Иван-дурак

— Что этой помеси львицы с единорогом надо от тебя? — Русь прекратил мерить шагами кухню и остановился, обратив взор своих серых глаз на потомка.        Изначально Россия хотел провести Новый год исключительно с дедом, однако Российская Империя воспротивился и грозился обидеться на внука. Конечно, он этого бы не сделал, но Федерация решил «пойти на поводу». Отмечали с размахом. А как иначе, если к привычному списку гостей прибавились жëны не только Империи, но и Союза. А потом ещё, ближе к полуночи, прибыли Русское Царство с Византией. Как только последняя оказалась в зоне видимости Руси, тот сразу скорчил лицо, словно в супе ему попался горошек перца.        Беларусь пришла ещё днëм вместе с матерью, а потому российское Воплощение смог не только передать ей подарок, привезëнный из Японии, но и подвергнулся «самым страшным терзаниям»: сестра ужасно соскучилась по нему, из-за чего и ходила всюду за Россией хвостиком, а также время от времени обнимала его, несмотря на, пусть и слабые, но протесты. Со стороны эта картина выглядела так, словно бабушкин кот, который обычно готов расцарапать руки любого в кровь, со всем своим мужеством терпит ласки маленькой внучки, нежно держащей пушистого в своих руках.       Остаться с дедом наедине и излить душу, к горькому сожалению, не было никакой возможности. Великий Новгород забрал Древнюю Русь уже второго числа. РФ не успел расстроиться из-за этого: Правительство уже вовсю настойчиво напоминало, что праздники для него закончились, а на работе всем так тоскливо без него.        Сошлись с дедушкой на том, что Рождество Россия отметит у Древней Руси. «Так будет даже лучше, — прибавил РИ, легонько сжимая руки внука в своих ладонях, — никто, разумеется, по неведению не огорчит тебя в этот светлый праздник». Федерация только покачал головой на столь прозрачный намёк на своего отца и с тяжестью вздохнул.       С прошлого года они так и не помирились, перенеся обиду глупой ссоры в 2015. Россия не признавал своей вины, потому и не проявлял инициативы, а всё ждал, когда СССР соберётся с духом и признает свою неправоту. Но время шло, а отец и сын всё никак не могли пойти на мировую: то нежелание делать первый шаг препятствовало этому, то потом и вовсе дела государственные.       Пятого числа, после работы русский сразу же, не заезжая домой, отправился к деду. Приехал уже поздно, когда Русь десятый сон видел, уютно устроившись на печи (как Россия не пытался, а всё не мог уговорить деда сменить печь на нормальную кровать, тот из раза в раз повторял, что после кровати у него кости болят и спина отваливается). Однако, заглушив двигатель и выключив фары, младшее Воплощение заметил фигуру, выходящую из деревянного дома. Заспанный дед, кутаясь в старую будёновку, неловко, вразвалочку, спешил в его сторону, похожий то ли на косолапого мишку, то ли на пингвина.       Древняя Русь, крепко обняв внука, да так, что только рёбра не трещали, с долгожданным для России радушием принял его, усадив на кухне. Первым делом РФ поделился с ним тем, что не давало ему покоя. — Не знаю, — вряд ли ради шкатулки возникла необходимость позвать его к себе. Да не просто в гости, а на званый вечер, словно они старые приятели.        В конверте кроме телеграммы и приглашения лежали пластины подобранных Британией минералов: родонит, яшма и уваровит. Неплохое сочетание, но понравится ли дедушке розовый цвет родонита? Не лучше ли заменить его красной яшмой?  — Ты что ответил? — дед подошёл к столу, за которым сидел Россия.  — Ты знаешь, будто бы ответа от меня ждут лишь одного, не оставляя выбора.        Древняя Русь вмиг изменился в лице, сжал кулак и с такой силой ударил по дубовому столу, что напугал дремавшего Тапка.  — Никто не смеет указывать тебе, что делать! Помни, Россия, что ты им ровня! Никто не может ставить тебя перед фактом!        Дед мог бы хоть всю ночь продолжать изливаться праведным гневом, но, заметив, что речи его не успокаивают, а действуют наоборот на внука, сразу же успокоился, резво пододвинул табурет к Федерации. Сел рядышком и взял его ладонь в свою, накрыв другой.  — Будь покоен, внучок, мы придумаем, что делать. — Сверкнув своими хитрыми глазами, он почти подпрыгнул на месте и, оказавшись у окна, убрал бумажное полотенце с тарелки. — Я вот тут тебе пирожков всяких разных испëк, молочка коровьего добыл. — Он согнул пальцы, вытянув указательный, и вознëс руку. — Специально в другую деревню бегал! — Он взял всë это добро и понëс на стол, игнорируя протесты младшего Воплощения.  — Дед, пост же идëт, — он с сомнением и жалостью взглянул на приготовленные с любовью пирожки.  — Да простит Бог душу мою грешную, но не мог я удержаться. Сердце истосковалось по тебе, молило меня чего-нибудь вкусненького тебе приготовить. Мы с тобой сколько опять не виделись? Давно! Не обижай ты старика.  — Да какой ты старик, дед? — Русь с иронией приподнял бровь. — Выглядишь моложе меня.  — Это ты не выспался, — он с большим удовольствием смотрел на внука, который взял наконец пирожок с мясом. — Ну, рассказывай: что делал, где был? — Только Россия хотел ответить, как предок перебил его, ударив рукой по столу, но уже куда слабее. — Новгород, этот старый дурак, молчит, не говорит мне ничего! Всë ещё злится, как пить дай!  — Он просто не знает, что ты в своëм уме, — он откусил от пирожка небольшой кусочек. Тапок, учуяв запах мяса, запрыгнул ему на колени.  — Да говорю тебе, обиду затаил на меня! — он одним махом скинул кота, шикнув на него, когда тот с возмущением промяукал. — Так где был?  — У дядюшки вот гостил недавно.  — У чухонца этого некрещëного? — Россия, не ожидавший такого, чуть не подавился молоком. Русь живо сориентировался и похлопал внука по спине.   — Дед, — откашлявшись, он с доброй улыбкой обратился к древнему Воплощению, — ты вот иногда такое говоришь…   — А что? — искренне изумился он и развёл руками. — Да он для меня наравне со скопцами!   — Ну, деда, будь поприличней. — Русь изогнул правую бровь. — Нормальный он, — он чуть помолчал, а затем добавил: — И крещён.   — И в какой же церкви?   — Лютеранской, — Российская Федерация опустил глаза на Тапка, который не оставлял попыток набить живот мясом из пирожков. Он опёрся передними лапами в колено России и одной из них притянул руку с надкусанным пирожком. Но, понюхав тесто, он опустился и с обиженным видом глянул на русского, словно вопрошая, как он мог подменить вкусный фарш на какую-то капусту.   — От проказа! — младший русский не понял, в чью сторону это оскорбление: Финляндии или Тапка? — Россия, душа моя, — он опустил ладонь на плечо Федерации, — моё сердце радуется, когда я вижу, что из доброго сокровища ты выносишь доброе. Так и нужно поступать, но… — Русь сделал паузу, раздумывая над следующими словами, бегая взглядом по полу, а затем серые глаза снова обратились к России. — Но они видят в твоей доброте только слабость, — он вздохнул так, как люди вздыхают, с трудом принимая жестокость мира. — И чухонец этот не исключение.         Россия вздохнул, повернув голову в сторону. Он уже наперёд знал, о чём заговорит дед.   — Вспомни, с какой лаской его принял твой дедушка, и как он отплатил нашей семье за эту любовь. Два раза он выступал против нас, ошибочно полагая, что ветер в другую сторону дует. И до сих пор ему удавалось выходит сухим из воды. Даже ответственности за свои преступления избежал, — последнее предложение он чуть ли не выплюнул.         Младший русский молчал. Он понимал, очень хорошо понимал негодование Руси. Потому и мешкался, не мог решить, говорить ему или нет. Насколько глупо и наивно давать ещё один шанс такому ненадёжному Государству как Финляндия? Правда ли, что его надежда на исправление дяди пуста?   — Говори, внучок, — ласково начал Древняя Русь, заглядывая ему в глаза, — вижу, что ты хочешь чем-то поделиться. Лучше будет сейчас обсудить, чем тебе это потом носить тяжёлым грузом на сердце.   — Я… — неуверенно произнёс он, — я хочу попытаться переманить его на свою сторону.         Некоторое время древнее Воплощение хранил молчание, глядя внуку прямо в глаза. Взгляд мудрых серых глаз горел ровным и неярким светом, но от этого становилось только тяжелее. Россия уже десять раз пожалел, что озвучил такую глупость вслух.   — Твоё милосердие не знает границ, — наконец-то проговорил он, — но Финляндия не тот, кто заслуживает этого.   — Он долгое время был предан дедушке.         Нет… Зачем же он продолжает? Отчего так неумело пытается оправдать дядю, хотя умом отлично понимает, что смысла это никакого не имеет.   — Вот как? — Русь нахмурился, но лицо быстро разгладилось. — Что же это за преданность такая, скажи мне. Как только на горизонте замаячила возможность отделиться от Российской империи, он тут же ей воспользовался, причинив боль твоему дедушке. Я хоть и не жалую твоего отца, но бесконечно рад, что ему удалось прогнать интервентов с нашей земли. А если бы нет? Финляндия, в таком случае, забрал бы Карелию. А того глядишь, и на Петербург бы позарился.   — Дед…   — Дай мне договорить. Ты должен это услышать и запомнить. Стоит кому-то из европейцев пообещать ему наши земли, так он и не догадается пошевелить своими куриными мозгами, что его используют. С удовольствием решит оторвать от тебя кусок, — на последней фразе Россия поморщился.   — Потому я и хочу пойти на это. Убедить его, что намного выгоднее соблюдать нейтралитет, — Русь усмехнулся, — чем идти против меня.         Старшее Воплощение покачал головой, не соглашаясь с Россией. Федерация опустил голову. Не ожидал он, что их непринуждённый разговор перетечёт во что-то такое тягостное, что омрачит всю радость встречи.   — Мне кажется, что он несчастен, но слишком горд, чтобы вслух сказать об этом. Он… словно между раем и адом мечется.   — Погибели предшествует гордость, и падению — надменность. То, в каком положении он сейчас находится, — это плата за грехи, — ровно произнёс Русь.   — Но, дед, как я могу оставить его так? «Не отказывай угнетённому», так ведь?   — Россия, — рука вновь легла на его плечо, но на этот раз сжалась чуть сильнее, — подумай хоть раз о себе.   — Но и я выиграю от этого, — с полной уверенностью проговорил он. — Так я смогу обезопасить наши рубежи.   — Ты действительно веришь в это? — России показалось, что во взгляде предка промелькнули грусть и… страх. Словно если он пойдёт на этот шаг, то станет обречён. — Вспомни, как только Крым оказался у тебя, чухонец сразу занял позицию наших врагов.         РФ хотел было что-то сказать, но Русь ему не позволил, вознеся ладонь.   — Сейчас мы ни к чему не придём, а только вступим в бесполезный спор. Тебе необходимо время, чтобы тщательно всё обдумать. Помни, что ты понесёшь ответственность за свои поступки и что в твоих руках судьба огромной страны и миллионов людей.   — Ты прав, я должен ещё раз всё обдумать.         Древняя Русь довольно кивнул и улыбнулся. Вмиг атмосфера пустого спора исчезла, как темнота после восхода солнца. Да, пусть они и не пришли к конкретному выводу, но Россия был рад, что поделился этим с дедом — по глазам его видел, что тот разделяет терзания его души, но при этом рассуждал не сердцем, а головой.   — Что же до Британии… — вдруг начал он, хитро сощурившись, — то ты поезжай и не бойся. Ведь это хорошая возможность прощупать почву.   — Что ты имеешь ввиду?         Русь не сразу ответил. Глянул на кота, лежавшего неподалёку в позе буханки, а потом наклонился ближе к внуку, словно боясь, что кто-то их может услышать, и зашептал.

* * *

7 января 2015 года — Что-то ещё нужно?       Российская Федерация взял из рук секретаря отчёт за предыдущий год, подготовленный Центральным Банком. Хотелось надеяться, что всё не так плохо, и инфляция не сильно скажется на жизни большинства граждан. — Будь другом, Серёж, сбегай мне за чем-нибудь вкусным, — мужчина вопросительно посмотрел на него. — За булочкой с яблочным повидлом.       Секретарь кивнул и удалился. Российское Воплощение понимал, что в его обязанности не входит забег по булочным, но что он мог поделать? Недавно самовольно, без предупреждения вышел в магазин, а как пришёл, то узнал, что чуть ли не всё Правительство на ушах стоит и не может найти его. Из-за такого пустяка за ним попятам теперь ходят сотрудники Федеральной Службы Охраны, а уйти с рабочего места без извещения он не может. Вот и пришлось просить секретаря купить ему хоть что-то, что могло на недолгое время подсластить жизнь.       Да и есть уже хотелось. Росинки маковой во рту со вчерашнего дня не было, а воспоминания о дедушкиных пирожках только подливали масла в огонь. Час дня, а на обед Россия ещё не ходил. После службы в храме сразу поехал на рабочее место, мечтая поскорее закончить всё, что запланировал на этот день. И один из пунктов: прочитать отчёт Банка по его работе за прошедший год. «Введение экономических санкций в отношении России и ухудшение конъюнктуры мирового рынка углеводородов привели к ослаблению рубля, росту инфляции и снижению деловой уверенности». — Да в таких условиях не только уверенность снизится, — пробубнил он себе под нос и продолжил читать.       «Инфляция за 2014 год составила 11,4%, превысив целевой ориентир (5%)…» Неприятно. Не смертельно, конечно, но гадкий осадок останется. Как бы прискорбно не было, но зато Россия знает, с чем ему предстоит работать. Его Банк за прошедший год как только не изворачивался, чтобы всё не рухнуло. Однако теперь вывернутся придётся ещё сильнее, чтобы процент инфляции снизить. «Для большей эффективности процентной политики Банк России повышал гибкость курсообразования и осуществил в первой половине ноября переход к плавающему валютному курсу рубля». Этот плавающий курс в страшных снах ему будет снится.       Россия продолжал изучать отчёт, то комментируя про себя, то вслух, но шёпотом, пока его не прервал стук в дверь. — Входи, — из-за двери показалась Москва, которая деловито прошла к его рабочему столу. — Случилось что-то? — Ты, видно, ещё не знаешь, — она кивнула на отчёт в его руках, — но, думаю, что тебе нужно об этом рассказать. — Давай ближе к сути. — Около половины двенадцатого в Париже произошёл теракт. Ранено одиннадцать человек, а число погибших — двенадцать. — О Господи… — в голосе сочились растерянность и то удивление, что обычно рождается после внезапной вести о смерти. — Где это произошло? — В редакции Шарли Эбдо. — Вот оно что, — русский отвернулся от Столицы. — Досмеялся.       Москва продолжала стоять в ожидании дальнейших указаний. Ведь им необходимо выразить французской стороне свои соболезнования. — Террористов ликвидировали? — Пока что нет. — А ответственность кто на себя взял? — Террористы кричали, что являются членами Аль-Каиды. — Через два часа зайди ко мне, — она кивнула и быстро покинула кабинет, оставляя Россию наедине со своими мыслями.       Вернее, их и не было. Федерация поднялся из-за стола и прошёл в соседнюю комнату, отведённую для отдыха. Опустившись на диван, он дождался секретаря, который принёс булочки и чашку чёрного чая. Некоторое время Россия наслаждался своим лёгким перекусом, смотря на точку в пространстве.       Чашка опустела, а голова наполнилась раздумьями. Он хорошо понимал, что сейчас чувствует Франция. Животный страх от неизвестности и беспокойство за своих людей. Российская Федерация хорошо помнил тот ужас, который вгрызался в его душу при каждом совершённом теракте. Тревога была настолько сильной, что в его голове эхом раздавались крики и детский плач.       Нет, ему это не казалось. Видел это своими собственными глазами, когда принимал участие в штурме совместно с подразделениями «Альфы» и «Вымпела». Тогда его не оставляла мысль, что он обязан спасти как можно больше заложников и лишить жизни всех террористов, которые потеряли на неё право. И в своём желании он был не один. Уже после окончания этого кошмара внутри робко рождалась гордость. Гордость за всех тех героев, которые не жалели себя, закрывая своими телами женщин, детей и своих товарищей. Даже получив ранение, они продолжали вести бой, до последнего вздоха.       Есть утверждение, что мир не делится строго на чёрное и белое, что он по сути своей серый. Россия согласен с этим, если речь заходит о политике. Каждое Государство старается выбить себе место под солнцем, только и всего. Но вот терроризм… разве это не порождение самого зла, наравне с нацизмом? Здесь нет и не может быть никакого оправдания.       Террористы как крысы, что несут за собой чуму. И «микроб этой чумы никогда не умирает, никогда не исчезает… он терпеливо ждёт своего часа». И это жутко. Никто из них не знает, где на теле планеты возникнет очередная язва. Порой Россию одолевали мысли, что как бы мировое сообщество ни старалось, а эту болезнь до конца вывести невозможно.       Террористический акт — это не трагедия одного государства, а общее горе. Потому РФ и чувствовал свою вину, что не имеет возможности оказаться рядом с Францией и поддержать его. Показать ему, что он рядом и всегда готов помочь в борьбе с этой проказой.

* * *

9 января 2015 года       Франция стянул одеяло с рядом лежащего мужчины, оставляя его нагим, и завернулся в ткань, хранившую тепло чужого тела. От кровати он прошёл к окну и вгляделся в огни ночного Парижа. Каждый сам выбирает метод борьбы с сильным стрессом, и одним из них для французского Воплощения были необременительные любовные интрижки. Забыться в объятиях другого человека и отдаться полностью своим чувствам… Так банально, но он находил в этом свою романтику.       Кроме густых и шёлковых волос от матери ему досталось и сластолюбие, которого он ни разу не стыдился, но и не агитировал никого в правильности своего поведения. Альковные утехи он считал своим личным делом и никому не позволял влезать в них или читать ему морали. Обычно весёлый, открытый и будто легкомысленный, в такие моменты он проявлял твёрдость, а если того требовалось, то и жестокость.       Последние события выбили его из колеи. Франция замечал это не только по своему поведению, ставшим изрядно рассеянным, но и… Француз обернулся и глянул на своё сегодняшнее развлечение. Лицо скривилось так, словно он лимон жевал. Выбор даже ниже среднего. До какого же отчаяния нужно было дойти, чтобы остановиться именно на нём? А эти его слащавые речи, от которых Французскую Республику разве что не воротило… Какое же облегчение он испытал, когда мужчина наконец-то заснул. Ни красоты, ни ума. Пустая трата времени.       Он вздохнул, глубоко и долго, а после прислонился лбом к холодному окну. Сегодня полиция положила конец трёхдневному аду, в который ввергли его два брата-террориста, к которым присоединился ещё один, тяжело ранивший мужчину и унёсший жизни пятерых человек.       Лунный свет, проникший в комнату через окно, добрался до листка бумаги, что покоился на столе. Лучи его так ярко освещали, что Франция не мог не обратить внимания. Осознав, что это за бумага, он отругал себя за рассеянность.       Ещё вечером седьмого января его граждане вышли на площадь Республики в знак солидарности с семьями тех, кто был ранен или погиб в этом теракте. Другие Государства и их лидеры так же выразили соболезнования его народу, а люди по всему миру несли к его посольствам цветы и свечи. Посол в РФ ему сообщил, что лично видел российское Воплощение, который возложил цветы к воротам.       Взяв в руку бумагу с печатью канцелярии Президента, Франция вновь прошёлся глазами по строчкам. Россия выделялся из всех, кто выразил ему своё сочувствие, написав довольно личное письмо. Наверняка долго сидел над ним, вкладывая частичку души в каждое слово. Получилось красиво, даже изысканно, будто он не телеграмму с соболезнованиями читает, а поэму, признанную мировой классикой.       Возможно, что так живо получилось как раз из-за того, что терроризм для России является одной из его больных тем. В письме он заверял, что как только узнал о трагедии, на рану, что никогда не заживёт, надавили, заставив вновь кровоточить. Мельком он даже приносил свои извинения, что не может в эти минуты находиться рядом и поддержать.       Французское Воплощение такие строчки приятно удивили, засев прочно в голове, потому он и сохранил эту бумагу. Что-то во всём этом его притягивало, заставляло переноситься в прошлое, которое казалось таким счастливым под вуалью ностальгии. Когда поздними вечерами он запирался в своём кабинете и под огнём свечей читал любовные послания.       В голове что-то щёлкнуло и возникла мысль, до сих пор не посещавшая его многие годы. А кинув ещё один взгляд на сегодняшнего любовника он лишь укрепился во мнении, что кратковременные интрижки перестали приносить удовольствие, и он оставался неудовлетворён. Хотелось чего-то другого… Чего-то такого, чего нельзя было добиться в короткие сроки. Чего-то более увлекательного и волнующего.       Он ведь и так вызвался помогать Италии, так почему бы ему не предпринять более активных действий? Эту крепость придётся долго осаждать, но перспектива понервировать Российскую Империю манила. А завоевание сердца России стало бы его самым выдающимся любовным подвигом. Так отчего бы и не пойти на это?

* * *

      В этот раз ужин приготовил отец, и Россия знал, что это один из способов пойти с ним на контакт и призвать к перемирию. Это и послужило причиной приподнятого настроения, несмотря на то, что завтра его ожидает поездка к Британии. Федерация с удовольствием уплетал суп с клёцками за обе щёки, слушая рассказы РИ. Союз к их трапезе не присоединился, сославшись на необходимость починить стиральную машину.       Понемногу фокус их разговора сместился на недавние мировые события. — Слышал, что случилось в Париже? — Россия глянул в сторону дедушки. Тот задумчиво поводил ложкой в супе, с внимательностью следя за ней. — Временами Франция заигрывается, — он поднял от чего-то тяжёлый взгляд на внука, — сам на себя беду накликал. — Да, — Федерация слабо кивнул, — но всё равно я ему сочувствую. По себе знаю, каково это страдать от террористов. — Внук мой, — ладонь старшего Воплощения мягко накрыла собой руку младшего, сжатую в кулак, — ты всегда проникался чужой бедой, но какой смысл трястись над дураком? Десять раз нужно было подумать, прежде чем создавать карикатуры на исламского пророка, когда в страну проникает всё больше и больше мигрантов. — Бывший Император откинулся на спинку стула, сложив свои руки на колене. — Франция уже давным-давно не обременяет свой мозг мыслительными процессами, и вот каков результат. Остаётся лишь надеяться, что это послужит ему хорошим уроком.       «Хорошим уроком»? Не слишком ли жесток этот урок? Российская Империя продолжил есть со спокойным выражением лица, в то время как действующее российское Воплощение смотрел на него и раздумывал: что между ними такого произошло в прошлом, что дедушка считает теракт хорошим уроком? Конечно, Франция сам выбрал эту игру с огнём и обжёгся, но всё же… — Между вами было разногласие?       Россия не знал, получит ли честный ответ. Дедушка остановился, так и не поднеся ложку ко рту. Он так и застыл на некоторое время, по всей видимости, размышляя над ответом. Затем глянул на внука, и лёгкая непринуждённая улыбка коснулась его губ. — Он покусился на самое дорогое для меня.       Федерация чуть наклонил голову, ожидая продолжения, но бывший Император не собирался развивать эту тему и продолжил ужин. Самое дорогое, значит? Неужели Франция осмелился в своё время угрожать их семье? Но почему и с какой целью? — Придёт время, и, может быть, я тебе обо всём расскажу, — внезапно произнёс РИ, словно прочитал его мысли. — А пока остерегайся этой змеи. Все те медовые речи, что он выльет на тебя, окажутся ядом. — Понял тебя.       Этот враг, другой враг. Россия было хотел вздохнуть с тяжестью, но постарался это сделать более спокойно. Однако, какой бы горькой не была эта правда, её следует принять. Никто ему со стороны заходящего солнца добра не желает. Вдруг вспомнились ему слова: «Устами своими притворяется враг, а в сердце своём замышляет коварство. Если он говорит и нежным голосом, не верь ему, потому что семь мерзостей в сердце его». Лучше сразу закрепить это высказывание, чем проверять его на собственной шкуре.       РФ был бы бесконечно рад, если бы любовь и доброта могли исцелять. Если бы к нему относились так же, как и он относится к другим. Разумеется, такие есть: любимая сестрёнка, в чьей верности он не сомневается, Сербия, названный брат, что стал ближе родного, Китай, решивший сделаться его нянечкой. Есть и другие, но… хотелось бы в этом списке когда-нибудь увидеть Германию, что успел стать близким другом, но вмиг сменившим сторону. Италия и Франция… они, безусловно, не так просты, как хотят, чтобы их видели другие, но и к врагам русский их отнести не может. Вредный и упрямый дядюшка, за которого сердце не может не болеть.       Всю его семью пытаются настроить против него. США, не стесняясь, лезет в приграничные с ним государства. В зону влияния России. Может ли он забыть, простить такое? Стоит ли ему со смирением склонить голову перед Богом и терпеливо ждать, когда Тот отомстит за него? Или взять всё в свои руки и самому отомстить? — Дедушка, — РИ посмотрел на него, а сапфировые глаза сверкнули с вопросом, — я тут долго размышлял о Британии и том тайном военном союзе, на который он склоняет меня. — Не ведись на это, мой внук! — с жаром воскликнул он. — Британия пытается загнать тебя в ловушку. — Да, я понимаю. Но… — Россия слегка сощурил глаза. — Что если ему подыграть? — Что ты имеешь ввиду? — в голосе младший русский уловил нотки беспокойства. — Между ним и США нет тех чувств, что связывают отца и сына. Но несмотря на это, им выгодно работать сообща, что они и делают. — Российская Империя приподнял бровь, ожидая, когда внук окончит мысль. — Но как бы прекрасно было, появись и в этих отношениях трещина… размером с Большой каньон. — Ты хочешь настроить их друг против друга? — теперь же Россия заметил удивление и быстро мелькнувший хвост пробегающего страха. — Да, я хочу, чтобы и они ощутили ту боль, что причинили мне. Дедушка, эти двое должны ответить за то, что влезли в нашу семью и поспособствовали её распаду, — чем дальше он говорил, тем голос становился тише, как у хищника, что угрожающе скалится на жертву. — Я хочу отомстить им.       РИ быстро выдохнул. Слова внука поразили его. Он отодвинул тарелку, уже пустую, чтобы локтями опереться в поверхность стола, а на тыльную сторону кистей положить голову. Никогда ещё Россия не выказывал такого опасного желания. — Я надеюсь, что ты осознаёшь, какой это долгий, сложный путь. Как много рисков он в себе таит, — упавшим голосом наконец произнёс бывший монарх. — Понимаю, но я устал ждать. Сколько они ещё будут отравлять моё существование. Какие ловушки расставят для меня завтра?       Российская Империя некоторое время смотрел на внука. Пусть сердце и обливалось кровью и молило переубедить, остановить от такого шага, но вместе с этим он осознавал и разделял этот праведный гнев. Бывший Император поднялся со своего места, чтобы сесть по левую сторону от Федерации и взять его ладонь в свою. — Если ты уже всё решил, то заклинаю тебя каждый шаг обдумывать тщательнейшим образом. Даже одна ошибка может обойтись тебе очень дорого. — Не переживай, — он накрыл своей рукой дедушкину, — это будет трудно и опасно, но я буду не один. Китай поможет мне.       РИ улыбнулся. Ему хотелось бы, чтобы улыбка сочилась облегчением, но она скорее получилась какой-то вымученной. А как иначе? Разве он может спокойно вести себя, когда речь о судьбе его любимого внука? Уголки губ младшего Воплощения слабо приподнялись, и он заключил Империю в объятия. — Скоро мне предстоит командировка в Германию, — внезапно зашептал он на ухо, словно боялся, что Советы мог услышать, — и я хотел бы узнать: желаешь ли ты поехать со мной и встретиться с Пруссией?       Российскую Империю настолько ошеломило это предложение, что он разорвал объятия и с неверием взглянул на внука. — Ты это серьёзно?.. — Россия хохотнул, не ожидая увидеть такую реакцию. — Конечно, — он с заверением ответил на его вопрос. — Я же знаю, что ты тоскуешь по нему. Неважно, что происходило между вами, но вы не переставали поддерживать связь.       Лицо Империи светилось от счастья, которое передалось и России. Для него не было ничего приятнее, чем радовать дорогих ему Государств. Бывший монарх уже сам инициировал объятия, да ещё более крепкие, чем обычно, тем самым вызвав лёгкое, больше напускное недовольство со стороны внука. Тот что-то проворчал для виду под нос, но дедушка только посмеялся и поцеловал его в лоб. — Спасибо тебе.

* * *

      США резко распахнул глаза и кинул их взгляд на открытую дверь, с тяжестью приподнимаясь на локтях. Одеяло соскользнуло с голого плеча, и прохладный воздух заставил мурашки пробежаться табуном по коже. В проëме стоял Канада, терпеливо ожидая, когда брат соизволит поднять своë тело с кровати.  — Просыпайся, солнце уже встало.        Штаты со вздохом упал на мягкую подушку, желая продолжить резко оборвавшийся сон. Однако канадец и не собирался уходить, продолжив смотреть тушку брата и прислонившись плечом к дверному косяку. Американское Воплощение отчëтливо ощущал на себе взгляд Канады, который уже не даст ему и призрачного шанса поспать чуть подольше. Он раздражëнно вздохнул: — Ну, и чего ты от меня ждëшь? — он вновь приподнялся на локтях и обернулся в сторону двери. — Фотосинтеза?        Канадское Воплощение не успел ответить на ворчание американца — тот вдруг закашлялся, да с таким надрывом, что казалось, будто он готов выплюнуть лëгкие. Горло было высохшим напрочь, как почва в Долине Смерти. Однако мучиться ему долго не пришлось, и вот рука младшего брата уже протягивала стакан с водой. Он тут же выхватил стакан и в считанные секунды опустошил его, а после с таким видом отдал ëмкость Канаде, будто тот долг Родине отдавал. Канадец же успел открыть настежь окно, чтобы сладковатый запах выветрился. США глубоко вдохнул свежий воздух, который вытеснял из лëгких кокосово-манговый аромат, который заставлял Канаду морщиться. — Приготовишь завтрак? — Штаты перевернулся на спину и сладко потянулся.  — Уже, — сказал он, покидая комнату брата.  — Спасибо, ты лучший брат на свете! — прокричал Америка вслед.        Спустя несколько минут он уже сидел на кухне за столом и с аппетитом поедал приготовленную Канадой еду. Сам же канадское Воплощение рылся в шкафчиках, проверяя степень бардака. И вот в одном из таких он, к своему удивлению, обнаружил банку сгущённого молока. С таким же изумлëнным взглядом он уставился на брата. Тот же без особого интереса взглянул на неожиданную для канадца находку.  — Фто? — с набитым ртом развëл он руки в стороны.  — Это же импортный продукт, — Штаты кивнул, продолжая жевать, пока Канада рассматривал жестяную банку, — из России, — солнечно-жëлтые глаза вновь обратились на американца.  — И что с того? Моя вина, что он молочку вкусную производит?        Канада только и покачал головой, отставляя банку со сгущёнкой в сторону, а затем сел напротив американского Воплощения, который уже почти закончил со своей порцией.  — Кстати, — тихо произнëс канадец, смотря в стол, — отец позвал его на вечеринку.        Как только слова брата донеслись до ушей Америки, так сразу же он подавился и закашлялся. Канада при этом ничего не предпринимал, лишь наблюдая, как США бьëт по груди.  — Шутишь?! — ладони с громким стуком опëрлись о поверхность стола.  — Нет.        Соединëнные Штаты откинулся на спинку стула, глаза метались из стороны в сторону, что выдавало нервозность и попытки понять такой неожиданный ход отца.  — Чëрт! — он ударил себя по ноге от бессилия понять, чем руководствовался Королевство, принимая такое решение. — Не знаешь, зачем?  — Увы, нет.        Америка раздражëнно поджал губы, располагая локти на столе и подпирая руками голову. Мозговой штурм он продолжил, уставившись в одну точку. Отец к любому Воплощению российского государства относится если не с высокомерием, то с холодной надменностью. Американец вспомнил, с каким трудом выслушивал, как Британия поносил Российскую Империю, во время этого он со всей силы сжимал кулаки в попытке сдержать свой возможный порыв гнева в сторону отца.        Но старший отпрыск Союза никогда не вызывал желания заступиться, как это было с русским Императором. Но вот, что странно: именно про него, про Российскую Федерацию, он говорил крайне мало, редко и сухо. И Штаты не понимал, чем он заслужил такую милость со стороны Королевства. А теперь американское Воплощение дожил до того, что Великобритания приглашает Россию к себе на праздник. На праздник, участие в котором примут высшие лица, задействованные в управлении государства, другие члены высшего общества, а также некоторые из детей самого Соединëнного Королевства.        «Точно!» — США наконец отвлëкся от точки в пространстве и глянул на брата, который зря времени не терял и с аппетитом поедал свою порцию завтрака.  — Только не говори, что ты собираешься меня бросить на этом сборище одного.  — Отец согласился на мои условия, — прожевав, ответил канадец, после чего на него с удивлением уставился Штаты.  — Серьёзно?! — Канада кивнул, вновь заняв рот едой. — Он готов вытерпеть присутствие Франции лишь ради того, чтобы ты пришёл? — Канадское Воплощение недовольно зыркнул на брата. — Что? — он дëрнул плечами. — Я просто шокирован!  — Просто ты явно не самый любимый сын, — покончив с завтраком, произнëс Канада, попутно убирая посуду в посудомоечную машину.        Америка только хмыкнул — не сильно-то и хотелось ходить в любимчиках, особенно после желанной независимости.  — Значит, — спокойно и будто задумчиво произнёс США, — на вечер прибудет Франция. Любопытно, — Канада с подозрением уставился на него. — Не смей, слышишь? Не смей втягивать его в свои грязные игры, — слова прозвучали с предостережением. — Я не позволил тебе тогда, не позволю и сейчас. Сам разбирайся со своим Россией. — Ну а что такого? — не обращая внимание на тон брата, начал он. — Знаешь ли ты, какого оружия лишил меня? — Неужели Япония так плохо справляется?       Разумеется, Соединённые Штаты посвятил Канаду в свой план. Правда, тогда он хотел на роль соблазнителя взять именно Францию. Кто, как не он, отлично сведущ в любовных делах? Однако, он неожиданно встретил сопротивление со стороны канадца, который был против, чтобы Америка использовал его единоутробного брата в своих интригах. Вот и пришлось остановить свой выбор на азиате. — Всё очень медленно, — пожаловался американец. — Чуть я заговорю о деле, так он сразу краснеет! — Проблема в том, что тебе незнакомо слово «стыд» так же хорошо, как ему. Вот ты и бесишься.       Американское Воплощение хмыкнул и закатил глаза с таким видом, словно большей глупости за все столетия своей жизни и не слышал. — Ещё хотел спросить, — канадец повернулся к Штатам, который тут же обратил свой взор на него. — Что с твоей машиной?  — Ничего особенного, — с секунду замявшись, ответил американец. — Оленя сбил.  — Опять? — с укором произнëс Канада  — А что? Что я могу поделать с тем, что они выходят на дорогу? — брат одарил его взглядом, в котором был намëк на недоверие. — Я не нарушал! Это ночью было. Ехал пятьдесят пять миль в час, поворот и вот я вижу чуть ли не стадо. А они встали и уставились на меня. Я притормозить даже не успел!        Канада вздохнул и покачал головой. Он любил порой вести себя так, словно ответственность за поступки брата лежали на нëм. Американское Воплощение никогда этого не понимал.  — Где ты его сбил?  — А что? — он с непониманием смотрел на то, как Канада что-то делал в телефоне, а потом поднëс гаджет ему. Перед взором предстала открытая в приложении карта.  — Заберу. Не оставлять же его гнить.