Попала

Амбридж все заливала про защиту кого-то от чего-то. Слушать ее получалось через силу, от писклявого голоса хотелось заткнуть уши, как сделал это Рон с заколдованными кусочками ваты, но самое страшное было впереди: — Перепишите восьмой абзац восемь раз, — ласково оглядывая класс, сказала профессор. — Ммм, сколько волшебства, прям мечта мага, — прошептала я больше себе, чем Рону, взяла в руку перо, а потом, опомнившись, толкнула его в плечо, тыкая в абзац и показывая на уши. — Что вы сказали, мистер Поттер? — осведомилась Амбридж как раз тогда, когда друг выковыривал вату. В розовой блузочке и юбке-карандаше она выглядела полнее обычного, а распахнутые глаза разглядывали меня, как жирную муху. Я, глядя в стол, вдохнула и подняла голову с максимально доброжелательным выражением лица, находящимся на грани с «подлиза обыкновенная, помоет пол в вашей квартире за пятерку». — Что у вас отличный метод преподавания. Прямо насыщаюсь знаниями. Я несколько раз махнула руками в сторону лица, показывая, как эти самые знания проходят мимо ушей, улетая куда-то в окно. Амбридж, будучи умной жабой, скривилась в сладкой улыбке еще больше, отлично учуяв нотки язвительности, но сказать ничего не могла, потому что, похоже, кроме нее их никто не заметил, а по классу прокатился шепоток неодобрения. Пока она несколько секунд собиралась с мыслями, я, прекрасно зная привычки учителей, пролетела глазами открытый учебник, стараясь лихорадочно понять хоть что-то, и поэтому была морально готова к ее: — Что именно вы запомнили, мистер Поттер? — Я запомнил, что мы проходим главу «Виды неагрессивного ответа на магическое нападение», в которой рассказывается, что махать палочками не выход. Даже если тебя пришибло ступефаем, подожди, пока очнешься, и веди переговоры, ведь насилие ничего не решает… До некоторых одноклассников, кажется, начало доходить, что Гарри Поттер пока не примкнул к министерству. — Нужно быть добрее к людям, и они потянутся к тебе… — Не к чему на уроках защиты такая романтизация учебного пособия, — фыркнула Амбридж, — все должно быть четко и по делу. Я знала, что не стоит этого делать, но язык сам начал свое черное дело. — То есть, вы хотите сказать, что нам достаточно прочитать по несколько слов из каждой главы, не обращая внимания на лишние триста страниц? Рон прыснул, зажал нос и рот и пригнулся, стараясь спрятать надувшиеся щеки от Амбридж. — Вы оспариваете нынешние методы обучения, мистер Поттер? — выпучив глаза и подходя ближе, спросила профессор. Запахло блюдцами с котятами, странным пером, рыданиями в подушку и порчей детской психики, поэтому я попыталась быстренько переобуться, чтобы не прибавить к личным занятиям со Снейпом еще и свидания со свекровью Царевны-лягушки. — Что Вы, конечно нет! Очень… эээ, красиво написано, многословно, много… дополнительной информации, дети… Нужно было срочно придумать что-то еще, дабы не попасть на адову отработку. — …хорошо усваивают материал, не ранят друг друга лишний раз… Язык снова чуть не напомнил про практический экзамен, но я закрыла рот, надеясь, что этого будет достаточно. Конечно, это была лишь ложка меда в бочку с розовым маслом, пахнущим шаурмой с кошатиной, и Амбридж просто стояла, чуть наклонив голову, решая, как меня лучше сожрать, а потом все с той же улыбкой выдала: — Отлично, тогда перепишите всю страницу, мистер Поттер. Восемь раз. К концу урока кое-кто проклял свой длинный язык, вспомнил весь запас ненормативной лексики, чуть не раскрошил зубы, скрипнув ими на полкласса, когда потекло перо, но не успел дописать даже шестой круг. — Очень печально, мистер Поттер. Вижу, вы любите ЗОТИ не так сильно, как я думала, — подметила Амбридж, подходя перед самым звонком и заглядывая в свиток. — Просто мои знания не могут охватить весь материал этого прекрасного предмета. Я чувствовала себя выброшенной на берег рыбой, но продолжала трепыхаться. — Тогда предлагаю обсудить его на отработке в семь, — предложила Амбридж, как раз когда в кабинет ворвался звук колокола. Я хотела что-то ответить, но она уже развернулась филейной частью, разговаривать с которой не было ни малейшего желания. Рыбу выбросили в пустыне, и ей не выбраться. — Гарри! — обратилась Гермиона, как только мы вышли из класса. — Что произошло, дружище? — подоспел взволнованный Рон. — Гарри, это не смешно! — громким шепотом воскликнула Гермиона. — Она из министерства! С ней лучше не шутить. Веди себя ответственнее, это может быть опасно! — Знаю, но этой жабе все не нравится, — скорчилась я. — Пусть валит в свое министерство. — Да кто ж ее отсюда выпрет, — вставил Рон. — Никто, так что ведите себя прилично. Особенно ты, Гарри. Ну сколько можно?! Со Снейпом как кошка с собакой; с Малфоем свои шуточки шутишь, Господи прости, надеюсь, просто шутишь; уроки делаешь через раз, списывать начал; колдуешь как первокурсник; постоянно шатаешься где-то. Другой человек просто! Что с тобой стало? Сердце пропустило удар, и сколько я не пыталась себя заставить поверить, что «другой человек» Гермиона употребила не в прямом смысле, это совершенно не получалось. — Просто поумнел маленько, — ответила я. — Где ты ум видишь? — спросила Гермиона, тыкнув мне указательным пальцем в лоб. — Спесивый подросток. — Нужно же права отстаивать! — Нужно их по-умному отстаивать! А то выглядишь как осел в брачный период. Сначала головой думай, а потом делай! — Я всегда таким был, если ты не заметила, — возмутилась я. — Раньше ты был просто вспыльчивым, а теперь такое чувство, что наслаждаешься, доводя Снейпа и нарушая правила! Да еще и так мелочно: списывание, шутки на личные темы, пошлость. Да в тебе от Гриффиндорца только безрассудство осталось! С кем не ругаешься, к тому подлизываешься! — Я? Я ни к кому не подлизываюсь! — Да? А все эти разговорчики о вечном с Трелони, улыбки МакГонагалл и милое восхваление ее методов преподавания, помощь Флитвику с теми тяжелыми учебниками? Ты. Здороваешься. С Филчем! — Гермиона, дорогая… — Ну вот, опять! Как Слизеринец! — То есть, я похож на Снейпа? — спросила я. — Или на Драко, который только и делает, что что-то требует, или на тупых Крэба и Гойла? Уж если и считаешь меня Слизеринцем, то автоматически не приравнивай меня к этим придуркам. Я не подлизываюсь, а пытаюсь наладить отношения, ибо это в школьной жизни очень важно. Скажешь мне спасибо, когда Филч поведет нас сразу к Хагриду на отработку, а не к МакГонагалл или в подземелья. — Стоп, ребята, стоп! — прервал нас Рон. — Не верю, что я говорю это вам, а не наоборот, но хватит ссориться. Мы же друзья в конце концов, должны помогать друг другу, а не глотки грызть. — Но Гарри идет не той дорожкой! — воскликнула Грейнджер уже не громким шепотом, обратив на себя внимание. — Тише, — зашипела я. — Просто настало время, когда я понял, что умереть героем не привилегия. «Живой Гарри, который учился в Хогвартсе и ругался с учителями» звучит лучше, чем «Светлая память Поттеру, победившему Темного Лорда». На лице Гермионы проскочила улыбка. Она выдохнула, развела руками и сказала уже без нравоучительных ноток в голосе: — Просто сдерживай язык, живой Поттер. — Иначе Снейп и Амбридж постараются, чтобы ты скончался медленно и болезненно, — добавил Рон. — Ладно. Я закатила глаза, пожала плечами и снова повторила: — Ладно. *** В семь я при параде, в выглаженной рубашке и длинной тонкой мантии, стояла перед кабинетом Амбридж, не решаясь постучать. Потом взяла себя в руки и несколько раз четко ударила по двери. Когда с той стороны послышалось тонкое и довольное: «Входите», — дернула ручку и не так уверенно, как планировалось, сказала: — Добрый вечер, профессор. Лицо женщины было как всегда убийственно дружелюбным, она сидела на розовом стуле в центре кабинета, от вида которого оставалось только сдерживать рвотные позывы, с чашечкой чая. — Профессор Амбридж, — поправила она. — Добрый вечер, профессор Амбридж, — безэмоционально повторила я, оглядывая кабинет и, остановившись на бедных мяукающих созданиях, которым приходится таращиться на Амбридж каждый день, отметила: — Вижу, вы любитель кошечек. — Милые, правда? — улыбнулась женщина. — Живых, правда, не вижу. Аллергия на шерсть? Амбридж склонила на бок голову и пожевала щеку, почувствовав ехидство в голосе. — Слишком много дел в министерстве, не смогу уделить должного внимания этим милым пушистым комочкам. «Что-то она эти дела отбросила и в Хогвартс попрыгала. Мухи тут что ли жирнее или вода чище?» Наружу все же вырвалась быстрая улыбка, за которую Амбридж тут же ухватилась: — Вам смешно, мистер Поттер? — Нет, я просто думаю, как это мило — бросить дела в министерстве ради детей. У вас заветная мечта — стать преподавателем? Лицо профессора натянулось. Детей она явно не любила, особенно одного такого, со шрамом на лбу. Но потом снова стала приторно доброжелательной и ответила: — Именно, мистер Поттер. А теперь, думаю, темы для разговора иссякли и Вы напишите мне некоторое количество строк моим специальным пером. Я неловко села за маленький столик, сглотнув вязкую слюну, а Амбридж встала наоборот с весьма довольным видом, чтобы положить на милую вязаную салфеточку черное перо с железным концом. — А можно листик? — почесала я нос и подняла взгляд на профессора. Амбридж мелко выдохнула, натянув уголки губ вверх, но выполнила просьбу. — Итак, я хочу, чтобы вы написали «Я буду учиться усерднее». — Сколько раз? — Столько, сколько понадобится, чтобы смысл впечатался. — Как же он впечатается без чернил? — спросила я, чтобы не вызвать подозрений. — О, чернила вам не понадобятся. Амбридж не торопилась садиться. Она прошлась к окошку, видимо, наслаждаясь прекрасным вечерним видом, готовясь упиваться немыми страданиями Поттера. Не знаю, что она хотела получить: шипение, вскрик, вопросы, но я собиралась размазать ее с достоинством. Корявые буквы чужим почерком, с которым мы за этот месяц сроднились, вылетели из пера. Сердце колотилось, я боялась забыть приготовленную заранее речь и почти не думала о боли. Как оказалось, очень зря. Рука запекла. Я почесала ее, но боль не унялась, а стала только сильнее. Сильнее до слезящихся глаз, когда кровавые буквы начали появляться на руке, медленно вскрывая кожу. Я даже не двигалась, сжала ладонь недалеко от образовывающейся раны, чтобы немного отвлечься. — Что такое, мистер Поттер? — заносчивым голосом спросила Амбридж откуда-то сзади. — А типа ты не видишь, что больно! Мой голос начался просто с тихого хрипения, перешел в недовольный возглас и закончился ором на весь кабинет. — Что-что, мистер Поттер? — хлопая глазами, переспросила Амбридж. На руке уже было написано целое предложение, она адски пекла. Я вскочила, уронив стул, и развернулась; мозг отключился уже после первой написанной на руке буквы, поэтому заготовленные фразы вылетели из него вместе с достойным поведением. — Что я засужу тебя нахрен за причинение морального и физического вреда детям и отправлю лечиться в Мунго! Что ты будешь сама писать своим пером послания родным! Рот Амбридж открывался с каждым предложением, подбородок поджимался в отвращении и возмущении, а мой голос звучал как ор тети Любы на подвыпившего мужа. — Да как вы смеете! — взвизгнула она. — Это перо одобрено министерством! — Вот там пусть им и пишут! — еще громче заорала я, пытаясь хотя бы не выдать вертящееся на языке: «Жаба тупая, чтоб тебя дементоры засосали». Желание кричать не иссякло, но мы с профессором держались, тяжело дыша, поджав губы, с ненавистью глядя друг другу в глаза. — Вон, — прошипела она, и я, все так же не отрывая от нее глаз, начала отступать к двери. — Вон из моего кабинета!!! — заорала профессор, не выдержав лишних секунд моего присутствия. Вот тут-то я выскочила за дверь, драпанув от него с такой скоростью, что сверкали пятки. До того момента, пока не врезалась во что-то твердое и чуть не упала, пробежав несколько шагов, опасно наклоняясь к земле. — Бл… Куда прешь, Поттер?! — послышался недовольный голос Драко. — К тебе на свидание спешу, Малфой, — передразнила я и резко обернулась. И тут же погасла, сглотнув, когда увидела сбоку от младшего Малфоя его отца, с совершенно непроницаемым выражением смотрящим на меня, и Снейпа, вопросительно выгнувшего бровь. Еще и рука продолжала мерзко ныть, и хотелось поскорее подставить ее под струю холодной воды, а лучше вообще смазать зельем. — Да как ты смеешь, Поттер?.. — прошипел Драко. — По школьным коридорам бегать нельзя, Поттер. Я только переводила взгляд с одного на другого, пытаясь уловить, кто следующим скажет «Поттер». — Свидание? Теперь понятно, почему ты докучаешь моему сыну, — протянул Люциус, нагло усмехнувшись. — Извини, но Малфоям нужен наследник. — А мне живые родители, — ответила я, закатив глаза. — И отработка в девять в моем кабинете, — добавил Снейп, приподняв брови. Драко довольно на меня посмотрел, Люциус тонко улыбнулся. — И недели без этого не проживу, профессор, — уже пятясь назад, даже как-то весело ответила я. — До девяти, сэр. До свидания, мистер и мистер Малфои. *** Комната была пуста: обычно туда приходили под вечер, когда с уроками было покончено, а от гостиной и толпы людей уже тошнило, чтобы посидеть чисто мужской компанией. Знали бы они, что в этом сборище мужества и тестостерона затесалась я. Переодеваясь из шикарных шмоточек в британского бомжа, я чувствовала одновременно разочарование и облегчение. Потянуло холодом, и пришлось скорее натягивать рубашку. Послышалось недовольное шевеление Хедвиг, тоскующей по открытому окну. Я села на кровать, задумчиво почесала шею, глядя на защелку на клетке, помучилась секунд с двадцать, потом выдохнула, махнула рукой, скривив лицо от напряжения, и замок щелкнул. Хедвиг вылетела из клетки, сделала круг по комнате и шмыгнула в окно. Мое развитие как волшебника шло не так быстро, как предполагалось. Магия с палочкой оставалась на уровне первокурсника, да еще и не очень умного. Уроки, где она была нужна, были единственными, к которым я реально готовилась сутками, чтобы сдать хотя бы на удовлетворительно, при этом заклинаний за младшие курсы я не знала, а, чтобы им обучиться, нужно взять где-то время, желательно, дополнительные четыре года и, желательно, не уменьшая количество сна. Беспалочковая магия шла еще труднее. Когда я хорошо научилась зажигать огонь и впервые отколола уголок мыльницы, то думала, что через месяц буду чуть ли не летать. В итоге летали только вещи, которые я швыряла после часов максимально непродуктивной работы. Даже сделать какую-то мелочь удавалось с трудом. Со второй палочкой, которую я ото всех прятала, становилось легче, но чего-то большего, чем левитирующий пергамент, который падал при малейшем удобном случае и вообще больше тащился по полу, не получалось. Я пару раз разбивала хрупкие предметы, но собрать их выходило только с заклинанием, сильной палочкой и не с первого раза. Короче говоря, способности к магии удручали. Однажды я решила, что уж в волшебстве не повезло, так повезет в спорте, и ночью пробовала летать на метле. То, что поднять ее в воздух вышло через полчаса, огорчало меньше того, что я оторвалась от земли на метр и, когда метлу качнуло, заорала на пол-Хогвартса, слезла с нее и больше никогда не пробовала залезать. К счастью, по крайней мере я пока держалась с утренними тренировками и уже могла несколько километров трусцой убегать от ржущих Пожирателей. Предоставленная самой себе, я достала карандаш, чтобы сделать пару набросков. Получилась большая жирная жаба с сомнительной анатомией и лицом Амбридж. Я полюбовалась ее выпученными глазами, а потом с наслаждением подожгла, потушив огонь у самых пальцев, и кинула огарок в окно. Стало скучно. Времени осталось недостаточно для того, чтобы шмыгнуть в Запретный лес и пошаманить, но слишком много, чтобы сидеть на жопе ровно. Я ненавидела такие минуты штиля в жизни, потому что тогда в голову лезли мысли, упорно отгоняемые учебой, проблемами и ссорами. «Как там родители? Как они пережили мою смерть? А мертва ли я вообще? Может, лежу в коме, а, может, вместо Жени отходил экзаменов Гарри Поттер. Или лежит сейчас в психушке, поседевший за ночь после книг Джоан. А мама каждый день бегает с супчиком и котлетками, а папа завозит ее на машине и печально смотрит сквозь узкие очки светлыми серо-голубыми глазами, а Саша бесится, потому что его сестра разучилась играть в Контр Страйк и не шарит за футбол. А может, Гарри слился с миром, как я, живет как хамелеон. А что же тогда чувствует бедная мама? А что почувствуют Рон и Гермиона, когда узнают правду?» Я прикусила губу и шмыгнула носом, чтобы не украсить лицо соплями, которые обычно появляются даже раньше слез. А ведь Трубадуров, которого мне так советовала мама, был не так уж и плох. Хорошо учился, метил на программиста, имел в арсенале миллион шуток и со своим хвостиком выглядел забавно, но как раз под стать не самой симпатичной мне. Ведь это он видел, как меня сбила машина, всю кровь и раздолбанную о бордюр голову. Бедный Трубадуров, наверняка это будет тяготить его всю жизнь. Интересно, что сказала на экзамене математичка? Сомневаюсь, что радостно улыбнулась со словами: «Отлично, теперь не нужно переживать за дисциплину!» А классная — добрейшей души женщина? Наверняка я своим уходом всем, кого знала, оставила впечатлений. И тут тоже оставлю: учусь через жопу, заклинаний почти не использую; с теми, кто нравится, милейше общаюсь, на тех, кого ненавижу, тявкаю издалека; от мысли о встрече с Володей коленки трясутся, от его палочки я и помру скорее всего; да еще и в мире ином буду не самокрутки с дедушкой Ваней курить и вязать носочки с тетушкой, а знакомиться с Лили и Джеймсом и смотреть, как Снейп страдает от неразделенной любви, если не спасу его случайно. — Лучшие перспективы, — прокомментировала я ближайшее будущее и высморкалась в магловский листик из тетради, который тут же вспыхнул и превратился в пепел в красивой пепельнице — вещица, найденная где-то в Хогвартсе и припрятанная в общажном уголке. Стрелка часов приблизилась к восьми, а письменный тест по зельеварению на завтра никто не отменял. Я вырвала лист из тетради, аккуратно разрезала его на маленькие кусочки и достала тонкую шариковую ручку вместе с учебником по зельеварению и примерными вопросами к тесту. Делать это, когда левая рука печет от любого движения пальцев, было неприятно и тяжело, но к Помфри идти пока не хотелось, так как в «боевом» ранении я видела некоторые перспективы. Вскоре на столе появлялись листики, которые я склеивала в свое время у кого-то выменянным скотчем. В итоге получалась книжечка, которую возможно спрятать за ладонью и читать сквозь пальцы, незаметно переворачивая. Времени на завершение, к сожалению, не хватило. Я зевнула и с ненавистью глянула на часы, показывающие 8:46. Снейп наверняка уже заждался свою жертву. Именно в момент, когда мне нужно было уходить, завалились Рон и Невилл. — Гарри! Так ты тут! — воскликнул Уизли. — Я думал, тебя все еще мучает Амбридж. — Я давно уже вернулся, просто делал домашнее задание. — Как оно? — почти шепотом спросил Невилл. — Ну, у Амбридж. — Удовлетворительно по ЗОТИ будет за счастье после нашего разговора, — призналась я. — Эта сука дала мне перо, вырезающее на руке то, что написал! — Что?! — возмутился Рон. — Это незаконно! — и тут же добавил: — Покажи. — Вот я ей то же самое сказал, — ответила я, попутно разматывая с руки полотенце, на которое удалось наложить охлаждающие чары, чтобы облегчить ноющую боль. — В итоге мы разругались, я ушел, столкнулся со Снейпом и Малфоем и теперь иду на вторую отработку. — Ну ты и везунчик, — присвистнул Рон, оглядывая покрасневшую кожу. — Такой судьбы врагу не пожелаешь. — Разве что младшему Малфою. Для профилактики. Ладно, мне пора бежать, а то опоздаю. Вечером переговорим на этот счет, — улыбнулась я и вышла из комнаты. Коридоры подземелий и Снейп встретили одинаково мрачным видом. — Что же мне сделать с вами, мистер Поттер? — вывел меня из задумчивого состояния профессор. Эту фразу мне постоянно повторяли классная, математичка, физрук и еще пара учителей, уроки которых я упорно игнорировала. Но хриплым голосом Снейпа, с тяжелым взглядом черных глаз это скорее ощущалось вопросом: «Деньги есть?» — в темном переулке. Да еще эта «с», прибавленная к «делать»… — Понять и простить? — так же, как учителям в свое время, предложила я. — Ваши шутки совершенно неуместны, — холодно прокомментировал Северус. Честно говоря, было в его голосе сегодня что-то пугающее; наверное, отсутствие злости. И с одной стороны Снейп выглядел просто конкретно заебавшимся, а с другой казалось, что всю злость он потратил на продумывание плана по моему наказанию и теперь рассчитывал, когда удобнее пульнуть Аваду. «Дамблдора кокнул и меня кокнет, — косясь на палочку в тонких цепких пальцах, подумала я. — Еще и держит как-то манерно, будто убить Гарри Поттера — раз плюнуть, что, в принципе, правда, но обидно же. А вообще, че Володя реально не приказал Снейпу меня прикончить? А может приказал, просто в книге не было? Как вообще Джоан все это написала? Может она тоже попаданец? Или нашенский маг?» — Мистер Поттер, — позвал Снейп, когда понял, что Гарри Поттер завис и развисать обратно не спешит. — А, да, — встрепенулась я. — Я считаю, что наши занятия окклюменцией стоит прекратить, — как-то резко сменил тему профессор. — Да, хорошо, — все еще соображала я, а потом встрепенулась: — А почему? В смысле, не то чтобы я горел желанием встречаться с вами лишний раз, да еще и вместо положенного отдыха — не в обиду, просто вы сами вроде за честность, — но надо же что-то делать с Волдемортом в моей голове. — Не вижу смысла в наших занятиях, — ответил Северус. — Вы проявляете себя… неплохо. — Он дернул уголком губ и добавил: — Очень. Но учителя жалуются на проблемы с магией и постоянную рассеянность, из чего я могу сделать вывод, что изменений в лучшую сторону нет. Я прав, Поттер? Мне очень хотелось поджать губы и пожать плечами, но пришлось потупить взгляд и настроиться на длинный, грустный, пропитанный ложью монолог. Наверняка Волдеморт будет пить водичку маленькими глотками ближайшие пару минут или искать заклинание от икоты. — Он приходит во снах, но… честно, я даже не понимаю, что происходит: лица размыты, все мелькает, в горле ком. Я сразу же просыпаюсь. — И все прекращается? — приподнял брови Снейп. Его выражение лица было недоверчивым. Я поняла, что если бы Волдеморт, хоть и неосознанно, проникал в мою голову, то проснуться было бы не так и легко, а видеть кошмары с открытыми глазами — обычная практика в легилименция, и исправилась: — Во сне я не могу себя контролировать. Кажется, не помню, кто я такой, и не понимаю, что происходит, не осознаю, что это реально. Просто становится страшно, и я на подсознательном уровне просыпаюсь и выскальзываю из его головы. — Хорошо, что вы пока можете проснуться, — прокомментировал Северус. — Что это значит? Я постаралась сглотнуть как можно более правдоподобно. — Пока Волдеморт не понимает, какую власть имеет. А, когда осознает, будет хорошо, если вы на пару лет попадете в Мунго. — Короче, можно паковать чемоданы на тот свет, — больше утвердительно, чем вопросительно сказала я. — Мне казалось, вы истинный гриффиндорец, борьба у вас в крови, но пока вы боретесь только с профессорами. Профессор Амбридж была крайне недовольна вашим поведением, — сказал Снейп. Впрочем, на его лице можно было прочитать некое удовлетворение. — Она поступила очень непрофессионально, — пожала плечами я и неосознанно дотронулась до царапин на руке, тут же отдернув пальцы. — Не знакомьте ее с Филчем. — Мистером Филчем, — поправил Снейп. Он оперся о стол и глянул на меня, слегка наклонив голову, со спокойствием и интересом, будто видел впервые. — Что с вами произошло? — прищурившись, спросил он и сложил руки на груди. — В смысле? — вопросом на вопрос ответила я. — Только слепой не заметил, как вы изменились. — Переходный возраст, все дела. Девушку, вот, по переписке нашел, — добавила я, когда вспомнила про письмо Сириуса, которое забрал Драко. Бровь Снейпа взлетела вверх, в голосе зазвенели одновременно сарказм и сталь: — Советую завершить с ней общение, потому что девушкой может оказаться один из Пожирателей. Губы дрогнули в усмешке, когда я представила Малфоя, общение с которым благотворно повлияло на настроение Северуса, с отвращением на лице пишущего слащавые письма Поттеру. — Да нет, не может быть, — возмутилась я для приличия. — Она написала в газету о совах и натуральных кормах для хорошего пищеварения. Сомневаюсь, что какой-нибудь Пожиратель писал бы о совиных запорах. Северус расщедрился на микроскопическую улыбку. — Хогвартс не место для отношений. — Ну, наши с Волдемортом же как-то развиваются. Я бы сказал, искрят. Тонкие губы дрогнули повторно. Я уже откровенно шутила, Снейп откровенно не хотел ругаться и был в хорошем расположении духа. Впрочем, меня это почему-то напрягало. — Отработка окончена, мистер Поттер. Можете идти. И зайдите к мадам Помфри, рана может загноиться. Хотелось открыть рот, переспросить, но я сорвалась с места, наскоро попрощалась, пока в Снейповском мозгу что-то не щелкнуло, и избавила себя от созерцания холодного подвала. В спальню я почему-то почти прибежала и с облаком мыслей, среди которых было: «Да глупости все это!» — достала карту Мародеров. Там в блоке с учительскими спальнями был профессор Снейп, а к нему из подземелий двигался Люциус Малфой. — Ля ты крыса, — одними губами произнесла я, захлопнув карту перед носом Невилла.