Песок времени рассыпали ладони

•••

Он пришел в себя от писка приборов, резко хватая воздух пересохшим горлом. Больница. Окно. Матео. Все болело, спина была сплошным синяком. Лицо тоже ныло. С трудом пощупал челюсть, висок, скулу — кожа саднила. Казалось, он проломил собой окно и вывалился с третьего этажа. Ах да, так и было. Его укутали в три одеяла, но он все равно мерз. Тонизирующий суп от Помфри был бы подходящим решением, но здесь вряд ли варили лечебные супы из мандрагоры и чешуи саламандры с согревающим эффектом для тех, кто истощил свою магию, не просто вычерпав ее до дна, но затронув даже жизненные силы. Браслеты ощущались на руках холодными колодками — слишком легкие, будто он только-только вернулся из каньона. Гарри порадовался, что не найдя застежки, их не стали срезать. Хотя он не знал ножниц, которые смогли бы повредить шкуру венгерской хвостороги. Требовалось подтолкнуть его магическое ядро, раскачать, чтобы процесс восстановления начался быстрее, иначе мерзнуть он будет еще долго, как змея в анабиозе. Подходящий для этого эликсир, чуть меньше десятка флаконов, валялся у него в отдельной сумке. Гарри понадеялся, что Хэнк, услышав про взрыв в дальнем крыле академии, принесет ее. Старик каким-то своим чутьем знал, когда Гарри нужна была его помощь. Полгода назад Гарри выяснил, что тот был сквибом, и недомолвок между ними не осталось. Однажды, заваривая для них чай, он так задумался, что магией стал призывать чашки, греть собранную Агуаменти воду, забыв про сидящего в кресле старика, который внимательно наблюдал за ним и улыбался, будто нашел подтверждение собственным мыслям. Гарри собрался заставить его забыть последние минуты, но Хэнк реагировал слишком странно, без удивления или страха, а потом откашлялся, и Гарри услышал невозмутимое: «Знавал я вашу братию, не нервничай, парень, сам я вот — мордой не вышел, и выкинули меня к дальней родне, жить значит здесь, а не там… Раз сам не умею, как вы. Да и к лучшему это, скажу я тебе, Беллами, к лучшему». «К лучшему, Хэнк, тут ты прав. Совершенно прав», — задумчиво повторил Гарри, и больше они эту тему не поднимали. С тех пор Гарри не скрывался, колдуя по мелочи и без оглядки на молчаливого старика, а тот невольно оказывался в курсе его мелких проблем, выборочной житейской неосведомленности и магического дисбаланса. Сейчас без доступа к зельям ему нужен был хотя бы шоколад, который мог облегчить симптомы и дать толчок, чтобы запустить процесс магического восстановления. Слабо, медленно, но это было лучше, чем ничего. С дементорами его свойства работали еще лучше. Интересно, сколько он спал? День клонился к вечеру, за окнами моросил мелкий хмурый дождь. Гарри натянул одеяла и дрожал, обнимая себя руками и морщась, дергаясь от каждого неловкого движения. Теплее не становилось. Он подождал, пока перестала кружиться голова и медленно вылез из кокона, опуская босые ноги на ледяную плитку. Выдернул из розетки за кроватью сводящую с ума писком аппаратуру и снял с пальца клипсу. Тишина обрадовала. Сделал пару пробных шагов, вспомнив, что двигаться стоит аккуратнее не только из-за неудачного удара об асфальт, — больно было везде. Гарри огляделся и раздраженно фыркнул. Его вещей в палате не было, будто в очередной детектив попал, которые так любил Хэнк. Про копов, больницы, перестрелки и расследования. Они иногда спорили, сидя в продавленных креслах, кто в новой серии настоящий преступник. Гарри угадывал редко — в отличие от Хэнка он имел слишком скудные и отрывочные знания о мире, порой попадая в совсем неловкие ситуации. Тогда Хэнк смотрел на него пару секунд, поглаживая бороду, но решал, как обычно, не задавать вопросов — черта характера, которую особенно любил Гарри. «Да они издеваются!» — мрачно подумал Гарри, опуская глаза вниз. Теперь ясно, почему пациенты из больниц сбегаю так редко. Ему очень хотелось выйти на поиски шоколада, но эта мерзкая отвратительная больничная одежда выставляла его тело напоказ — все его порезы от стекла, синяки, шрамы. Те, которые он получил недавно, и приветы прошлой жизни, которые не хотел видеть больше никогда. А еще те, которые не хотел показывать, чтобы не отвечать на осторожные расспросы, видя в чужих глазах плохо скрытую жалость. Они бы подумали, что он какая-то глупая жертва неудачного покушения или чего похуже. Матео здорово порезвился. Запястья. Шея. Особенно шея. Гарри скривился, ощупывая ее пальцами и натыкаясь на болезненные припухлости и нежную от кровоподтеков кожу. Душил он его, что ли? И когда только успел? Вспоминать их яростное злое… хм… взаимодействие не хотелось. Гарри до сих пор вздрагивал, думая о том, чем все закончилось. Нет, он больше не станет дразнить и дергать за усы свирепого… тигра, точнее обдолбанного мудака. Пора что-то решать, слишком долго Гарри это откладывал. Он снова посмотрел на себя, брезгливо кривясь: все эти выпирающие кости, худые узкие лодыжки с длинными ступнями. Рельефа на руках почти не было, а нездоровую бледность только подчеркивали синяки разных оттенков на почти прозрачной коже. Множество мелких порезов темнели и жалили, стоило попытаться растереть плечи. Он напоминал себе вампира больше самих вампиров. Гарри фыркнул на эту непритязательную правду. Шоколад. Нужно было выйти отсюда и найти любой торговый автомат. Их полно в больнице. А в них — полно шоколада. Иллюзией всего себя не закроешь, да и видели врачи его, наверное. Будет странно, если он вдруг станет идеально здоровым и приятным для глаза. Для таких филигранных чар требовалось зеркало и магия. И палочка с отсутствием сдерживающих артефактов. Трансфигурировать себе халат? Как у Хэнка — большой, клетчатый, мягкий. Он закрыл бы его от подбородка до пят, а если еще капюшон добавить, то вообще будет идеально. Кстати, один браслет можно пока расстегнуть. Это ослабит натяжение, но не даст выплескиваться его стихийной силе. Хотя бы на несколько часов. Он с силой нажал на ранку у локтя, измазав пальцы в крови, провел ими по браслету, шепча слова активации, и тот резко щелкнул, проявив застежку. Теперь это было просто украшение и накопитель. Гарри присел рядом, чувствуя, как вяло шевелится дымка волшебства у него внутри. Халат получился с третьей попытки через полчаса. Он укутался в него и вышел в коридор. За углом разговаривали. Уверенные голоса, негромкие фразы. Целители или пациенты? Гарри не хотел, чтобы его вернули в палату, а значит, стоило подождать. — Ноэль, что скажешь? — О состоянии пациентов я сообщать не должен. Насколько помню, понятие врачебной тайны не утратило актуальности. — Представь, что я обеспокоенный посторонний, который привез девушку к тебе, и скажи то, что тайна позволяет. — Вы знакомы? — Да. — И ты, видимо, так впечатлился, что переживаешь? И как только сдержался, Виктор? — Я достаточно жил, чтобы уметь себя сдерживать, Ноэль. — Зачем тебе знать о… ее состоянии? — пауза едва заметна, а интонация непереводима. В ответ — долгое молчание. Тихий вздох. — Травмы от падения не критичны. Заживут за несколько дней. От осколков стекла могут остаться незначительные шрамы, это и так понятно. Остальное я обсуждать не в праве. — Для лечения что-то нужно? — Нет, Вик. Страховка все покрывает. Если будет заживать хорошо, выпишем через несколько дней. В любом случае лучше поберечься, люди, сам понимаешь, очень хрупкие, поэтому обещать ничего не стану. Гарри понял, что скорее всего говорят о нем. Почти здоров — это отлично. Несколько дней — слишком долго. Он собирался уйти сегодня. Последний срок — завтра. Но сначала ему нужен был шоколад! Он выглянул из-за угла. Возле окна стояли двое мужчин. Врачом, как следовало из разговора, был один из них. Расходиться они не планировали. Голос второго был ему знаком: его снова выручил незнакомец, Серая маска на карнавале, звездный лектор-пианист из академии и радушный хозяин из кампуса. Стоять было невыносимо: ноги вконец заледенели вконец, а пальцы даже не чувствовались. С тихим стоном, закусив губу, Гарри неловко сполз на пол, прислонился затылком к холодной поверхности и закрыл глаза. Сидеть было лучше, чем стоять. Он поджал ноги, пряча ледяные ступни в толстую ткань и засунул такие же ледяные ладони в подмышки. Холод изнутри жалил, ресницы стали влажными, а губы, как бы он их не стискивал, уже подрагивали. И он не мог заставить их прекратить, не мог совладать с собственным телом. Его всего сотрясала мелкая противная дрожь. Это угнетало. Таким жалким и бесполезным он не чувствовал себя давно. Его тронули за плечо. Едва коснулись, но он дернулся, отпрянув от неожиданного контакта, распахивая в панике глаза. Будто забыл, где находится и кто рядом. Конечно, они его услышали, если оба — вампиры. Оба? Вампир работает в больнице?! Напротив на корточках в метре от него сидел молодой мужчина в одежде врача и смотрел на него спокойным изучающим взглядом. Гарри пристально рассматривал его в ответ: блондин с золотистыми волосами, светлыми ореховыми глазами и каким-то очень мягким лицом. Угрожающе он не выглядел. — Прыткий какой. Я думал, ты спать будешь до позднего вечера, — как-то доверительно сказал он, протягивая руку и пытаясь пощупать пульс. — Захотел шоколадку, — признался Гарри, отодвигая руку и снова зажимая ее подмышкой. В ответ раздался едва слышный смешок. — Мне нужно, — упрямо нахмурился Гарри, растерявшись и не зная, как донести до них эту важную мысль коротко, потому что голос подводил, и значимо — шоколад и магия имели прямую связь, но как объяснить первое без второго? — Холодно, — добавил он, — мне нужен шоколад. Очень. — Пойдем, согреем тебя, — встал мужчина и протянул ему ладонь. — Меня зовут доктор Ноэль Миллер. Будет тебе шоколад, идем, а то сидеть на холодном полу вредно. И как медсестры тебя упустили? Он покачал головой и протянул руку еще ближе к Гарри: — Позволишь? — Отключил приборы, — шепнул себе под нос Гарри, отвечая на риторический вопрос и разглядывая его руку. Казалось, что с него содрали кожу, оставили таким… открытым и предельно уязвимым. Все вокруг было слишком. Он чувствовал себя таким хрупким, таким странно чувствительным, как никогда в жизни, и поэтому с десяток секунд раздумывал, касаться ли ему протянутой чужой ладони. Она оказалась прохладной. Все-таки вампир. Гарри не смог скрыть пробежавшей по нему дрожи. Закусив губу, он встал рывком, шипя сквозь стиснутые зубы, когда волна тянущей боли молнией пробила все тело насквозь. Десяток ее оттенков будто эхом разнеслись по коже, внутри мышц, по нервам и незажившим еще ранам всех мастей. Рука была твердой, не хватала его, не сжимала, просто была, поддерживая и позволяя держаться за нее самому. Другая едва тронула его за плечо, не давая качнуться в сторону. Гарри глубоко вздохнул, бросив косой взгляд на доктора и отстранился, упершись ладонью в стену рядом. Тот не настаивал, позволяя идти, как Гарри комфортно: расстояние до палаты оказалось смешным. — Я Беллами. Беллами Блэк, — запоздало сказал он, заходя внутрь. На темноволосого спутника доктора Миллера он не смотрел. Только кивнул еще в самом начале, скользнув быстрым пустым взглядом. Тот молчал, никак не проявляя себя, и говорить с ним было не обязательно. — Очень приятно, Беллами, — голос и все поведение Ноэля Миллера были доброжелательными и не вязались с пониманием Гарри о его предполагаемой сути. Вампиры бывают такими? Добрыми, чуткими, человечными? Гарри задумался: «человечность» была слишком зыбким понятием, обманчивым, как мираж. Он сталкивался с миражами, боролся как дон Кихот с ветряными мельницами, падал как Алиса в бездонную кроличью нору, падал до сих пор — и не было ей конца. Он боялся узнать, что будет там, внизу, когда он падет окончательно. Гарри опустил подбородок, скрывая выражение глаз за спутанными и выбившимися из косы волосами. Снова лохматый. — Надеюсь, ты не станешь так резво покидать палату, Беллами. Хороший отдых очень важен для выздоровления, — сказал доктор, натягивая еще одно одеяло. Гарри не заметил, как оказался в постели укутанным до самого носа. — Хочу уйти, — упрямо отозвался Гарри, — сначала шоколад, а потом я прошу меня выписать — я буду лечиться дома. — У вас есть тот, кто позаботится о вас? — Да. Со мной все будет в порядке, — быстро ответил он. Наверное, слишком быстро. — Конечно, Беллами, — миролюбиво ответил доктор Миллер, — завтра я подумаю над вашей просьбой. Вы не останетесь здесь надолго, обещаю. Он ненавидел больницы всей душой. Холод пробирал до костей, и как бы не укрывал его доктор Миллер, Гарри был не в силах унять дрожь. «Надеюсь, я не получу здесь именную койку, как в Хогвартсе», — сказал сам себе Гарри, откидываясь на подушку и закрывая глаза. Он услышал, как скрипнула дверь. — Шоколад, — жалобно и с трудом проговаривая слово сквозь стучащие зубы попросил он. Согреться становилось все сложнее. Через несколько минут он почувствовал его запах. Вожделенный насыщенный запах горячего шоколада. Гарри открыл глаза. Увидев кружку, он жадно схватил ее дрожащими руками, едва не опрокинув на себя. Хорошо, что ее придержали чужие пальцы. — Ссспасибо, — Гарри приник к горячему напитку, едва выговорив короткую благодарность, на большее его не хватило. Наверное, он выглядел странно: как нюхлер, сжимающий галеон, но оторваться от этой большой кружки не было сил. Он пил, делая глубокие глотки и чувствуя, как шоколад стекает по горлу внутри. Тепло медленно возвращалось, устраиваясь крохотным пушистым клубком сразу за ребрами, прямо в центре солнечного сплетения. Неуверенный трепещущий огонек, но кости больше не ломило. — Спасибо, — еще раз поблагодарил он, уже не отбивая зубами звуки по краю кружки. — Принести еще? — мягкий обволакивающий голос прозвучал слишком близко. Гарри вздрогнул, моргнув от неожиданности. Голос сам по себе был приятен и глубок, сам по себе вызывая доверие к его обладателю. — Простите, не хотел вас напугать. — Все в порядке. Извините, — пробормотал Гарри, заливаясь краской неловкости и смущения. Ну что он за придурок, так дергаться? — Я принесу вам еще шоколада. Гарри оставалось кивнуть и проводить взглядом высокий силуэт, за которым тихо закрылась дверь. Он не знал имени этого вампира, который помогал ему дважды. Помогал так нужно и своевременно. Вторая кружка шоколада наполнила сытостью и теплом желудок, разгоняя кровь. Конечности начало покалывать сотней мелких иголочек. Одеяла удерживали набранное тепло, и Гарри почувствовал, как на лицо возвращается румянец. Глаза слезились, заставляя предметы расплываться. В полной тишине его начало клонить в сон, и едва знакомый мужчина в комнате, что было удивительно, этому не мешал. Гарри незаметно поправил край съехавшего капюшона. Отчего-то ему, словно девице, было ужасно унизительно позволить чужому увидеть красноречивые следы на шее и на руках. Подумал бы… Нет, Гарри никогда не хотел, чтобы эта сторона его жизни была выставлена так напоказ. Он не чувствовал себя жертвой, скорее диким котом — и отдавал порой больше, чем получал. Так ведь? Его нельзя было жалеть. Отчего же он чувствовал себя таким… слабым? Робким и растерянным. Гарри прерывисто вздохнул, заглядывая в кружку — шоколада оставалось на дне совсем чуть-чуть. Для него слишком непривычной была такая бескорыстная помощь. Поддержка и ненавязчивая забота просто так… ради него самого. От терялся, пытаясь вспомнить, когда получал что-то похожее. Важное и ценное, что вдумчиво и сознательно кто-то делал именно для него и без вопросов. Не ради статуса и не для того, чтобы что-то получить взамен. Мужчина сидел в кресле молча, не шевелясь: ни заметного вздоха, ни поворота головы, ни движения пальцев. Точно вампир. Он его рассматривал? Гарри не мог понять, не глядя на него в ответ. Молчание становилось неудобным. — Мое имя вы знаете… — начал Гарри первым. — Виктор, — проронил тот. — Меня зовут Виктор Ван Арт. Гарри помолчал, собираясь с мыслями. Он смотрел на свои переплетенные на одеяле кончики пальцев. — Я благодарен вам за помощь, мистер Ван Арт. Вы дважды выручили меня. Чем я могу вам за это отплатить? На мгновение молчание стало совсем густым и тяжелым. — Не всякая помощь требует оплаты, мисс. Гарри вздрогнул. Ему каждый раз при этом обращении казалось, что по спине пробегает сквозняк. — Если за добро ты благодарность ждёшь — добро ты не даришь, ты его продаешь, — тихо процитировал мужчина что-то неуловимо-знакомое. — Омар Хайям, — наконец вспомнил Гарри, неуверенно улыбнувшись, и бросив беглый взгляд на собеседника. Взгляд Виктора был спокоен, но Гарри подумал, что он не кажется холодным и отстраненным, несмотря на общую немногословность. Пора было развеять это недоразумение с этим «мисс», чтобы не вводить мужчину в еще большее заблуждение, но Гарри не находил в себе сил поднять этот вопрос, особенно сейчас. Может, они больше не встретятся? Он каждый раз чувствовал себя неприятно раздетым, уточняя этот неловкий момент, напрягался, едва не вжимая плечи, будто боялся услышать в ответ снова все самые мерзкие реакции, инстинктивно готовился и не мог заставить себя не заботиться об этом. Какая разница, что говорят в ответ другие мужчины, если они ничего больше не делают, и он может, теперь уже может постоять за себя? Но оказываясь перед новым вызовом, каждый раз он отчаянно оттягивал этот разговор. Почему все так глупо ошибались большее количество раз, чем он мог переварить? Это злило. Гарри вынырнул из собственных мыслей, когда Виктор ему что-то сказал. — Вы можете обращаться ко мне по имени, Беллами. Я хотел бы заметить, что вам по возможности стоит беречь себя. В обе наши встречи вы были ранены, и я, смея считать себя порядочным, не мог пройти мимо. Мне бы не хотелось, чтобы это стало странной закономерностью. — Приложу все усилия, — почти прошептал Гарри, вцепившись пальцами в одеяло. Неожиданно он зевнул, прикрывая рот подрагивающими пальцами, и снова спрятал ладони в одеяле. — Вы устали, мисс. Вам пора отдохнуть. Берегите себя. — Все в порядке, — Гарри звучал почти неразборчиво, — я постараюсь больше не обременять вас своим спасением, мистер Ван Арт. Гарри не заметил, когда мужчина покинул комнату, он спал. ••• Утром в его палате появился молоденький и упитанный аврор. Здесь их чаще называли мракоборцами, и носили они не красные, а темно-серые плащи. Гарри настороженно замер, рассматривая его и ожидая, когда посетитель заговорит первым. — Здравствуйте, вы Беллами Блэк? — Да. — Мне бы хотелось с вами побеседовать о происшествии в академии и о том, как вы получили эти травмы. Я могу присесть? — Да, конечно. — Итак, что вы можете рассказать мне о том, что произошло. Гарри раздумывал, как начать разговор и не добавить подозрений более, чем могло возникнуть у доблестного стража правопорядка. О том, что это волшебник, догадаться было несложно — слишком неуютно он себя здесь чувствовал. И одет был слишком формально, но не по-маггловски. — Не знаю, что вам сказать. Произошел взрыв. Я не все помню: основательно приложился головой, — Гарри обезоруживающе улыбнулся, потрогав шишку на затылке. Аврор глянул на свои руки, вернее кольцо. Гарри опознал амулет — слабенький определитель лжи, и переосмыслил степень своей уклончивости и тщательного жонглирования словами. — Я в академии работаю, убираю помещения обычно ночью — так выходит удобнее и быстрее, но часть помещений пустует, поэтому заглядываю туда в течение дня, — начал неторопливо говорить он, когда аврор достал палочку и взмахнул ею, произнося заклинание. Гарри дернулся в сторону, свалившись с кровати. Это было инстинктивно, без раздумий, и теперь он решал, что делать дальше. Какое бы заклинание к нему не желали применить, Гарри отказывался быть по другую сторону палочки, особенно если это что-то ментальное: свой разум он берег. — Не нужно, пожалуйста, — попросил он, медленно поднимаясь и держа руки ладонями к аврору. — Вы знакомы с волшебством? Я только хотел проверить, волшебник ли вы? — пригладил усы молодой мужчина. — Проверяйте, — неожиданно для себя решил Гарри, не на конфликт же идти в переполненной больнице с представителем власти. Браслет он надел еще с вечера, боясь, что во сне из-за кошмаров повредит палату или еще хуже — навредит кому-то из персонала или сожжет чувствительную аппаратуру на этаже. Теперь ему самому было интересно, как «определят» его чары: как слабого мага, как сквиба или магла. Он видел это заклинание в Визенгамоте, когда привели свидетельницей мисс Фигг и требовалось перед всеми подтвердить ее право говорить в магическом суде. Аврор махнул палочкой, быстро проговаривая нужную вербальную формулу, пока Гарри садился на кровать. — Вы сквиб? — обратился к нему парень, когда получил результат, — то-то я смотрю, вы в курсе волшебных дел, маглам мы память обычно стираем. — А почему мне не стали? — поинтересовался Гарри для поддержания разговора, и чтобы сгладить первое резкое впечатление от своей нехарактерно быстрой реакции. — Вы мне еще ничего не рассказали о происшествии, к тому же вы могли быть волшебником, его родственником или сквибом, как и оказалось. Выходит не совсем правильно лезть в голову, скажу я вам, прямо с порога. Конечно, я не имею в виду работу обливиаторов, — покачал он головой, — все же там безопасность на первом месте! Итак, расскажите мне, что произошло в академии, — вернулся к теме разговора аврор после приступа красноречия. — Что произошло в момент взрыва, я не знаю, но поделюсь тем, что было раньше. Я нашел небольшую металлическую шкатулку. Милая вещица. Примерно вот такого размера. Он показал его на пальцах. — Вся в узорах, но без украшений или камней. Только металл. Пока я убирал, забыл о ней совсем, думал, позже занести в администрацию, пусть сами ищут владельцев. А потом полез в карман своей куртки, а она выпала и раскрылась. А потом… Гарри виновато посмотрел на аврора. — Я помню, что вылетел в окно, разбил его. Больно было, и больше ничего, — замялся он, — а она могла быть вашей, ну… магической? — Магической? — Ну да. Я в один момент подумал, что это из театрального к нам занесли. Но решил, что пусть администрация сама разбирается, чья она. В театральном много всякого добра валяется под старину, для спектаклей. Теперь меня уволят, наверное? Там, наверное, полный беспорядок остался, — в голосе Гарри звучало неподдельное беспокойство и растерянность. Он на самом деле не хотел, чтобы его рассчитали или обязали оплачивать ремонт — такое не скроешь, чтобы тихо и незаметно магией починить, точно оплату удержат. — Нет-нет, — махнул рукой аврор, — мы все уладили. Маглы думают, что взрыв газа произошел. Все в порядке. Вам даже, если я правильно понял, назначат компенсацию. — Отлично, — обрадовался Гарри искренне: денег в его случае, особенно собственных, всегда было меньше, чем хотелось. — Спасибо, что позаботились. — Все же интересно, как волшебная вещь могла попасть в обычный немагический университет, — аврор задумался, одновременно ожидая, что на это скажет Гарри. — Даже не знаю, — пожал плечами Гарри и зевнул, — на ярмарках всякое бывает. Недавно в городе проходила такая, на Хэллоуин. Люди любят праздники и страшилки. Может, кто-то из студентов принес? Или из дома привез? Многие ездят на выходные к семьям. Не знаю, это вам узнавать, откуда она… Спать очень хотелось да так, что слипались глаза. Ночь вышла беспокойной: в новом месте, где постоянно за стеной ходили чужаки, хлопали двери, и к нему тоже заглядывали не раз, поэтому сейчас он был сонным, взъерошенным и отчаянно желающим отдохнуть. — Выздоравливайте, — начал собираться аврор, оглядываясь на стеклянную вставку в закрытой двери — там суетились люди и громко переговаривались, что-то вещал динамик. — Вы не против, если я трансгрессирую отсюда? — обратился он к Гарри. — Конечно, — кивнул Гарри, — а они не заметят? — Не переживайте, маглы такие невнимательные… — покачал головой аврор и крутнулся, исчезнув с легким хлопком. «Повезло», — заключил Гарри, расслабленно падая на постель. Сидеть долго было затруднительно, особенно поддерживая маску простого свойского парня. «Сквиб, надо же…» — он посмотрел на свои браслеты, скрытые манжетами халата, и снова укутался в одеяло. Через полчаса пришел Хэнк, и Гарри смог выпить нужные ему зелья и эликсиры. Он почувствовал, как медленно исчезают все его царапины и рассасываются синяки. Магия начала откликаться и ластиться пушистым игривым котенком, сворачиваясь клубком и засыпая, чтобы набраться сил. А еще Хэнк предусмотрительно принес ему еды. «Два бурито лучше этой безвкусной жижи. Ешь, давай. Знаю я, как тут кормят. Совсем отощал со своими приступами. Снова убеждаюсь, что без магии этой вашей жить безопаснее и проще», — тихо ворчал он и неодобрительно косился на медсестричек. Гарри вяло кивал: лечение отбирало силы, используя доступные ему ресурсы усталого организма, ведь зелий для остальной поддержки у него не хватало. Всех этих витаминных, бодрящих и укрепляющих. Посидел Хэнк недолго, будто боялся надоесть, и ушел, стоило Гарри начать снова зевать. Гарри следовало выспаться, тем более, что в сон клонило невозможно, но люди… Множество людей за стеной. Шум, хлопки, разговоры. Огромное количество шагов и голосов. Он не мог. Хэнк предусмотрительно принес ему рюкзак вещей, и Гарри с удовольствием натянул любимую просторную водолазку с высоким горлом, кофту с капюшоном и спортивные штаны. Он уже согрелся, но стылая тень пережитого холода не желала отступать из памяти. Теплым носкам Гарри обрадовался еще больше. Уровень комфорта был почти идеальным, если бы не больница. На тумбочке у него обнаружилось две книги, видимо, доктор Ноэль позаботился, чтобы беспокойный пациент не сбежал от скуки. И Гарри устроился удобнее, листая историю про Бет Беннет и ее сестер. Все переживания казались ему легкими и отлично отвлекали, на страницах Элизабет и Дарси жили своими жизнями и его мнением не интересовались, страдая и усложняя то, что Гарри посчитал бы простым и ясными для разрешения. Тихое отвлечение книга дарила, и Гарри, просматривая ее наискось, решил, что возможно, еще вернется к ней позже, перечитав осознанно и вникая во все хитросплетения сюжета. Там не было всяких круцио, интриг и предательств, невозможного человеческого выбора, сумасшествия и жажды мщения. Они были легкими и милыми, не отягченными всей грязью мира, яростью от сложившейся судьбы. В них не было ни пожирающей душу ненависти, ни изувеченности, в которой он весь был вывернут наизнанку и нуждался в диких и нездоровых вещах, чтобы забыться и перестать уничтожать себя так или иначе. Такое внутреннее опустошение, почти умиротворение у него бывало редко и возникало только после больших и слишком сильных стрессов, когда чувства, вздыбившись все разом, перегорали как лампочка. Момент паузы и затишья. Почти счастье. Неожиданно его навестила Мия, постучавшись и тихо проскользнув внутрь. — Я думал, ты позвонишь, — удивился Гарри, снова зевая. — Я звонила, но… — Мия развела руками, — твой телефон, наверное, перегорел. — Мне их дарить бессмысленно, даже кнопочные, — он виновато улыбнулся, — а ты не верила. — Не страшно, — Мия махнула рукой, — я тебе новый куплю, не отказывайся. Моя жизнь стоит подороже. Или ты с этим спорить будешь? Сил спорить у Гарри действительно не было. — Что там, в академии? — спросил он, устраиваясь удобнее и обнимая колени Отчего-то с Мией ему не нужно было тратить силы, чтобы изображать интерес или отстаивать что-то, выглядеть кем-то. Это подкупало. Стоило ему сказать, что он устал, или занят, или они поговорят в другой раз, как она отступала, давая ему нужное пространство и убегая заниматься своими делами и друзьями, учебой и проектами. Она не создавала свою жизнь вокруг него, делая слишком много общего, не отслеживала, где он был, что делал, что думает, что собирается делать, как было с его прежними друзьями. Он был рад, что снова не столкнулся с плотной тесной опекой, когда все вокруг хотели знать про него все. Интересно, Рон и Гермиона заметили подмену? Как отнеслись? Их отношения… были они настоящими на фоне всех устроенных лично для него декораций? Мистер Уизли, так увлеченно беседующий с ним о маглах… он же, хлопающий его по плечу и утверждающий, что Гарри ему как сын… он же, бледный после укуса Нагайны, спасенный быстрыми решениями тех, кто о нем заботился… он знал. Знала ли остальная семья? Близнецы? Рон с Джинни? Миссис Уизли? Гарри тяжело вздохнул и перевел взгляд на Мию. Она доставала из сумки пачку шоколадок, одновременно рассказывая: — Немного поговорили вчера, а потом как-то все забылось. Это же не взрыв газа был, да? Гарри покачал головой, не желая вдаваться в подробности. — Никто не пострадал? — уточнил он. — Нет, все в порядке, — успокоила его девушка. — Но сегодня Матео на занятиях не было. Я хотела у него уточнить, в какой ты больнице, а так пришлось идти в администрацию, чтобы узнать. — Не стоит тебе с ним говорить. Он редко бывает адекватен, — предупредил ее Гарри. Мия развернула шоколад и сунула ему прямо в руки. — Как ты? — наконец спохватилась она. — Нормально, — Гарри впился зубами в плитку, — откуда узнала? Он показал глазами на развернутое лакомство. — Внизу столкнулась с нашим завхозом, такой милый мужчина, хотя хмурый, как и ты. Он твоим начальником оказался и другом, вот и подсказал, что тебе лучше принести, — улыбнулась она. — Информация — ваше все, да? — подколол ее Гарри. — А как же, — кивнула девушка, — кстати о ней. Я тут решила исследовать одну знакомую тебе тему. Не переживай, ничего такого — просто снова наведалась в особняк и сказала, что обронила там свой браслет. Но парень, который со мной говорил, внутрь меня не пустил, был очень грубым, так что я ничего не узнала. — Не думаешь, что это может быть опасно? — Думаю, что опаснее не знать, где собираются все вампиры города и случайно там оказаться. Заехать в усадьбу, где проводилось такое масштабное мероприятие, и куда меня законно пригласили до этого — безопаснее! — возразила Мия, — тем более, что они вроде как думали, что я уехала вместе с фотографом. — О пропажах или смертях людей не сообщали, — задумчиво добавила девушка, теребя ремешок сумочки. Гарри промолчал. Ее инициатива мотылька, порхающего вокруг огня, огорчала, но влиять на это он отказывался, не единожды выразив свое мнение. Поэтому комментировать, ругать, хвалить, проявлять интерес к этим делам он себе запретил. — У них нечеловеческий слух, и от людей ты их не отличишь, имей в виду, Мия, — единственное, о чем он решил напомнить этой деятельной девчушке, и больше к этой теме возвращаться не желал. — Да, я понимаю, — кивнула она, — не стоит говорить про них открыто, даже если их нет рядом, могут услышать. — Именно, — подтвердил Гарри. — Кстати, ты мне газету обещала занести, интересно почитать, что вы там пишете. — Я там только одну статью написала, когда брала интервью, — смутилась Мия, — я же только недавно в редакцию устроилась. Они хотят еще пару статей по теме праздников и всего необычного, думаешь, им понравилось? — Уверен в этом, — подтвердил Гарри. — Тогда занесу тебе почитать пару выпусков, — решила Мия и, глянув на телефон, спохватилась, — ой, я же в редакцию обещала за материалами заехать! Бель, прости. Еще увидимся! Она быстро засобиралась, помахала ему на прощание и выскочила за дверь. Гарри потянулся, оценивая состояние — зелья успели неплохо его подлатать, и тоже вышел, чтобы найти кого-нибудь и закончить свое пребывание в невыносимо дискомфортном для него месте. Это Помфри все боялись ослушаться, даже Снейп медлил, прежде чем ей возражать. А здесь — фильмы ему внятно сообщили! — он имел право написать отказ и уйти, когда сам захочет. Что он и думал сделать поскорее. Пока готовились документы, он листал историю про Холдена Колфилда, которому все вокруг казались фальшивыми. Приоритеты у них с Холденом были явно разного толка: ему просто казалось, что любые приключения хороши только для книжных страниц, а не для реальности, и увлекали они тех, кто об этом читал, а не жил в них. «Знал бы ты, Колфилд, что на самом деле означает «фальшивая жизнь», — закрыл книгу Гарри с легким вздохом и подумал, что идеальная жизнь в которой тот хотел «ловить детишек над пропастью во ржи» самому Гарри несколько приелась за годы, когда он был вынужден это делать. Он не жалел о своих порывах, но совершать их снова не хотел. «Не хотел?!» — ехидства внутреннему голосу было не занимать, когда перед глазами мелькнули кадры недавнего маскарада. Все еще болело, но лекарства пока действовали. Хотелось быстрее добраться до каморки. Спать и никого не видеть. Ему там пообещали целых три выходных по болезни, и Гарри собирался проспать их все. Так меньше шансов найти новые «приключения», как обычно, не планируя их искать.