Попала

Вдруг дунул ледяной ветер, и я поплотнее закуталась в кофту. На душе стало так противно, будто кто-то превратил все мысли и чувства в протухший кисель. Росная трава покрылась инеем, желтое солнце приобрело сероватый оттенок, дерево скамейки похолодело, и до моей головушки наконец дошло, что происходит. Я сделала контррывок и бросилась бежать, еще даже не видя дементоров. Они, одетые в черные балахоны, появились спустя несколько секунд, приводя меня в дикий ужас. Это ж надо было в такое неподходящее время переродиться! Хотя у Гарри каждый год неподходящий. Несмотря на длинные ноги, тело двигалось медленно, и через пятьсот метров легкие горели не хуже адского пламени. Дементоры все еще плыли за мной, наверняка охреневая от убегающего мага, который даже не достал палочку. Впереди показался подземный переход, в который я без раздумий забежала. Дементоры уже летели в нескольких метрах, вызывая чувство опустошенности, которое, в принципе, сопровождало меня полжизни и не особо-то пугало. Только вот сил двигаться больше не было, и я просто прижалась к стене, пытаясь с ней слиться. Когда трехметровое существо подлетело ближе, примеряясь, как бы поэстетичнее меня поцеловать, в переход с геройским видом влетела Хедвиг. Она выглядела явно грознее меня, перекошенной от испуга. Сова вцепилась в черный капюшон, сдернув его с усохшей головы, похожей на череп, который был покрыт слизью и струпьями. Мне даже показалось, что дементор фыркнул что-то сочувственное, потому что его лицо заставило колени, зубы и пульс отбивать чечетку. Хедвиг была отброшена черной костистой рукой и упала посреди дороги. У меня от страха задервенел язык и изо рта вместо трагичного: «Хедвиг, нет!» — вырвался хрип, будто я поперхнулась крошкой хлеба. Судьба явно издевалась надо мной, если подбросила на второй день после смерти еще одну смерть. Дементор схватил меня тонкой длинной рукой за шею, легко поднял над землей и заглянул в глаза своим… ртом. Раздался звук, похожий на то, как я втягиваю в бесконечный желудок макарошки за обедом. От страха я просто открывала рот, как рыба на суше, цеплялась руками за балахон и наверняка выглядела невероятно комично. Когда мысленное подготовление к смерти прошло, дементор отпустил мою тушку, и она мешком плюхнулась на землю. «Насколько же печально я выгляжу, если дементор побрезговал есть», — подумалось под шуршащие звуки удаляющихся балохонов. Я встала, кашляя и потирая болящую шею. На асфальте белым пятном лежала Хедвиг. Когда я подбежала к ней и аккуратно прижала к груди, то почувствовала дыхание. Сразу стало спокойнее: не хотелось терять единственного друга, да еще и так рано. Ноги понесли прямиком к дому Дурслей. Редкие прохожие оглядывались, и я радовалась, что бабушки спят в пять утра, иначе бы одна такая точно крикнула: «Живодер!» В голове и так было множество вопросов, на которые я не знала ответов, а сейчас прибавился еще один. Хотя у меня был вариант. Ведь, по сути, дементоры чувствуют наши страхи, питаются хорошими воспоминаниями, оставляя только плохие, и доводят до отделения души от тела. А моим худшим воспоминанием была собственная смерть. Так что для них я либо труп, либо какой-нибудь особо красивый собрат. — Веселый парадокс, — усмехнулась я, понимая, что отчего-то не хочется даже плакать. — Значит, в перерождении есть свои плюшки. На волоске от смерти все суицидальные мысли и жалобы на несправедливость судьбы как-то померкли, и сейчас настроение было… как у выжившей. Мир казался светлым и радостным, даже встреча с тетей и дядей не особо волновала. На полпути Хедвиг пошевелила головой, ухнула и встрепенулась, глядя на меня чумовым взглядом. — Да, неожиданно получилось со всем этим, — ответила я. Сова пристально осмотрела меня, будто проверяя на наличие депрессивных мыслей и истерических начал, и улеглась обратно. — Ты точно необычная птица, — констатировала факт я, — может ты какой-нибудь Дамблдор в анимагической форме? Хедвиг никак не отреагировала на это заявление, заставляя меня теряться в догадках. В любом случае, у директора и так проблем хватает, странно, если у него вдруг появилось время, чтобы превращаться в сову и выслушивать мое нытье. Дом Дурслей встал перед глазами слишком неожиданно, и я даже немного растерялась. Окно второго этажа все еще было открыто, неспешный ветер прогуливался в комнате, но мне по голой стене было туда не добраться. Ждать, когда все проснутся и пустят бедную сиротку внутрь, не хотелось, а будить кого-то из новоприобретенных родственничков… У меня нервно дернулась левая часть лица. Эх, если бы дверь была открыта… Я подошла ко входной двери и нажала ручку. Она поддалась, отчего я застыла, не веря своему счастью. Может уже не так рано и дядя Вернон уехал на работу? Но в доме стояла тишина, означающая только то, что все спят. Тихо прокравшись по лестнице, я проскользнула на кухню и сначала напилась воды (Хедвиг тоже приняла активное участие), а потом стащила из холодильника полпалки колбасы и хлеб. Уже в комнате, набивая желудок, я отметила, что европейская еда вполне себе ничего (если не есть почти сутки, но это мелочи). Я легла на кровать и посадила Хедвиг рядом. Нужно было срочно подумать о произошедшем. Ну, точнее, о последнем, что произошло, потому что до этого была куча других неприятных штук. Дверь сама открылась. А в том, что Дурсли не желают отдать все свое добро воришкам, можно было не сомневаться. Нужно лишь построить логическую цепочку. Есть магия с палочкой, которой пользуются все волшебники, но при этом Снейп, Эванс, да и сам Гарри, еще до ее получения колдовали, потому что… думаю, палочка просто направляет магию, может усиливает, а заклинания уточняют, что именно нужно, ну или что-то типа того. Без палочки Гарри колдовал на эмоциях, когда магия выплескивалась из него, будто вода из разбитого кувшина. А я… не хотела встречаться с Дурслями. Можно сказать, боялась увидеть их злые лица. Наверное поэтому замок и открылся. Если, конечно, дядя Вернон и правда не забыл запереть его на ключ. К сожалению, как объяснить магию Северуса и Лили, я не знала. Они ведь не испытывали сильных эмоций, которые могли вызывать всплеск. С этим, как и с ключом от банка, мне нужно будет разобраться. «Только не сейчас!» — в ужасе воскликнул уставший мозг, и я, согласившись, отрубилась.