не то что через две недели. Дышалось легко: листва и трава, хаотично растущие цветы, прогретая земля, тянуло немного водой от колодца, скоро этот запах сменится свежестью текущей. Она несколько раз вдохнула полной грудью. Счастье-то какое! Снова выйти наружу, увидеть свет, почувствовать ветер и землю под ногами.       Ухоженная дорожка сменилась едва заметной тропкой, шелковистая трава — упругой подстилкой из листвы и мха, на которой мягко пружинила нога. Пока они шли к укромному уголку с развалинами беседки, принц снова поднял тему о монастыре с суровыми условиями.       — К слову, теперь он закрыт. Как-то вдруг выяснилось, что не все ученики алчного старика, особенно из сирот, пропадали, потому что сбегали в другие школы. Останки многих были найдены на территории самого монастыря. Кто-то с обрыва упал, когда тащил в гору мешки или вёдра, кого-то в лесу дикие звери растерзали, очевидно, во время неудачной охоты. Парочку скелетов нашли в подвале, в Холодной комнате. Юношей попросту забыли там, и они погибли от холода: комната блокировала Ци, и невозможно было согреть себя заклинанием. Так что… Наверное, кто-то из выросших учеников не выдержал и вернулся, чтобы провести расследование. А после стёр защитные знаки на стенах, нарисовав совсем другие, привлекающие нечисть. И та напала на ставший беззащитным монастырь. Настоятеля и всех его подчинённых растерзала целая орда озлобленных духов из окрестных лесов — их там жила прорва, энергия у того места была отвратительная. А учеников неизвестный мститель предупредил заранее и никого, кроме настоятеля и монахов в ту ночь внутри не оказалось.       Су Лан слушала рассказ принца и думала. Что кто бы это не сделал, он прав. Не по букве закона, а по сути. Неправильно, конечно, самосуд вершить, но иногда иначе никак. Ведь много же лет управы на настоятеля не находилось, ведь наверняка же жаловались те, кто ушёл или хотя бы говорили об этом. Но ничего не менялось. Сколько бы жизней вышло бы спасти, забей кто тревогу раньше…       Неудивительно, что энергия была у того места плохой и нечисти вокруг водилось много. Всем же известно, что без должного погребения душе не знать покоя и вечно маяться. Такие души становятся потом демонами и досаждают живым. А около того монастыря их явно было видимо-невидимо.       — А тебе кто-то из уцелевших учеников рассказал, раз ты столько подробностей знаешь? — спросила она у Вэй Цзинлуна, когда они дошли до полянки с ручьём.       Принц на вопрос девушки лишь пристально посмотрел в ответ, а после едва заметно улыбнулся одними уголками губ.       — Мгм. Один из близких друзей.       Однако улыбка не коснулась глаз Вэй Цзинлуна, в них, в самой-самой глубине, впервые за это утро промелькнуло что-то тёмное и опасное. Словно понимая, что может испугать собеседницу, Его Высочество нарочно с интересом огляделся. Впрочем, интерес был как раз неподдельный.       — Прекрасное место! А мне через призму снов оно запомнилось совсем невнятно. Расположимся на траве или на развалинах беседки?       Вот оно как, близкий друг. Значит, Вэй Цзинлун и в монастыре с кем-то подружился и потом общался. А почему тогда только про четверых друзей сказал? Непонятно. Может, те четверо — самые близкие и давние, а с товарищем из монастыря связь прервалась? И не спросишь ведь, неприлично излишне любопытствовать.       — Давай на траве, тут костёр разводить удобнее. Мелкими камнями как раз кострище обложим, а крупные прикроют нас от ветра.       Хотя того ветра сегодня и нет почти, едва-едва ветки колышутся.       — Давай, — Его Высочество поставил на траву котелок с рисом и ещё раз огляделся, на этот раз уже не любуясь, а присматривая, где что можно взять. — Если не затруднит, поищи рогатины для котелка или хотя бы три крепкие палки, а я пока камней натаскаю.       И поспешно отошёл к площадке разрушенной беседки. Хорошо, что Су Лан не стала и дальше расспрашивать про монастырь, но всё равно было не уютно. Что будет, если она догадается, что всю ту бойню он учинил собственноручно? Что не было никакого близкого друга и вся месть, от начала и до конца — его и лишь его задумка, как и исполнение? Какими словами, чтобы Су Лан это поняла, описать ощущение бессилия, что накрыло его, когда даже родной отец не захотел слушать жалобы? Никого не интересовала судьба горстки сирот, что время от времени исчезают бесследно, а репутацию и вес та школа в заклинательском мире имела немалые. И даже слова наследника ничего не могли изменить: ему просто посоветовали умолкнуть и идти учиться дальше. Именно тогда последняя ниточка терпения и порвалась. И даже сейчас, вспоминая, Вэй Цзинлун ни капли не жалел о содеянном. На одну ублюдочную школу в мире меньше, разве ж это плохо? А следы своего присутствия в этом деле он надёжно скрыл: после нападения нечисти все привлекшие её талисманы выцвели и исчезли, а след своей Ци он полностью затёр. Так что со стороны выглядело как простое нападение озлобленных духов на несчастный монастырь. Да, массовое и свирепое, ну да чего только в мире не случается? Не сумели отбить нападение — сами виноваты. Плохие, значит, заклинатели оказались. А что горстка учеников спаслась, ну так это всего лишь горстка, остальные-то погибли вместе со своими наставниками. Вон, юношеские скелеты, что нечисть растащила по всему лесу, тому подтверждение…       Су Лан кивнула на предложение принца и, закатав рукава, двинулась в одичавший парк, постепенно превращающийся в лес, за ветками. Юбки она себе почти все укоротила, какие на ладонь, какие на две, так что больше не боялась наступить на подол и запутаться. До дня рождения Императрицы главная распорядительница всё равно про дальний домик не вспомнит, а пару особо парадных нарядов Су Лан на этот случай оставила не тронутыми. Пригодятся. Всё равно часто нужны не будут, можно и повториться.       Мысли возвращались к рассказу Вэй Цзинлуна. Нечисть — это, конечно, жутко и отвратительно, но справедливость часто принимает страшные формы. Сказки и легенды достаточно вспомнить. А зло должно быть уничтожено. «Ак! Зок! Цан!», как говорят в степи. Главное, что не пострадали и спаслись невинные и что больше в этом монастыре никто не погибнет и не умрёт от голода и холода. Бррр, жуть! И это их северные заставы считают суровым и страшным местом и пугают ими в центральных землях детей и молодых повес. Мол, провинишься, сошлют на границу со степью, а там не забалуешь. Да, у них сурово и без лишней неги, но справедливо. А не что хочу, то и ворочу. Отец даже наказанных голодом не морил. Меньший паёк, урезанный, но всё же полагался. Солдат после обратно в строй должен встать, а не в госпиталь лечь и не в гроб.       За раздумьями время пролетело незаметно и нужные крепкие ветки нашлись быстро. Су Лан и хворосту для костра набрала. Сухой травы для розжига, конечно, нет, да и мох ещё сочный и свежий, ну да ладно, что-нибудь придумают. Она вернулась на полянку и, бросив свою ношу на землю, спросила:       — У тебя огниво с собой есть? А то можем и трением, но долго возиться будем.       Вэй Цзинлун уже выложил кольцо из небольших камней и принесённый Су Лан хворост удобно уместился в его центре. Принц достал из-за голенища сапога нож и, усевшись прямо на траву, принялся доводить большие ветки до состояния идеальных рогатин.       — Огниво не взял, но не беда, у меня с собой есть поджигающие талисманы. Немного духовных сил и вспыхнет даже влажное дерево.       Он усмехнулся и покачал головой.       — Хотя, раз уж взялся вспоминать былые времена, огниво было бы честнее. Мы тогда в лесу Ци не рисковали использовать — монахи сразу бы учуяли. Так что обходились только подручными средствами. Столовые приборы мы с тобой, кстати, тоже не взяли, так что будет, чем заняться: пока выточу одну ложку, чтобы было, чем помешивать, а когда будет готовиться, ещё одну.       Ножом принц управлялся на диво ловко. Буквально несколько минут и две рогатины были готовы, а Его Высочество взялся за длинный и почти плоский кусочек дерева, принесённый вместе с камнями, и буквально на глазах из него начала вырисовываться ложка с длинной ручкой.       — Пожелания будут? Здесь водятся фазаны, могу поймать парочку. Или ты предпочитаешь рыбу?       — Ничего мы тут не наловим, мелковат ручей, — наморщила нос Су Лан. Рыбу подавали к столу редко, давно её хотелось. — Так что давай фазанов ловить. Силок сплести или у тебя есть?       А принц запасливый и предусмотрительный. Огниво не взял, зато талисманы всегда при себе держит. Видно, что он ими чаще пользоваться привык.       На нож и сапоги Су Лан снова посмотрела с тихим вздохом. Да, теперь у неё есть тренировочный меч, но всё равно он не заточен, а из острых — только кухонные. А про обувь и говорить нечего. Наложницам полагались лишь изящные шёлковые туфельки, тонкие и непрочные. В таких хорошо гулять по саду и галереям, но почти невозможно долго делать что-то ещё. Тренироваться она ходила босиком, всё равно в ухоженном саду нечем было поранить ногу. Су Лан уже даже подумывала поменяться обувью с кем-то из служанок, но обе девушки были мельче и тоньше. А подбить подошвы туфель всё равно бы не вышло. Ни плотной кожи нет, ни у неё нужных умений. Ну да ладно, прошлый поход к ручью туфельки выдержали, может, и этот переживут. А нет, так подштопаем.       Проявление ложки из куска дерева её просто заворожило. Не то чтобы она раньше ничего подобного не видела. Видела, и не раз, и более искусную резьбу. Но не в исполнении знатного юноши. А говорил, что ничего не умеет, кроме уборки, готовки и штопки одежды! Резать из дерева не каждому дано. Су Лан была готова прозакладывать все свои украшения, что Вэй Цзинлун догадается, какое ремесло он может освоить. Он же умный.       Решив не сидеть сложа руки, она взяла котелок и набрала в ручье воды, поставив его потом в выемку в одном из камней.       — Есть можно и веточками, как совсем в древности, — вспомнила девушка, чтобы поддержать разговор.       — Не нужно силки, — покачал головой Вэй Цзинлун. — Я привык без них обходиться.       На слова Су Лан о еде веточками, принц кивнул.       — Можно, конечно, — согласился он, продолжая методично обтесывать древесину. — Можно и руками, если совсем уж безвыходная ситуация. Но зачем, если есть возможность сделать что-то более приемлемое?       И снова умолк, сосредоточенно работая над деревяшкой. Ещё пара минут прошла в тишине, нарушаемой лишь шорканьем лезвия о дерево, и вскоре на траву легла новенькая ложка. Не очень красивая и немного кривоватая, но вполне себе рабочая. А Его Высочество, закончив со столовым прибором, поднялся с травы и переключил своё внимание на ручей.       — Не поймаем, говоришь, — задумчиво протянул он, потирая подбородок и рассматривая прозрачную воду. — Могу ручаться, что мелочь здесь есть. Должна быть, так как ручей тянется с горы, и оттуда должно время от времени что-то приплывать. Вопрос в том, насколько оно мелкое и стоит ли усилий…       Он ещё недолго подумал, а после кивнул каким-то своим мыслям и принялся стаскивать сапоги.       — Рискну всё-таки, — пояснил он Су Лан, заправляя длинные полы ханьфу за пояс и закатывая штанины. — С фазанами возни долго, с рыбой быстрее. А ни ты, ни я, кроме чая, ничего ещё не ели. Может, хоть что-то некрупное попадется.       С этими словами он подвязал свои широкие рукава аж у плеч и шагнул прямо в ледяную воду.       Руками — это, конечно, Его Высочество смело сказал. Хотя раз не поморщился и не покривился, значит, приходилось. А в степи, в одном из племён, сытную кашу из риса с мясом и овощами, приправленную жиром, только так и едят, подхватывая кусочком тонкой лепёшки. Она видела такую трапезу у некоторых торговцев. Те даже приглашали к общему столу любопытную девочку. Не была бы Су Лан тогда сытой, не отказалась бы. Степняки не обиделись, угостили булочкой с ягодами. Вкусной, кстати.       Отложенную на траву ложку Су Лан тут же цапнула и начала ощупывать. Шершавая, а в руке уже хорошо лежит, хоть и резал принц её под свою ладонь. Надо будет потом отполировать и маслом натереть, чтобы губы не царапать.       Когда же Вэй Цзинлун принялся обнажаться, она поспешно отвернулась, прикрыв глаза ладонью. Правда, оставив между пальцев щёлку, в которую нет-нет да и поглядывала украдкой. И стыдно, и неловко, и не смотреть не получается. Хотя, казалось бы, что она там не видела после казарм и госпиталя?       Невинной деве не пристало смотреть на мужчину или юношу без любой части положенной одежды, если он не муж и не близкий родич или если он не раненый, а она не лекарка. Да и то не очень хорошо. Распорядительницы не уставали повторять, что даже смотреть на мужчину в одном нижнем халате крайне неприлично, а если он и вовсе без халата, то это просто вопиющий разврат. Су Лан, слушая всё это, думала, что от порядков северного гарнизона распорядительницы и наложницы дружно слегли бы без чувств от возмущения и смущения.       На тренировках и солдаты, и младшие командиры, и брат с товарищами часто оставались в одних нижних рубахах, а совсем разгорячённые — так и вовсе без них. Обмывались после и умывались утрами всегда обнажёнными по пояс. А уж банные дни, особенно летом, на речке…       Тётушка Сюй всегда ругалась «охальники!», но не зло, а как-то добродушно-ворчливо, и закрывала ставни или опускала бамбуковые шторки, если становилась таковому свидетельницей. Это не мешало посматривать тайком, находить дела вне покоев, чтобы пробежаться по галерее или через двор, покосить глазами в сторону плаца, похихикать смущённо, а потом с той же Ху Яо обсудить увиденное. Было ведь на что посмотреть!       Так что пока весь гарем грезил о столичном идеале в лице белокожих мягких и рыхлых щёголей в расписных шелках, Су Лан с тоской вспоминала своих крепких, смуглых, закалённых солнцем и ветром пограничников в тёмных одеждах и простых доспехах.       У Вэй Цзинлуна кожа тоже светлая, но чуть темнее, чем у прочих, почти не заметна разница, если не знать, куда смотреть. Наверное, потому что и сам наполовину степняк и что часть жизни провёл не во дворце, а в монастырях с их суровым укладом жизни. И он не рыхлый и не мягкий. Мускулы налитые, тело крепкое, руки сильные. Су Лан вспомнилось, как эти руки прижимали её к этому телу и лицо заполыхало. Захотелось воды плеснуть, чтобы щёки остудить.       А в их случае как? С одной стороны, она вроде как его наложница. С другой — в гарем она не хотела да и Вэй Цзинлуну это всё не в радость. Ай, Бездна забери тех, кто придумал столько глупых и нелепых условностей и правил! Вот как им себя вести? Наверное, всё же как товарищам и друзьям, раз сами так решили. Су Лан мысленно махнула на всё рукой и убрала ладонь от глаз.       — На эту мелочь даже кошка с дворцовой кухни не позарится, — ещё и потому, что и так закормленная, сытая и ленивая.       — Кошка с дворцовой кухни и отборное мясо не всегда ест, — отвлечённо отозвался Его Высочество, медленно бредя по колено в ручье и внимательно вглядываясь в прозрачную воду. — На собственном опыте проверил, когда пробирался туда за яблоками. Дашь этой гадине кусок пожирней, чтобы не орала и не выдавала тебя, так она ещё и нос воротит. И всё равно орёт, зараза. Есть!       Принц сделал молниеносный выпад своим любимым ножом, и спустя мгновение на лезвии затрепыхалась рыба размером с крупную мужскую ладонь. Стащив её с ножа, Вэй Цзинлун бросил добычу на траву, где она дернулась ещё пару раз и затихла.       — Они под камнями прячутся, — сообщил он Су Лан через плечо, тем временем высматривая следующую жертву. — Потому их и не видно, если смотреть с берега… Попалась! — Ещё одна рыбина пополнила их скромный улов.       Спустя одну палочку благовоний на берегу лежало с десяток рыбок, размером с ладонь каждая. Не шибко густо, но хоть что-то. А Вэй Цзинлун стал мокрым с ног до головы.       — Было наивно думать, будто закатанная одежда меня спасёт, — заметил он девушке, выбравшись на берег. — Теперь эта накидка весит как Императорская пагода. Тебя не очень смутит, если я сниму её и повешу сушиться? Не волнуйся, это не второй слой одежды, а третий, так что в нижнем халате разгуливать не буду.       — Действительно, что ей та рыба? Она и так ест сытнее, чем солдаты на границе, — проворчала себе под нос Су Лан. Армии, конечно, снабжение не зажимали, но иногда припасы или шли слишком долго, или приходили едва приемлемого качества, или хватало их только на урезанные пайки. Отец тогда закупал провизию на своё жалование и никогда не запрещал охоту и рыбалку. И держали всегда запас диких ягод, фруктов и кореньев, чтобы было что в котёл положить и чем похлёбку дополнить. До пустого кипятка со специями не доходило никогда, а ведь кое-где и так бывает по рассказам. Но жаловаться она не станет, отец на каждый случай доклады пишет, негоже поперёк него в дело лезть.       А рыболов-то принц знатный! За палочку благовоний десяток рыбин да ещё и не самых мелких. Вприкуску с рисом на двоих — это сытный обед. «И только одну накидку промочил? Да не поверю ни в жизнь! Весь мокрый же как мышь, упавшая в лужу. Но не признается же».       — Царственный друг мой, — с трудом сдерживая смех, проговорила Су Лан, — тебе напомнить, откуда я родом и насколько проще у нас там порядки? Меня твой вид без третьего слоя одежды ничуть не смутит. И вообще, разводи костёр, суши накидку и сохни сам. А то с тебя капает как с водного гуля.       «А если бы главная распорядительница знала, в каких видах я мужчин уже видела, точно бы заклеймила бесстыжей и беспутной развратницей».       Его Высочество благодарно улыбнулся.       — То, откуда ты родом, проливает целые кувшины бальзама на мою уставшую от дворцовых правил душу, — искренне признался он, стаскивая тяжёлую, вышитую золотом накидку. Со вздохом облегчения принц закинул её на толстую низкую ветку одного из деревьев и тщательно расправил.       — До вечера будет сушиться, не меньше. Знала бы ты, как я её терпеть не могу. Но статус обязывает.       Под верхним «статусным» слоем Вэй Цзинлун оказался одет в добротное, но весьма простое светлое ханьфу, тоже промокшее насквозь. Но теперь, без верхнего «панциря», оно должно было высохнуть быстро. Обуваться принц пока не стал, так и прошлепал за уловом, босиком и с закатанными штанинами и рукавами.       — На двоих должно хватить, — сказал он, сгрузив рыбу у будущего костра. — Хорошо, что талисманы не промокают, а то было бы нам сейчас «весело».       Скромный бумажный прямоугольник с не менее скромным иероглифом воспламенил ветки в два счета, будто их облили маслом. Жар костра, как ни странно, ощущался приятно даже в тёплый летний день. Возможно, из-за близости воды. Его Высочество взялся ладить над огнём котелок.       — Садись, я всё сделаю. Надо же старые навыки в памяти освежить.       Су Лан вздохнула с горечью и грустью. Жаль, нельзя поехать в родные места, показать их принцу, поохотиться вместе, сходить в горы, съездить на степной праздник. Наследника так далеко никто не отпустит одного без свиты, её — вообще из дворца не выпустят. А то увидел бы сам, как они там живут, по её рассказам всё равно всего не представить. Ведь не передашь же словами переплетение запахов, прикосновение ветра, вкус воды в горных реках, ощущение шершавых камней крепости под рукой. Накидка разожгла её любопытство. Су Лан подошла поближе и пощупала плотную ткань. Тяжёлая, да ещё и с вышивкой, да ещё и мокрая… такая на дно утянет не хуже доспеха. А Вэй Цзинлун без неё словно ближе стал, не недосягаемым небожителем, и ещё сильнее на брата похожим. Сколько раз Цзинь-гэ так перед ней ходил — не счесть!       — На двоих нам этого да ещё с рисом — с лихвой, — ответила Су Лан, присаживаясь напротив и вынимая из рукава мешочки со специями, чтобы передать Его Высочеству. Она уже предвкушала, как Вэй Цзинлун будет готовить обед, а ей останется только наблюдать. Брат так часто для неё готовил, и отец для них обоих, когда брал детьми с собой в поездки, и друзья гэгэ. Те ещё и соревновались между собой и ревниво поглядывали, чью стряпню Су Лан и Ху Яо охотнее едят и больше хвалят. Трудно было удержаться и не поддразнить их хоть иногда. Может, и принца получится. Она хихикнула, спрятав смех в рукав.       Принц её веселье растолковал по-своему.       — Смешно, да? — сварливо поинтересовался он, искоса зыркнув на девушку. — Мокрого опоссума напоминаю? Или с кем меня там вассалы сравнивали… Между прочим, все, когда мокрые, смешные, так что вот не надо, не надо… А будешь хихикать, и тебя обрызгаю. Станешь похожа на мокрую белку.       — Мокрого кота, когда так шипишь, раз уж спросил. Я не над тобой смеялась, а вспомнила кое-что. А что, не скажу, раз ты такой ершистый! — Су Лан, по-детски ребячась, показала принцу язык и пододвинулась поближе к костру. Надо же всё в деталях видеть! Всё ещё сердито ворча (притворно, конечно же, это было очевидно), Его Высочество принялся за готовку. Отмерил уровень воды в котелке, всыпал рис, добавил травы… Делал он это настолько быстро и почти не глядя, что стало ясно, кто в том злосчастном монастыре являлся не только главным добытчиком риса, но и основным поваром на их ночных посиделках.       — Кашу обычно приходилось варить мне, — подтвердил не озвученную мысль Его Высочество. — А вот мясо готовил другой человек. И скажу тебе, так, как делал это шисюн Лю, я нигде больше не пробовал, даже на пирах во дворце.       Вэй Цзинлун помолчал немного, проверяя, надёжно ли подвешен котелок. А потом тяжело вздохнул и покачал головой.       — Такой хороший человек был. Добрый, честный, открытый… На редкость. И воином должен был стать отменным. Возможно, поэтому? Настолько они ему завидовали? Именно его скелет я и нашёл потом в подземелье. Его и одного шиди, совсем ребёнка…       Его Высочество настолько ушёл в тяжёлые воспоминания, что даже не заметил, как неосторожно оговорился. Убедившись, что котелок не свалится, он уселся возле костра с подветренной стороны и принялся чистить рыбу, время от времени помешивая кашу, чтобы не пригорела.       Су Лан оговорку принца, конечно же, услышала, но не стала этого показывать. Вот оно как… следовало догадаться.       — Несправедливо, что погибают такие хорошие люди. Правильно за него отомсти…ли, кто бы это ни был. Надеюсь, его душа и душа того ребёнка тоже смогли обрести в итоге покой.       А настоятеля и его прихвостней ни капли не жалко! Они же никого не жалели, вот и получили, что заслужили. Небо видит всё, но действует руками людей.       — Я тоже надеюсь, — вздохнул Его Высочество, сноровисто очищая рыбёшек от чешуи. — Упокоили их вроде бы правильно, но никогда не получается быть уверенным до конца. Даже заклинателю. Всё время крутятся в голове бесконечные «а вдруг?». Кстати, а как хоронят у вас? Закапывают или сжигают? А то я разные версии слышал, порой совсем уж дикие. А хотелось бы знать точно.       Пока говорил, выстрогал ещё несколько палочек, на которые насадил очищенную рыбу и приладил её с краю костра, чтобы и не совсем в пламя, но достаточно для прожарки.       — Дикое слышал ты, наверняка, про степь. Там у некоторых племён, которые не оседлые, а кочевые, есть традиция погребения в небе, как они её называют, — взялась рассказывать Су Лан. — На высоких курганах они складывают ложе из камней и на нём оставляют тела на иссушение ветру и солнцу. Птицы и звери, говорят, их не трогают. Не знаю, почему. Оседлые хоронят в курганах и вокруг них. Одно племя, что живёт в горах, своих мёртвых сжигает, а прах в глиняном сосуде закапывает под порогом дома. Они верят, что так духи предков хранят род. А мы на заставе — как в остальном Уюне.       Она пододвинулась к костру и принялась ловить ладонью языки пламени. Детское развлечение на ловкость и выдержку. Поднести как можно ближе, продержать как можно дольше или наоборот, быстро провести, чтобы не обжечься. Заклинательский огонь ничем не отличался от обычного. Льнул к руке как кот.       — Как их звали? Тех твоих шиди и шисюна, один Лю, а второй? Скажешь? Я бы хотела тоже помолиться в память о них.       — Лю Сюй и Хэ Ян. — Его Высочество внимательно посмотрел на девушку. — Правда, помолишься? Я был бы очень благодарен. Они были хорошими товарищами.       — Лю Сюй, Хэ Ян, — повторила девушка, чтобы лучше запомнить. — Конечно, помолюсь. Раз сказала, значит, сделаю. А иначе и слова попусту трепать не стоит.       Тем более, когда речь о хороших людях и верных товарищах. Такие особенно достойны долгой памяти и спокойного посмертия. А эти двое ещё и при жизни так настрадались…       Вэй Цзинлун благодарно улыбнулся, но почти сразу посуровел, глядя на её игры с огнем.       — Хватит, — проворчал он, когда Су Лан слишком близко поднесла пальцы к пламени. — Ты не заклинательница, будет сильно болеть, если обожжёшь… Эй, ты слышишь? Хватит!       На очередное заигрывание девушки с огненными языками принц не выдержал и перехватил её запястье. Не больно, но сильно — не вырваться.       — Специально над моими нервами издеваешься? — недовольно воззрился он на неё. — Знаешь же, как я этого боюсь.       Замечание принца Су Лан изрядно удивило. Что такого? Разве он с товарищами так же не играл? В том ведь и смысл, чтобы не обжечься. А она достаточно давно так развлекается, чтобы на руках не оставалось ни следа.       Когда же запястье оказалось в крепкой хватке словно в тисках, Су Лан невольно охнула.       — Не знаю, ты не говорил, — ответила она, пытаясь освободиться.       Вэй Цзинлун растерянно свёл брови.       — Не говорил? Разве?       И следом, словно обухом по голове, ударило осознание: действительно не говорил. Он снова перепутал сон с явью. Вернее, горячечный бред, вызванный отравлением, с явью.       Всю жизнь он пусть и не боялся огня, но испытывал к нему здоровое опасение. Уюн стоял на древнем вулкане, который уже много сотен, если не тысяч, лет спал, лишь иногда «ворочаясь» с боку на бок. Настоящие же извержения случались здесь столь давно, что упоминания о них едва ли можно было найти даже в старинных летописях. Людей это более чем устраивало: подогретая подземным огнем и сдобренная вулканическим пеплом почва давала стабильно хороший урожай, а близость реки Уюн обеспечивала полноценное орошение полей. Благодаря этому народ давно забыл, что такое неурожаи и голод. Но Его Высочество хорошо понимал цену подобного благоденствия. Ещё совсем маленьким ему довелось побывать в соседних землях, куда его взял с собою отец. Там как раз недавно прошло извержение вулкана, похожего на Тунлу. И жерло всё ещё продолжало пылать и время от времени выплёскивало из себя раскалённую лаву. В том краю давно никто не жил и самое большее, что встретилось их отряду — обгорелые трупы животных да обугленные остовы деревьев. Но всё равно это было ужасно. Они прошли по самому краю мёртвых земель, направляясь в соседнее государство, но даже этого маленькому Высочеству хватило, чтобы навсегда запомнить: вот чем может обернуться их процветание. Если только Тунлу вздумает проснуться. И с тех пор ему нередко снились кошмары, в которых его близкие сгорают в вулканическом пламени. Об этом знали его родители, знали друзья-вассалы. И совершенно не знала Су Лан — откуда бы? Он рассказал ей об этом лишь в том мрачном сне, где они точно так же сидели у ручья, и на них из него полезли гули. И сейчас он банально перепутал явь и сон. Снова.       Какой стыд…       Вэй Цзинлун страшно смутился своей оплошности. Он разжал руки и отвернулся, не зная, куда глаза девать от неловкости.       — Прости. Кажется, и вправду не рассказывал и снова всё перепутал. Извини, неловко вышло.       Су Лан поднялась на ноги, обошла костёр и села рядом с принцем, прижавшись плечом к плечу. Молчаливая поддержка. Видимо, это искажение Ци и впрямь очень сильно похоже на горячечный бред по последствиям в одном из вариантов проявления. И если это лёгкий случай, то что же тогда тяжёлый? Наверное, или болеют дольше, или остаётся что-то. Понятно дело, что самые тяжёлые — вплоть до смерти.       И понять бы, отчего Вэй Цзинлун огня боится. Ни один страх на ровном месте не появляется. Был у них на заставе один парень, что собак еле терпел, обходил самой дальней дорогой и старался не приближаться и не пересекаться. А всё потому, что ребёнком его чуть не загрызла одичавшая стая, прикормившаяся на развалинах вымершей деревни. Псы не бросили дом, верные месту, ловили разную мелкую живность, но вот людей уже забыли. А может, и смешались частично с волками и перестали быть собаками, став чем-то иным. Кто знает? Теперь уже не поймёшь. Тому парню повезло, что ехали мимо торговцы и отбили, а в крепости потом выходили. Но вот шрамы остались. Шрамы и страх.       — В бреду легко морок с явью перепутать, не кори себя, — Су Лан накрыла ладонь друга своей. — Расскажешь, чтобы я тоже знала? И обещаю, что больше не буду при тебе играть с огнём.       Пообещать не играть совсем, она не могла. Знала же, что не удержится, так зачем обманывать?       Принц устало выдохнул и ответно прижался к плечу девушки. Рассказать ещё и ей? Или, если быть точным, только ей? Ни родителям, ни друзьям он о своём страхе добровольно не рассказывал, они узнали сами, услышав, как он бормочет и вскрикивает, когда спит. Родители — от лекаря, после одной из сильных травм, когда перестарался с тренировками и валялся после с переломанной ногой, а друзья — когда он засыпал над свитками, в то время как они играли в карты за тем же столом. А, была не была! В конце концов, Су Лан ему не чужая, а страх огня для того, кто живет на вулкане, не так уж и постыден.       И он рассказал. Описал ту далёкую детскую поездку, своё потрясение и благоговейный ужас, что охватили его при виде обугленной земли и застывшей неровными волнами чёрной лавы, по которой продолжали ползти огненные ручейки. Описал, как тяжело там дышалось от серных испарений, как этот ужасный запах въелся в кожу и волосы и после ещё долго преследовал его, хотя все слуги утверждали, что от наследника не пахнет ничем подобным. Рассказал, какие сновидения стали приходить к нему после того путешествия, и что сильнее всего они донимают его, когда он ослаблен болезнью или травмой. И наконец дошёл до сна, в котором он всё это поведал ей же, а после напутал, что было наяву, а что приснилось. Рассказывая, Его Высочество не забывал приглядывать за их будущим обедом. Время от времени ему приходилось для этого подниматься с места, но он каждый раз возвращался обратно и снова прижимался к плечу Су Лан. Так было легче делиться настолько некрасивой слабостью.       Су Лан слушала его с замиранием сердца, молча и внимательно. Спрашиваешь — дай договорить, возникли вопросы — запомни их и уточни потом. Иначе как минимум невежливо, а то и неуважительно. Малым детям, умалишённым да дикарям такое простительно. Хотя вот многие в Уюне степняков и горцев считают дикими, а и там не принято говорящего перебивать. Если, конечно, он не несёт полного вздора, хулы или клеветы.       Су Лан не видела, как извергаются вулканы, нет их в северных горах, но могла представить, о чём рассказывает принц. Она видела степной пожар.       В то далёкое лето ей только-только перестали завязывать коротенькие косички и начали собирать отросшие волосы в пучки-«рожки». Зима была малоснежной, а весной почти не выпало дождей, и к середине лета степь высохла до неживой желтизны. Трава была ломкой, хрупкой… и очень горючей.       Одному Небу ведомо, вспыхнула ли она сама от стоящего в воздухе жара или какой-то дурак не уследил за костром. Некому было узнавать, искать и спрашивать. Огонь пришёл быстро и шёл свирепо. Два кочевых племени потеряли немало скота, кто — до половины, кто — почти весь. Одно стойбище из оседлых погибло целиком, многие погорели дотла или частично, но сберегли людей и хотя бы долю имущества. Кто-то после этого перебрался поближе к крепости и осел в деревнях, какие-то племена объединились, ведь в одиночку было не выжить предстоящей суровой зимой. Прибавилось и у них жителей. Старики говорили, что так уже бывало в юности их родителей: такой же пожар выгнал из степи и смешал племена между собой и с жителями Уюна. Но кого удивишь полукровками в приграничье? Правильно, никого. Матушка как раз тогда и начала брать её в свои поездки за травами и для оказания помощи. Не все могли прийти в крепость, не всех раненых и обожжённых можно было туда везти, а лекари, знахари или хотя бы травники есть не в каждом поселении. Не оставлять же людей мучительно умирать.       Вот и ездили от деревни к деревне, от стойбища к стойбищу весь остаток лета и часть осени, пока не захолодало и не полили запоздавшие дожди, превратившие дороги в непроходимую грязь. Да и то сказать, какие в степи дороги? Направление одно. В таких поездках насмотрелась Су Лан и на выжжённую дочерна до самого горизонта землю, и на обрушающиеся остовы шатров и загонов, и на обгорелые тела. И не всегда только скота.       Лето стояло жаркое, трупов и людей, и животных было много. Оставь их без погребения — и придёт рано или поздно с ветром или водой лихорадка. Но что ещё вероятнее, придут неупокоенные духи. Вот и ездили по степи вместе с местными отряды из крепости — искали, хоронили. В один такой отец отправил и брата вместе с дядькой Люй Ваном. И гэгэ тоже потом рассказывал, как жутко было на пепелище стоять, как тошнотворно-сладко там пахло, как неестественно тихо, как иногда огонь проходил с такой силой, что после не оставалось даже целых костей, чтобы понять, бык это был или человек.       Отец тогда то ли вызвал, то ли нанял и монахов, и заклинателей, чтобы провести все положенные обряды и умилостивить души погибших. Да и степняки по-своему все обереги навели. Что помогло, непонятно. Но разгула нечисти сверх обычного не случилось.       Так что Су Лан хорошо понимала, о чём говорит Вэй Цзинлун. Ему снится извержение, а ей иногда до сих пор — мёртвая степь. Поэтому она молчала и раз за разом снова и снова накрывала ладонь друга своей. Не самая весёлая тема для разговора, но время они скоротали. И постепенно по полянке поплыл уютный и вкусный запах, а в животе предательски заурчало, намекая, что чаем и орехами сыт не будешь.       Принц, который после нелёгкого для него откровения умолк и какое-то время просто молчал, глядя в огонь, от урчания желудка девушки рассмеялся.       — Ты проголодалась. Потерпи ещё немного, совсем чуток осталось, чтобы последняя вода выпарилась. А то будет каша не рассыпчатая, а водянистая. И кстати, я так и не сделал вторую ложку.       Он с сомнением оглянулся на развалины беседки, где и нашёл дощечку для ложки уже сделанной. Подходящая древесина на каждом повороте валяться не будет. Идти искать — затягивать время обеда, а Су Лан голодна да и он, справедливости ради, тоже. А ещё не хотелось отрываться от чужого тёплого плеча, не хотелось прерывать этот контакт. Наследный принц — не тот человек, что будет избалован чужими прикосновениями. Даже собственная матушка вынуждена соблюдать с ним определенную дистанцию. Даже друзья. Даже лекари старались прикасаться лишь по самому необходимому поводу. Потому что так предписывает этикет. Который Вэй Цзинлун по мере взросления возненавидел всей душой.       — Ай, ладно. — Он умостил щёку на макушке Су Лан, радуясь, что у них такая удобная разница в росте. — Поем и вправду веточками, ничего со мной не случится. Надеюсь, ты простишь мне это бескультурье.       — Я потерплю, я умею, — пробормотала Су Лан. Ох, как неловко вышло, подвёл её живот.       А рядом с Вэй Цзинлуном она и дольше готова была терпеть и не только лёгкий голод. С ним было тепло, уютно и спокойно. Надёжно. И сидеть так рядом очень хорошо. Совсем как с гэгэ.       — Прощу, прощу, я же не главная распорядительница, чтобы требовать соблюдения всех тонкостей этикета.       А вот эту почтенную даму, наверняка, удар хватил бы, если бы она увидела их обоих. Сидеть на земле, есть из котелка приготовленную на огне пищу, Вэй Цзинлун — без накидки и обуви, она сама — в укороченной юбке. Су Лан снова не удержалась от смешка. Недостойно это, конечно, так думать, но надоела главная распорядительница хуже рвотного настоя.       Его Высочество совсем уж невоспитанно закатил глаза.       — Ох, не напоминай про старшую тётушку! Эта блюстительница нравов своими правилами скоро проест мне плешь. Иногда даже кажется, она ненавидит весь мир, а нашу семью — особенно сильно. Из-под земли достанет, чтобы в очередной раз прочитать нотацию, какие все вокруг распущенные и ужасные.       Принц не стал говорить этого вслух, но, возможно, тётушка и вправду всех ненавидела, а императорский род — в особенности. Потому что в своё время женой императору выбрали его матушку, а не её. Об этом уже давно шептались за их спинами.       — В день нашей встречи она разозлила меня до кровавой пелены перед глазами. Одно хорошо: разозлившись на неё, я и помчался куда глаза глядят. И именно так оказался возле твоего дома. А то, может быть, и не встретились бы.       — А, так она твоя старшая тётушка? Вот почему у неё столько власти и никто ей не указ? — Су Лан не стала говорить, что даже евнухи иногда шептались, что главная распорядительница строга не в меру, а ещё нередко многое прощает тем, кому благоволит, а с тех, кто ей не по нраву, за то же самое спросит намного строже. Её боялись, но по-настоящему не уважали. Слишком жёсткая, чопорная и совсем не справедливая. Су Лан даже радовалась, что живёт в самом дальнем краю «цветника» и почти не попадается ей на глаза. А с началом ритуалов очищения про неё и вовсе почти забыли. И хорошо, спокойнее стало.       — В степи говорят на такой случай «нет худа без добра», — она погладила Вэй Цзинлуна по руке чуть выше локтя. — Я тогда на тебя так сильно разозлилась, что совсем про всё забыла. Дядька Люй учил, что лучше злость и обиды не копить, а высказать. Можно даже подраться, чтобы их выпустить. Зато потом прояснить всё и не вспоминать. А отец добавлял, что крепкая дружба иногда начинается с хорошей драки. Он так с побратимом познакомился.       — Угу, по матушке, — недовольно проворчал Вэй Цзинлун, поднимаясь и снимая котелок с огня. — Уж не знаю, почему матушка забрала её тогда с собой, но, насколько мне известно, это было её единственное условие для замужества, что цзецзе поедет во дворец вместе с ней. Даже от выкупа невесты их семья почти отказалась, лишь бы сестёр не разлучали и забрали вдвоём. Хотели по-человечески, да только…       Он неодобрительно покачал головой, осторожно снимая с раскалённых камней веточки с нанизанными на них рыбёшками. Поставив рядом два свободных, не горячих камня, он осторожно расположил веточки между ними, чтобы рыба чуть остыла.       — Матушка не говорит об этом, но я вижу, что она давно уже не радуется тому, что сестра живёт рядом. Опять же, об этом не говорят прямо, но дворцовые сплетни никто не отменял, а я наловчился их слушать. Когда сёстры жили ещё в отчем доме, тётушка очень заботилась о ней. Но — со своей точки зрения, потому что считала, что лучше знает, что нужно её «глупенькой мэймэй». И исключений не бывало, любое мнение матушки сразу отметалось как неблагоразумное. Полагаю, тётушку, с её вечной жаждой власти, такое положение дел устраивало. А потом они попали во дворец. И матушка стала сперва второй женой императора, а после, когда родила наследника — первой и единственной. И её мнение стало невозможно называть неблагоразумным, а ею — невозможно командовать. Со временем и сама Императрица тоже начала осознавать и принимать новое положение вещей, начала по-другому себя вести. Зная натуру старшей тётушки, предположу, что это стало для неё сильнейшим ударом. И вот тогда-то она и начала вымещать свою злость на тех, кто ниже её по положению. А это практически весь Запретный город, включая и мой гарем. Есть где развернуться.       Его Высочество отломил у ближайшего дерева две прямые веточки и несколькими взмахами ножа превратил их во вполне приличные палочки для еды. Ложку же протянул Су Лан.       — Прошу к столу, — полушутливо пригласил принц. — Надеюсь, прекрасная дева останется довольна скромными умениями этого наследника.       Сказанное про старшую распорядительницу Су Лан выслушала ещё внимательнее и отложила в память. Полезно знать, с кем имеешь дело и чего от него ждать. Зато теперь понятно, почему сия дама даже наследника бралась поучать. Старшая сестра матери — это серьёзно, просто так не отмахнёшься. На почтительности младших к старшим и на заботе старших о младших всё испокон веков стоит и держится. А государство — это одна большая семья, где император — отец, а подданные — дети. Конечно, и в семьях бывает, что родители излишне жестоки, а дети непочтительны, и в государстве тоже. Ну так не бывает ничего неизменного и всегда идеального. Разве что на Небесах, наверное.       — Дай ей волю — она бы на весь Уюн развернулась. Так что хорошо, что Императрицей стала твоя матушка, да продлит Небо её годы!       Это всё, что Су Лан решилась сказать о главной распорядительнице. Надоело её обсуждать и день себе портить. И аппетит заодно — и так уже в животе совсем громко заурчало от запаха жареной рыбы и риса со специями.       — Кушай хорошо! — пожелала она Вэй Цзинлуну. А перед тем, как взять ложку, протянула руку чуть в сторону и сорвала два листа лопуха, проросшего в развалинах беседки и постепенно расползающегося по поляне. Обтёрла их ладонью, один положила себе на колени, второй передала принцу.       — Вместо тарелки. Подставляй, положу риса, удобнее будет, чем из котелка, — и подавая пример, сделала так себе, а потом не удержалась и попробовала кашу. — Вкусно! Умения у тебя совсем не скромные, а очень даже достойные. Совсем как наша походная вышла.       Принц от ее похвалы едва заметно смутился и даже как будто покраснел немного.       — Рад, что тебе пришлось по вкусу. У меня были определённые сомнения, потому что ранее кормил лишь голодных товарищей да матушку. Первые были в таком состоянии, что сметали всё, а матушка всегда слишком снисходительна ко мне. Думал, перехваливают. Но теперь буду уверен, что это и вправду можно есть.       Он протянул тарелку из листа и дождался, пока Су Лан наполнит её рисом.       — Спасибо, что подсказала, — кивнул он на импровизированную посуду. — Сам бы и не догадался. Мы-то всегда лопали прямо из котелка, облепляя его по кругу. И теперь ты просто обязана показать мне, как готовят у вас в походах.       И какой же он всё-таки милый! Как все парни, когда они смущаются от похвалы девушки, будь она им хоть сестрой по оружию, хоть возлюбленной. Сун Хуайэнь, самый младший в компании друзей гэгэ, смущался сильнее и умильнее всего. И Пан Гуй ещё иногда, но тот реже. А что Тан Лина, что Ху Гуанле смутить было невозможно, кажется. По крайней мере, не ей и не Ху Яо.       — Можно, можно, — подтвердила Су Лан перед тем, как отправить в рот вторую ложку риса. Тщательно прожевала и добавила: — И не только от сильного голода.       А когда живот к спине прилипает, что угодно съешь, лишь бы его наполнить. В осаду до такого не дошло, с трудом, но продержались, но рассказов тех же степняков хотя бы и после пожара она слышала немало. И как муку мешали с разными травами, кореньями и корой, и как охотились чуть ли не на сусликов и воробьёв, лишь бы хоть какое-то мясо в котелок кинуть или в углях запечь. Так что представить, как с голоду ешь то, на что сытым даже и не посмотришь, Су Лан могла. Но готовка Вэй Цзинлуна — не тот случай. Хочется до рисинки свою порцию съесть, добавки положить и котелок потом начисто вычистить. А ещё и рыба.       — Пожалуйста. Так вы, наверняка, всё же ложками ели из котелка, а с палочек рассыпчатая каша падает, проверено. Так что лучше с листа.       Как у них в походах… легко сказать. Где бы во дворце взять копчёное на щепе или вяленое мясо, сушёные овощи, степные травы для запаха в костёр и в воду да тот же барбарис, чтобы дал вкуса? Можно, конечно, попробовать что-то самой приготовить, но на это нужно время, потому что с первого раза незнакомое явно не получится. Су Лан задумалась.       — Покажу. Но не в следующий раз. Давай скажем… — она прикрыла глаза, прикидывая сроки, — к Фестивалю Тысячи фонарей в срединную луну лета. Будет моим подарком.       Пары месяцев должно хватить, в готовке она не бесталанная.       — Долго, — нарочито капризно протянул Его Высочество и тут же проказливо улыбнулся, разрушая образ избалованного наследника. — Но, так уж и быть, ради качества потерплю. Всё, давай есть. Пока горячее, оно вкуснее всего.       — Зато точно вкусно будет, — парировала Су Лан. А то стыда не оберёшься, если окажется, что принц готовит лучше неё. Захотелось теперь показать, что и её еда заслуживает похвалы. Но надо приноровиться, тут же всё совсем другое: и продукты, и специи, и травы. Понять, что с чем сочетается, что какой вкус и запах даёт и чтобы ещё на то, что дома получалось, похоже было.       Дальше ели молча, чтобы не остыло и чтобы не чавкать как голодные духи. И не проронили ни слова, пока котелок не опустел, а рыба не была съедена подчистую.       — Сейчас лопну, — признался Вэй Цзинлун, вытирая руки ещё одним широким листом, что после еды сорвала для них Су Лан. — Во дворце порции в два раза меньше дают, а в монастыре такого котелка едва хватало, чтобы хоть как-то всех насытить. Боюсь, завтра я в свои одежды не влезу. Так и буду перекатываться бочонком по дворцу.       Доев, Су Лан вытерла листом не только руки, но и рот. Скатала его в шарик и запустила в ручей.       — А вот сейчас отдышимся, посидим с палочку-другую благовоний и можно будет тренироваться. Стрясём лишнее, на боках не осядет. Так что и в шелка свои узорчатые влезешь, и кататься не придётся, — поддразнила она Вэй Цзинлуна. Ей бы и самой утрясти лишнее не мешало. Полагалось, что наложницы едят как птички, на скромных порциях желудок отвык от такого количества еды.       — На такую порцию одной тренировки мало будет, — проворчал Вэй Цзинлун, с тоской поглядывая на котелок. — Не забывай, что мы ещё и до этого две недели просидели практически без движения. Ну… одну неделю. По крайней мере, я, потому что первые семь дней я вообще ничего не ел, пролежав в бреду.       — Сегодня тренировка, завтра, послезавтра и так до следующей нашей встречи, вот и сгоним всё, — Су Лан не удержалась и потыкала друга пальцем в бок. Какой там жирок? Сплошные налитые мышцы.       Но Вэй Цзинлун прав: движения действительно было мало последние две недели. В эти дни она даже радовалась крохотным придворным порциям, на таких не раздашься во все стороны. Наложницам положено иметь тонкий стан и лёгкую поступь, а воину — быть гибким, стремительным и подвижным. Избыток жира и мяса на костях ни тем, ни другим не нужен.       Вэй Цзинлун смешливо отмахнулся от её маленького пальца, ещё немного посидел, сражаясь с сонным оцепенением, что накатило после сытного обеда, а после всё же поднялся и, подхватив котелок, поплёлся с ним к ручью. Если не отмыть сразу, потом придется скрести в три раза дольше.       Наблюдая, как принц отскребает песком котелок, Су Лан обтёрла ложку и убрала её в рукав вместе с мешочками со специями, потом огляделась и споро поднялась на ноги. В развалинах беседки притаились не только лопухи, пряталась и ещё одна полезная травка с мелкими белыми цветочками и приятным запахом. Нарвав пучок, Су Лан подошла к ручью и протянула его другу.       — Оботри ей потом котелок, запах отбивает и вода после будет хорошая.       — О, что-то новое, — принц с интересом сунул нос в пучок и втянул запах. — Возьму на заметку, а то запах порой было сложнее всего отбить.       — Это «душистый вздох», пахнет хорошо, но в чай и еду её добавлять нельзя — горчит. Зато можно посуду ей обтирать или одежду перекладывать, надолго приятный аромат остаётся, — поделилась знанием Су Лан. Травка была неприхотливая, росла везде и её ценили именно за эти свойства. Если нет денег на дорогие благовония или их просто не завозят, то можно обойтись и тем, что под ногами растёт, если нос не воротить. А что не модно и не статусно, так это пусть в столице голову себе морочат, чем кому можно и должно пахнуть. Главное — чистота, а уж немытыми и дурно пахнущими пограничников никто бы не назвал.       Его Высочество тщательно отчистил котелок песком, потом ополоснул набранной в ручье водой и наконец протёр его принесённой Су Лан травой.       — Ты чай с собой брала, нет? Или уже дома попьём?       Девушка покачала головой:       — Не брала, думала, воды из ручья попьём. Но можно и здесь трав и ягод нарвать и заварить на огне. Не чай, но тоже вкусно.       Вэй Цзинлун ненадолго задумался, а после с сожалением вздохнул.       — Не выйдет. Чашек или плошек мы ведь тоже с собой не брали. Чай — не каша, палочками не подцепишь. А плошки я пока вырезать не умею…       Внезапная мысль пришла словно озарение. Пока не умеет, но ведь всегда можно научиться! И не просто вырезать, а красиво, с завитушками… Такие, чтобы не стыдно было и Су Лан подарить в ответ на сегодняшний подарок. Заодно — чем не ремесло? И освоить наверняка быстро получится — работа с деревом всегда шла у него легко и в удовольствие… Эта мысль настолько воодушевила принца, что он не смог удержать довольной улыбки.       — Давай лучше отдохнем, после — потренируемся, а чая попьём уже в доме.       Су Лан хлопнула себя по лбу:       — А ведь точно! Мы ведь дома всегда с собой хоть малую пиалу брали, хоть один про неё да вспоминал. Ты иногда настолько похоже себя ведёшь, что я и запамятовала. Значит, просто из горсти из ручья напьёмся, а потом, как вернёмся, уже чаю.       Веселье принца от неё не укрылось. Знать бы, чему он так радуется, но захочет — сам расскажет. Она устроилась на траве, прислонившись спиной к нагретому солнцем камню.       — Расскажешь ещё что-нибудь про нечисть? У тебя хорошо получается учить и наставлять. Всё понятно и не скучно слушать.       Вэй Цзинлун хмыкнул и устроился плечом к плечу с Су Лан, облокотившись о тот же камень, но чуть сбоку.       — Моих дворцовых учителей удар бы хватил, если бы они услышали сейчас твои слова, — признался он. — По их мнению, я ужасающе тлетворно влиял на своих шиди, цитирую: «Слишком дерзко пересказывая им нерушимые слова великих мудрецов». Иначе говоря — в вольной трактовке, что у учёных мужей совершенно не в почёте. А я всего лишь пытался разбавить сухие строки свитков историями из собственного опыта. Но каждый раз получал такой нагоняй и ушат завуалированного презрения, что…       В голосе принца отчётливо прорезалась застарелая обида. Всё-таки с трудом переносил он подобную хулу. Когда стараешься, со всей душой, а к тебе вот так… Стараясь не дать старым обидам затопить себя полностью, Его Высочество внезапно опустился на траву и устроил голову на коленях у девушки.       — Ты не будешь против? Я и из такого положения могу говорить. Хочешь, расскажу, как однажды видел в лесу Фэнхуан? Мне никто не верит, считают, я перегрелся, вот и пригрезилось. А я, правда, видел, она на вершину горы опустилась. Красивая такая была…       — Лежи, лежи, — уютно же. На Су Лан накатило внезапно ошеломляющей нежностью. Настолько сильной, что потянуло в груди и перехватило дыхание. Она несколько раз непонимающе моргнула. Что это? Вроде здорова. Чтобы отвлечься, начала осторожно перебирать выбившиеся из косичек прядки и мелкие серебряные колечки. Забавно они всё же ощущались под пальцами, приятно.       — Может, и дерзко, зато понятно. С каждым надо говорить на том языке, что ему доступен, — отец любил приговаривать, что солдат вельможу не поймёт. Теперь Су Лан понимала, о чём речь. Даже на одном языке можно использовать совсем разные слова для одного и того же, а иногда и в одни и те же слова вкладывать разное. Или понимать по-разному. — А расскажи? Какая она? Как в летописях пишут, да? Интересно, почему рассказам про всякую нечисть верят охотно, а хорошее всегда подвергается сомнению?       — Мгм, именно такая. Даже красивее. Сияет как солнце — смотреть больно. Огромная. Она тогда буквально на несколько секунд показалась: опустилась на вершину горы вдалеке, осмотрелась. А потом крылья раскрыла и исчезла. Но я на всю жизнь запомнил.       Его Высочество умолк, млея под осторожными прикосновениями к волосам. Он всегда любил такую вот нехитрую ласку, но как принцу она была доступна ему лишь в очень раннем детстве. Любые прикосновения, если подумать. Даже друзья сейчас старались лишний раз не дотрагиваться и вздрагивали, если он хлопал их по плечу. Только матушка ещё и могла обнять. Но с возрастом это тоже стало редкостью.       — Почему-то лучше верят плохому, ты права. Насчёт Фэнхуан мне даже отец не поверил, посчитал, выдумываю. Возможно, потому что её явление члену императорской семьи — это важное знамение. А меня во дворце считают несколько… пустоголовым для подобных знаков. Простому народу я нравлюсь, а вот родичи за спиной посмеиваются. Я ведь слышу. Считают, я слишком вольно смотрю на вещи, слишком легко общаюсь с нижестоящими. И политикой не интересуюсь — всё-то у меня разговоры про равенство и спасение простых людей. Кому из правителей такое хотя бы в голову придёт? Вот и насмешничают. Все, кроме матушки. Я уже жду не дождусь, когда смогу вознестись и покинуть это змеиное гнездо. Матушку будет жаль оставлять, но на Небесах я хотя бы смогу развернуться так, как считаю нужным. И действительно помогу многим, не скованный всеми этими нелепыми правилами.       Принц помолчал немного и добавил:       — И тебя заберу отсюда. Отправишься обратно в отчий дом.       — Такое забудешь… — благоговейным шёпотом ответила Су Лан. У неё даже представить не получалось, как это возможно. Фэнхуан и в тех летописях, что читать довелось, была нарисована красиво до замирания сердца, а если на самом деле она ещё красивее, то от такого зрелища и вовсе дух перехватит, не каждый и выдержит, хоть бы и издалека. А вот Вэй Цзинлун смог. И ничего он не пустоголовый. Да, легкомысленный иногда, но умный. Политика, политика… сыт ею не будешь, поле не засеешь, солдат не вооружишь, болезни не вылечишь. А в столице все думы только об одном: себе получше сделать, другим — похуже. Впрочем, зачастую знать и вовсе не волнует, как там будут жить другие.       — Я тебе верю, — ловкие пальцы заправили за ухо длинную тёмную прядку. — Ты совсем на всю остальную знать и придворных не похож. И обо мне заботишься, и о товарищах своих в монастыре, и о людях думаешь. Не только о своём величии и великолепии, славе и власти. Вот Фэнхуан тебя и отметила.       Подумалось, что хранительница юга благословила принца. Если так, то под счастливой звездой он рождён: и дракон, хранитель рода, и феникс — покровительница. Счастливым он будет и удачливым, любое дело к успеху обернётся.       — Обратно… я бы очень хотела вернуться, — честно призналась девушка. — Там всё знакомое, родное, привычное, понятное. Только… только вот сейчас понимаю, что нам же тогда не сидеть больше вот так, не говорить, не тренироваться. Глупо и недостойно, а всё равно немного грустно.       Вэй Цзинлун после её слов протяжно выдохнул.       — Нам в любом случае не придётся больше говорить, когда я вознесусь, — тоскливо признался он. — Верховный заклинатель рассказывал, что небожителям запрещено показываться смертным. Если только во снах, но и там нельзя делать это вольно, а только чтобы передать какие-то важные послания. Я, наверное, постараюсь прийти раз или два, к тебе и к матушке, но большего обещать не стану. А вот вытащить — вытащу. Найду, через кого и как. Сверху всё должно быть виднее, отыщу способ.       Он повернулся на спину и теперь лежал у Су Лан на коленях затылком, виновато глядя на неё снизу вверх.       — Не осуждай меня за то, что я так туда стремлюсь, ладно? Я хочу помогать людям, а в земной жизни император слишком скован различными условностями и давлением знати и мало что на самом деле может. Те же, кто всё-таки отказываются играть по правилам, слывут потом в веках кровавыми тиранами. Мне бы не хотелось идти по этому пути.       — Как же я могу тебя осуждать за стремление помочь и сделать лучше? — тонкий пальчик погладил складку меж бровей принца. — У всего есть своя цена. У твоей мечты и моей свободы — вот такая, ещё не самая страшная и непосильная. Ты только не забудь про меня, ладно? Я здесь без тебя долго не вынесу. Нагрублю твоей тётушке, например, или очередному щёголю, что полезет, что-нибудь сломаю.       Су Лан знала, что бороться будет до последнего. Не в её характере заламывать руки, лить слёзы, пить яд или вить себе петлю из белого шёлка.       — А если напрямую показываться нельзя и даже во снах приходить с оговорками, то как бог может помогать и что-то изменить? — решила перевести тему она. Странно это. У правителя много ограничений, но и боги, кажется, не совсем свободны в своих действиях.       Вэй Цзинлун довольно зажмурился, когда его погладили. Разве что не замурлыкал как большой кот. А когда Су Лан задала вопрос, снова открыл глаза, глядя чуть в сторону, на ручей.       — У божества есть силы, которые он направляет на исполнение молитв верующих. Чем больше сил, тем больше молитв будет исполнено. Я смогу наконец слышать просьбы людей напрямую, минуя всю эту громоздкую чиновничью структуру. Многие нуждающиеся ведь даже не добираются до нас со своими просьбами, так и увязают среди всяких мелких чиновников, бесполезных дармоедов. Став божеством, я избавлюсь от этой шайки и буду действовать лишь по своему усмотрению. И наконец-то буду видеть, в чём реальные проблемы моего народа.       Он перевёл взгляд на девушку. Взгляд Его Высочества был предельно серьёзен.       — Я о тебе никогда не забуду, будь спокойна. В этой клетке ты не останешься.       Вот оно как. Значит, боги слышат просьбы напрямую, а до императора и важные доклады не всегда доходят. Подслушивать нехорошо, конечно, но отец, вспылив, иногда сетовал на столичных чиновников слишком громко, а уж в казарме или на ярмарке только уши открытыми держи, хоть одну-две истории о произволе, взятках, выгораживании своих да услышишь. Су Лан и рада бы была не слышать, но никто в семье на глухоту никогда не жаловался. А уж в гареме с его тонкими стенами… Здесь, правда, не жаловались, здесь хвалились или морщили носики, считая, что простые люди не должны докучать просьбами о насущном, а только обслуживать чужие интересы, ничего не получая взамен.       Хотя в «цветнике» служанки и жаловаться уже даже не пытались. Страшно и некому. Главная распорядительница власть имела неограниченную, минуя её ни к кому было не обратиться, а принцу даже до наложниц до недавних пор дела не было.       Су Лан закусила губу. Раньше она никак не могла прикрыть от беды Юйсю и А-Юэ, только помогать по мере сил. Допустимо ли сейчас воспользоваться дружбой с Вэй Цзинлуном и попросить его о помощи? Ладно, спросим — узнаем. Если нет, то он, наверное, просто спокойно скажет, а не отругает, высокомерно поджав губы.       Су Лан кивнула:       — Спасибо за обещание. А можно тебя сейчас кое о чём напрямую попросить? Это не моя проблема, но сами не решатся, боятся твоей старшей тётушки сильнее всех демонов вместе взятых.       При упоминании набившей оскомину родственницы принц нахмурился.       — Что она уже и здесь натворила? Говори, не бойся. В конце концов, я всё ещё наследник и выше её по статусу. Да и гарем этот — мой; если она позволяет себе здесь лишнего, придётся немного побыть неучтивым и напомнить ей, кому он принадлежит. Доносить нехорошо, но иногда надо, чтобы защитить тех, кто сам этого сделать не может.       — Юйсю и А-Юэ она за что-то невзлюбила. И сама наказывает строже прочих, и другим наложницам позволяет. Даже руку иногда на них поднимать. Обе не раз уже то с синяками на запястьях приходили, то со следами пощёчин. И молчат, только в глазах — слёзы. Еле-еле один раз из Юйсю правду вытянула, когда она совсем рыданиями захлёбывалась. Они ко мне шли, в руках короба с припасами. На ступеньках галереи служанка другой наложницы встретилась, заважничала, мол, у меня достойная госпожа, а вы — провинившиеся, вас к варварке посылают. Пропустить не захотела, толкнула Юйсю. Та, падая, попыталась хоть короб сберечь. В итоге рухнули обе. У задиры той какой-то браслет разбился, госпожой подаренный. Естественно, она в крик, госпожа тоже прибежала, отхлестала Юйсю по щекам, потом евнухи подоспели, распорядительницы. И досталось девчонке и за браслет, и за короб, и за неуважение, и за шум. А той, второй, даже нравоучения не прочитали. Я потом послушала, что вокруг говорят и они сами между собой, и другие служанки, и евнухи, и даже наложницы. Не единственный это раз был. А им и пожаловаться некому да и не пойдут уже. Боятся, что как бы хуже не стало.       Су Лан вздохнула, посмотрела немного с тоской и виновато:       — Я не хотела нашу дружбу использовать и жалобами день портить, но девчонок жалко. Может, можно хоть как-то им помочь? Пожалуйста.       Его Высочество после слов Су Лан крепко задумался. Ситуация была для него не нова, только он в мужской части дворца подобные стычки нередко наблюдал. Да и не только дворца — в том проклятом монастыре некоторые монахи очень похоже себя вели: задирание носа перед теми, кто слабее, провокации, жалобы, и в итоге строгое наказание для невиновных, а зачинщик уходил, как ни в чем не бывало, довольный собой. На подконтрольной ему части дворца принц подобные конфликты решал быстро — именно жалобщик отправлялся на неделю чистить конюшни. И польза, и силу лишнюю спустит, ведь раз хватает на ссоры, значит, точно есть лишняя. Но здесь… Не отправишь же девиц стойла чистить, в самом деле. Или вахту суточную нести. А хотя…       — Есть одна идея, — немного оживился принц. — Правда, не знаю, захочешь ли ты… Я могу устроить так, что вы будете жить здесь втроём. Повод у нас более чем достойный: стеречь границу сада, через которую один раз уже пролезла марионетка, что чуть не сгубила наследника, — на этом месте Вэй Цзинлун трагически закатил глаза, будто умирающий лебедь. — Девочки больше не станут ходить ни в общее крыло, ни на кухню, всё время будут здесь с тобой. Готовить придётся или самим, или еду будет приносить мой доверенный человек. Но не каждый день, так что нужно учитывать, сколько запасов осталось и вовремя сообщать, чтобы принесли ещё. Разве что купальня останется общая и прачечная, а так вы полностью перейдёте в отдельный дом. Подумай, устроит тебя такой вариант? Вам придётся тесниться здесь втроём. Все прочие способы помочь — это только отпустить их со службы. Служанки — не наложницы, им можно уйти. Но есть ли им куда идти? Вот в чём зачастую и кроется проблема.       Су Лан задумалась. Из того, что она знала от самих девушек и что подслушала из чужих разговоров, идти обеим было некуда. У Юйсю — только отец, и вся прислуга знает, что он — пьяница и нередко поколачивал дочь. А-Юэ и вовсе круглая сирота, которую дальние родичи предпочли отдать в служанки, чтобы наложить лапу на её имущество и не тратиться на свадьбу, у них самих ведь кроме сына ещё три девочки подрастало.       — Лучше с другом в тесноте шатра, чем со врагом во дворце, — пришла на ум цитата из одной старой рукописи о жизни прославленного военачальника, того самого Шестирукого генерала Ниншо. Рук, конечно же, у него было две, как у любого человека, а прозвали так за умелость в бою. — Готовить и я, и они умеют, справимся. Запасы тоже рассчитаем.       Су Лан не стала напоминать, что пережила осаду. Друг и так этого не забыл, наверное, зачем лишний раз бахвалиться?       — Спасибо тебе огромное! — она хитро улыбнулась. — Пойдём тренироваться или ещё хочешь полежать? — И снова пробежалась пальцами по косичкам и колечкам.       — Мммм… Можно ещё немного полежать? Совсем объелся, тяжело будет. Ещё немного…       На самом деле, Вэй Цзинлун смог бы полноценно сражаться даже после обеда в три раза больше сегодняшнего. Но не признаваться же в самом деле, что он попросту оторваться не может от поглаживаний…       Принц закрыл глаза, наслаждаясь нехитрой лаской. Что за странный парадокс: жадные прикосновения деревенских девушек, с которыми он не раз уединялся под покровом ночи во время своих многочисленных скитаний по монастырям, или изысканные ласки наложницы, с которой пришлось провести ночь — ничто из этого не будило в нем такого простого и тёплого отклика, как обычные объятия, поглаживания по голове или по спине. И именно этого молодому Высочеству всегда не хватало особенно остро. Что «весенние игры»? Принц прекрасно понимал, как выглядит и какое впечатление производит на женщин. Пожелай — и любая или почти любая сдаст позиции. Но его это мало интересовало: несмотря на наличие гарема, Вэй Цзинлун всё-таки верил, что настоящее наслаждение, то, что возносит до состояния небожителя, можно испытать лишь с тем, кто предназначен тебе судьбой. Ни наложницы, ни случайные связи не могли этого дать.       — Нужно. На тяжёлый живот не тренируются, поплохеет, — наставительно, подражая матушке и дядьке Люю, произнесла Су Лан и тут же сама прыснула со смеху, так забавно-величаво получилось.       В душе разливались умиротворение и покой, давно забытые и, казалось, навсегда утраченные. Из друзей гэгэ лечь вот так головой на колени в последний год перед отправкой в гарем позволял себе только Сун Хуайэнь. Остальные считали, что им уже несолидно да и нечего поле для слухов засеивать. Они все уже взрослые и Су Лан почти в возраст вошла, кто-нибудь что-нибудь не то да подумает и пустит сплетню. Нет, отец бы разобрался, но зачем чужое доброе имя позволять трепать? Вот парни и оберегали её и Ху Яо от злых языков, а на обидчиков коршунами налетели бы всей пятёркой. Сун, кстати, тоже себе две косички от висков плёл и назад отводил, собирая с остальными волосами в хвост. Пучок ему, как сироте, закалывать было некому, так он и не прошёл церемонии совершеннолетия. Ну да в армии это никого не волновало. Главное, что боец хороший и года набрал уже, чтобы служить. Отец подумывал, не принять ли в семью как названного брата Цзинь-гэ и не провести ли все обряды самому. Не предложил на момент её отъезда только от знания о гордости Суна. Тот бы отказался, чтобы не думали, что он через родство с генералом выслужиться мечтает. Сун хотел добиться всего сам, только на каждый рот замок не повесишь. Болтали бы всё равно. Так что давно ей ничьи косы под пальцы не попадали. А хотелось погладить такой чёрный шёлк как у Вэй Цзинлуна. Су Лан наслаждалась.       Тишина и умиротворение этого нетронутого уголка сада действовали расслабляюще, разнеживали ощущением безопасности и покоя, и потому они просидели так довольно долго, дольше, чем планировали. Вернее, сидела Су Лан, а принц по-прежнему лежал головой у неё на коленях. Со стороны могло показаться, что он спит, однако беспокойно вздрагивающие ресницы и движения глаз под закрытыми веками выдавали напряжённые размышления. Его Высочество и впрямь с головой погрузился в разработку плана, что обеспечил бы хотя бы относительно спокойное существование Су Лан и двум её служанкам. Пожалуй, будет не лишним и вправду поставить здесь охрану. Только не живого человека, а талисманы. Чтобы, случись что, оповещение шло ему напрямую. Так и ему будет спокойнее, и девушкам.       Размышления Вэй Цзинлуна прервала довольно громкая возня неподалеку в кустах. Принц тут же открыл глаза и сел, мигом обратившись в подобравшегося, готового к броску хищника. И не скажешь, что мгновение назад лежал и млел под чужими прикосновениями.       — Фазан, — взбудораженным шёпотом сообщил принц Су Лан. — И, судя по звуку, не один. Будет нам и ужин, и на завтра ещё останется. Я сейчас.       И он бесшумно растворился в тех самых зарослях, откуда раздавалось шебуршение. Вот только был здесь — и уже исчез бесшумно, словно и не человек он, а бесплотный лесной дух.       Так хорошо и спокойно. Пожалуй, именно этого дружеского взаимопонимания и взаимодействия Су Лан и не хватало сильнее всего в гареме. Эмоции надо сдерживать, чувства открыто выражать недопустимо, это для простолюдинов, прикосновения иначе как кончиками пальцев приличны только в семье или между супругами и исключительно наедине, без посторонних глаз.       Она уже начала думать, что больше никто и никогда не ляжет головой на её колени, не позволит себя причесать и заплести, ни чьи пряди не окажутся больше под пальцами. Ведь принц гаремом не интересуется да с ним так себя вести и непозволительно, а играть в «весенние игры» с кем-то ещё за его спиной, подсовывая Его Высочеству зелёную шапку, Су Лан считала недопустимым. Это обман. Хорошо, что она ошиблась в своих мыслях. Хорошо, что Вэй Цзинлун оказался совсем другим.       На слова о фазане Су Лан встрепенулась. Мясо у него вкусное, сытное. Найти глину, обмазать и в костёр под угли. Не общипывать же, так и к полудню не управятся. Да и куда потом перья девать? На расшив одежды же не отдашь, вопросы возникнут, а тут бросить — лесных духов не уважать, непорядок после себя оставив, нехорошо это.       Снова раздалось шуршание, потом ещё, посильнее, и наконец кто-то сделал шумный рывок. Короткий птичий клёкот, и снова наступила тишина, нарушаемая лишь плеском перекатывающегося по камням ручья.       Принц появился из зарослей так же внезапно, как и исчез в них. Слегка растрёпанный — в косицах кое-где застряли мелкие веточки и листья, он был чрезвычайно доволен, неся в каждой руке по роскошной упитанной птице. Фазаны были воистину огромны — их свёрнутые шеи свисали едва ли не до земли.       — Богатый улов, — самодовольно заметил Вэй Цзинлун, укладывая добычу на траву около уже затухающего костра. — Не знал, кстати, что в саду такие откормленные особи водятся, а то давно бы устроил вольную охоту. Как будем готовить? Мы в монастыре заворачивали мясо частями в листья и запекали в золе. Или в глине, так оно ещё и хранится долго.       — В глину и в золу, — приняла решение Су Лан. — Хвост только ощипать, а то вон длинный какой. Потом подумаем, куда перо деть.       Сидели они у ручья, если повезёт, то глина может прямо тут и найтись. И лучше этого не придумаешь. Перья потом прямо с глиняной корочкой и отойдут, останется только сочное и вкусное мясо. Степняки, например, платили за тушки золотом по весу и подавали только молодым на свадебном пиру. В Уюне их ловили и ели чаще, правда, в основном знать и богачи, остальные — по большим праздникам или если повезло на охоте. В горах неподалёку от заставы фазаны водились, но били их немного, чтобы всех не извести. Зато в паре деревень птиц смогли приручить и разводили как кур. Стоили они тоже немало. Ещё и потому, что зачастую были крупнее своих диких собратьев.       Принц задумчиво почесал кончик носа. − Что, прямо целиком, с перьями и внутренностями? Я так никогда не готовил, поэтому доверюсь твоим познаниям. Пойду тогда глины поищу, что ль.       Он привычно провёл рукой по волосам, как делал всегда, когда был в небольшом замешательстве, наткнулся на всё ещё непривычные косицы и маленькие веточки, что застряли в них.       — Только помоги мне, пожалуйста, вытащить это. А то на духа лесного похож.       — Иди сюда, лесной дух! — Су Лан со смешком похлопала по земле ладонью. И пока выбирала веточки, листья, обрывки паутины и прочий мусор из кос принца, пояснила:       — Прямо с перьями. Выпотрошить только надо, чтобы не горчило, и специями внутри натереть. А пока ты глину ищешь, я ягод наберу, они вкусу и соку добавят.       Подходящие кустики и пятнышки в траве она неподалёку видела. Совсем немного, ранние уже отходят, следующие за ними едва пошли, будет всего по чуть-чуть, но пара горстей наберётся. Можно ещё съедобных трав посмотреть, хотя это вряд ли, всё же не лес, а сад, пусть он дичает и зарастает.       Закончила Су Лан быстро, собрала всё вытащенное из волос друга в горсть и кинула на угли.       — За дело?       — Мгм. Вот, возьми. — И Вэй Цзинлун, рукоятью вперёд, протянул ей свой нож. — Вдруг понадобится какие травы или ветви срезать. Так удобнее, чем руками. Да и руки тебе обдирать и занозить нежелательно: если кто увидит, прицепятся с расспросами. А глины я и руками накопаю, если она там есть.       Он встал, закатал штанины ещё выше, чем были до этого — почти до колен, и шутливо помахав Су Лан рукой, направился к ручью. Костер почти потух, но ничего, разожжёт потом ещё одним талисманом, если понадобится. Было бы здорово посидеть у огня уже когда стемнеет. Нужно будет спросить Су Лан, вдруг согласится?       Су Лан с лёгким поклоном, выказывая уважение оружию, приняла нож. Эх, даже спрятать некуда, ни ножен, ни сапог, чтобы за голенище. Ладно, не малое она дитя, не обрежется. Расспросы ей и впрямь не нужны. Впрочем, сейчас и спрашивать особо некому, но лучше уж поостеречься.       Вэй Цзинлун пошёл к ручью, а она, бросив на него взгляд украдкой (совсем уж пялиться на крепкие икры, точёные щиколотки и аккуратные ступни всё же неприлично), отправилась собирать усмотренные ягоды.       Ушла на это по ощущениям половина палочки благовоний. Травы тоже нашлись. Дикий лук, черешковая капуста, лилейник. Покрошить, смешать с ягодами и будет вкусная начинка для птицы. Нести пришлось в подоле платья, ну и ладно, что Его Высочество там не видел? Чулки её вышитые что ли?       — Что там с глиной? — окликнула Су Лан принца.       — Попадается не везде, но думаю, хватит, − принц вернулся к костру почти сразу за ней, принеся довольно увесистый глиняный шар, скатанный меж двух ладоней. Опустив его на землю, он с интересом взглянул на собранные травы.       — Надеюсь, ты в них разбираешься, — заметил он. — И мы ничего лишнего не съедим. Потому что лично я не разбираюсь совершенно, мне даже проклятые сорта чая на глаз отличить бывает трудно. За что наставники всегда не уставали упрекать. Сейчас ещё глины принесу на всякий случай.       И снова ушёл к ручью. С места у костра было видно, что за небольшой отрезок времени неугомонное Высочество умудрилось перекопать почти весь берег. Всё-таки здорово было снова оказаться на свободе, и Вэй Цзинлун возможностью от души пользовался, не зная, куда ещё девать накопившуюся энергию. Хотя, вот сейчас они уложат фазанов выпекаться, и можно будет ещё и тренировку затеять… И тогда совсем хорошо станет.       — Чем больше, тем лучше, надо же хорошо промазать, — Су Лан пересыпала ягоды в выемку в одном из камней, положила рядом с ними нож и, удобно усевшись на земле, принялась выщипывать перья из фазаньего хвоста. Длинные, роскошные, степняки шапки такими украшают, а в Уюне, собрав много-много одинаковых, шьют накидки для представлений про небесных фей. Пригодятся, куда деть, можно потом придумать. Прижав ощипанные перья камнем, чтобы не разлетелись, она ответила Вэй Цзинлуну, вернувшемуся со вторым шаром глины:       — Немного разбираюсь. Взяла только те, что точно опознала и какие можно просто порезать вместе с ягодами и начинить этим птицу. Предлагаю готовить в четыре руки: пока ты одного потрошишь и начиняешь, я второго глиной обмазываю. Можешь начинать, а я ягоды и травы накрошу, их можно и руками порвать-поломать.       — Давай, — принц, так и не став приводить одежду в порядок (всё равно потом ещё идти умываться — ноги и руки все в глине были да и после разделки тушек чистым не останешься) наклонился и взял обоих фазанов, а после — нож.       — Внутренности тоже можно частично испечь, а прочее — сжечь, — рассудил он, выпрямляясь. — Бросать или закапывать их я бы не рискнул — рядом лес и на запах крови порой приходят странные существа. На такое количество, может, и не опасные, но напугать могут. Потрошить — дело грязное и неприятное, займусь этим возле ручья, чтобы тебе не «любоваться»       Он шутливо отсалютовал Су Лан тушками, и снова ушёл в сторону воды, на этот раз выбрав место ниже по течению и подальше от того, где они обычно умывались и пили.       Су Лан весело зафыркала. Чего это принц её бережёт будто она дворцовая неженка? Будто она сама не чистила и не потрошила рыбу, птицу и мелкую дичь. В походах слуг нет, все по очереди готовят. Но спорить не стала. Успеется ей ещё, как начнут со служанками втроём под одной крышей жить.       Пока Вэй Цзинлун разделывал фазанов у ручья, она порвала на неровные мелкие кусочки лук, капусту и лепестки лилейника. Ягоды лучше раздавить, когда уже будут начинять птицу, так сок не пропадёт.       — Печень, почки, сердечки и желудочки оставь, — крикнула она другу. — Тоже мелко покрошим и смешаем. Вкусная и сытная начинка получится. Не хуже, чем на пирах.       Она хихикнула в ладонь. На придворном пару такое бы не подали. Неизысканно и просто.       — Хорошо, — донеслось на её крик со стороны ручья. — Оставлю.       Управился принц весьма споро. Ещё не прогорела и одна палочка благовоний, как он вернулся с двумя чисто выпотрошенными и промытыми тушками. После, на широком листе, принес такие же вымытые внутренности. На берегу остался догорать слабый костерок.       — Сжёг оставшееся с помощью талисмана, — пояснил он Су Лан. — Им надёжнее, чем обычным огнем.       Он аккуратно положил их будущий обед на траву и скептически осмотрел свою одежду. Как ни старался, а кровью забрызгался в количестве. А ведь это не верхняя накидка, нижнее ханьфу уже просто так не снимешь и не постираешь, повесив потом на ветку просыхать. Можно было, конечно, дождаться, пока пятна просохнут и после скрыть их под накидкой, но… У того же Гао Юнксу нюх на кровь (наверное потому что сам питается исключительно зеленью и корешками!), он сразу почует. Да и в прачечной слухи поползут, и кто знает, чьих ушей достигнут. Не надо оно ему. И Су Лан не надо, их скрытность — залог её хотя бы относительной свободы, пускай и внутри золотой клетки.       — Я пока отойду ненадолго, — чуть неловко сказал он девушке. — Попробую себя в порядок привести, а то сама видишь, в каком виде. Разберёшься с остальной готовкой без меня?       — Разберусь, — кивнула она. Понятно, в чём дело: кровь на ханьфу. Сама так пачкалась при разделывании добычи да когда лунные дни не ко сроку пришли. — Песком потри или небольшим острым камушком поскреби, должно сойти. А пока друг пошёл отстирывать одежду, Су Лан взялась готовить им обед. Пока томятся в золе две увесистые тушки, можно будет и потренироваться. Наконец-то! Она даже прижмурилась от удовольствия. А руки привычно шинковали птичьи потроха и ягоды, смешивали их с травами и специями, начиняли фазанов полученной смесью, обмазывали их глиной и укладывали в угли, в которых удачно подвернувшейся палкой была выкопана ямка.       Теперь оставалось только ждать Вэй Цзинлуна с его чудесными талисманами. В ожидании Су Лан устроилась на камне и засвистела сквозь широкий лист, как научил Ху Гуанле.       Найти место, где можно было бы заняться стиркой так, чтобы не попадаться на глаза Су Лан, оказалось целой проблемой: кустарник на берегу практически не рос и всё виднелось как на ладони. Конечно, можно было бы просто отойти подальше и наплевать на приличия — на таком расстоянии всё равно ничего не разглядишь, но Вэй Цзинлуну это казалось вопиющим неуважением по отношению к девушке. Они и так находятся в весьма щекотливом статусе, пускай и пришли к соглашению, что никакая иная связь, кроме товарищеской, им не нужна. Но всё-таки. Су Лан ещё слишком молода и не обладает навыками совершенствования, чтобы держать тело под контролем, как это делает он. Кто знает, какие мысли могут поселиться у неё в голове, начни он мельтешить перед ней в полуголом виде? Испытывать судьбу лишний раз не хотелось.       В конце концов ему всё же повезло найти какой-то хлипкий кустарник, проросший на берегу. Убедившись, что его почти не видно, Его Высочество выпутался из ханьфу, оставшись в одних нижних одеждах и, найдя подходящий камушек, принялся за стирку. Кровь, пока была свежая, поддавалась хорошо, и вскоре одежда снова выглядела пристойно. Вот только теперь была мокрая насквозь, причем, как ханьфу, так и нижние одеяния. Но делать нечего, пришлось облачаться во что есть. Мокрая ткань казалась неподъёмно тяжёлой и комично липла к телу. Ну да ничего, у костра высохнет. На все хлопоты у принца ушло около одной палочки благовоний. Когда он вернулся, Су Лан насвистывала на листике незамысловатую мелодию.       — Ничего не говори, — мрачно предупредил все подшучивания Его Высочество. — Сам знаю, что теперь действительно выгляжу как мокрый опоссум.       Он активировал пару огненных талисманов и разжёг костер, а после с нескрываемым наслаждением подсел к пламени поближе, чтобы обсохнуть.       Су Лан благоразумно прикусила язык, сдерживая шутку. Вот уж точно мокрый кот, ещё и шипит так же. Но лучше не дразнить и не дёргать тигра за усы. Вэй Цзинлун ещё в первую встречу доказал, что не зря носит своё имя. Да и зачем? Так хорошо сидят.       — Сохни, сохни. Потом, пока фазаны пекутся, тренироваться пойдём. У тебя и настроение получше станет, — она присела рядом и шутливо толкнула друга локтём в бок. В его сторону Су Лан старалась не коситься даже краем глаза. Конечно, ханьфу и нижние одежды очертания тела неплохо скрадывали даже мокрыми, но всё равно достаточно облепляли его, чтобы можно было представить всё, что нужно. Нет-нет-нет, не будет она смотреть и любоваться! Знаем мы, чем такое любование заканчивается. Можно подумать, свадеб в гарнизоне не играли? Играли и многие истории, как молодые друг другу глянулись, все знали. Что там в казармах спрячешь, когда ты всегда у товарищей на виду, а девушки вечно стайками как птички? Правильно, ничего. Вот только ей и Вэй Цзинлуну хорошо быть просто друзьями. И нужен ему именно друг, наложниц-то у него полный «цветник» на любой вкус. Да Су Лан и самой ничего больше не хотелось.       Она знала, что иные в её возрасте уже под красный полог ложатся, слышала перешёптывания девушек в гарнизоне и служанок в гареме, как они делились сердечными тайнами и своими переживаниями, как описывали свои чувства при виде понравившегося парня или знатного кавалера. И понимала, что не чувствует ничего такого же. То ли с ней что-то не так, то ли ещё не встретила того, кто так в её сердце отзовётся.       Вэй Цзинлун отзывался знакомо: как друг, как старший товарищ, как брат по оружию. И ничего больше. Никакого томления в груди, робости, жара на щеках. А если всего этого нет, то зачем глупости городить и всё усложнять?       — Мгм, — принц подтянул колени к груди и устроил на них подбородок, глядя в огонь, наслаждаясь его жаром. — Мне кажется, я уже все движения позабыл за эти две недели. И, кстати, пока стирал ханьфу, видел, что с запада понемногу наползает туча. Так что, возможно, пойдёт дождь. Я буквально чуть обсохну и пойдём тренироваться, а то ещё и дождь нам все планы перебьёт. А над костром можно будет с помощью талисмана установить небольшой барьер, чтобы мясо успело допечься.       — Голова забыла, тело помнит, — Су Лан снова скопировала дядьку Люя и снова хихикнула сама над собой. И чего у неё всё вылезает и вылезает этот тон? То ли от того, что поддразнить беззлобно принца хочется? — Пока тренируемся, тоже подсохнешь, движение и воздух хорошо влагу вытягивают.       А пока можно посидеть рядом, наслаждаясь теплом костра и игрой пламени. Огонь от талисманов оказался такой же живой и тёплый, даже и не скажешь, что колдовской. Чудно и полезно. Жаль, что редкие они, в армии пригодились бы. Если, конечно, ими пользоваться не только заклинатели могут. Надо бы спросить. Откладывать вопрос надолго Су Лан не стала.       — Расскажи про талисманы, пока сохнешь. Кто ими пользоваться может?       — Заклинатели, — сразу же ответил принц. — Те, у кого сформировалось Золотое Ядро. Нужно уметь перегонять по телу энергию и сознательно её направлять, а это возможно только при наличии Ядра. Энергия, которую заклинатель берёт из него, проходит через талисман и превращается в то, что указано на нём: огонь, воду, барьер, оружие. Управлять ими также могут небожители или высокоранговая нечисть, словом, все, кто обладают достаточным сознанием, но при этом не скованы ограничениями человеческого тела.       Он ненадолго умолк, задумавшись о чём-то.       — Правда, есть ещё талисманы-заготовки, их могут использовать и обычные люди. Это талисманы, заранее наполненные духовной силой заклинателя и высвобождающие её при определенных действиях. Допустим, при ударе ладонью или если капнуть на них крови. Не каждый талисман можно сделать таким, поскольку только ограниченное количество сил можно вложить «на потом». Зачастую таковыми делают сигнальные или для мелких бытовых одноразовых нужд: огонь разжечь, воду подогреть или охладить, паразитов на небольшом участке вытравить. Словом, всякая мелочь.       — Ясно. И заготовок тоже много не сделаешь, да? — видимо, потому и такая редкость эти талисманы, и не настолько они в ходу. Огонь, вода, сигналы, — с ними ещё можно и самим управиться, не сложно. А вот паразитов вывести в полях или около жилья… Саранча на полях, грызуны в амбарах, слепни в степи, — сколько от них бед да и не только от них. От чего-то спасает окуривание травами или просто дымом, но не от всего. Жаль, что колдовство тоже не всесильно и не может помочь. Сказки на то и сказки, чтобы преувеличивать, не стоит в них слепо верить.       Су Лан поворошила веточкой в огне. Угли вспыхнули и выдали сноп искр.       — Да на самом деле сделаешь, — пожал плечами Вэй Цзинлун. — Если заклинатель достаточно силен, то проблемы это не составит. Не хотят просто. Невыгодно. Живому заклинателю за работу нужно заплатить куда больше, чем стоят заготовки. Вот те и не спешат разбрасываться талисманами направо и налево. Потому что тогда собственный заработок уменьшится.       Ну вот, опять всё упирается в наживу вместо помощи. А ведь как можно было бы людям жизнь облегчить. А то получается: нужна помощь — плати да немало, не можешь заплатить — оставайся со своей бедой один на один. Нечистью, паразитами, грызунами, болезнью, неурожаем. Уюн стоит на вулкане и потому давно забыл о голоде, но земли, которыми он прирастает, нет. Там и почва не так богато родит, и климат холоднее, а в степи и в горах земледелие, например, и не развернуть. Скот пасти можно, маленькие террасы засеивать или у подножия поля разбивать тоже, но с таких делянок много народу не прокормишь да и сложно их обрабатывать. Лежит эта обязанность на женщинах и подростках, мужчины заняты скотом и охотой.       Су Лан вздохнула. И почему она думала, что заклинатели чем-то отличаются? Они, в конце концов, такие же люди, только умеют больше.       — Совсем-совсем все не хотят? — прозвучало это как-то по-детски, и девушка сама укорила себя за наивность. Ну нельзя же быть таким ребёнком и верить в чудеса и героев как в сказке! — Глупости я говорю, да? Видимо, засиделась за эти две недели, мысли в голове застоялись. Пойдём лучше тренироваться, пока дождь не зарядил.       Она первой вскочила на ноги и подняла с травы свой меч.       Вэй Цзинлун снова пожал плечами.       — Попадаются бескорыстные, которые помогают задарма или за еду с ночлегом. Только встретишь их не часто, такие обычно по миру скитаются и идут, куда дорога поведёт.       На движение Су Лан он кивнул и тоже поднялся. Ханьфу просохло неравномерно: самый верх и низ от колен — да, а вот от пояса и до колен продолжало прилипать. Выглядело это так, будто принц с размаху сел в глубокую лужу.       — Надеюсь, во время движения хоть немного обсохну, — раздосадовано цыкнул он. — Ужасное зрелище.       Он тоже взял свой меч и внимательно взглянул на девушку.       — Ты выглядишь расстроенной. Это из-за этих талисманов? Тебе такие нужны? Могу сделать, если хочешь, мне не сложно.       — Мне? Нет, — девушка покачала головой. − Просто грустно стало, что и заклинатели ничем от прочих не отличаются, кто только о себе и своём богатстве или славе думает. Сказок я, видимо, наслушалась, а рассказывают их, похоже, именно про бродячих.       Почему-то обидно стало чуть ли не до слёз. Сказки про заклинателей Су Лан в детстве любила не меньше сказок про воинов. В них они всегда выступали героями и защитниками. Воины сражались с врагами, заклинатели — с чудовищами, и все они защищали в сказках и простых людей, и знатных, и даже императора иногда, не деля никого на тех, кто достоин помощи, а кто нет. Жизнь совсем не походила на сказки, это Су Лан поняла давно, но почему-то именно в заклинателей хотелось верить. В знать она давно не верила, а попав в гарем, совсем ничего хорошего ни о столице, ни о дворце не думала. Кажется, именно так и взрослеют.       — Обсохнешь, — сменила она тему. − Если, конечно, мы снова не намокнем.       — Думаю, не намокнем, туча ещё далеко. А день сегодня почти безветренный, вполне возможно, она до нас и вовсе не дойдёт.       Принц достал ещё один талисман, влил в него толику сил, положил прямо на угли сбоку, и над затухающим костром воздух едва заметно задрожал. Марево отличалось от того, что давал огонь, это было заметно, пускай и не с первого взгляда.       — Барьер, — пояснил он Су Лан, выпрямляясь. — Чтобы золу не промочило, если дождь всё-таки пойдёт. Вот теперь точно можно тренироваться.       И первым зашагал прочь от костра.       — Пойдём на тренировочную поляну? Или здесь место выберем?       — Здесь, — Су Лан быстро догнала его и пристроилась рядом, чуть сбоку. — А то ту полянку скоро совсем вытопчем, заметно будет. Увидит кто, спрашивать начнёт. Оно нам надо? Думаю, нет.       Она хитро подмигнула Вэй Цзинлуну. Пусть это будет их маленькая тайна. Время только для двоих. Не принца и наложницы, а двух друзей.       Подходящее место нашлось рядом. Ручей немного изгибался чуть ниже по течению, образуя удобную ложбинку: ровную, с хорошей почвой, ни песка, в котором вязнут ступни, ни размокшей от воды глины, а трава и невелика вовсе, ноги не оплетёт.       — Вот здесь будет удобно, — указала на примеченное место Су Лан и, положив меч на землю, первой принялась за разминку. Мышцы разогреть надо, чтобы не повредить. В платье двигаться приходилось медленнее, движения девушки были плавными и текучими, не резкими и быстрыми, как у воинов.       — Это разумно, — согласился с доводами подруги Вэй Цзинлун. — Тогда пусть здесь. Мне здесь даже больше нравится, чем во «внешней» части сада.       Когда Су Лан начала разминку, принц отошёл чуть подальше, чтобы не мешать, и какое-то время с интересом наблюдал, подмечая и укладывая в голове, как именно девушку обучили разогревать своё тело перед серьёзной нагрузкой. В принципе, ничего нового он не обнаружил, разве что последовательность движений была немного иной чем та, которой придерживались в большей части монастырей. Удовлетворив любопытство и занеся в мысленный каталог сведения теперь и о методиках в северном гарнизоне, Его Высочество тоже принялся разминаться. Не так плавно, как Су Лан — в движениях было больше размаха и резкости, хоть и выполнял он всё на последнем пределе неторопливости, стараясь дать максимальную нагрузку разленившимся мышцам.       — А как мы будем видеться, когда в домике поселятся твои служанки? — спросил он, не отрываясь от разминки. — Они не будут болтать, что я хожу сюда?       — Мы можем встречаться у ручья или на тренировочной поляне, — предложила Су Лан, не отрываясь от упражнений, только чуть замедлилась, чтобы сберечь дыхание. — Иногда можно договориться заранее, и я буду отсылать их в прачечную или в купальни, например. Но часто так делать не получится. Не думаю, что они побегут доносить или будут сплетничать, но отец говорил, что для беды бывает достаточно одного неосторожного слова, одного излишне чуткого уха и одного недоброго сердца.       Девочки, конечно, хорошие, Су Лан им верила и они ей нравились, но юные совсем, бесхитростные и немного наивные. Так что лучше им не знать. Су Лан уже поняла, что в гареме да и в целом при дворце и в столице лучше держать язык за зубами, а мысли при себе, если не уверен, кто перед тобой: враг или друг. У зависти, гордыни, злобы много ликов.       Она посмотрела на Вэй Цзинлуна. Его разминка была другой. И дело даже не в скорости. Сами движения были иными.       — Этому тебя в одном из монастырей научили?       — Мгм, — отозвался принц, закончив разгонять кровь и начиная растягивать связки. — В монастырях, как ни странно, все базовые комплексы схожи. Вот стили ведения боя — да, отличаются, а основы — они везде основы и везде похожи. Твоя разминка тоже не кажется мне чем-то новым. Есть незнакомые упражнения, но в общем — такая же основа, как и везде. Тебя кто дома обучал?       — Основам − ещё с детства, отец. Потом дядька Люй Ван, он с отцом вместе службу начинал и всю нашу молодёжь учит, кто из урождённых и у кого хоть основы есть. А в военных и солдатских семьях у нас даже девочек хотя бы основам учат. Если здоровье позволяет.       А были и такие, кому не позволяло. Тэ Ян оступилась в детстве на лестнице и сломала ногу. Как лекари ни старались, кости срослись плохо. Быть бы ей совсем неподвижной, но сила воли у подруги оказалась такой большой, что седые ветераны потом восхищались её упорством, глядя на тонкую девичью фигурку, упорно ковыляющую через двор, разминавшуюся на плацу и терпевшую все манипуляции лекарей. А некоторые из способов лечения были весьма болезненными. Полностью убрать хромоту так и не вышло, но уверенно ходить Тэ Ян потом смогла. И стала одной из помощниц при госпитале. Матушка её очень хвалила.       А Гу Цайвэй просто родилась слабенькой и болезненной. Третий ребёнок, поздний, после старшей сестры и среднего брата. Она часто простужалась и постоянно мёрзла. К пятнадцати немного окрепла, но так и осталась тоненькой, бледной и хрупкой. Зато ей достался живой и гибкий ум, твёрдая рука и не меньшее, чем Тэ Ян, упорство. Гу Цайвэй умело переписывала старые рукописи, приходившие в негодность, помогала составлять документы и следить за архивом. Не так много на заставе свободных рук, чтобы ей запрещать это взялись, потому что девушка. Если уж другим меч можно держать, то почему ей нельзя кисть? Вот и решили, что можно.       — Правильный подход, — одобрил принц. — Физическая нагрузка — разумная — одинаково полезна всем. Никогда не понимал того, что женщин от неё ограждать нужно. Хорошо, если девушка хотя бы танцует, а если нет? Сколько я таких ослабевших среди придворных дам видал — не сосчитать. И при этом они считают любые нагрузки выше своего достоинства, уделом слуг и черни. Прогулки — и те сводят к минимуму. И даже не догадываются, какое печальное зрелище от такого образа жизни начинают представлять. Те же деревенские по сравнению с ними намного здоровее и красивее. И веселее, потому что голову регулярно проветривают.       — Печальное, — согласилась Су Лан, насмотревшись на подобных дам и девиц в гареме. — Потому что либо слабеют, либо жиреют и почти всегда дуреют от безделья. В деревне скучать некогда, там всегда дело есть.       То сажать рис и овощи, то убирать урожай, то полоть, то ткать, то прясть, то шить, то готовить, — да мало ли ещё что. И это только то, что везде делают, а если деревня ещё и отдельным ремеслом владеет — гончарным, бондарным, камнерезным, шёлковым или бумажным — так ещё больше труда нужно.       Су Лан это знала хорошо. Деревни вокруг гарнизона почти все осваивали какое-то ремесло. Из других провинций всё везти дорого, проще нанять мастеров да местных обучить, чему возможно. Так у них на границе и жили: и между собой обмен вели, и крепость снабжали, и со степью торговали.       — Они голову забивать ничем не успевают, некогда. А ещё чувства проявлять не стесняются. В деревне со многим проще и честнее.       — И чувства проявляют свободно, и подкормить стремятся, — улыбнулся принц. — Если, конечно, сами не бедствуют. Мы, пока обучались, нередко в ближайшие поселения бегали, то вкусного выклянчить, то просто…       Вэй Цзинлун внезапно осёкся и смущённо отвёл взгляд. Вот же осёл неосторожный, совсем забылся, что перед ним не друзья-вассалы и что не нужно Су Лан знать, за чем ещё они к деревенским бегали и он в том числе. Стремясь замять неловкий момент, Его Высочество опустился на траву и принял упор лёжа.       — Поможешь? — вопросительно взглянул он на Су Лан снизу вверх. — Обычно я Вэньяна прошу, как самого крупного из нас, но здесь его нет.       И качнул головой себе за спину. Было очевидно, чего Вэй Цзинлун хочет: чтобы девушка исполнила роль груза, увеличив ему нагрузку на спину и руки.       Су Лан хихикнула на его смущение. Ой, можно подумать, она не знает, зачем парни ещё могут к девушкам бегать, кроме как за едой, чистой и приведённой в порядок одеждой и спокойным сном? Ой, можно подумать, в гареме не рассказывали, что происходит на ложе между мужчиной и женщиной. «Цветы» наследника должны быть готовы ко встрече с ним. Во всех смыслах. И вообще, что там нового могли рассказать дочери лекарки и генерала, слышавшей много всего не по возрасту то в госпитале, то в казарме? Парни, конечно, при девушках голоса приглушали или вообще тему меняли, но не всегда успевали вовремя заметить. Так что слово тут, фраза там, — и сложилось всё, как штрихи и линии на свитке соединяются в картину. По крайней мере, Су Лан так думала. Но совсем не хотела проверять, в отличие от прочих наложниц, что только и мечтали познать блаженство «весенних игр». Или блаженство власти. Ой, да и ну их всех! Вот ещё сейчас об этом думать!       Су Лан склонила голову к плечу.       — Тебе как лучше: сесть или встать на спину?       — С учётом того, какая ты лёгкая, лучше встать. Или сесть и ноги поджать.       Про себя же Его Высочество подумал, что всё равно будет мало — слишком уж Су Лан хрупкая. Но лучше недостаточный груз, чем совсем без него.       — Лучше встану. Заодно проверю, не разучилась ли равновесие держать, — озорно улыбнулась Су Лан, сбросила туфельки, оставшись только в тонких чулках и, чуть придержав юбку, осторожно встала на спину Вэй Цзинлуна. Развела руки в стороны — качать сейчас будет как на подвесном мосту.       Брат с друзьями часто так садили или ставили её или Яо себе на спину для утяжеления. Шутили, что это добавляет сосредоточенности — неприятно же девушку-то уронить, это камень не жалко. С ними соглашался даже дядька Люй. А у ребятни помладше это вообще было любимым развлечением, так что у двора для тренировок они постоянно ошивались. Когда кого-то выбирали, остальные считали его счастливчиком. Впрочем, солдат в гарнизоне всегда было больше, чем детей, так что все желающие успевали на широких спинах покататься в компании отполированных плоских камней. Весу-то в детях немного.       Су Лан вынырнула из воспоминаний.       — Начнём? Я готова.       Его Высочество едва слышно фыркнул.       — Птичка-невеличка, — прокомментировал он вес Су Лан. — Следи за равновесием.       И начал упражнения. Медленно-медленно, опускаясь так низко, что касался грудью примятой травы, и снова возвращаясь в исходное положение, не давая даже намёка на прогиб в пояснице или коленях. Учителя, несомненно, похвалили бы идеальную технику, но Вэй Цзинлун про себя ворчал: слишком легко. И Су Лан слишком лёгкая, ну что это такое… Хотя, возможно, это не плохо, если вспомнить, что две недели у него не было тренировок вообще. Хоть не надорвётся, сам того не заметив.       Су Лан балансировала у него на спине и старалась не думать о тепле, проникавшем сквозь чулки и нижнее ханьфу, и движении мышц под стопой. Вроде всё привычно и знакомо: она сама так с раннего детства сидела на спине отца, брата, его товарищей. И в то же время ощущение были какие-то иные. Нет, не физические, в душе. Не лёгкая весёлость и шутливость, а странное волнение.       Су Лан моргнула. Что такое? Ведь ничего же не произошло, всё в порядке. Откуда это радостное нетерпение и словно бы предвкушение чего-то? А! Наверное, она так соскучилась по настоящей тренировке, что теперь и дождаться никак не может.       — Знаешь, я могу камней в рукава доложить, чтобы весу чуть больше было. Плоских и ровных мы тут всё равно не найдём, — предложила она принцу.       — Да стой уж, — проворчал Его Высочество, хотя ещё минуту назад думал о том же. — Будешь ещё бегать и камни эти искать, одежду пачкать… Просто сделаю большее количество, чем привык.       А когда вернётся во дворец, загоняет себя до седьмого пота. И пусть лекари только попробуют что-то возразить! Хватит с него бездействия, от такого лечения ему не лучше, а хуже становится. Причём, многократно. Попросит Бай Вэньяна помочь, тот парень здоровенный, не чета этой пичуге недокормленной. И как Су Лан ещё ветром не сдувает? Точно камни в рукавах носит для утяжеления.       — Как пожелаешь, — если она ему лёгкая, то остальные наложницы и вовсе невесомыми кажутся, наверное. Впрочем, они таковыми казались и самой Су Лан. Куколки-тростиночки, что от малейшего усилия переломятся. И юноши многие при дворе были не крепче. Тонкокостные, хлипкие, изнеженные. Пфе!       Вэй Цзинлун же словно и не болел две недели, оставшись крепким и ловким. Отжимался он без рывков, без прогибов, спина опускалась и поднималась плавно и ровно. Легко было равновесие держать.       После полусотни раз Его Высочество остановился и чуть повернул голову.       — Не устала? Ещё столько же выдержишь?       Краем глаза, однако, он заметил изменения на небосводе и нахмурился.       — А, впрочем, хватит. Дождь, похоже, всё-таки стороной не пройдёт, так что хоть немного надо успеть потренироваться. Слезай.       — Ну вот, — Су Лан обижено-шутливо, словно капризничая, надула губы. Вышло немного забавно, ей вообще постоянно хотелось дурачиться в присутствии Вэй Цзинлуна. — А я только во вкус вошла. Ещё бы два раза по столько простояла.       Она легко спрыгнула со спины друга, но вот тут Небеса решили напомнить, что хвастаться не стоит. Под ноги подвернулся острый камешек, на который Су Лан и наступила со всего размаху. Проку в том тонюсеньком чулочке? Девушка ойкнула и поджала ногу. Больно.       — Что такое? — принц мигом вскочил и поддержал её под локоть, чтобы не упала. — Наступила на что-то?       Он поводил ногой по траве, нащупал камень и, поддев его носком сапога, пинком отправил подальше.       — Вот же пакость. Сильно болит? Наверное, именно о таких ситуациях мне и говорили, объясняя, почему в саду стараются убирать камни. Сядь, я посмотрю.       — Немного, больше досадно, — Су Лан опёрлась на сильную руку друга и дохромала до ближайшего валуна. Вот и потренировалась, теперь несколько дней придётся сидеть, лежать и наступать только на кончики пальцев. Ещё как назло, не в пятку камешек попал, а в середину стопы, в самое неудобное место.       — Да не прыгни я не глядя и будь на мне чулки потолще, с кожаной подошвой, всё бы обошлось, — Су Лан уже чувствовала, что ранка неглубокая, но кровью вышитую светлую ткань всё же немного заляпало. Девушка стянула чулок. М-да, и штопать, и стирать, и объясняться, как так умудрилась. Ведь спрашивать же будут, и хорошо если только участливые Юйсю и А-Юэ, а то вдруг ещё главная распорядительница про неё внезапно вспомнит.       — Ты и основные лекарского дела знаешь? — спросила она у Вэй Цзинлуна, чтобы отвлечься от своих мыслей.       — Лекарского — нет, — принц присел перед Су Лан на корточки и аккуратно, без капли смущения, взял пострадавшую ногу за лодыжку, другой ладонью обхватив стопу (она была настолько миниатюрной, что почти полностью утонула в его руке). — Но ранка совсем свежая, так что должно получиться и по-другому.       Его Высочество закрыл глаза, сосредотачиваясь. Ладонь, которой он держал стопу, слабо засветилась, от неё вверх по ноге поползли тепло и лёгкая щекотка. Меньше чем через пару ударов сердца свечение угасло, Вэй Цзинлун открыл глаза и осмотрел дело своих рук. Ранку затянуло новой розовой кожей, и теперь она выглядела так, словно была получена, по меньшей мере, неделю назад. Принц устало вздохнул. Немного не тот результат, на который он рассчитывал, но уж что есть.       — По крайней мере, кровить не будет и болеть должно чуть поменьше. Но всё равно тебе тренироваться сегодня нельзя.       Су Лан смотрела во все глаза, не отрываясь. Талисманы, конечно, её впечатлили, да и расправа с марионеткой в прошлую встречу тоже, про чудо-мешочек можно и не говорить. Но мгновенное исцеление поразило до глубины души. Сколько же всего можно полезного сделать, если развивать то самое Золотое Ядро!       Ей было тепло и чуточку щекотно. И даже не столько от магии, сколько потому что руки у Вэй Цзинлуна сильные и тёплые. А в его широкой ладони её ступня поместилась чуть ли не целиком, а ведь Су Лан даже по меркам родного гарнизона не считалась маленькой и хрупкой, а уж в гареме…       Брат всегда казался ей большим и сильным, но даже ладонь гэгэ не прятала целиком её ножку. Но ощущение было тем же: покой и чувство защиты. И снова то странное волнение. Су Лан тряхнула головой.       — Нельзя, — согласилась она со словами принца. — Спасибо, теперь надо пару-тройку дней ногу поберечь.       А про себя подумала, что предусмотрительность никогда не лишняя: заживляющая мазь ещё оставалась. Су Лан натянула чулок и осторожно встала, чтобы дойти до брошенных туфелек. Идти можно, главное не опираться всем весом.       — Фазаны должны были испечься. Захватим с собой, дома съедим. Если дождь грянет, лучше его в тепле и сухости переждать.       Вэй Цзинлун смотрел ей в спину и не мог отделаться от яркой картинки: вот девушка наступает на ещё один камень, да непременно только-только затянувшейся ранкой, да непременно на острый… И на этот раз больно вдвойне, она неловко оступается, подворачивает или вывихивает ногу и после не может идти вовсе. До чего же простые люди всё-таки хрупкие. Его Высочество привык, что весь его ближний круг, исключая, разве что императорскую семью — совершенствующиеся. И им не страшны вещи, от которых обычному человеку может быть больно или просто плохо. Похоже, теперь нужно будет привыкать, что всё-таки и простые люди в его окружении есть. И что за них тревожно.       Он двумя размашистыми шагами догнал Су Лан и одним движением подхватил её на руки.       — Отнесу, а то не могу отделаться от мысли, что ты сейчас ещё раз ногу подвернешь и тогда вообще сляжешь. А потом вернусь за фазанами и поедим их позже дома.       И внезапно улыбнулся и шутливо взвесил девушку в руках.       — Не показалось всё-таки, и вправду птичка-невеличка. Признавайся, камни в рукавах носишь, чтобы ветром не сдувало?       — Ай! — только и успела воскликнуть Су Лан, а потом растерянно притихла. Отец носил её маленькую на руках, когда она засыпала над свитками. Матушка посмеивалась и не журила, знала, что не от скуки, а от усердия тот сон приходит. Брат носил обычно на закорках, у них не настолько большая разница в росте и возрасте была. Ху Гуанле один раз нёс, когда она действительно ногу подвернула на горной тропе и не могла сама идти. А тут-то чего бояться, на ровном-то месте и при пустяковой ранке?       — Я тебе что, придворная куколка, чтобы меня ветром сдувало? — возмутилась Су Лан на слова Вэй Цзинлуна. — Какие камни? Зачем? Это ты рослый как сосна и такой же крепкий, вот я тебе и лёгкая!       — Ничего подобного, — продолжал веселиться принц, пробираясь по дорожке к домику. — Ты пичуга. Мелкая и лёгкая. И яркая. А песни петь умеешь? Мне споёшь?       Так, поддразнивая свою ношу, он добрался до домика и успокоился, только когда спустил Су Лан на гладкий пол. Снова убежал к ручью, и вернулся уже с котелком, хранящим два раскалённых кома глины, и их тренировочными мечами, которым не суждено было быть сегодня использованными.