I'm who now?/Кто я теперь?

— Что это…было?  Пробормотал Макото себе под нос, наблюдая, как Бьякуя медленно удаляется, оставляя его в полном одиночестве перед библиотекой. Это было так неожиданно с его стороны-встать и уйти после того, как он тащил его по всей школе, — что, честно говоря, заставило его пошатнуться. Это было…странно, что его так резко подняли и сказали, что делать, только чтобы так же внезапно оставить в пыли, что у него всё ещё были проблемы с обработкой всего этого. Конечно, ему не помогала информация, которая была почти насильно вложена в его руки. Комната, полная документов, странные вещи, о которых бормотала Токо, и ситуация с медведем. Этого было достаточно, чтобы встревожить его. Он всё ещё чувствовал холодок по спине, когда думал об ужасных фотографиях, выстроившихся в ряд в толстой папке о Убийце Сё. Подумать только, что кто-то мог намеренно сделать такую ужасную вещь с таким количеством людей, оборвав так много жизней, а затем выставив их напоказ, словно ритуал распятия или что-то в этом роде. Самое страшное было даже не в самих смертях, а в том, что серийный убийца пришпиливал своих жертв ножницами, пронзая их конечности на несколько дюймов, пробивая бетонные или каменные стены! Это было настолько абсурдно, что заставляло его бояться этого Убийцу ещё сильнее, чем когда-либо прежде. И думать, что Бьякуя был убежден, что убийца был здесь, в школе, вместе с ними? Ему почти захотелось немедленно вернуться в свою комнату и забаррикадировать дверь. Однако, хотя это и было проблемой, не это заставило его так пристально смотреть на дверь библиотеки. Нет, то, на что он уставился, было воспоминанием о том, что произошло незадолго до того, как они вошли в архив. Странная и бессмысленная природа существа, называющего себя Монокума, не была чем-то новым для счастливчика в этот момент. Откровенно говоря, это было связано с тем, насколько он привык к действиям организатора со временем. Но то, что произошло там, было чем-то новым, чем-то неожиданным и чем-то, что, возможно, даже имело отношение к делу. Он потерял контроль над Монокумой. Конечно, это могло быть только на секунду, но эта секунда была больше, чем просто рассказ о том, что что-то, надеюсь, что-то хорошее, но что-то явно застало их похитителя врасплох. Нет, не просто застало. Что бы это ни было, оно временно остановило медведя. Это зашло немного дальше, чем просто застало врасплох. То, как его манеры менялись на этом месте, было сверхъестественно, это было почти так, как будто он разговаривал с совершенно другим человеком. Он даже говорил с несколько иным акцентом. Может быть, кто-то извне сумел взломать организатора, или это был второй, и он вмешался в работу другого в тот момент? Первый вариант казался маловероятным, но это не делало его невозможным. Однако последнее заставило его поволноваться. Если есть второй организатор, то в какой они опасности? Что, если второй решит, что им не нужно следовать тем же правилам, или, что ещё хуже, решит взять всё в свои руки и начать убивать одноклассников самостоятельно? Они даже не смогут ничего сделать, чтобы остановить его. Он вздрогнул и попытался избавиться от этой мысли. Нет, скорее всего, Монокума просто морочил им голову, пытаясь сделать их параноиками и склонными к ошибкам. Пытался отвлечь их, когда ему нужно было сосредоточиться на расследовании. С этим придется подождать. -А сейчас мне нужно собрать больше доказательств.- Поразмыслив немного, он решил, что для начала лучше всего вернуться в раздевалку. На какое-то время его путешествие было прервано довольно возбуждённым Хифуми, хваставшимся тем, что он нашел какие-то доказательства, но не желавшим делиться ими с кем бы то ни было. Легкое разочарование, но он мысленно отметил это на потом. Однако после этого он быстро открыл дверь и снова оглядел место преступления. Тут же он заметил, что атмосфера в комнате стала гораздо более приятной…но потом он вспомнил, что это было в последний раз. Все выглядели напряжёнными, брови глубоко нахмурены, почти сердито, кулаки сжаты, гнев кипел под поверхностью. Что-то явно изменилось за то время, что его не было, это уж точно. Единственным, кого это, по-видимому, не затронуло, была женщина-альбинос, которая продолжала исследовать, не обращая внимания на то, как все вокруг себя ведут. Поэтому он решил начать с неё. -Как продвигается расследование? — спросил он, слегка опустившись на колени, чтобы она полностью присела, ее пальцы в перчатках прочесывали волокна ковра, прежде чем потереть что-то между пальцами. Что бы это ни было, она, казалось, сочла это несущественным, когда встала и отряхнула руки. — Почти готово.- Сказала Кёко с лёгким вздохом, скрестив руки на груди и искоса взглянув на него. — В этом деле слишком много отвлекающих факторов. Не позволяй им сбить тебя с толку. Макото моргнул в легком замешательстве от ее замечания, но не успел ответить. Кёко уже направилась к двери, но задержалась лишь для того, чтобы сказать: -На твоем месте я бы ещё раз тщательно осмотрела тело Чихиро. Я буду молиться за твой успех. Проверить её тело? Он не мог придумать ничего, что могло бы помочь. Не говоря уже о том, что было бы очень неловко объяснять программисту или даже другим одноклассникам, почему именно он ощупывал крошечную девочку в первую очередь. Тем более что первыми его увидят Сакура и Мондо. Он покачал головой от ужасающей картины, которую вызвала эта мысль, и решил признать, что это была единственная зацепка, которая должна была остаться незамеченной им самим. Оглядевшись вокруг, он сразу же обнаружил одну вещь, которая была не на своем месте. На стене комнаты висел плакат, но не просто плакат, а плакат, изображающий фигуристую супермодель в черном бикини. Хотя это был симпатичный образ, он был подростком, в конце концов, это не было похоже на женскую раздевалку. Если только они не хотят, чтобы у девочки развился комплекс неполноценности, который по сравнению с этим, сделает Токо покладистой. Так почему же всё это здесь? Это было даже не то, что он счёл бы нормальным видеть, учитывая, как настойчиво Монокума был против непристойных действий и непристойности в целом, за исключением некоторых редких грубых моментов плохого юмора. В этом не было никакого смысла, и это было совершенно не в характере Монокумы. Там что-то было, так что имело смысл попытаться выяснить это, и как можно скорее. Повинуясь этой прихоти, он быстро выскочил из комнаты и нырнул в мужскую раздевалку. Как он и подозревал, так же как и в женской, там был плакат, который не имел смысла, на этом плакате была довольно популярная группа певцов, которая недавно совершала обьезд по стране, он даже помнил, что его младшая сестра недавно владела некоторыми памятными вещами. Не совсем то, что можно было бы ожидать в комнате мальчика. Кроме того, на кремовом ковре было коричневое пятно, которое, похоже, тоже не принадлежало этому месту. Кроме того, на углу ковра было небольшое черное пятно, которое изгибалось, и на нем был какой-то узор. Почти как… Здесь определенно было что-то ещё. Быстро вернувшись в другую комнату, он посмотрел на ковёр. Как он и подозревал, на этом не было ни одного пятна, и шина была прямо рядом с ним. Взгляд на неё подтвердил его подозрения. Никаких пятен, ничего, что указывало бы на то, что им пользовались в последнее время. Обратиться с вопросом к Сакуре было его первой мыслью, так как она, вероятно, провела бы много времени в раздевалке. К сожалению, хотя он был прав насчет её тренировок, она не обращала особого внимания на плакаты. Но она заметила одну вещь, которая привлекла её внимание. — Видишь ли, я люблю пить протеиновый кофе по утрам каждый раз, когда заканчиваю тренировки.- Её не потребовалось больше одного взгляда на его растерянное выражение лица, чтобы уточнить: — на складе есть запас протеинового порошка, среднего качества, но сейчас нет особого выбора. Да, смешиваю немного протеинового порошка с кофе, а затем выпиваю стакан после тренировки. Во всяком случае, на днях я пролила немного на ковёр в раздевалке девушки, и это оставило пятно. — Пятно...?- Попугал Макото, глядя на ковер под ними. -Но сейчас я не вижу здесь никакого пятна… -Именно.- Сказала Сакура, кивнув головой. -Я заметила это раньше. Пятно исчезло. И это не единственное. Макото проследил за ее взглядом и увидел большое грузовое колесо, засунутое в угол комнаты. — Шина вон там-не самый эффективный инструмент, который я использовала в своей обычной жизни, но он справляется с работой. Однако чаще всего оно имеет тенденцию оставлять большое пятно, которое сложно очистить. И всё же она тоже исчезла. Я предположила, что кто-то очистил место, но не слишком ли хорошо? Как будто пятна никогда не существовало с самого начала… Макото нахмурился, услышав новую информацию, но прежде чем он успел обдумать ее слова, он услышал громкий крик, доносящийся из бильярдной. Как единственный человек в комнате, который не был на страже, он быстро выбежал, чтобы посмотреть, что это за суматоха. -Леон…? — спросил он, когда увидел звездного игрока в мяч, рыжеволосого, выглядевшего довольно недовольным, когда он встряхнул ногой, все это было явно мокрым. — А? — Спросил Леон, прежде чем увидел его, и заметно оживился. — О, Привет, чувак! Что такое? -Я услышал чей-то крик и пришла посмотреть, что происходит.- Признался Макото, указывая на мокрую ногу Леона. — Что случилось? — А, это.- Бейсболист заворчал, когда он с досадой посмотрел на мокрую ветку. -Да, мне показалось, что я что-то увидел, и я помчался туда. Но я наткнулся на лужу или что-то в этом роде и поскользнулся на полу. Черт возьми, чуть не упал в воду. Поделом мне, что я бегаю у бассейна, верно? Он быстро потряс этой ногой ещё раз, прежде чем быстро сжать кулак в волнении. -Но эй, посмотри-ка сюда! — и быстро указал на пятно на краю бассейна, что Макото очень быстро понял волнение мальчика. -Это…кровь? — Риторически спросил везунчик, глядя на маленькое пятнышко живой жидкости на краю бассейна, но все равно получил ответ от профессионала по мячу. -Да, это так! Я просто случайно поймал её краем глаза, но это настоящая кровь! -Это точно. -Но почему она здесь? -Даже не знаю. Может быть, кто-то поцарапал колено или что-то ещё? — Предложил Леон, задумчиво потирая рукой локоны и одновременно тряся мокрой ногой. Макото задумался, здесь определенно что-то происходит. Местом преступления были раздевалки, верно? Так что же здесь делает кровь? Что-то в этом чувствовалось важное. Помня об этом, он решил спросить единственного человека в школе, который посещал бассейн чаще всех, просто чтобы убедиться, что именно это пятно крови было важным. Однако, когда он выходил из раздевалки, Хифуми окликнул его, сказав, что Селеста нашла что-то стоящее. — Неужели? Спросил он отаку, несколько удивленный тем, что пухленький подросток так откровенен с ним. -И что же она увидела? -Ну, она отказалась сказать мне, что это было.- Признался Хифуми с застенчивой улыбкой. -Но она просила передать тебе, чтобы ты сам пришёл к ней. Затем более крупный подросток вздрогнул от осознания, когда мысль ударила. — Подожди! Это похоже на то, когда девушка ведёт себя плохо с парнем, который ей нравится, и пытается заставить их ревновать, преследуя другого парня? …- Макото также решил притвориться, что не слышал этого, хотя бы ради Хифуми. -Итак, где сейчас Селеста? — Склад у общежития.- Ответил создатель додзинси. -Она была там, но в то же самое время… не здесь. Макото предпочёл не спрашивать, что именно Хифуми имел в виду, не желая больше тратить время на разговор, который тогда был необходим, и направился прочь. Ему не потребовалось много времени, чтобы добраться до нижней ступеньки лестницы, но казалось, что Така и Саяка отошли в какой-то момент расследования. Он немного нахмурился, видя, что хотел поговорить с Такой о том, что он мог видеть, но если их там не было, он ничего не мог сделать. Вместо этого он решил сначала пойти на склад и встретиться с Селестой, пока его что-нибудь не отвлекло. Как и сказал отаку, она стояла у полок, повернувшись, чтобы посмотреть на него, как только услышала, что дверь открывается с застенчивой улыбкой, которая не совсем доходила до ее глаз. — Селеста? — Крикнул Макото, — что ты здесь делаешь? — Этот склад просто потрясающий.- она спокойно выпалила, явно избегая вопроса. — Здесь есть абсолютно всё, что нужно для жизни. Еда, одежда, полотенца. Много всего. -Я вижу это…- признался счастливчик, глядя на массивные полки, заполненные всевозможными предметами и вещами. Если быть честным с самим собой, то выбор был огромен. Достаточно, чтобы заставить ум вращаться от количества вариантов, оставленных для них всех. — Но вы нашли что-нибудь, связанное с этим делом? Это очень быстро убило её настроение. -Я знала, что именно об этом ты меня спросишь. Я думала, что разговор с вами о самом складе может ввести вас в заблуждение, но вижу, что это было бессмысленно. Макото поднял глаза в легком замешательстве, не совсем понимая, почему она одновременно пытается ввести его в заблуждение и так быстро сдается, когда сталкивается с ним, но он оставил это в стороне. Вместо этого он спросил: -Итак, вы что-то нашли? -Очень хорошо.- Я расскажу тебе, и только тебе, — заявила она, делая вид, что он каким-то образом вытянул из нее информацию. Несколько дней назад я видела ее здесь… Чихиро была на складе. — Что? Глаза Макото расширились от шока. — Неужели?! — Это было как раз перед ночным объявлением.- Игрок начала свой рассказ серьезным тоном, глядя счастливчику прямо в глаза. Судя по тому, что она описала, Чихиро был там незадолго до того, как двери должны были быть заперты в соответствии с правилами Монокумы, и был очень напуган, когда Селеста, проходившая мимо, решила встретиться с ней лицом к лицу. Маленькая девочка тоже была очень взволнована и, по сути, почти выбежала из дома с сумкой в руках, насколько это было возможно. Однако в спешке Селеста успела заметить синий рукав спортивного костюма, торчащий наружу, прежде чем программистка поспешно засунула его обратно. -И вот так просто она исчезла.- Закончила Селеста, задумчиво подперев рукой подбородок, и это выражение отразилось на лице счастливчика. Синий спортивный костюм…почему это звучит так знакомо? -Я предположила, что она просто запасается, чтобы утром пойти на зарядку.- Заявила Селеста, когда он не ответил. — Увы, похоже, что она просто проигнорировала ночное правило и направилась прямо в раздевалку. Если бы она не нарушила наше правило, ничего этого никогда бы не случилось… Селеста закончила свою маленькую тираду легким недовольным фырканьем. — Она получила по заслугам. Макото намеренно проигнорировал это замечание. -И это был последний раз, когда вы видели её здесь? — О боже, нет.- Весело заметила игрок, цепляясь за каждое слово. -После нашей небольшой беседы я решила проверять склад каждый вечер перед тем, как лечь спать, просто на тот случай, если я снова столкнусь с ней, И, знаете ли, я видела, как она снова покидала склад только вчера вечером. — Что?! — Ответил Макото, но она ещё не закончила. — Более того, она вела себя так же взволнованно, как и тогда, когда я нашла её всего несколько дней назад. Может быть, даже раньше. Сомневаюсь, что она вообще заметила, с каким испуганным видом она была. Это начинало сбивать с толку. Сам по себе поход Чихиро на склад не был неправильным, но его уклончивое отношение определенно вызывало некоторые опасения. Кроме того, там был синий спортивный костюм. Он не мог сказать точно, но знал, что недавно видел нечто подобное. Совсем недавно. Если бы у него было время, он, возможно, попытался бы проследить этот ход мыслей, но сейчас он был на грани срыва во времени, поэтому он отложил это в сторону, поблагодарил Селесту за её помощь и двинулся искать кого-нибудь ещё, кто мог бы дать ключ к разгадке. Он действительно хотел попытаться поговорить с Такой о том, что так сильно напугало его. Что могло так сильно поколебать Абсолютный Моральный Компас, что это привело бы его к тому, что он стал бы таким оборванным, и даже до такой степени, чтобы стать совершенно безразличным, как другие видят его. Серьезно, несмотря на то, насколько плохим было положение до сих пор, Така был очень осторожен, чтобы убедиться, что он всегда появлялся перед ними в свежей, чистой и, возможно, выглаженной униформе каждый день до сих пор. Если во время их трапезы ему попадалась хоть крошка на мундир, он сразу же шёл переодеваться в новый костюм. Он был так сосредоточен на том, чтобы изо всех сил создать образ идеального образца для подражания, на который все они могли бы равняться в это критическое время, что было неприятно видеть, как его самообладание полностью пошатнулось. Да, это могло быть отчасти потому, что Така нашел Чихиро первым, это была довольно ужасная сцена. Даже по сравнению с тем, когда они нашли Саяку и Хиро после их несчастного случая, Чихиро была значительно более окровавленной. Не конкретно по всему телу, он всё ещё помнил, как выглядела комната, но определенно более кроваво. Как бы то ни было, это не объясняло мешки под глазами Таки, усталость или противоречивое выражение его лица. В голове Макото понял, что дело пахнет керосином. Было ясно, что его друг явно страдает прямо сейчас, и как бы сильно он ни хотел получить ответы, он также хотел убедиться, что с его другом всё в порядке. Это было гораздо важнее. Тем не менее, это не помешало ему остановиться и посмотреть на стол в середине пути. Это было настолько неуместно, что он не мог не смотреть на него. Больше, чем когда-либо, он был уверен, что это не было здесь вчера. Он практически притягивала его взгляд к себе с тем, как неуместно это было, крича о его внимании. Итак, он начал перебирать вещи на столе, может быть, здесь есть ключ к разгадке? -Упс…- Он был очень важен, когда один из пакетов с чипсами упал на пол в спешке, чтобы перетасовать кучу разнообразных закусок, энергетических напитков и различных других вещей. — Кто пьёт кофе по ночам? — Он даже не подумал об этом, он протянул руку, чтобы поднять сумку. — Аааа! — Он вдруг невольно ахнул, когда посмотрел на пол прямо под столом, потому что то, что он увидел, было чем-то действительно неожиданным. Кухонный нож. Вернее, поварской нож, тот самый, который пропал. Тот же самый нож, которым были заколоты двое его друзей, снова оказался здесь, и он снова увидел, что он был запятнан. Край лезвия был покрыт глубоким слоем крови, по крайней мере, несколько часов назад, так как он был сухим. И, посмотрев дальше, он увидел несколько капель в направлении входа и выхода. Правда, они были маленькими и слегка смазанными чьим-то ботинком, так что его легко было не заметить. На кого-то напали здесь. Но кто и почему? Это должно было произойти вчера вечером, это было ясно, но почему никто ничего не сказал? Это заставляло его волноваться, опасаться, что один из его друзей ранен и скрывает это от них. К сожалению, сейчас он ничего не мог с этим поделать. Сейчас время было важнее всего. Его расстраивало то, что это быстро становилось темой здесь, желая сделать что-то, но не имея времени, чтобы сделать что-то, что он чувствовал, что ему нужно. Неопределённый крайний срок Монокумы делал всё настолько напряжённым, и это заставляло каждую секунду чувствовать себя драгоценным ресурсом, готовой быть вырванной по прихоти, заставляя их всех выбирать приоритеты. Он отогнал эту мысль, еще одну вещь, которая стала для него неприятно привычной, и, сделав ещё одну короткую заметку в своей электронной карточке, сделал следующий шаг, направляясь в кафетерий. Ему не потребовалось много времени, чтобы заметить, что он не один, его ждали четверо студентов. Хина и Джунко были несколько ожидаемы, первая была бы очень обеспокоена второй, так как она не сможет долго стоять на ногах. Кроме того, модницу нужно держать в курсе, и хотя он не обязательно выбрал бы Хину на эту роль, он был рад, что она проявила инициативу. На других сиденьях, конечно же, были фигура девушки, с которой он провёл большую часть своего раннего времени, а четвёртый- сам Така -Така. Ты в порядке? Вы когда-нибудь слышали выражение "Бурная ночь предвещает плохой день?" Теоретически говоря, это предзнаменование, что вы ворочаетесь ночью, потому что ваше тело инстинктивно понимает будущее и знает, что у вас будет плохой день. Таким образом, ваше тело напрягается, и напряжение в мышцах мешает вам найти удобное место, что приводит к бессоннице и, следовательно, плохой ночи. Из-за этого вы просыпаетесь с чувством усталости, и у вас может даже развиться головная боль от недосыпа, из-за чего даже самая мелкая задача кажется вам сложной. Вы быстро становитесь раздражительным и легко расстраиваетесь, и даже малейшее раздражение вызывает неоправданное раздражение. Это, в основном, резюмировало то, что Мукуро чувствовала сегодня. По самой иррациональной причине она была вынуждена терпеть ужасный ночной отдых, её тело просто отказывалось сотрудничать с её требованиями заснуть. Таким образом, она ворочалась в постели, пытаясь найти место, которое каким-то чудом позволит ей наконец погрузиться в столь необходимую ей фазу быстрого сна. К сожалению, этому не суждено было сбыться, сон был слишком мимолётным для абсолютного солдата, и в результате её разум этим утром был просто не в себе. Она даже проснулась поздно впервые за много лет из-за этого нарушения её запланированного отдыха, чего не смогли отнять у нее даже несколько поздних ночных просьб сестры или даже ее время, проведенное в качестве дозорного в Фенрире. Даже когда она сидела за столом с миской овсянки в одной руке и прижималась щекой к другой, вполуха слушая абсолютного пловчиху, она не могла припомнить ни одного случая, когда бы не отдыхала по ночам. Однако, хотя она от всего сердца утверждала обратное, она прекрасно знала, почему не могла заснуть. Это не было рациональным решением, но это было единственное, что она могла придумать. Маленький клочок бумаги в настоящее время разорван и похоронен на самом дне её мусорной корзины в её комнате, что угрожало скомпрометировать её положение. Да, мотив, который её любимая сестра дала им всем буквально накануне. Такая мелочь, но удар более чем компенсировал это. Три маленьких секрета, о, такие разрушительные для их владельца. Первое уже вызывало у нее беспокойство, и она знала, что не может позволить ему выплеснуться наружу, потому что это может разрушить все в ее жизни. Простое утверждение: «Мукуро Икусаба устроила резню по прихоти своей сестры.» это было уже гораздо более откровенно, чем всё, что она когда-либо хотела, чтобы кто-то знал. Акт убийства, нет, не проблема для неё, даже не само его количество. Просто обладание титулом абсолютного солдата означало, что она уже забирала жизни раньше, и независимо от того, что кто-то говорил, она никогда не скажет, что слушание команд своей сестры или её старшего офицера было чем-то, о чем она когда-либо пожалеет…недавний инцидент с пронзением не выдержал критики. Второй секрет был ничуть не лучше, но по совсем другим причинам. «Мукуро Икусаба влюблена в Макото Наэги.»- Для обычного человека это не было чем-то слишком серьёзным, если что-то можно было бы счесть милым. Однако для неё это было гораздо хуже, чем обвинение в убийстве, как бы это ни было правдиво. Она была наёмницей, солдатом, убийцей, наслаждавшимся боевыми ощущениями. Она была воином, чьи самые большие страсти включали оружие, пули, ножи и кровопролитие, а не девушкой, которая одержима, макияжем, одеждой и парнями. Её сестра совершенно ясно дала понять, что ей не следует утруждать себя подобными идеями, и лично она не возражала. Таким мыслям не было места на поле боя, и у неё не было никакого желания менять это. Пока в её жизни не появился Макото. Он был светом во тьме, в которой она даже не осознавала, что тонет, с силой притягивая её в свои объятия без всякого желания. Он пробудил в ней те части, о существовании которых она и не подозревала, и полностью перевернул почти всё, что, как ей казалось, она знала о мире и даже о себе самой. До него у неё была только Джунко, когда дело касалось идеалов любви. Для нее это был постоянный и непрекращающийся танец на минном поле под дождем, где каждое движение чревато катастрофическими последствиями. С Джунко каждый шаг, каждый вздох, каждый удар сердца могли привести к разрушению, если она не будет осторожна. Волнующе, опасно, но так бесспорно приятно, что всё получилось. Но с Макото это было всё равно, что уйти с минного поля и выйти прямо на обычную улицу в яркий солнечный день. Птицы поют на прохладном ветру, и ни облачка не видно. Совершенно мирный, безмятежный в каком-то смысле. Стабильный, простой, легко понять и следовать. Это раздражало, насколько сильно они отличались друг от друга, как сильно отличались ночь и день, и это всегда заставляло её нервничать, ожидая, чего угодно, когда она будет с ним. Но когда этого не произошло, она медленно ослабила бдительность, позволив его солнечному настроению медленно растопить лед, который заморозил её сердце. Он был особенным для неё, и она стала дорожить его доброй душой и теплой улыбкой. Единственный мужчина, мальчик или мужчина, который не насторожился, услышав о её таланте и его последствиях. Но это делало минное поле, которым были её отношения с Джунко, более опасным. Она никогда не была из тех, кто не использует чьи-то слабости, и была удивительно собственнической по отношению к ней, а её страсть была слабостью, которая быстро стала самой большой щелью в её броне. Если бы она попыталась завязать какие-то отношения с Макото, то едва ли не попросила бы Джунко…убрать эту маленькую слабость. Она никогда не рассказывала Макото о своём увлечении именно по этой причине. Он не заслужил, чтобы этот нож болтался у него на шее. Просто для всех участников было лучше, чтобы она его не доставала, до или после того, как их воспоминания будут стёрты. Итак, для Джунко угроза раскрыть это миру означала, что она планировала продать самую большую слабость своей сестры, чтобы все услышали. Все, у кого зуб на неё, теперь будут охотиться за ним, либо использовать его как заложника, чтобы причинить ей физическую боль, либо как мишень, чтобы причинить ей эмоциональную боль. Один человек уже пытался проделать это с Джунко, но этот несчастный дурак так и не понял, с кем связался. Он практически умолял о смерти, когда Мукуро наконец догнала их обоих, Джунко не брала пленных. Но Макото совсем не походил на неё. Он не мог защитить себя от большинства, если не от всех её врагов, он был недостаточно силен в этом смысле. Его чувство самозащиты было низким, его боевая доблесть ниже, и его способность принять удар оставляла желать лучшего. На самом деле, единственное, что у него было, это его доброта, понимание и, по словам её сестры, доверчивость. И она не могла быть там, чтобы защищать его всё время, идти в ногу с Джунко было достаточно трудно, до такой степени, что это с таким же успехом могло быть неоплачиваемой работой на полный рабочий день. Кроме того, защищая его, она, скорее всего, совершила бы какое-нибудь гнусное преступление, чтобы обеспечить ему необходимую защиту. Кроме того, зная его удачу, это будет только вопрос того, когда, а не если, кто-то решит пойти за ним. Ему и так приходилось нелегко из-за необычного количества несчастных случаев, которые время от времени мешали его повседневной жизни, и если бы кто-то действительно попытался причинить ему боль, он был бы лёгкой мишенью. Такие мысли преследовали её всю ночь, и всё это время она чувствовала себя не в своей тарелке. Однако ей было совершенно наплевать на тайну третьего лица. Это была их проблема, а не её. Все, что её волновало, — это угроза, которую Джунко направила против неё и её тайного увлечения. Кроме того, какое ей дело до того, что кто-то мочится в постель до пятого класса? Немного странно, да, но не стоит об этом думать. Но это оставляло только вопрос: Почему? Зачем Джунко подвергать риску свою маскировку? Должно быть, это был еще один из её тестов, но на этот раз она не совсем понимала мотив. Неужели она хочет, чтобы она убила кого-то из остальных, чтобы обезопасить своё положение? Не для того ли, чтобы проверить, сумеет ли она спрятать себя так, чтобы никто её не нашел? Это было неясно; не то чтобы это было слишком неожиданно, учитывая обстоятельства. Но, похоже, это не имело значения. Похоже, что кто-то попался на манипуляции Джунко и попытался убить Чихиро, повесив его в манере, подобной жертвам Убийцы Сё, что означало, что Джунко получит свой суд, который она хотела. Конечно, Мукуро знала, что это не могла сделать Токо. Те несколько раз, когда она общалась с убийственной половиной писательницы, она быстро поняла, насколько высок был уровень Сё, когда дело касалось её убийств. Хотя описание звучало достаточно похоже для некоторых, Мукуро знала, что Сё никогда бы не позволила себе сделать ошибку, особенно когда нацелилась на кого-то, кто определенно был её предпочтительным типом. Несмотря на ее эксцентричную и непредсказуемую личность, которая заставляла Джунко казаться спокойной, открытой книгой, Сё было удивительно легко понять, когда вы понимали, что к чему. Она выслеживала симпатичных мальчиков, которые ей нравились, пришпиливала их ножницами и отпускала ужасные шутки или сравнения с убийством, смеясь так громко, как только могла. Если честно, то это просто чудо, что её до сих пор не поймали. Конечно, это означало бы, что Токо должна была бы сначала узнать настоящий пол Чихиро, и, учитывая, как мало они взаимодействовали, Мукуро чувствовала себя очень уверенно, говоря, что программист никогда не расскажет писателю ничего подобного в ближайшее время. Значит, это сделал кто-то другой, и она догадывалась, кто именно, даже учитывая потерю памяти и всё, что она знала о других. Однако, размышляла она, глядя на других обитателей комнаты, это не объясняло, почему Киотака и Аои выглядели такими измученными. Это было не то, что можно было легко заметить в случае последней, так как она всегда была в приподнятом настроении, но Мукуро легко могла определить признаки за милю. С Киотакой любой мог бы сказать, что у него не всё в порядке с его глубокими, мешковатыми глазами и дрожащими, потными руками. Но в чём же была причина? Она решила, что ей всё равно. Если только её сестра не говорила иначе, она не чувствовала необходимости общаться с ними больше, чем это было необходимо. Даже когда они учились в школе, у неё было не так уж много моментов общения с другими людьми, помимо соблюдения приличий. Об этом стоило задуматься только тогда, когда предмет её желаний вошёл в обеденный зал, подошел прямо к нему и спросил: -Така, ты в порядке? -Ах… Киотака замешкался, что было редкостью, но сумел ответить с вынужденным энтузиазмом. -Да, теперь я в полном порядке! Спасибо вам за вашу заботу! Смесь невозмутимых и озабоченных взглядов, которые Киотака получил в ответ на своё явно ложное заявление, была более чем достаточной, чтобы быстро смочить фасад. -…Ну, ладно, нет, я не в порядке. Я просто.....разочарован, я думаю, было бы правильным словом. — Разочарован? — Парировал Макото в ответ. — По какому поводу? Киотака молчал в ответ, выглядя совершенно подавленным, когда он рассеянно смотрел на дверь. Мукуро не нужно было быть телепатом, чтобы понять: что бы его ни беспокоило, он не чувствовал себя комфортно, обсуждая это. По крайней мере, не без подсказки. К счастью, ей не пришлось этого делать. — Така, почему бы тебе не рассказать Макото то, что ты рассказал мне? Саяка мягко подтолкнула его с нежной улыбкой, завершая словами: -Всё в порядке, ты среди друзей, помнишь? Киотака заколебался, но потом сделал ошибку, взглянув на Макото и поймав взгляд счастливого ученика, полный надежды. Мукуро знала, что после этого дело было сделано. Она не понаслышке знала, как легко попасться в эти щенячьи глазки и начать говорить обо всём, что тебя беспокоит. У него просто был успокаивающий вид, который просто заставлял вас хотеть признаться в своих секретах; и когда он сосредоточил свое полное, нераскрытое внимание на вас, как он был с такой прямо сейчас, если у вас не было железной воли, как у Джунко, вы были почти обречены. Киотаке не потребовалось много времени, чтобы со вздохом рассыпаться в прах, а когда он выпрямился, то запел, как канарейка. И того, что он сказал, было достаточно, чтобы глаза Мукуро поднялись в полном шоке. Ночной дозор? Создание поста? Смены? План, который он придумал, был гораздо более сложным и целенаправленным, чем всё, что она когда-либо видела от него в школьные годы. Большую часть времени он был исключительно реакционером, предпринимая шаги только для того, чтобы вмешаться после того, как преступление было совершено, хотя они и были незначительными. Но это было всё, чисто в ответ на действие, никогда не предотвращать его заранее. Это был первый раз, когда она могла припомнить, чтобы он когда-либо делал что-то упреждающее, как это; во всяком случае, не на уровне деталей. И это было очень хорошо продумано, совсем не то, что он обычно делал. Нельзя сказать, что он был глуп или что-то в этом роде, он не мог быть с его оценками, но самое близкое, что она могла вспомнить о нем в прошлом, это когда он стоял перед местом для задержанных в течение трех дней подряд, когда ему сказали, что кто-то видел, как кто-то пытается пробраться и вернуть себе телефон, или что-то в этом роде. И даже тогда это было всё ещё в ответ на действие, а не в ожидании действия. Честно говоря, её удивило, как много он должен был подумать, чтобы придумать все это. Опять же, его планы обычно были намного проще, чем этот. Она бы больше ожидала чего-то вроде просто стоять в коридоре, как раньше, а не этого. А потом была ещё одна вещь, которую он упомянул. -Значит, этот мерзавец в маске просто вышел из столовой? -Да. -Киотака мрачно подтвердил вопрос Мукуро. - И я уверен, что проверил и столовую, и кухню как раз перед вечерним объявлением, и там никого не было. -Может быть, оно пряталось, а ты просто пропустил его? — Спросил Макото, но тот лишь покачал головой. — Невозможно, единственное место, где можно спрятаться, — это шкафы, но они до краев забиты кухонной утварью.- Начал Така, а Хина закончила: — да, и я позаботилась о том, чтобы сегодня первой попасть на кухню, и там не было ни кастрюли, ни сковородки. Пока они продолжали обдумывать возможные варианты, Мукуро вела свои собственные дебаты. У неё не было никаких сомнений в том, что человек, о котором они говорили, была Джунко, иначе ничего бы не вышло. Она была единственной, кто мог проникнуть на кухню, учитывая их слова А возможно… Нет, она тут же отбросила эту мысль. Никто не мог проникнуть сюда без ведома её сестры, никто. И даже если бы кому-то чудом это удалось, буквальная армада Монокум в школе быстро расправилась бы с ними. -Вы думаете, что это помощник организатора? — Это был вопрос Хины, который почти заставил её фыркнуть от смущения, если бы у неё не было контроля, чтобы остановить это. В конце концов, было бы довольно трудно работать на человека, будучи вторым лицом в плане. -Ошибаешься! Монокума внезапно прервал его, когда он выпал из отсека в потолке, чтобы приземлиться перед пораженным пловцом в том, что Хифуми когда-то назвал «супергеройским приземлением». Если бы он не был роботом, то наверняка получил бы серьезные повреждения коленей. Как бы то ни было, он встал и с негодованием ткнул острым когтем в Хину. -То, что ты завидуешь моей потрясающей фигуре, ещё не значит, что ты можешь бросать мне такие нелепые обвинения! Я серьёзно! Как бы ты себя чувствовала, если бы я начал рассказывать местным на улице, что у вас тайный фетиш на утопление, и именно поэтому ты проводишь так много времени в бассейне! - У меня нет фетиша! Особенно для чего-то… подобного! — Хина опровергла это без малейшего намека на румянец, более сердитая, чем что-либо другое, но кукла не смутилась, когда она встала перед ней. - Я это знаю! И ты это знаешь! Но если ты не хочешь, чтобы люди думали, что вы это делаете, ты никогда больше не обвинишь меня в чем-то подобном! У меня есть репутация, которую нужно поддерживать.-С этими словами кукла повернулась на каблуках и вразвалку вышла из парадной двери, бормоча что-то на своём автоматически настроенном дыхании. Хромая. Пятеро студентов смотрели вслед аниматронику с недоумением на лицах, и для Мукуро это было более чем оправданно. Это было довольно неожиданно и совсем не в характере её сестры. В то время как поддержание репутации было важно для поддержания их прикрытия ещё до блокировки, Джунко прямо заявила о многих чертах характера Монокумы, которые, как предполагалось, должны были быть, и это определенно не было тем, что она могла вспомнить. — Что это… было?— Спросила Хина, как только Монокума вышел за дверь, осторожно оглядываясь на потолок на случай, если ещё один медведь выскочит снова. Относительно бессмысленная забота, поскольку Джунко редко, если вообще когда-либо, повторяла одну и ту же шутку дважды. И только на ком-то, на ком она не использовала его раньше. -Я не знаю.- Саяка, наконец, призналась после минутного молчания, вполне объяснимого, поскольку эксцентричное поведение Джунко было очень трудно понять. Мукуро старается уже много лет и понимает с трудом. - Это не имеет значения.- Наконец заключил Така, выглядя слишком усталым, чтобы продолжать умственную работу, пытаясь понять ураган эмоций, которым был Монокума. -Это даже не имеет значения, работает оно на организатора или нет. Важно то, что мы положим конец этой новой угрозе, прежде чем они причинят еще больше вреда! Я больше не буду стоять сложа руки, когда моим одноклассникам угрожает какой-то негодяй! Давайте все вместе работать, сейчас больше, чем когда-либо, чтобы остановить эту убийственную игру раз и навсегда! Он сжал кулак, и в его глазах снова вспыхнул огонь, который он когда-то сдерживал. Чувство решимости в его позе, которого ему не хватало всё утро, внезапно усилило его позицию, когда он встал и посмотрел туда, где только что стоял Монокума. Мукуро не знала, что именно вызвало такую реакцию в моральном компасе, но что бы это ни было, это было изменение, которое, даже она должна была признать, было крайне необходимо. Киотака никогда не был угрюмым, так что было приятно видеть, как он выздоравливает. Она ненадолго остановилась на этом, даже когда другие произносили свои собственные крики согласия за вновь обретённой решимостью моралиста. Откуда взялась эта мысль? Она не должна была найти этот акт неповиновения хорошим, верно? Она должна была быть против этого. Именно этого и хотела бы Джунко. Так почему же тогда её рука тоже была поднята в воздух, поднята так высоко, как только могла? Почему её щеки напряглись от того, как сильно она улыбалась? Что это было за теплое чувство в груди, от которого ее сердце радостно забилось, а желудок упал, как свинцовый шарик? И почему это кажется ей такой знакомой? К сожалению, с этими мыслями придется подождать. Когда раздался звук оповещения и на мониторе появилось лицо Монокумы, его мягкое тело обмякло, когда он лениво лежал на боку со стаканом вина в лапе, приговаривая: -Я уже устал ждать. Устроим...погружение. Это момент, которого мы все так ждали, классный суд! Вы все знаете, куда идти, верно? Большая красная дверь, первый этаж, пропустить её невозможно. Скоро увидимся… О! И прежде чем я забуду, посещение обязательно для всех сознательных членов студенческого сообщества. Так что, если вы не собираетесь втягивать кого-то еще в неприятности из-за сотрясения мозга, вам лучше поторопиться. С этим зловещим предупреждением монитор погас, и студенты, когда-то полные громкой решимости, молча и напряженно двинулись к выходу. Мукуро почувствовала лёгкий укол знакомого чувства ревности, когда Макото предложил ей отодвинуть кресло Саяки, но, как и все несущественные чувства, она отодвинула его в сторону, чтобы разобраться с последним. Даже принимая предложение Киотаки опереться на его плечо, она держала свои мысли при себе. В конце концов, ей еще предстояло выполнить свою миссию. -Нет…- Нет…Только не сейчас. Говорят, что разговор с самим собой был первым признаком безумия. То, что превратить мысль в конструкцию и заявить, что это другой человек, — это неправильность, которая должна сказать вам, что вы прошли точку невозврата, и что вам нужно обратиться к врачу, прежде чем это перерастёт в проблему, с которой не так легко справиться самостоятельно. Есть также те, кто утверждает, что чрезмерное заполнение предложения до такой степени, что, если вы попытаетесь произнести всё это в одной обстановке, вы рискуете потерять сознание от самоиндуцированной суффиксии, является признаком того, что вы действительно можете быть кем-то, кто сильно наслаждается физическими мучениями. Некоторые также сказали бы, что, решив запереться в своей комнате со всеми включёнными лампами и используя всё, что вы можете достать, чтобы забаррикадировать дверь в тщетной попытке предотвратить появление серийного убийцы, который проявился из вашего собственного самосознания и, таким образом, не будет иметь больших трудностей удалить ту же самую баррикаду, которую вы поставили, чтобы уйти и причинить больше смертей людям вокруг вас, было довольно контрпродуктивно. Если бы вы сказали всё это Токо, она бы назвала вас идиотом. Она слишком хорошо знала, что не сможет так легко остановить свою злобную вторую половину. В конце концов, ей было неприятно сознавать, что половина её души упивается кровью, убийствами и садизмом. Она знала, что этот план, эта попытка были бессмысленны в великой схеме вещей. Но это заставило её почувствовать себя лучше. Это помогло ей на какое-то время забыть о слёзах, сожалениях, мрачных мыслях и притвориться, что с миром всё в порядке. Что она не пролила больше крови на свои руки неохотно, по воле кровожадного психопата. Токо быстро покачала головой, отгоняя эту мысль и хлопая себя по голове одним из своих собственных хвостиков. Здесь не место для таких мыслей, нет. Она взяла карандаш и глубоко вдохнула воздух, наполненный прогорклым запахом собственного тела, к которому она так привыкла. Теперь настало время дать волю чувствам. Вот куда она уходила, когда чувствовала, что весь мир хочет её заполучить, в её собственный личный мир бумаги, светодиодов и чернил. Земля, где всё возможно, лишь бы слово было на бумаге. Вселенная, где единственное слово человека, которое имело значение, было её собственным. На этих страницах, в этих книгах её собственного сочинения, в этих произведениях, созданных её собственными страстями и желаниями, она была кем-то, кто имел значение. Она могла бы притвориться, что она не какая-то отвратительная тварь в человеческой шкуре, которая чувствует головокружение, видя, как люди смотрят на неё, как на монстра, а молодая девушка, которая просто хочет жить жизнью любви и страсти, как и все девушки. В святилище ее комнаты всё, что имело значение, — это её писательство, её произведения искусства, которые приносили столько радости и идеалов романтики. Здесь она была не женщиной, которую днём ненавидели все, или злым демоном, который являлся серийным убийцей, который прятался по ночам и молился на маленьких мальчиков, которые причинили ей какую-то боль, а прекрасной принцессой, которая была доброй, доброжелательной и любила каждого, кто хотя бы взглянул в её сторону. Ей можно было дать то, чего она желала больше всего, то, чего она желала. Как и то, что она делала сейчас, вместо того, чтобы сосредоточиться на лице бедной девушки, которое она чувствовала зарождающееся, хотя и неохотное восхищение, теперь преследовало ее каждый раз, когда она моргала. Девушка, которая заявила, что сделает то, что парализовало молодого писателя настолько, что он даже не мог подумать об этом. Только в святилище своих мыслей она могла признать это, но она чувствовала…зависть к Чихиро. Она не знала, что это было, что Монокума имел на как-то даже слабее, чем пишущая протеже девушка; факт, что она чувствовала небольшую долю горького самодовольства. Как бы то ни было, но вместо того, чтобы быть похожей на неё, более слабая девушка решила встать и решить стать лучше, вместо того чтобы позволить этому давить на неё. Она даже сказала, что расскажет им всем, что это было, когда она станет сильнее. При этих словах Токо горько фыркнула. Люди всё время говорят такие вещи, это был полный обман. Они обещают, что изменятся, но только для того, чтобы снова впасть в свои дурные привычки. Просто так уж устроены люди. Люди не меняются, по крайней мере в реальной жизни. Люди не были такими, как в книгах, персонажи, которые проходят через арки развития в течение истории. Персонажи могли меняться по мере необходимости, чтобы соответствовать сюжету, для которого они были созданы, чтобы лучше соответствовать той роли, которая была необходима для них в повествовании. Настоящие люди так не поступают. Вот что она говорила себе, и в это она верила без малейшего сомнения. Те, кто не мог иначе, были такими же, как она, избитыми и насильно втиснутыми в роль, даже если они этого не хотели, и любая попытка сопротивляться будет встречена ещё большим страданием и болью. *щелчок*…Проклятье.- пробормотала она, когда кончик её карандаша сломался. Она снова стала неосторожной. К счастью, у неё было еще несколько под рукой, в конце концов, она была профессионалом, но это не снимало разочарования от того, что её творческий путь внезапно остановился. Возвращаясь к теме, она ни на секунду не поверила, что крошечная программистка сможет измениться, ни в малейшей степени. Вот и всё, что требовалось доказать. Однако… это не означало, что она не ревновала к Чихиро за то, что она сказала, что она попытается. Это было нелегко признать, но она хотела бы быть такой же храброй. Она хотела быть такой же, просто сказать, что она может быть достаточно сильной, чтобы измениться к лучшему, стать более сильным человеком. Ей хотелось рассказать о себе и признаться в том, что она скрывала за горечью и желчью. Она хотела вести содержательные беседы с другими, чтобы её принимали как нормальную девушку, несмотря на её недостатки. Она сжала клочок бумаги, её глаза дрожали, хотя они оставались сухими, её слезы высохли давным-давно. Но её рука продолжала работать, несмотря ни на что, её тело было хорошо натренировано, чтобы продолжать писать, независимо от её текущего настроя и эмоций. Мечта, которую она хотела, была невозможна. Она была женщиной с серийным убийцей, вцепившимся в её мозг, умоляющим об освобождении, чтобы убивать и калечить, сколько душе угодно. Никто никогда не сможет доверять ей, и они никогда не захотят попробовать. Она никогда не найдёт того, кто сможет увидеть её своими глазами, если её тайна выйдет наружу. Может быть, именно поэтому её вторая половинка сделала то, что она считала невозможным, и пересекла черту. Токо не была дурой, ей слишком часто приходилось видеть ужасные последствия действий своего второго «я», чтобы не знать очень близко, что это были за цели. Никогда тот, кого все называли Убийцей Сё, не отклонялся от этой модели, поэтому, когда она увидела, что почти никто из других не соответствует типу, на который она нацелилась, Токо почувствовала некоторое облегчение. До сих пор. Теперь на её руках была кровь другого человека, и на этот раз она не сможет убежать от своей склонности к убийству. По какой-то нечестивой причине она решила, что Чихиро просто должна умереть, и в процессе полностью перевернула всё, что Токо думала, что она знала о своей ненавистной второй половине. Ревность? Она никогда раньше не заботилась о том, как Токо относится к другой девушке, и раньше она завидовала и тому, и другому, так что это не имело никакого смысла. Потому что Чихиро была легкой мишенью для неё? Сё и раньше побеждала в своих похождениях гораздо более сильных мужчин, и, похоже, она наслаждалась этим вызовом. Как бы то ни было, Чихиро была ранена, и даже если она выжила, это должна была быть она. Когда произойдет суд, она быстро станет против всего мира, пока её тайна не выйдет наружу. И когда это произойдет, она будет приговорена к смертной казни, не сомневайтесь в этом. Она здесь одна, и её оставят умирать в одиночестве. -Ну что ж, — подумала она с легкой грустной улыбкой, — по крайней мере, мой принц будет рядом. Ладно, она была не совсем честна, когда сказала, что ей никто не поверит. Она уже встретила одного, единственного, кто узнал ее тайну, и решила остаться с ней. Еще до того, как они поняли, почему их тайны стали достоянием гласности, она подошла ночью к милому принцу и рассказала ему о своем втором «я», прекрасно зная, что он в ее вкусе, в попытке защитить его от нее. Поначалу он, похоже, усомнился в ее словах, но после того, как она всё ему объяснила и у него было время всё обдумать, он дал ей то, чего она никак не ожидала получить. Улыбку. Это была мелочь, но она значила для неё больше, чем она когда-либо думала. А потом он пошел еще дальше, сказав ей: -Очень интересно. Это может быть что-то, что я мог бы использовать. Спасибо, что сообщили мне об этой… ситуации. Я постараюсь хорошо использовать эту информацию в будущем. А пока никому об этом не говори. Я обо всём позабочусь. Это было намного выше всего, что она когда-либо считала возможным. Он не только не назвал её чудовищем, убийцей или каким-то другим синонимом, он назвал её интересной! И ещё! Он поблагодарил её за это, её! Он даже сказал, что позаботится о ней, защитит её и позаботится о том, чтобы она была спасена от всего этого когда-либо снова. Он даже намекнул, что пойдёт с ней на свидание! Может быть, она немного перефразировала, и это последнее, возможно, было её творческим настроением, но он сказал, что поможет ей, в этом она была уверена. Всё, о чем он просил, это чтобы она никогда не давала своей второй половинке шанса кого-нибудь убить! Она вздрогнула и испачкала бумагу. Ладно, может быть, она и не смогла сдержать часть обещания, но она не убивала, так что она не нарушила своего обещания. Так ведь? И он сказал, что справится с этим, так что ей не нужно беспокоиться о том, что другие узнают о её проблеме. Это было похоже на что-то из сказки, белый принц, выходящий из темноты, чтобы сбить её с ног и спасти от зверя, в которого она была заколдована, когда всё пошло наперекосяк. Человек, который выступит против разносчиков слухов и скептиков, которые будут осуждать её как безмозглое животное. Кто встанет рядом с ней, несмотря ни на что, несмотря на всё, и вернет её к свету, в котором она должна была быть с самого начала. И, может быть, в уединении их собственного жилища он возьмет её за руку и притянет к себе… Её мозг уже работал на пределе, сердце колотилось, как барабан на празднике. Неужели её лицо покраснело? Она чувствовала жар, но было трудно сказать, так как остальная её часть ощущалась как печь! У неё перехватило дыхание, и она могла поклясться, что её очки начали запотевать от жары. Она резко встряхнулась и быстро вытерла слюну с подбородка, прежде чем та успела капнуть на рукопись. В конце концов, нет смысла всё это портить. Несмотря на это, она продолжала улыбаться. Наконец-то у неё появился кто-то, кто был готов стать её союзником, готовый поддержать её в этом несчастном мире. У неё был кто-то, кто верил в неё и мог помочь ей, когда она нуждалась в помощи. Впервые в жизни у неё был кто-то, кого она могла назвать своим самым близким другом. Может быть, если всё пойдет хорошо, они даже могут стать…любовниками? От этой мысли она чуть не завизжала, как свинья. Если бы кто-то вроде Бьякуи стал её бойфрендом, это, несомненно, доказало бы миру, что она может быть кем-то достойным, кем-то, кто может выделиться своими собственными достоинствами и действительно быть кем-то. Это докажет раз и навсегда, что ненавистники и хулиганы ошибались на её счет. Она практически видела, как все они пресмыкаются у её ног, умоляя простить их за то, что они обзывали её, ставили ей подножки в коридорах, втыкали жвачку в волосы, издевались над ней за то, что она пытается вести обычную жизнь, и за сотни других ужасных вещей, которые ей придётся перечислять часами. Они будут просить её дать им второй шанс, когда будут лизать её туфли. И она будет господствовать над своим высшим статусом, смотреть им в глаза, притягивать их к себе и шептать им на ухо, словно влюбленная «Нет.» О, ей было так приятно представить себе выражение их лиц после этого, когда она уходила под руку со своим богатым и могущественным возлюбленным, провожая его домой, где они направлялись в свои покои… Её улыбка упала, реальность внезапно ударила её по зубам. Но для этого ей нужно было сначала пережить классный суд, и она действительно не верила, что сможет доказать свою невиновность в этом деле. Единственный шанс, который у неё был, — это молчать и позволить своему милому принцу спасти её от чужого суда. А сейчас она просто сосредоточится на том, чтобы закончить первый набросок своего следующего романа, и пусть её любимый исследует доказательства, которые спасут её. Внезапно монитор ожил, и этот ужасный звук эхом разнесся по всей школе, а Монокума показал своё отвратительное лицо. Его требование было простым: отправляйтесь в зал суда. Она усмехнулась и вернулась к бумагам, отказываясь сдвинуться с места. Ей было плевать, что он скажет, она оставалась здесь, где не будет представлять угрозы для тупиц из её класса и её любимого Бьякуи. И он ничего не мог с этим поделать. -Динь-дон! — раздался звонок в дверь, но она не шелохнулась. Кроме того, даже если бы она и хотела ответить на звонок, ей всё же удалось подтолкнуть кровать, комод и письменный стол к двери. Она не сделает этого снова, даже если от этого будет зависеть ее жизнь. -О, Токоооо!— она вздрогнула, когда услышала в Интеркоме голос тошнотворного директора. -Пришло время сууууууддддддддааааа! — У-уходи! — крикнула она в ответ, зная, что он услышал бы её, несмотря на шум в комнате. -Я…я не выйду, И… и ты ничего не можешь с этим поделать! Он постучал в дверь несколько раз, но она только самодовольно посмотрела на баррикаду, уверенная, что он не сможет пройти. -О, Токооо!— Повторил он, на этот раз с необычным самодовольством. -Я уважаю вашу личную жизнь, стуча, но я утверждаю свою власть как ваш директор, входя в любое время! Сначала она закатила глаза, но как раз собиралась вернуться к своей книге. — Бах! дверь содрогнулась, когда что-то большое и тяжелое врезалось в неё с такой силой, что вся ее мебель задрожала, и она с криком отскочила и уставилась на дверь в новообретенном ужасе. Он ведь не может быть серьёзным, верно? -БАХ! Дверь протестующе вскрикнула, когда на неё снова напали, и она задрожала в ответ. Он не шутил. Он всерьез собирался выломать дверь, чтобы добраться до неё. Раздалось ещё одно «БАХ», когда дерево было вынуждено на мгновение согнуться так, как не должно было, и она испуганно отступила назад. Она и представить себе не могла, что что-то настолько маленькое будет достаточно сильным, чтобы нанести такой урон, но, похоже, она серьезно недооценила медведя. Она зажмурилась и заткнула уши при очередном «БАХ», которое грозило расколоть деревянную дверь. Это было так громко, что она полностью заперлась в этой позе, ожидая того, что она теперь знала, было только неизбежным звуком её двери, падающей в сторону мебели, и бешеного медведя, мчащегося, чтобы тащить её, брыкающуюся и кричащую, к блоку палачей, который ждал её. …Только для того, чтобы стук внезапно прекратился. Несколько секунд она ждала последнего удара, ни на секунду не веря, что он сдался. В конце концов, однако, она нерешительно взглянула на дверь, и когда та не захлопнулась внезапно в течение целой минуты, она вздохнула с облегчением. -Привет! — только для того, чтобы закричать в безудержном ужасе, когда она была внезапно поднята с ног двумя парами лап, когда внезапно появились двое Монокум и подняли её над своими головами с удивительной силой. Чтобы сделать всё ещё хуже, четыре многие из них внезапно принялись за работу, разбирая баррикаду, которую она строила с пугающей легкостью, несмотря на все её мольбы. Не прошло и минуты, как её мебель вернулась на свое место, а те, кто расправился со всеми её делами, подали несколько замысловатых «дай-пять» в честь праздника, закончившегося тем, что один хлопнул другого, а двое, держась за её ноги и бедра, устремились к двери, и её крики эхом разнеслись по коридорам, словно безумная сирена. Всё, о чем она могла думать в этот момент, было сожаление о том, что не смогла закончить то, что могло бы стать её последним романом. Это был бы настоящий хит.